Горбатого могила исправит, или Война и мир ("Грузия и мир", Грузия)
«Кому нравится Путин, кто верит в него, или думает, что может принять его видение грузино-российских отношений, прошу вас, скажите об этом громко и не виляйте хвостом туда-сюда», — эта короткая фраза из субботнего выступления Саакашвили перед слушателями академии Министерства обороны, пожалуй, единственная, которая заслуживает внимания, ибо маловероятно, что кто-то всерьез заинтересуется тем, что говорил о патриотизме и героизме человек, который в 2008 году, в Гори, бежал, объятый страхом, а Ксанское и Кодорское ущелья уступил без боя.Прошло уже столько лет, но Михаил Саакашвили, видимо, и по сей день не сподобился понять, что внешняя политика не может основываться на таких факторах и мотивах, как симпатия-антипатия или доверие-недоверие. Однако поскольку нас когда-то учили «начинать с первоисточников», заглянем-ка в архивы. Похоже, нам еще раз придется процитировать то интервью, которое фигурант дал в апреле 2004 года газете «Известия».
Михаил Саакашвили: «Я романтичный человек, но, поверьте, повидал не так уж мало. У него (Путина) глаза порядочного человека — это именно так. Я доверился ему, и не ошибся. Он сделал всё, что мне обещал. Поэтому сегодня в России я чувствую себя более комфортно, чем в других странах! Путин более прагматичен, более современен по стилю мышления, чем многие политики Запада».
Можно ли, опираясь на эту цитату, сказать, что Путин нравился Саакашвили и он верил ему? Уж не скрыто ли за этими словами что-то такое, что напомнило бы «виляние хвостом»? Если это так, тогда зачем Саакашвили тянется к другим?
Самую масштабную хвалу в истории Грузии Путину воспел Саакашвили. Другие грузинские политики ничего подобного, просто, не произносили.
Сегодня, когда Саакашвили призывает грузинские партии более четко определить свои внешнеполитические приоритеты, наверно, целесообразно попытаться установить, до чего довели нас его приоритеты (на сей раз коснемся послевоенного периода). Политику Саакашвили в эти годы, в принципе, можно описать с помощью известной формулы Льва Троцкого — «ни мира, ни войны».
Сегодня Грузия не ведет боевых действий против Российской Федерации, однако не имеет места и реальный мирный процесс. Территориальная целостность страны нарушена, угроза новой войны, по-прежнему, велика, а лидеры западных стран всё время напоминают Саакашвили, что без упорядочения отношений с Россией у интеграции Грузии в Североатлантический альянс нет перспективы (временно отвлечемся от таких «мелочей», как закрытие российского рынка для грузинской продукции и т.д.).
Выбор не так уж велик: либо всеобъемлющая война, либо мирное урегулирование с сопутствующими компромиссами.
Апологеты обоих вариантов утверждают, что только их путь приведет Грузию к победе, а предлагаемый оппонентами — к катастрофе. Всё это понятно, хотя главная проблема, предположительно, в третьем, «саакашвилевском пути», который ведет в никуда.
Политика «ни мира, ни войны» с 2008 года и поныне, не принесла Грузии ничего, кроме застоя и умирания: ни восстановления территориальной целостности, или хотя бы связанных с ним реалистичных надежд; ни заметного сближения с НАТО, не говоря уж о членстве; ни экономического расцвета и т.д. Всё это, в конечном итоге, ведет к фундаментальной проблеме «войны и мира».
Саакашвили не может ни воевать, ни принести мир, и страна, вернее, то, что от нее осталось, находится в «подвешенном» состоянии. А перенесением внимания на приоритеты других политиков, вождь «национального движения», скорее всего, пытается избежать разговора о той пустоте, которая стоит за его политикой (или ее имитацией).
Грузия — маленькая страна, однако она издавна обладала развитым навыком сильной дипломатии и успешной работы в столицах зарубежных государств. Россия же, наоборот, не раз теряла за столом переговоров то, что завоевывала на поле боя. Русская дипломатия, действительно, не лишена недостатков, но в разговоре с Кремлем желательно помнить совет Отто фон Бисмарка: «С русскими надо играть или честно, или никак».
Желающих выяснять отношения с Россией не за столом переговоров, а на поле боя многие могут счесть клиническими идиотами, но даже такие, в т.ч. одержимые милитаристским психозом люди, гораздо более последовательны и по-своему порядочны, чем сегодняшнее грузинское руководство со своим курсом имени Троцкого «ни мира, ни войны».
Лев Троцкий в 1918 году ожидал мировую (и, прежде всего, германскую) революцию. Окружение Саакашвили постоянно указывает на то, что ожидало перемен в Москве и прихода к власти проамериканских сил, что должно было разрешить проблемы Грузии чуть ли не в автоматическом режиме.
Между прочим, осенью 1993 года, когда Борис Ельцин вступил в противоборство с парламентом и улицы Москвы обагрились кровью, он стал почти на 100% зависим от поддержки Вашингтона, хотя на потерю Грузией контроля над Абхазией, которая произошла в тот же период, это никак не повлияло.
Проводить прямые параллели с нынешним временем, конечно, нельзя, хотя весьма сомнительно, чтоб у новых обитателей Кремля возникло желание возвестить населению о том, что они согласились с требованиями Саакашвили; это оказало бы пагубное влияние на их рейтинг. Такого им, предположительно, не посоветуют и американские партнеры.
Впрочем, не стоит заходить так далеко, ибо вероятность смены власти в Москве ничтожно мала. Оставим в покое пламенные троцкистские мечты и вернемся к реальности, в которой Россией правит Владимир Путин.
Небольшая вставка о войне, прагматизме и реализме… После окончания войны и объединения страны, у правительства разгромленного Вьетнама было очень мало денег. Но за дополнительной помощью они обратились не к СССР или Китаю, потому что этот шаг усилил бы зависимость Вьетнама от этих стран, а к Всемирному банку, который, фактически, контролировали Соединенные Штаты. В то время президентом банка был бывший секретарь по вопросам обороны США, «главный архитектор» вьетнамской войны Роберт Макнамара.
Представим стол переговоров: по одну его сторону Макнамара, которого население Вьетнами считает виновником гибели миллионов своих сограждан, а по другую — вьетнамские коммунисты, уничтожившие почти 60 тысяч американцев и, кто знает, сколько южновьетнамцев. А теперь попытаемся ощутить психологический подтекст и общую напряженность этого момента.
Азиатских союзников США подвели нервы. Южная Корея и Филиппины, потерявшие во Вьетнаме много военных, начали кричать о том, что кровопийцам коммунистам нельзя давать денег; их примеру последовали и некоторые другие страны. Но Роберт Макнамара, «вывернув руки» союзникам, заставил их умолкнуть, и в 1978 году добился выделения Вьетнаму 60 млн. (тогдашних) долларов.
Потеряли ли американцы или вьетнамцы «лицо» в данном эпизоде? Наверно, нет. Заботились ли обе стороны, несмотря на свои ошибки, войну и несчатья, об интересах будущих поколений? - Вероятно, да.
США и Вьетнам еще долго не станут дружественными странами, но, тем не менее, им прекрасно удается взаимовыгодное сотрудничество (как правило, антикитайского содержания). Там, где в годы войны пролилась кровь американских и вьетнамских солдат, проводятся совместные военные учения, в которых недавно, со стороны США, принял участие эскадренный миноносец «Джон Маккейн». Это название судно получило в честь деда и отца (одновременно) нашего старого знакомого, летчика вьетнамской войны (его отец, в тот период, командовал американскими силами на Тихом океане). Между прочим, их неугомонный потомок после войны не раз посещал Вьетнам и встречался с теми людьми, которых бомбил в 1967-м, с теми, кто стерег его в плену.
Жизнь продолжается… Вскоре на орбиту выйдет вьетнамский спутник «Винасат-2», созданный американцами (также, как и «Винасат-1»), которые получили от этого миллионные прибыли. Правда, отношения США-Вьетнами пока нельзя описывать как дружеские (некоторые товарищи в Пекине уверены, что мы имеем дело с тайным стратегическим альянсом бывших противников), но война между ними определенно окончена.
Как это ни банально прозвучит, любая война, рано или поздно, кончается, и иллюстрировать это можно на примере не только США-Вьетнами, но и России-Финляндии, Франции-Германии и многих других стран, в войнах которых погибли сотни тысяч, если не миллионы людей.
Есть один простой вопрос, от которого мы никуда не денемся: как же нам быть? Прекратить войну с Россией или продолжить ее? Выбор придется делать в любом случае, ппотому что шизофренический курс «ни мира, ни войны» губит Грузию, хотя бы потому, что перспектива ее воссоединения становится все более туманной, а вакуум безопасности исключает устойчивое развитие страны.
Диалог с Россией, который, рано или поздно, начнется, разумеется, не будет беспроблемным, и в связи с этим, наверно, не стоит питать иллюзий. Это будет крайне сложный и болезненный разговор. Поиск точек соприкосновения уподобится работе сапера, пытающегося нейтрализовать старую мину. Не каждый политик обладает надлежащей силой воли и ответственностью для того, чтоб взяться за такое дело.
Поколение, которое сегодня играет главную роль в политической жизни страны, предположительно, не сумеет оставить наследникам экономически сильное, всесторонне «отлаженное» демократическое государство; оно, попросту, не успеет добиться идеальных результатов в этом направлении. Единственным, что они завещают потомкам, будет мир (или война — в зависимости от выбора общества).
Наверное, настало время определиться с этим вопросом, ибо в этом случае мы не сможем, в подражание Саакашвили, вечно прятаться от проблем.
Информация