Не военный специалист – о военных авторитетах
Conard Pierre. Trois figures de chefs. Falkenhain, Hindenburg, Ludendorff. Paris. Ernest Flammarion, 1923. (Конар П. Три лидера. Фалькенгайн, Гинденбург, Людендорф. Париж. Изд. Эрнста Фламмариона, 1923 г.) – таково наименование рецензируемого труда французского автора, характеризующего верхушку генералитета кайзеровской Германии.
Автор, выпустивший свою книгу 2-м изданием, по собственному признанию, не является военным специалистом, и адресует ее широкой публике. Но для подтверждения своих выводов он ссылается на военных авторитетов – на генерала Бюа, автора фундаментальных трудов о П. фон Гинденбурге и Э. фон Людендорфе и на Бедие – исследователя личности Э. фон Фалькенгайна. Рецензируемая книга интересна не только рассматриваемыми (достаточно известными) персоналиями, а, прежде всего, точкой зрения ее автора.
Ил. 1. Обложка рецензируемого труда П. Конара. Из библиотеки автора.
В предисловии П. Конар указывает на неизбежность известного субъективизма, а также на тенденцию к «самообелению», присутствующую в воспоминаниях германских военных деятелей. Но и сам автор далеко не объективен.
К Э. фон Фалькенгайну он относится со снисходительным презрением – как считает Конар, ему нельзя простить желания наносить главные удары по Франции - и это несмотря на предложение П. Гинденбурга – Э. Людендорфа поставить на колени Россию. Другое дело, план Гинденбурга - пусть бьют русских (Конар предпочел забыть о том, что они – неоднократные спасители его родины в 1914-17 гг.), а тем временем Франция сможет собраться с силами и накопить ресурсы для достижения неминуемой грядущей победы. Соответственно, на страницах рассматриваемого труда Э. Людендорф заслуживает похвалы, пока он проводит операции на Восточном фронте, но оказавшись на Западном, сразу же утрачивает все достоинства стратега.
Автор начинает свое повествование с 14-го сентября 1914 г. – с момента вступления в должность начальника Полевого Генерального штаба Э. фон Фалькенгайна, преемника Мольтке-младшего, успевшего проиграть Марнскую операцию. При этом просьба Э. Фалькенгайна – какое-то время не объявлять о его назначении на ответственный пост - вызывает подозрение Конара в том, что генерал хочет обезопасить себя от несправедливых упреков за марнскую неудачу. Далее Э. Фалькенгайн, не считающий, в связи с поражением австрийцев в Галицийской битве, победы П. Гинденбурга и Э. Людендорфа в Восточной Пруссии решительными, обвиняется автором в стремлении отнять заслуженные лавры у восточно-прусских победителей. Все обоснования Э. Фалькенгайна о первостепенности операций на Западном фронте для Конара неубедительны, - ведь эти операции направлены против Франции.
Э. Фалькенгайн - главный виновник перехода к позиционной войне, столь тяжелой для войск и так значительно понизившей их маневроспособность. По Конару выходит, что если бы немцы после Марны отошли на Рейн и вплотную занялись Россией, позиционная война на Западном фронте не наступила. Автор жестко критикует тактическую систему Э. Фалькенгайна, направленную на упорную оборону занимаемых позиций. Сам Конар - сторонник эластичной обороны - забывает, что войска должны вначале к ней адаптироваться. Еще более строго критикуется стремление Э. Фалькенгайна подорвать сопротивление противника короткими сильными ударами - взамен проведения решительных стратегических операций. Но разве сами французы вплоть до лета-осени 1918-го г. действовали иначе?
Крупной организационной работе Э. Фалькенгайна по увеличению состава германской армии, Конар вынужден отдать должное, но далее он переходит к знаменитому спору между Главной квартирой и П. Гинденбургом. Речь идет о применении в начале 1915-го года свежих корпусов германского стратегического резерва. Лишь стабилизация Западного фронта и отчаянное положение Австрии вынуждает Э. Фалькенгайна согласиться на серьезное наступление на востоке - но главная роль в новой кампании им возлагается не на популярного П. Гинденбурга, а на А. фон Макензена. Поэтому успехи 1915-го г., разумеется, не удовлетворили П. Гинденбурга, который вновь настаивает на уничтожении России, тогда как Э. Фалькенгайн вполне удовлетворен лишь выходом России из войны – он опасается ослабить Западный фронт в пользу Восточного.
Конар характеризует гинденбурговские оперативно-стратегические идеи как гениально-дерзкие, а фалькенгайновские - как излишне осторожные. Но автор забывает, что в данный период П. Гинденбург был, прежде всего, командующим германским Восточным фронтом, а Э. Фалькенгайн отвечал за все фронты.
В заключение Конар обвиняет Э. Фалькенгайна в отсутствии объективности в его Записках и в стремлении выпятить свои заслуги. Стратегию Э. Фалькенгайна он считает не вполне удачным подражанием фридриховской стратегии эпохи Семилетней войны.
К П. фон Гинденбургу отношение иное. Прежде всего, Конар считает, что в ранней молодости, в 1866 и 1870 гг., П. Гинденбург проявил блестящие способности, и что вся его карьера была основана исключительно на его личных заслугах, а перерыв в службе (1911 - 1914 гг.) объяснялся отсутствием симпатии кайзера к командиру 4-го армейского корпуса.
Конар рад, что в начале Первой мировой войны П. Гинденбург не стоял во главе Главной квартиры - так как тогда Марнское сражение могло бы иметь иные результаты. Он не понимает, что прежде всего соотношение сил и стратегические факторы, а не личности командующих, привели немцев к соответствующим результатам. Первые операции в Восточной Пруссии делают П. Гинденбурга народным героем - за них Конар приравнивает П. Гинденбурга к генералу Бонапарту в кампании 1796-го г. (!), хотя и признает, что обстоятельства (перехват русских оперативных радиограмм) сложились очень благоприятно для немцев.
В неудаче Варшавско-Ивангородской операции в октябре 1914-го года виноват, конечно, Э. Фалькенгайн, не давший достаточных сил на Восточный фронт, но зато ноябрьская Лодзинская операция вновь приближает П. Гинденбурга к Наполеону. Невольно возникает вопрос - а что если бы брезинские бои не завершились прорывом немцев из котла, как бы тогда выглядел новый Наполеон в глазах француза? Новые восторги автора вызывает зимняя операция в Августовских лесах.
Далее Конар приступает к выяснению интересного вопроса периода совместной работы П. Гинденбурга и Э. Людендорфа – кто же из них главный виновник успехов на востоке? Конар считает, что и начальник и подчиненный думали совершенно одинаково. Автор подчеркивает скромность П. Гинденбурга, везде говорящего «мы», тогда как Э. Людендорф везде говорит «я». Он отмечает большую простоту, ясность и отсутствие второстепенных деталей в описании операций П. Гинденбургом, тогда как Э. Людендорф анализирует те же операции более детально – в том числе с точки зрения упущенных возможностей.
Отсюда Конар приходит к сомнительному выводу, что П. Гинденбург - автор принципиальных решений, а Э. Людендорф - его талантливый помощник, проводящий эти решения в жизнь.
Впоследствии Конар возвращается к спору с Э. Фалькенгайном о необходимости создать для русских ряд последовательных «Седанов» - за счет ослабления войск западе. Горлицкая операция оставляет П. Гинденбурга в тени - и он настаивает на «большом» плане, успех которого должен был отрезать выдвинутую к Висле русскую армию - совместным ударом через Волынь и Вильно. Но Э. Фалькенгайн соглашается только на наревское направление. И в результате - полууспех, о чем вместе с немцем П. Гинденбургом скорбит (!) и француз Конар.
На 1916-й год П. Гинденбург требует пассивности на западе, возмущается атакой Вердена и настаивает на развитии крайней энергии на востоке - с чем всецело согласен Конар. Наконец, П. Гинденбург становится во главе Главной квартиры - по мнению Конара, он «олицетворение победы» и единственное лицо, на котором мог остановиться выбор кайзера. В Главной квартире автор первенствующую роль признает уже за Э. Людендорфом, а П. Гинденбург только одобряет предложения своего сотрудника, облегчая его работу и лично докладывая императору наиболее важные вопросы. Конар не согласен с навязыванием Э. Людендорфу роли азартного игрока, а П. Гинденбургу - мудреца, на которого обращали слишком мало внимания - рисковали они вместе, и в марте - июне 1918-го г. благодаря работе этого дуэта германская армия добилась ряда блестящих оперативных успехов.
Переходя к Э. фон Людендорфу, Конар отмечает его талантливую работу в мирное время. «Тулоном» Э. Людендорфа являются упомянутые операции в Восточной Пруссии, после которых его имя произносится рядом с именем П. Гинденбурга. Э. Людендорфа автор также сравнивает с Бонапартом 1796-го г. и Наполеоном под Аустерлицем. После успехов А. фон Макензена, Э. Людендорф, оставшийся на втором плане, становится резким критиком фалькенгайновской стратегии.
Конар не верит в искренность Э. Людендорфа - он слишком честолюбив и стремится к власти. Но все же автор считает, что и в 1918-м году Э. Людендорф удовлетворял требованиям, предъявляемым к великому полководцу - залогом чему являлась точность в оценке обстановки и решительность в исполнении стратегического замысла: каждое его решение основано на точном расчете средств, взвешивании предстоящих рисков и возможных вариантов, на методичной и предусмотрительной подготовке.
Вознесенный на вершину славы, Э. Людендорф после проигрыша кампании 1918 г. сразу теряет всю свою репутацию, но уже через год Э. Людендорф был торжественно встречен в Берлине – он был нужен германской элите. Наиболее интересны разъяснения Э. Людендорфа о том, что император лишь поневоле выносил его присутствие, и что если он и был диктатором, то лишь совместно с П. Гинденбургом - и оба стремились к единственному выходу из тяжелого положения, сложившегося в ходе войны, то есть к решительной военной победе.
Здесь Конар высказывается четко и ясно: на Французском ТВД стратегия Гинденбурга-Людендорфа, «блестящих противников русских», потерпела фиаско, и Э. Людендорф получил урок благодаря неукротимой энергии Ф. Фоша. Он "забывает" и о вкладе России в победу Антанты, и о значительных ресурсах, которые бросили на алтарь победы САСШ в последний год мировой войны.
В заключении Конар пишет: «Людендорфу нет еще 58 лет. Более чем когда-либо он ждет приближения своего часа». Таким образом, на страницах работы автор, прежде всего, выполнял политический заказ своего времени - когда французам постоянно мерещилась опасность возрождения милитаристской Германии. Этим он обосновывал, в частности, необходимость рурской оккупации.
Но куда более печально отношение французского автора к Русскому фронту - фронту, который так много сделал для спасения его родины. Утешает лишь то, что эта работа написана, по оценке самого Конара, человеком – ни в коей мере не являющимся военным специалистом.
2. Король Саксонии, генералы П. Гинденбург и Э. Людендорф.
3. П. Гинденбург в окружении чинов своего штаба: слева начальник Штаба германского Восточного фронта генерал-лейтенант Э. Людендорф, справа – генерал-квартирмейстер Штаба германского Восточного фронта подполковник М. Гофман.
Автор, выпустивший свою книгу 2-м изданием, по собственному признанию, не является военным специалистом, и адресует ее широкой публике. Но для подтверждения своих выводов он ссылается на военных авторитетов – на генерала Бюа, автора фундаментальных трудов о П. фон Гинденбурге и Э. фон Людендорфе и на Бедие – исследователя личности Э. фон Фалькенгайна. Рецензируемая книга интересна не только рассматриваемыми (достаточно известными) персоналиями, а, прежде всего, точкой зрения ее автора.
Ил. 1. Обложка рецензируемого труда П. Конара. Из библиотеки автора.
В предисловии П. Конар указывает на неизбежность известного субъективизма, а также на тенденцию к «самообелению», присутствующую в воспоминаниях германских военных деятелей. Но и сам автор далеко не объективен.
К Э. фон Фалькенгайну он относится со снисходительным презрением – как считает Конар, ему нельзя простить желания наносить главные удары по Франции - и это несмотря на предложение П. Гинденбурга – Э. Людендорфа поставить на колени Россию. Другое дело, план Гинденбурга - пусть бьют русских (Конар предпочел забыть о том, что они – неоднократные спасители его родины в 1914-17 гг.), а тем временем Франция сможет собраться с силами и накопить ресурсы для достижения неминуемой грядущей победы. Соответственно, на страницах рассматриваемого труда Э. Людендорф заслуживает похвалы, пока он проводит операции на Восточном фронте, но оказавшись на Западном, сразу же утрачивает все достоинства стратега.
Автор начинает свое повествование с 14-го сентября 1914 г. – с момента вступления в должность начальника Полевого Генерального штаба Э. фон Фалькенгайна, преемника Мольтке-младшего, успевшего проиграть Марнскую операцию. При этом просьба Э. Фалькенгайна – какое-то время не объявлять о его назначении на ответственный пост - вызывает подозрение Конара в том, что генерал хочет обезопасить себя от несправедливых упреков за марнскую неудачу. Далее Э. Фалькенгайн, не считающий, в связи с поражением австрийцев в Галицийской битве, победы П. Гинденбурга и Э. Людендорфа в Восточной Пруссии решительными, обвиняется автором в стремлении отнять заслуженные лавры у восточно-прусских победителей. Все обоснования Э. Фалькенгайна о первостепенности операций на Западном фронте для Конара неубедительны, - ведь эти операции направлены против Франции.
Э. Фалькенгайн - главный виновник перехода к позиционной войне, столь тяжелой для войск и так значительно понизившей их маневроспособность. По Конару выходит, что если бы немцы после Марны отошли на Рейн и вплотную занялись Россией, позиционная война на Западном фронте не наступила. Автор жестко критикует тактическую систему Э. Фалькенгайна, направленную на упорную оборону занимаемых позиций. Сам Конар - сторонник эластичной обороны - забывает, что войска должны вначале к ней адаптироваться. Еще более строго критикуется стремление Э. Фалькенгайна подорвать сопротивление противника короткими сильными ударами - взамен проведения решительных стратегических операций. Но разве сами французы вплоть до лета-осени 1918-го г. действовали иначе?
Крупной организационной работе Э. Фалькенгайна по увеличению состава германской армии, Конар вынужден отдать должное, но далее он переходит к знаменитому спору между Главной квартирой и П. Гинденбургом. Речь идет о применении в начале 1915-го года свежих корпусов германского стратегического резерва. Лишь стабилизация Западного фронта и отчаянное положение Австрии вынуждает Э. Фалькенгайна согласиться на серьезное наступление на востоке - но главная роль в новой кампании им возлагается не на популярного П. Гинденбурга, а на А. фон Макензена. Поэтому успехи 1915-го г., разумеется, не удовлетворили П. Гинденбурга, который вновь настаивает на уничтожении России, тогда как Э. Фалькенгайн вполне удовлетворен лишь выходом России из войны – он опасается ослабить Западный фронт в пользу Восточного.
Конар характеризует гинденбурговские оперативно-стратегические идеи как гениально-дерзкие, а фалькенгайновские - как излишне осторожные. Но автор забывает, что в данный период П. Гинденбург был, прежде всего, командующим германским Восточным фронтом, а Э. Фалькенгайн отвечал за все фронты.
В заключение Конар обвиняет Э. Фалькенгайна в отсутствии объективности в его Записках и в стремлении выпятить свои заслуги. Стратегию Э. Фалькенгайна он считает не вполне удачным подражанием фридриховской стратегии эпохи Семилетней войны.
К П. фон Гинденбургу отношение иное. Прежде всего, Конар считает, что в ранней молодости, в 1866 и 1870 гг., П. Гинденбург проявил блестящие способности, и что вся его карьера была основана исключительно на его личных заслугах, а перерыв в службе (1911 - 1914 гг.) объяснялся отсутствием симпатии кайзера к командиру 4-го армейского корпуса.
Конар рад, что в начале Первой мировой войны П. Гинденбург не стоял во главе Главной квартиры - так как тогда Марнское сражение могло бы иметь иные результаты. Он не понимает, что прежде всего соотношение сил и стратегические факторы, а не личности командующих, привели немцев к соответствующим результатам. Первые операции в Восточной Пруссии делают П. Гинденбурга народным героем - за них Конар приравнивает П. Гинденбурга к генералу Бонапарту в кампании 1796-го г. (!), хотя и признает, что обстоятельства (перехват русских оперативных радиограмм) сложились очень благоприятно для немцев.
В неудаче Варшавско-Ивангородской операции в октябре 1914-го года виноват, конечно, Э. Фалькенгайн, не давший достаточных сил на Восточный фронт, но зато ноябрьская Лодзинская операция вновь приближает П. Гинденбурга к Наполеону. Невольно возникает вопрос - а что если бы брезинские бои не завершились прорывом немцев из котла, как бы тогда выглядел новый Наполеон в глазах француза? Новые восторги автора вызывает зимняя операция в Августовских лесах.
Далее Конар приступает к выяснению интересного вопроса периода совместной работы П. Гинденбурга и Э. Людендорфа – кто же из них главный виновник успехов на востоке? Конар считает, что и начальник и подчиненный думали совершенно одинаково. Автор подчеркивает скромность П. Гинденбурга, везде говорящего «мы», тогда как Э. Людендорф везде говорит «я». Он отмечает большую простоту, ясность и отсутствие второстепенных деталей в описании операций П. Гинденбургом, тогда как Э. Людендорф анализирует те же операции более детально – в том числе с точки зрения упущенных возможностей.
Отсюда Конар приходит к сомнительному выводу, что П. Гинденбург - автор принципиальных решений, а Э. Людендорф - его талантливый помощник, проводящий эти решения в жизнь.
Впоследствии Конар возвращается к спору с Э. Фалькенгайном о необходимости создать для русских ряд последовательных «Седанов» - за счет ослабления войск западе. Горлицкая операция оставляет П. Гинденбурга в тени - и он настаивает на «большом» плане, успех которого должен был отрезать выдвинутую к Висле русскую армию - совместным ударом через Волынь и Вильно. Но Э. Фалькенгайн соглашается только на наревское направление. И в результате - полууспех, о чем вместе с немцем П. Гинденбургом скорбит (!) и француз Конар.
На 1916-й год П. Гинденбург требует пассивности на западе, возмущается атакой Вердена и настаивает на развитии крайней энергии на востоке - с чем всецело согласен Конар. Наконец, П. Гинденбург становится во главе Главной квартиры - по мнению Конара, он «олицетворение победы» и единственное лицо, на котором мог остановиться выбор кайзера. В Главной квартире автор первенствующую роль признает уже за Э. Людендорфом, а П. Гинденбург только одобряет предложения своего сотрудника, облегчая его работу и лично докладывая императору наиболее важные вопросы. Конар не согласен с навязыванием Э. Людендорфу роли азартного игрока, а П. Гинденбургу - мудреца, на которого обращали слишком мало внимания - рисковали они вместе, и в марте - июне 1918-го г. благодаря работе этого дуэта германская армия добилась ряда блестящих оперативных успехов.
Переходя к Э. фон Людендорфу, Конар отмечает его талантливую работу в мирное время. «Тулоном» Э. Людендорфа являются упомянутые операции в Восточной Пруссии, после которых его имя произносится рядом с именем П. Гинденбурга. Э. Людендорфа автор также сравнивает с Бонапартом 1796-го г. и Наполеоном под Аустерлицем. После успехов А. фон Макензена, Э. Людендорф, оставшийся на втором плане, становится резким критиком фалькенгайновской стратегии.
Конар не верит в искренность Э. Людендорфа - он слишком честолюбив и стремится к власти. Но все же автор считает, что и в 1918-м году Э. Людендорф удовлетворял требованиям, предъявляемым к великому полководцу - залогом чему являлась точность в оценке обстановки и решительность в исполнении стратегического замысла: каждое его решение основано на точном расчете средств, взвешивании предстоящих рисков и возможных вариантов, на методичной и предусмотрительной подготовке.
Вознесенный на вершину славы, Э. Людендорф после проигрыша кампании 1918 г. сразу теряет всю свою репутацию, но уже через год Э. Людендорф был торжественно встречен в Берлине – он был нужен германской элите. Наиболее интересны разъяснения Э. Людендорфа о том, что император лишь поневоле выносил его присутствие, и что если он и был диктатором, то лишь совместно с П. Гинденбургом - и оба стремились к единственному выходу из тяжелого положения, сложившегося в ходе войны, то есть к решительной военной победе.
Здесь Конар высказывается четко и ясно: на Французском ТВД стратегия Гинденбурга-Людендорфа, «блестящих противников русских», потерпела фиаско, и Э. Людендорф получил урок благодаря неукротимой энергии Ф. Фоша. Он "забывает" и о вкладе России в победу Антанты, и о значительных ресурсах, которые бросили на алтарь победы САСШ в последний год мировой войны.
В заключении Конар пишет: «Людендорфу нет еще 58 лет. Более чем когда-либо он ждет приближения своего часа». Таким образом, на страницах работы автор, прежде всего, выполнял политический заказ своего времени - когда французам постоянно мерещилась опасность возрождения милитаристской Германии. Этим он обосновывал, в частности, необходимость рурской оккупации.
Но куда более печально отношение французского автора к Русскому фронту - фронту, который так много сделал для спасения его родины. Утешает лишь то, что эта работа написана, по оценке самого Конара, человеком – ни в коей мере не являющимся военным специалистом.
2. Король Саксонии, генералы П. Гинденбург и Э. Людендорф.
3. П. Гинденбург в окружении чинов своего штаба: слева начальник Штаба германского Восточного фронта генерал-лейтенант Э. Людендорф, справа – генерал-квартирмейстер Штаба германского Восточного фронта подполковник М. Гофман.
Информация