Цезарь Куников: звезда и смерть легендарного командира. Часть 3. Новороссийский оборонительный район
Как это ни странно, но мало кто знает, что в 1942 году майор Куников непосредственного участия в оборонительных боях в восточной части Новороссийска, где и был остановлен враг, не принимал вовсе. У судьбы скверное чувство юмора, а к людям талантливым и одарённым у неё очень часто вообще какой-то личный счёт.
6 сентября на рассвете на пристани Геленджика Куников встречал свой 305-й батальон, измотанный боями и валящийся с ног от бесконечного маневрирования. К этому времени Цезарь уже смог собрать из состава Новороссийской ВМБ около двухсот бойцов для доукомплектования, но этого было мало. 305-й получил целых трое суток отдыха, а вот командирам батальона отдых в этот раз не светил. В поисках бойцов Куников вместе с начштаба Вениамином Богословским буквально перетряхнули госпитали Геленджика и тыловые подразделения, чтобы батальон всё же стал полнокровным. К вечеру 7 сентября Куников справился с задачей – 305-й насчитывал более 750-ти морских пехотинцев.
Даже сейчас дорога между Новороссийском и Геленджиком, расширенная и современная, не самый безопасный путь. С одной стороны море, с другой - скалы
Через пару дней поступил приказ выдвинуться в Новороссийск и занять оборону у стен цемзавода «Октябрь». На машины морпехи грузились уже в сумерках и выдвинулись на рубежи в полной темноте. Узкая дорога на Новороссийск по сути горный серпантин, с одной стороны отвесная стена гор с острыми скалами камня-трескуна (автор не раз вспарывал кожу этим капризным геологическим отложением), с другой стороны крутой обрыв в море. Из-за ночных бомбёжек движение началось во тьме без света фар. На головной машине на левой подкрылке поместился Куников, а на правой - Богословский, чтобы хоть как-то ориентироваться. При этом из Новороссийска двигались колонны с ранеными и эвакуированными.
ЗИС-5 или "Захар Иванович"
Внезапно, грузовик наскочил на идущий навстречу автомобиль. Куникова прижало к корпусу с такой силой, что уже в госпитале ему диагностировали контузию позвонков. По иронии судьбы легендарного командира в сам госпиталь доставили в той же машине, которая и придавила его. Командовать 305-м было поручено Богословскому. И целых десять дней 305-й батальон будет отражать по нескольку массированных атак нацистов в день, пока морпехов не заменят армейцы. К тому времени от батальона останется менее сотни человек.
Можете себе представить разочарование такого лидера как Куников после того, как его вышибло из строя банальным ДТП, особенно в такой момент! Его не тронули ни пули, ни артиллерийские снаряды, ни авиабомбы, а вот о ЗИС-5 (на которые он в Темрюке ставил 45-ые корабельные пушки), как говорится, речи не было. Цезаря отправили на лечение в Сочи, оттуда он и писал следующие строки своей жене Наталье:
«Мне стыдно, что я по пустякам выбыл из боевого строя. Я даже не ранен, а просто был прижат кузовом машины и контузия позвонка… И вот, Ната, как ты заклинала – ни волны, ни осколки меня не тронули, а ЗИС-5 покорёжил…»
Цезарь Куников с женой Натальей и сыном Юрой
В конце сентября Куников выписался досрочно и сразу же бросился в Геленджик. Но родного 305-го батальона он не нашёл, его попросту более не было. Батальон «поглотила» война с её переформированиями и неизбежными потерями. Оставшиеся в живых морпехи в основном влились в 83-ю и 255-ю бригады морской пехоты и были отправлены на оборону Туапсе, а некоторых включили в состав ПДО (противодесантной обороны) Новороссийской ВМБ.
В штабе Куников познакомился с капитаном 1 ранга (на тот момент) Георгием Холостяковым. Он, смерив недолечившегося майора взглядом, принял решение не бросать талантливого командира в огонь сразу после выписки, а назначить командиром 3-го участка ПДО базы. По данным разведки противник продолжал накапливать плавсредства в районе Анапы, а посему риск десанта в обход горящих стен цемзаводов, где вермахт не мог и шагу ступить, был велик. Холостяков, верно, знал о профессионализме Куникова и его таланте приводить любую систему в боеспособное состояние. И не прогадал, Цезарь сразу включился в работу со свойственным ему энтузиазмом, доводя командование до белого каления вечными запросами и нововведениями.
Иван Васильевич Жерновой
3-й боевой участок ПДО простирался от Толстого мыса Геленджика и до Прасковеевки на северо-восток общей протяжённостью около 20 километров. Именно здесь он снова встретил старых боевых друзей – славного пулемётчика Павла Потерю (которого он заприметил ещё в Приазовье), военфельдшера Марию Виноградову и других. На следующий же день он вместе с начштаба участка Иваном Жерновым выехал осматривать хозяйство, добравшись до Джанхота и Прасковеевки. Уже к вечеру Куников поставил перед собой и составом БОУ (боевой оборонительный участок) следующий задачи:
- выкопать и вооружить два ряда сплошных траншей, построить доты и дзоты по составленной схеме;
- заминировать все промежуточные, десантно-доступные щели (этот термин местный, он означает складку рельефа меж двух горных массивов, спускающуюся к берегу), установить там два ряда колючей проволоки;
- выписать огнемёты и поставить их в наиболее опасных местах;
- подготовить «камнемёты» на всех опорных пунктах и общую сигнализацию.
Последний пункт, верно, требует пояснения. «Камнемёт» представлял собой специально выкопанную под углом к берегу яму, в которую закладывалась взрывчатка. Она прикрывалась досками, а сверху насыпались булыжники. Взрывателем служил или бикфордов шнур, или электричество. При детонации чёрная туча камней обрушивалась на берег. Как говорится, дёшево и сердито.
Берег между Геленджиком и Джанхотом
И это было только начало. Вся обида на потерю батальона, на нелепость ранения, на вынужденное пребывание в тылу вылилась во взрыв активной деятельности у, и без того, кипучей натуры Куникова. Весь октябрь Цезарь провёл в изматывающем физическом напряжении. Решив поставленные самому себе задачи, командир принялся всё более совершенствовать оборону. Вскоре у 3-го БОУ появилась не предусмотренная штатным расписанием единица – конный разведывательный взвод с пулемётной тачанкой. Среди балок, щелей и оврагов конный разъезд имел неоспоримое преимущество и перед автомобильной и бронетехникой, обладая необходимой мобильностью и проходимостью.
Но и этого было мало Куникову. В пустующей слесарной мастерской он устроил небольшой цех для производственных нужд участка. Так возник знаменитый «куниковский цех ножей». Оказалось, что мастеровых людей среди состава участка набралось довольно много, и они с радостью вспоминали своё ремесло прямо посреди большой войны. Так, Шалва Татарашвили в прошлой жизни искусно изготавливал кинжалы, это как раз пригодилось.
Куников писал домой:
«Так кустарить, как сейчас, мне ещё не удавалось никогда. Например, наждачный камень делаем так: толчём мраморные камушки с берега моря и наклеиваем порошок на деревянный круг, получается, представь себе. Много сырья поставляют нам сбитые немецкие самолёты. Из дюрали льём рукоятки – очень неплохо. А ломаные авторессоры дают прекрасную клинковую сталь…»
Ножи Куникова стали пользоваться таким спросом, что пришлось выдавать готовую продукцию только по личному распоряжению Холостякова.
После очередной неудачной вылазки немцев с целью диверсии на соседнем БОУ (на месте скоротечного боя были найдены не только тела убитых, но и ящики с толом), Куников обратился в штаб с просьбой выделить пару катеров для организации морского дозора, вверенного ему участка. Это было обусловлено тем, что врага ночью, особенно при дожде, заметить почти невозможно, пока он не подойдёт к берегу. А в этот момент для артиллерии он был почти в слепой зоне.
И в этот раз командование в лице Холостякова пошло Куникову навстречу. На причале Фальшивого Геленджика (Дивноморское) Цезарь лично встречал единственный целый катер, который смог выделить Холостяков. И, наконец, морской дозор заступил на патрулирование берега.
Но Куников всё равно тяготился пребыванием в тылу. Тем более что тыл приходился на курортную зону Геленджика, Прасковеевки и Джанхота. А учитывая с какой заботой Цезарь обустраивал свой участок обороны, где бы он ни находился, то не мудрено, что товарищи в шутку прозвали его «директор курорта». Он писал домой:
«Боевых действий не ведём… Но я умею и хочу воевать более активно, я свою роль на войне никогда не видел в том, чтобы откопать местечко потише. Ради этого не стоило и ходить на войну…»
Наконец, в первых числах января 1943 года Иван Жерновой застал Куникова в состоянии крайнего возбуждения, мечущегося по комнате. В личной беседе выяснилось, что командование планирует десантную операцию, а, следовательно, долгожданное наступление не за горами. И все горести командира пройдут сами собой в горячности подготовки и будущих боёв.
Продолжение следует...
6 сентября на рассвете на пристани Геленджика Куников встречал свой 305-й батальон, измотанный боями и валящийся с ног от бесконечного маневрирования. К этому времени Цезарь уже смог собрать из состава Новороссийской ВМБ около двухсот бойцов для доукомплектования, но этого было мало. 305-й получил целых трое суток отдыха, а вот командирам батальона отдых в этот раз не светил. В поисках бойцов Куников вместе с начштаба Вениамином Богословским буквально перетряхнули госпитали Геленджика и тыловые подразделения, чтобы батальон всё же стал полнокровным. К вечеру 7 сентября Куников справился с задачей – 305-й насчитывал более 750-ти морских пехотинцев.
Даже сейчас дорога между Новороссийском и Геленджиком, расширенная и современная, не самый безопасный путь. С одной стороны море, с другой - скалы
Через пару дней поступил приказ выдвинуться в Новороссийск и занять оборону у стен цемзавода «Октябрь». На машины морпехи грузились уже в сумерках и выдвинулись на рубежи в полной темноте. Узкая дорога на Новороссийск по сути горный серпантин, с одной стороны отвесная стена гор с острыми скалами камня-трескуна (автор не раз вспарывал кожу этим капризным геологическим отложением), с другой стороны крутой обрыв в море. Из-за ночных бомбёжек движение началось во тьме без света фар. На головной машине на левой подкрылке поместился Куников, а на правой - Богословский, чтобы хоть как-то ориентироваться. При этом из Новороссийска двигались колонны с ранеными и эвакуированными.
ЗИС-5 или "Захар Иванович"
Внезапно, грузовик наскочил на идущий навстречу автомобиль. Куникова прижало к корпусу с такой силой, что уже в госпитале ему диагностировали контузию позвонков. По иронии судьбы легендарного командира в сам госпиталь доставили в той же машине, которая и придавила его. Командовать 305-м было поручено Богословскому. И целых десять дней 305-й батальон будет отражать по нескольку массированных атак нацистов в день, пока морпехов не заменят армейцы. К тому времени от батальона останется менее сотни человек.
Можете себе представить разочарование такого лидера как Куников после того, как его вышибло из строя банальным ДТП, особенно в такой момент! Его не тронули ни пули, ни артиллерийские снаряды, ни авиабомбы, а вот о ЗИС-5 (на которые он в Темрюке ставил 45-ые корабельные пушки), как говорится, речи не было. Цезаря отправили на лечение в Сочи, оттуда он и писал следующие строки своей жене Наталье:
«Мне стыдно, что я по пустякам выбыл из боевого строя. Я даже не ранен, а просто был прижат кузовом машины и контузия позвонка… И вот, Ната, как ты заклинала – ни волны, ни осколки меня не тронули, а ЗИС-5 покорёжил…»
Цезарь Куников с женой Натальей и сыном Юрой
В конце сентября Куников выписался досрочно и сразу же бросился в Геленджик. Но родного 305-го батальона он не нашёл, его попросту более не было. Батальон «поглотила» война с её переформированиями и неизбежными потерями. Оставшиеся в живых морпехи в основном влились в 83-ю и 255-ю бригады морской пехоты и были отправлены на оборону Туапсе, а некоторых включили в состав ПДО (противодесантной обороны) Новороссийской ВМБ.
В штабе Куников познакомился с капитаном 1 ранга (на тот момент) Георгием Холостяковым. Он, смерив недолечившегося майора взглядом, принял решение не бросать талантливого командира в огонь сразу после выписки, а назначить командиром 3-го участка ПДО базы. По данным разведки противник продолжал накапливать плавсредства в районе Анапы, а посему риск десанта в обход горящих стен цемзаводов, где вермахт не мог и шагу ступить, был велик. Холостяков, верно, знал о профессионализме Куникова и его таланте приводить любую систему в боеспособное состояние. И не прогадал, Цезарь сразу включился в работу со свойственным ему энтузиазмом, доводя командование до белого каления вечными запросами и нововведениями.
Иван Васильевич Жерновой
3-й боевой участок ПДО простирался от Толстого мыса Геленджика и до Прасковеевки на северо-восток общей протяжённостью около 20 километров. Именно здесь он снова встретил старых боевых друзей – славного пулемётчика Павла Потерю (которого он заприметил ещё в Приазовье), военфельдшера Марию Виноградову и других. На следующий же день он вместе с начштаба участка Иваном Жерновым выехал осматривать хозяйство, добравшись до Джанхота и Прасковеевки. Уже к вечеру Куников поставил перед собой и составом БОУ (боевой оборонительный участок) следующий задачи:
- выкопать и вооружить два ряда сплошных траншей, построить доты и дзоты по составленной схеме;
- заминировать все промежуточные, десантно-доступные щели (этот термин местный, он означает складку рельефа меж двух горных массивов, спускающуюся к берегу), установить там два ряда колючей проволоки;
- выписать огнемёты и поставить их в наиболее опасных местах;
- подготовить «камнемёты» на всех опорных пунктах и общую сигнализацию.
Последний пункт, верно, требует пояснения. «Камнемёт» представлял собой специально выкопанную под углом к берегу яму, в которую закладывалась взрывчатка. Она прикрывалась досками, а сверху насыпались булыжники. Взрывателем служил или бикфордов шнур, или электричество. При детонации чёрная туча камней обрушивалась на берег. Как говорится, дёшево и сердито.
Берег между Геленджиком и Джанхотом
И это было только начало. Вся обида на потерю батальона, на нелепость ранения, на вынужденное пребывание в тылу вылилась во взрыв активной деятельности у, и без того, кипучей натуры Куникова. Весь октябрь Цезарь провёл в изматывающем физическом напряжении. Решив поставленные самому себе задачи, командир принялся всё более совершенствовать оборону. Вскоре у 3-го БОУ появилась не предусмотренная штатным расписанием единица – конный разведывательный взвод с пулемётной тачанкой. Среди балок, щелей и оврагов конный разъезд имел неоспоримое преимущество и перед автомобильной и бронетехникой, обладая необходимой мобильностью и проходимостью.
Но и этого было мало Куникову. В пустующей слесарной мастерской он устроил небольшой цех для производственных нужд участка. Так возник знаменитый «куниковский цех ножей». Оказалось, что мастеровых людей среди состава участка набралось довольно много, и они с радостью вспоминали своё ремесло прямо посреди большой войны. Так, Шалва Татарашвили в прошлой жизни искусно изготавливал кинжалы, это как раз пригодилось.
Куников писал домой:
«Так кустарить, как сейчас, мне ещё не удавалось никогда. Например, наждачный камень делаем так: толчём мраморные камушки с берега моря и наклеиваем порошок на деревянный круг, получается, представь себе. Много сырья поставляют нам сбитые немецкие самолёты. Из дюрали льём рукоятки – очень неплохо. А ломаные авторессоры дают прекрасную клинковую сталь…»
Ножи Куникова стали пользоваться таким спросом, что пришлось выдавать готовую продукцию только по личному распоряжению Холостякова.
После очередной неудачной вылазки немцев с целью диверсии на соседнем БОУ (на месте скоротечного боя были найдены не только тела убитых, но и ящики с толом), Куников обратился в штаб с просьбой выделить пару катеров для организации морского дозора, вверенного ему участка. Это было обусловлено тем, что врага ночью, особенно при дожде, заметить почти невозможно, пока он не подойдёт к берегу. А в этот момент для артиллерии он был почти в слепой зоне.
И в этот раз командование в лице Холостякова пошло Куникову навстречу. На причале Фальшивого Геленджика (Дивноморское) Цезарь лично встречал единственный целый катер, который смог выделить Холостяков. И, наконец, морской дозор заступил на патрулирование берега.
Но Куников всё равно тяготился пребыванием в тылу. Тем более что тыл приходился на курортную зону Геленджика, Прасковеевки и Джанхота. А учитывая с какой заботой Цезарь обустраивал свой участок обороны, где бы он ни находился, то не мудрено, что товарищи в шутку прозвали его «директор курорта». Он писал домой:
«Боевых действий не ведём… Но я умею и хочу воевать более активно, я свою роль на войне никогда не видел в том, чтобы откопать местечко потише. Ради этого не стоило и ходить на войну…»
Наконец, в первых числах января 1943 года Иван Жерновой застал Куникова в состоянии крайнего возбуждения, мечущегося по комнате. В личной беседе выяснилось, что командование планирует десантную операцию, а, следовательно, долгожданное наступление не за горами. И все горести командира пройдут сами собой в горячности подготовки и будущих боёв.
Продолжение следует...
Информация