Граждане России просят убрать от них "руки рынка" и вернуть Госплан
Высшая школа экономики опубликовала исследования начала 2016 г., по которым 52% россиян доверяют экономике с государственным планированием, тогда как раньше таковых было 49%, а доверие к рыночной модели упало за 2015-й год на 10%, с 36% до 26%. 80% россиян убеждены, что цены на продукты питания должно устанавливать государство, а не рынок, что услуги должны быть государственными, что государство должно строить дороги, обеспечивать работой, строить детсады, школы, поликлиники и выполнять другие важнейшие функции, затрагивающие интересы граждан.
Бизнесу граждане не доверяют, считая доходы владельцев несправедливыми. 40% опрошенных считают, что достичь взаимопонимания между богатыми и бедными в России невозможно. А попыток бизнеса решать общественные проблемы люди не видят.
Чем меньше респонденты удовлетворены своим материальным положением и жизнью в целом, чем ниже их положение на шкале материального благосостояния, тем выше ностальгия по советскому прошлому и тем меньше они доверяют бизнесу. "В кризисные периоды число сторонников советского строя увеличивается", – утверждается в исследовании ВШЭ, считающейся "оплотом либералов".
О том, какие уроки госпланирования мы должны вынести и почему всё чаще вспоминаем советское время, в интервью Накануне.RU рассказал писатель, публицист, исследователь истории экономической политики России Андрей Паршев.
Вопрос: Как Вы считаете, насколько результаты исследования ВШЭ отражают действительность?
Андрей Паршев: К самим опросам следует относиться с некоторым сомнением, потому что не всегда раскрывается методология, не сообщается, как и кого опрашивали. Но, пожалуй, самая главная проблема в этой сфере заключается в том, что у нас очень много людей не знают в точности, какова структура нашей экономики, каков баланс между экономикой государственной и основанной на частном предпринимательстве. Довольно часто какие-то крупные компании считаются государственными (например, "Газпром"), хотя не всегда понятна роль государственного участия в каких-то компаниях, и неясно, принимает ли оно вообще бизнес-решения.
Зачастую многие считают, что мы до сих пор живём в условиях экономики государственной. Это легко проверить, ознакомившись со структурой экономики и компаний, которые на слуху. Это одна сторона вопроса. Другая сторона вопроса – действительно государство зачастую вмешивается в работу некоторых частных компаний, и мы с большим трудом можем поставить чистый эксперимент, сравнить, каковы результаты работы именно частных предприятий и находящихся в государственной собственности.
Но если же говорить о сути вопроса, то есть базовая проблема именно нашей модели экономики. Дело в том, что сам процесс приватизации в 90-е проходил исходя из идеи, которая была внушена массам и принята обществом, что всё делается для того, чтобы экономика стала эффективной, тогда как под государственным управлением она якобы была неэффективной. В результате государственную экономику раздали в частные руки, причём без компенсации, по понятным причинам – новые владельцы просто не располагали деньгами, чтобы заплатить за полученные активы.
Не совсем понятно, почему это начало проявляться только сейчас, но то, что эта модель не работает, было понятно уже буквально в течение первых 10 лет после начала реформ. Не работает система! Если мы сравним с успешными экономиками, например, китайской или какой-то другой, то увидим, что российская экономика, а именно частный сектор, не создали чего-то значимого. Это хорошо видно просто по прилавкам наших магазинов, всё равно – продовольственных или промтоварных. Не говоря уже о рынках. Там продукции нет.
И поэтому, естественно, встаёт вопрос о том, а что делать дальше, потому что все прекрасно понимают, что если никто не работает и ничего не производит, то, собственно, и богатству, и благосостоянию взяться неоткуда. Нельзя разбогатеть, просто продавая друг другу китайские товары. Это осознание в принципе есть, и я даже думаю, что честный опрос мог бы показать и более 52% за госпланирование, но иногда на этот вопрос отвечают, имея в виду что-то другое. Например, те, кто каким-то образом устроился в этой новой экономике, они, в общем-то, и понимают, что не очень хорошо всё это может закончиться, но изменения их пугают.
Вопрос: Все-таки, если говорить об исследовании, в чём россияне видят плюсы госпланирования, как Вы считаете, и где такая модель экономики могла бы быть полезна?
Андрей Паршев: Техника планирования и соответствующее программное обеспечение по планированию невероятно развито в успешных экономиках. Причём оно не просто развито, соответствующее программное обеспечение по планированию было ограничено для распространения в другие страны. Сам процесс планирования – он важнейший, и все развитые страны этим занимаются. Какими могут быть механизмы по реализации планов в условиях рыночной экономики – это отдельный вопрос, но, например, где-то ближе, где-то дальше от советской системы планирования была модель у японцев после войны, какой она дала толчок развитию – все прекрасно знают. Планирование нужно, причём планирование в натуральных показателях, и это очень существенный момент.
Вопрос: Но у нас есть и отрицательные уроки госпланирования?
Андрей Паршев: Тут надо отделять реальные отрицательные уроки от пропаганды. Кроме того, я считаю, что были некоторые сознательные или полусознательные действия в отношении советской экономики с целью дискредитации модели государственного управления.
Вопрос: Что Вы имеете в виду?
Андрей Паршев: Стоит в любом коллективе завести разговор на эту тему – сразу начинается обсуждение про талоны, карточки и т.д., и никто при этом не говорит, что это вообще особенность экономики времён Горбачёва, даже не Брежнева, хотя там определённые минусы были тоже.
А пропаганда, направленная против государственной модели экономики, была очень прагматична. Те, кто рассчитывал эту государственную собственность поделить, должны были внедрять идею о том, что "она очень плохо работает", поэтому её надо "раздать в частные руки", и тогда "она будет работать хорошо". Особо верить тому, что говорили о недостатках государственного планирования бенефициары раздачи советской собственности, не стоит.
Но есть один момент, и надо сказать, это очень болезненная для нашего общества тема, потому что удовлетворительного решения пока ещё не предложено. Проблема в том, что жёсткий контроль за ценами в нашей системе планирования, за ценообразованием, за розничными ценами (а вы помните, что цена отливалась на мясорубках или на расчёсках прямо в процессе производства) автоматически приводит к проблеме дефицита – частичного, на некоторые виды товаров, в какие-то временные периоды, связано это с тем, что спрос сложно планировать, он иногда мигрирует из разных отраслей промышленности, по разным областям, категориям товаров, и кроме того, необходимо очень жёстко контролировать покупательную способность населения. Это трудная задача, она и экономическая, и политическая.
Проблема политическая связана с тем, что находится ответственный за цену. Сейчас кто виноват, если цены повысились? Жадный капиталист. В случае государственной модели виновато государство. Это не очень хорошо по понятным причинам. Вот это самая главная проблема государственного планирования и государственного контроля за экономикой.
Вопрос: Почему, несмотря на стереотип, что "при Госплане в стране было плохо и ничего не хватало", люди всё равно смотрят на то время с надеждой?
Андрей Паршев: Так люди же не дураки и могут сравнивать. Вообще возможности любой пропаганды (а в данном случае мы говорим именно о пропаганде, что "там всё было плохо") велики, но не беспредельны.
Вопрос: То есть это реакция не просто в противовес сегодняшней ситуации, а есть объективные причины вспоминать позитивно советское время?
Андрей Паршев: Конечно, это объективные причины, и по целому ряду моментов. В первую очередь, есть некоторые беспокоящие людей факторы. Наверное, первый из них – это безработица, масштабы которой тщательно маскируются сейчас, но на самом деле ситуация близка к катастрофической. Если мы вычтем из количества работоспособных людей количество налогоплательщиков, то получим колоссальную цифру. Их мягко назвали самозанятыми, но, как правило, это просто безработные или перебивающиеся какими-то случайными заработками. А в ситуации, когда нужно хоть какую-то зарплату иметь, речь уже не идет о том, чтобы разбогатеть или иметь собственный бизнес.
Второй фактор, может быть, менее важный, но тоже имеющий значение — это, конечно, система государственных стандартов на продукцию, и это беспокоит и раздражает постоянно, когда ненастоящая колбаса, ненастоящий шоколад вплоть до того, что сейчас нормального хлеба нет, чтобы по вкусу и по запаху напоминал хлеб – это всё тоже все мы знаем.
Такие вещи, конечно, влияют на общественные настроения. Но пока в электоральном поле это никак не проявляется, потому что какой-то цельной программы возвращения к государственной модели нет.
Если бы сейчас нашлась политическая сила, которая бы сказала, что у нас есть экономическая программа, согласно которой будут все преимущества советской экономики, но при этом в магазинах всё будет, то такая партия с оглушительным успехом победила бы на выборах. Но в некотором смысле наши политики – люди честные, и пока такой программы нет.
Вопрос: Если даже ВШЭ озвучивает результаты исследования "за Госплан", то услышат ли сами либералы во власти эти результаты и сделают ли какие-то выводы?
Андрей Паршев: ВШЭ – это и есть экономической блок, наверное, услышат, они всё это знают. Экономические разделы послания президента готовятся людьми, имеющими отношение к ВШЭ. Ситуация понятна, власть, наконец, стала спрашивать экономистов, чего же делать-то в этой ситуации? Но либеральные экономисты, кроме мантр о невидимой руке рынка, ничего сказать не могут, а у нас экономика далеко не продвинулась – так, как наука.
Вопрос: В исследовании авторы ссылаются просто на кризис, мол, именно он стал причиной большего недовольства граждан рынком. И часто в СМИ кризис объявляют результатом влияния на Россию извне, но так ли это, кто в действительности виноват в кризисе?
Андрей Паршев: Народ у нас понимает угрожающие действия Запада в наш адрес и отделяет их от неблагоприятной экономической конъюнктуры. И любой наш гражданин, независимо от уровня образованности, прекрасно понимает, что если мы продаём только нефть и газ, а они подешевели в три раза, то мы, естественно, в эти три раза и стали беднее. Проблема в том, что у нас именно такая модель экономики создана. Насколько она нам внедрена извне и является продуктом деятельности наших управленцев, это уже дискуссионный вопрос, во всяком случае, все понимают, что именно родившаяся в 90-е модель экономики является главной причиной нынешнего кризиса.
На мой взгляд, просто осознание того, что нынешняя модель экономики не работает, в обществе есть, может, оно было и достаточно давно в таком подавленном виде, но сейчас это проявляется ещё больше, возможно, в связи с тем, что об этом говорят и руководители нашего государства, они говорят о том, что нужна новая модель, предлагают создавать альтернативные модели развития нашей страны.
Вопрос: А какая модель была бы приемлемой?
Андрей Паршев: Дело в том, что у нас для "капитализма" – назовём этот строй "капитализмом", был выбран вариант, нам не подходящий, капитализм либеральный. В нашей стране он может работать, но при условии, если модель будет протекционистская, защищённая от конкуренции со стороны более развитых экономик, а именно эту модель те, кто управляют нашей экономикой, категорически не хотят испробовать. Может быть, всё-таки будет опробована протекционистская модель, то есть высокие пошлины на импорт продукции высоких переделов, затруднение или запрет экспорта сырьевых продуктов с тем, чтобы стимулировать собственную переработку сырья и получение продукции высокого уровня. А государственная модель экономики - это: Госплан, Госснаб, ОБХСС. Посмотрим, что будет у нас в ближайшие годы.
Информация