Замки Чехии: замок Глубока (часть третья)
Люди и замок
Любой замок - это… «искусственная пещера» для более или менее цивилизованных людей, поскольку нецивилизованные обитали в пещерах естественных. Но любой дом – это, прежде всего, живущие в нем люди. Это их характеры, их поступки, их история. Мне, например, всегда бросаются в глаза балконы в домах в той же Чехии, а также в Польше, в Испании, на юге Франции и даже на том же Кипре и у нас. У нас балкон в 80% случаев склад старой рухляди, которую почему-то надо сберегать. Там – место, где в ящиках высажены цветы и где в «худшем случае» стоит легкий столик на ажурных ножках и такие же два стула. Или забор возле частного жилого дома. Там – это ограда! У нас же опять склад старых, часто уже гнилых досок, каких-то ящиков и еще бог знает чего. Зачем такое и почему? Неужели это «дорого как память» и уложено по принципу «в хозяйстве и веревочка сгодится»? Но на что может сгодиться эта «гнилятина» и «кривятина»? Впрочем, надо отдать нашим балконообладателям должное. В последнее время пустых балконов у нас все больше, равно как и тех, на которых растут цветы. Наверное, это от растущего всеобщего обнищания…
Впрочем, это не более чем «размышление у парадного подъезда», навеянное увиденным. Едва ли не более важным, мне кажется, необходимым подчеркнуть в любом деле роль Его Величества Случая. Примеров тому, какую роль играет случай в нашей жизни «милльон и маленькая тележка», и, кстати, тот же замок Глубока-над-Влтавой еще одно тому подтверждение. Ведь он же мог и не достаться роду Шварценбергов. Потому, что сын князя Адама Шварценберга, в 1661 году купивший его у потомков дона Маррадаса, родился вторым и по семейной традиции еще рыцарских времен должен был принять духовный сан. Причем он обучался в королевской академии в Париже, где общался с самим кардиналом де Ришелье и даже был по его личному ходатайству в 1635-ом году принят в орден Иоаннитов. И тут его старший брат внезапно умирает, и Ян-Адольф I отказывается от уготованного ему сана и идет на службу при дворе императора. В 1650 году его награждают орденом «Золотого руна», в 1670 году он становится имперским графом, на следующий год ему выдается привилегия чеканить собственную монету и даже право производить лиц низкого происхождения в дворянское звание. Отличаясь еще и хозяйственными способностями, он присмотрел себе замок Глубока и сумел купить его довольно дешево, а ведь не случись всего этого, его старший брат мог бы его и не купить и сегодня он принадлежал бы другому роду, да и выглядеть мог бы совершенно иначе!
Людей у замка всегда много. Даже ранним утром.
С другой стороны, Судьба немилостива к знатным точно так же, как и к последнему из бедняков. Что тоже видно на примере рода Шварценбергов. Например, когда один из представителей этого рода Адам-Франц в 1732 году сопровождал императора Карла VI во время его путешествия по Чехии, и одна из охот стала для него роковой. Неудачным выстрелом он был убит, а его супруга княгиня Элеонора-Амалия, поражавшая своей красотой весь венский двор, после этого заперлась у себя в поместье, сосредоточив все свое внимание на воспитании сына.
Супружество князя Йозефа Шварценберга с бельгийской княжной Паулиной было также довольно счастливым. После свадьбы в 1794 году и до 1810 года она родила ему девять детей (причем рожала десять раз, один ребенок умер при родах!) и очень гордились своими беременностями, следила за полевыми работами, вела хозяйство по дому, но и при этом находила время рисовать и даже издала две тетради своих офортов с видами чешских ландшафтов в 1806 -1809 годах.
Реконструкция внешнего вида замка Глубока в стиле барокко.
И вот когда 1 июля 1810 года княгиня Паулина с мужем и двумя дочерьми присутствовала на балу в австрийском посольстве в Париже по случаю брака императора Наполеона с Габсбурской эрцгерцогиней Марией-Луизой в специально построенном для него деревянной павильоне, обтянутом красивыми драпировками, от упавшей свечи вспыхнул пожар.
Вид на замок до его перестройки. Акварель Й. Герстмейера 1832 года.
Княгиню Паулину с дочерью Элеонорой вместе с императорской парой вывели наружу в числе первых. Но не увидев своей второй дочери, она бросилась за ней в горящий зал… Нашли ее только на следующий день и опознали только по ее драгоценностям. Причем ее вторая дочь спаслась, хотя и получила сильные ожоги спины. При осмотре тела выяснилось, что княгиня была на втором месяце беременности, так что правильно говорят, что «богатые тоже плачут».
А вот таким он предстает уже перестроенным и в графике.
А вот будущий строитель замка Глубока, Ян-Адольф II, когда ездил в Англию по поручению императора, занимался не только тем, что танцевал на балах и восхищался английскими замками, но и изучил британский способ переработки железа, побывал на сталелитейном заводе в Стоунбридже, интересовался новыми паровыми и текстильными машинами. По возвращении он не только занялся перестройкой своего замка, но и в своем имении в Туррахе по английскому проекту построил… доменную печь, которая в 1841 году стала давать железа и стали в четыре раза больше, чем старая.
Карл Филипп Шварценберг, фельдмаршал, командовавший союзными войсками в «Битве народов» под Лейпцигом.
Он же начал сажать на своих землях рапс и сахарную свеклу, что позволило основать в 1852 году первый княжеский сахарный завод. Он же распорядился привезти из Англии и первые машины для мелиорации, и опять же по английскому образцу усовершенствовал молочное производство. Шварценбергские сыры стали побеждать на сельскохозяйственных выставках, пивзаводы варили отличное пиво, новая химическая лаборатория в Ловосицах производила анализы почв и самих продуктов, что еще больше помогло повысить их качество, популярность и… доходы. Было радикальным образом изменено отношение к лесному и прудовому хозяйству. Так что в итоге от старого феодального хозяйства ничего в имении Шварценбенрга и не осталось.
А это та самая несчастная сгоревшая Паулина, кисти художника Яна Лампи, причем портрет этот написан был уже после ее смерти, на что намекают разбросанные у ее ног рисовальные принадлежности и упавший бюст.
Ну, а его жена – Элеонора, принцесса из Лихтенштейна (1812 - 1873), бракосочетание с которой у него состоялось в 1830 году в Вене, блондинка с прозрачной нежной кожей, была очень одаренным и обаятельным созданием. Более 20 лет она после этого задавала тон при дворе, и на балах, и на всех торжествах всегда была в центре внимания венского общества. Как и многие представители знати того времени, она прекрасно рисовала. Ее учителем был придворный художник Шварценбергов Фердинанд Рунк. Княгиня мало того, что писала акварели, она еще и овладела техникой офорта и стала изображать свои пейзажи на тарелках, и затем сама же их и раскрашивала. Когда началась реконструкция замка, она вникала буквально во все ее детали: какую поставить обшивку на стены, какой выбрать рисунок укладки паркета, давала указания по переделке старинной мебели, дизайну интерьеров, даже разметка парковых аллей – и то ее заслуга. А вот была ли она счастлива в браке?
Портрет Элеоноры Шварценберг. Художник Иозеф Крихубер. Акварель. 1842 год.
Скорее всего… не очень. Своему супругу она родила троих детей, причем старший ее сын Вальтер почему-то воспитывался отдельно от матери и даже не дожил до двух лет: каким-то странным образом он выпал из своей детской коляски и причем так неудачно, что… разбился насмерть. Непонятно только почему он отсутствует на генеалогическом древе Шварценбергов. За что к несчастной малютке была проявлена подобная немилость? Скорее всего это был ее внебрачный ребенок, а уж вот как такое могло с ней случиться, нам уже не узнать никогда. Впрочем, как говорили у нас на Руси – «Дурацкое дело не хитрое»…
Еще один портрет княгини Элеоноры работы художника Иозефа Крихубера.
Все, правда, отмечают, что княгиня была женщиной сильной, решительной и… находчивой, а немногим мужчинам нравятся такие рядом с собой. Например, как-то раз известный венский портретист Ганс Макар, писавший ее портрет прямо замке, настолько увлекся работой (или княгиней), что забыл о назначенной ему аудиенции у императора и прозевал регулярный поезд в Вену. Но княгиня воспользовалась имеющимся в доме телеграфом и заказала для него специальный поезд, который доставил художника в Вену вовремя. Естественно, это потребовало денег и не малых и вряд ли муж княгини отнесся к этой трате с восторгом. Ведь его не интересовали ни «новинки из Парижа», которые выписывала Элеонора, ни коллекция картин и гобеленов. Поэтому по дошедшим до нас воспоминаниям в доме часто бывали ссоры, причем случались они обычно всякий раз, как она хотела купить либо покупала какую-нибудь очередную новинку. Ну и умерла она тоже не «просто так», а после тяжелой болезни в 1873 году, так и не увидев конца перестройки своего любимо замка. Ян Адольф II пережил ее на 15 лет, увидел результаты своих и ее трудов и здесь же тихо скончался. Правда, сыну его достался не только замок и процветающие при нем предприятия, но и огромные долги.
Известно, что ученье свет, а не ученье – тьма. И вот что касается детей владельцев замка, то они понимали это очень даже хорошо и стремились дать своим детям очень хорошее образование. Например, в замке рядом с детскими комнатами кроме комнаты няни был еще и учебный кабинет, где обучением детей занимался специально нанятый воспитатель. В частности, с маленьким Яном-Адольфом II занимался говоривший по-немецки Эмерих-Томас Гоглер, возбудивший в мальчике интерес и к земледелию, и к лесному хозяйству. И ведь он пронес его через всю свою взрослую жизнь, не стал ни повесой, ни бабником, ни мотом. Недаром ведь, когда он путешествовал по Англии, то записывал в дневник информацию об устройстве псарен, размерах парков, возрасте деревьев и новых сельскохозяйственных машинах. Его сын Адольф-Йозеф пошел отцовской дорогой и стал, можно сказать, потомственным предпринимателем. Он построил новый шварценбергский пивоваренный завод, а старый спиртовой завод модернизировал. А еще он коллекционировал природные образования и минералы, и в качестве археолога-любителя проводил археологические раскопки, изучая доисторические памятники Чехии.
И еще один портрет Элеоноры из замка Глубока работы художника Шротсберга.
Однако учились не только сами господа. В XIX века традицией рода Шварценбергов стала поддержка народного образования. Семья участвовала в создании Национального музея, поддерживала деятелей искусств, различные школы, а дамы к тому же еще и благотворительностью. В замок приглашались представители культуры, проводились концерты, а школы и дома для детей-сирот брались под опеку. Иногда подобного рода акции выглядели довольно забавно. Например, в 1931 году княгиня Хильда стала «крёстной матерью» нового пожарного гидранта, который княжеская супружеская пара купила для команды добровольных пожарников в Гордеёвицах. В зимнее время с декабря и до Пасхи для школьников из бедных семей за счет семьи варили питательный суп. Всего за период 1938-1939 гг. 9087 порций получили дети и 280 взрослые.
Супруг княгини Элеоноры Ян-Адольф II в парадном одеянии кавалера ордена «Золотого руна» работы художника Франца Шроцберга. В открытом окне справа художник изобразил законченный перестройкой замок и реющий над его главной башней флаг – знак того, что в замке находится владетельный князь.
Ну, а последние из владельцев замка, доктор Адольф и его супруга Хильда, занимались тем, что ездили в охотничьи и исследовательские экспедиции в Африку. В 1931 году они привезли из Конго большую коллекцию жуков, бабочек и других насекомых, которую подарили Национальному музею в Праге. В 1933 году они купили недалеко от Найроби участок земли площадью 1500 гектаров, где в последующие годы проводили большую часть зимы. Незадолго до начала Второй мировой войны они уехали из страны и больше в нее не возвращались, а так и умерли на чужбине.
Как видите, большое богатство счастья еще не гарантирует, но может оказать помощь и своему народу, и своей стране. Отдавать им последнюю рубашку, наверное, не стоит, все равно этого никто не оценит, а вот поддерживать талантливую молодежь, покровительствовать науке и искусствам, да тех же африканских жуков собирать и рассылать их коллекциями по музеям своей родной страны задача, наверное, вполне состоятельным людям посильная.
Продолжение следует…
Любой замок - это… «искусственная пещера» для более или менее цивилизованных людей, поскольку нецивилизованные обитали в пещерах естественных. Но любой дом – это, прежде всего, живущие в нем люди. Это их характеры, их поступки, их история. Мне, например, всегда бросаются в глаза балконы в домах в той же Чехии, а также в Польше, в Испании, на юге Франции и даже на том же Кипре и у нас. У нас балкон в 80% случаев склад старой рухляди, которую почему-то надо сберегать. Там – место, где в ящиках высажены цветы и где в «худшем случае» стоит легкий столик на ажурных ножках и такие же два стула. Или забор возле частного жилого дома. Там – это ограда! У нас же опять склад старых, часто уже гнилых досок, каких-то ящиков и еще бог знает чего. Зачем такое и почему? Неужели это «дорого как память» и уложено по принципу «в хозяйстве и веревочка сгодится»? Но на что может сгодиться эта «гнилятина» и «кривятина»? Впрочем, надо отдать нашим балконообладателям должное. В последнее время пустых балконов у нас все больше, равно как и тех, на которых растут цветы. Наверное, это от растущего всеобщего обнищания…
Впрочем, это не более чем «размышление у парадного подъезда», навеянное увиденным. Едва ли не более важным, мне кажется, необходимым подчеркнуть в любом деле роль Его Величества Случая. Примеров тому, какую роль играет случай в нашей жизни «милльон и маленькая тележка», и, кстати, тот же замок Глубока-над-Влтавой еще одно тому подтверждение. Ведь он же мог и не достаться роду Шварценбергов. Потому, что сын князя Адама Шварценберга, в 1661 году купивший его у потомков дона Маррадаса, родился вторым и по семейной традиции еще рыцарских времен должен был принять духовный сан. Причем он обучался в королевской академии в Париже, где общался с самим кардиналом де Ришелье и даже был по его личному ходатайству в 1635-ом году принят в орден Иоаннитов. И тут его старший брат внезапно умирает, и Ян-Адольф I отказывается от уготованного ему сана и идет на службу при дворе императора. В 1650 году его награждают орденом «Золотого руна», в 1670 году он становится имперским графом, на следующий год ему выдается привилегия чеканить собственную монету и даже право производить лиц низкого происхождения в дворянское звание. Отличаясь еще и хозяйственными способностями, он присмотрел себе замок Глубока и сумел купить его довольно дешево, а ведь не случись всего этого, его старший брат мог бы его и не купить и сегодня он принадлежал бы другому роду, да и выглядеть мог бы совершенно иначе!
Людей у замка всегда много. Даже ранним утром.
С другой стороны, Судьба немилостива к знатным точно так же, как и к последнему из бедняков. Что тоже видно на примере рода Шварценбергов. Например, когда один из представителей этого рода Адам-Франц в 1732 году сопровождал императора Карла VI во время его путешествия по Чехии, и одна из охот стала для него роковой. Неудачным выстрелом он был убит, а его супруга княгиня Элеонора-Амалия, поражавшая своей красотой весь венский двор, после этого заперлась у себя в поместье, сосредоточив все свое внимание на воспитании сына.
Супружество князя Йозефа Шварценберга с бельгийской княжной Паулиной было также довольно счастливым. После свадьбы в 1794 году и до 1810 года она родила ему девять детей (причем рожала десять раз, один ребенок умер при родах!) и очень гордились своими беременностями, следила за полевыми работами, вела хозяйство по дому, но и при этом находила время рисовать и даже издала две тетради своих офортов с видами чешских ландшафтов в 1806 -1809 годах.
Реконструкция внешнего вида замка Глубока в стиле барокко.
И вот когда 1 июля 1810 года княгиня Паулина с мужем и двумя дочерьми присутствовала на балу в австрийском посольстве в Париже по случаю брака императора Наполеона с Габсбурской эрцгерцогиней Марией-Луизой в специально построенном для него деревянной павильоне, обтянутом красивыми драпировками, от упавшей свечи вспыхнул пожар.
Вид на замок до его перестройки. Акварель Й. Герстмейера 1832 года.
Княгиню Паулину с дочерью Элеонорой вместе с императорской парой вывели наружу в числе первых. Но не увидев своей второй дочери, она бросилась за ней в горящий зал… Нашли ее только на следующий день и опознали только по ее драгоценностям. Причем ее вторая дочь спаслась, хотя и получила сильные ожоги спины. При осмотре тела выяснилось, что княгиня была на втором месяце беременности, так что правильно говорят, что «богатые тоже плачут».
А вот таким он предстает уже перестроенным и в графике.
А вот будущий строитель замка Глубока, Ян-Адольф II, когда ездил в Англию по поручению императора, занимался не только тем, что танцевал на балах и восхищался английскими замками, но и изучил британский способ переработки железа, побывал на сталелитейном заводе в Стоунбридже, интересовался новыми паровыми и текстильными машинами. По возвращении он не только занялся перестройкой своего замка, но и в своем имении в Туррахе по английскому проекту построил… доменную печь, которая в 1841 году стала давать железа и стали в четыре раза больше, чем старая.
Карл Филипп Шварценберг, фельдмаршал, командовавший союзными войсками в «Битве народов» под Лейпцигом.
Он же начал сажать на своих землях рапс и сахарную свеклу, что позволило основать в 1852 году первый княжеский сахарный завод. Он же распорядился привезти из Англии и первые машины для мелиорации, и опять же по английскому образцу усовершенствовал молочное производство. Шварценбергские сыры стали побеждать на сельскохозяйственных выставках, пивзаводы варили отличное пиво, новая химическая лаборатория в Ловосицах производила анализы почв и самих продуктов, что еще больше помогло повысить их качество, популярность и… доходы. Было радикальным образом изменено отношение к лесному и прудовому хозяйству. Так что в итоге от старого феодального хозяйства ничего в имении Шварценбенрга и не осталось.
А это та самая несчастная сгоревшая Паулина, кисти художника Яна Лампи, причем портрет этот написан был уже после ее смерти, на что намекают разбросанные у ее ног рисовальные принадлежности и упавший бюст.
Ну, а его жена – Элеонора, принцесса из Лихтенштейна (1812 - 1873), бракосочетание с которой у него состоялось в 1830 году в Вене, блондинка с прозрачной нежной кожей, была очень одаренным и обаятельным созданием. Более 20 лет она после этого задавала тон при дворе, и на балах, и на всех торжествах всегда была в центре внимания венского общества. Как и многие представители знати того времени, она прекрасно рисовала. Ее учителем был придворный художник Шварценбергов Фердинанд Рунк. Княгиня мало того, что писала акварели, она еще и овладела техникой офорта и стала изображать свои пейзажи на тарелках, и затем сама же их и раскрашивала. Когда началась реконструкция замка, она вникала буквально во все ее детали: какую поставить обшивку на стены, какой выбрать рисунок укладки паркета, давала указания по переделке старинной мебели, дизайну интерьеров, даже разметка парковых аллей – и то ее заслуга. А вот была ли она счастлива в браке?
Портрет Элеоноры Шварценберг. Художник Иозеф Крихубер. Акварель. 1842 год.
Скорее всего… не очень. Своему супругу она родила троих детей, причем старший ее сын Вальтер почему-то воспитывался отдельно от матери и даже не дожил до двух лет: каким-то странным образом он выпал из своей детской коляски и причем так неудачно, что… разбился насмерть. Непонятно только почему он отсутствует на генеалогическом древе Шварценбергов. За что к несчастной малютке была проявлена подобная немилость? Скорее всего это был ее внебрачный ребенок, а уж вот как такое могло с ней случиться, нам уже не узнать никогда. Впрочем, как говорили у нас на Руси – «Дурацкое дело не хитрое»…
Еще один портрет княгини Элеоноры работы художника Иозефа Крихубера.
Все, правда, отмечают, что княгиня была женщиной сильной, решительной и… находчивой, а немногим мужчинам нравятся такие рядом с собой. Например, как-то раз известный венский портретист Ганс Макар, писавший ее портрет прямо замке, настолько увлекся работой (или княгиней), что забыл о назначенной ему аудиенции у императора и прозевал регулярный поезд в Вену. Но княгиня воспользовалась имеющимся в доме телеграфом и заказала для него специальный поезд, который доставил художника в Вену вовремя. Естественно, это потребовало денег и не малых и вряд ли муж княгини отнесся к этой трате с восторгом. Ведь его не интересовали ни «новинки из Парижа», которые выписывала Элеонора, ни коллекция картин и гобеленов. Поэтому по дошедшим до нас воспоминаниям в доме часто бывали ссоры, причем случались они обычно всякий раз, как она хотела купить либо покупала какую-нибудь очередную новинку. Ну и умерла она тоже не «просто так», а после тяжелой болезни в 1873 году, так и не увидев конца перестройки своего любимо замка. Ян Адольф II пережил ее на 15 лет, увидел результаты своих и ее трудов и здесь же тихо скончался. Правда, сыну его достался не только замок и процветающие при нем предприятия, но и огромные долги.
Известно, что ученье свет, а не ученье – тьма. И вот что касается детей владельцев замка, то они понимали это очень даже хорошо и стремились дать своим детям очень хорошее образование. Например, в замке рядом с детскими комнатами кроме комнаты няни был еще и учебный кабинет, где обучением детей занимался специально нанятый воспитатель. В частности, с маленьким Яном-Адольфом II занимался говоривший по-немецки Эмерих-Томас Гоглер, возбудивший в мальчике интерес и к земледелию, и к лесному хозяйству. И ведь он пронес его через всю свою взрослую жизнь, не стал ни повесой, ни бабником, ни мотом. Недаром ведь, когда он путешествовал по Англии, то записывал в дневник информацию об устройстве псарен, размерах парков, возрасте деревьев и новых сельскохозяйственных машинах. Его сын Адольф-Йозеф пошел отцовской дорогой и стал, можно сказать, потомственным предпринимателем. Он построил новый шварценбергский пивоваренный завод, а старый спиртовой завод модернизировал. А еще он коллекционировал природные образования и минералы, и в качестве археолога-любителя проводил археологические раскопки, изучая доисторические памятники Чехии.
И еще один портрет Элеоноры из замка Глубока работы художника Шротсберга.
Однако учились не только сами господа. В XIX века традицией рода Шварценбергов стала поддержка народного образования. Семья участвовала в создании Национального музея, поддерживала деятелей искусств, различные школы, а дамы к тому же еще и благотворительностью. В замок приглашались представители культуры, проводились концерты, а школы и дома для детей-сирот брались под опеку. Иногда подобного рода акции выглядели довольно забавно. Например, в 1931 году княгиня Хильда стала «крёстной матерью» нового пожарного гидранта, который княжеская супружеская пара купила для команды добровольных пожарников в Гордеёвицах. В зимнее время с декабря и до Пасхи для школьников из бедных семей за счет семьи варили питательный суп. Всего за период 1938-1939 гг. 9087 порций получили дети и 280 взрослые.
Супруг княгини Элеоноры Ян-Адольф II в парадном одеянии кавалера ордена «Золотого руна» работы художника Франца Шроцберга. В открытом окне справа художник изобразил законченный перестройкой замок и реющий над его главной башней флаг – знак того, что в замке находится владетельный князь.
Ну, а последние из владельцев замка, доктор Адольф и его супруга Хильда, занимались тем, что ездили в охотничьи и исследовательские экспедиции в Африку. В 1931 году они привезли из Конго большую коллекцию жуков, бабочек и других насекомых, которую подарили Национальному музею в Праге. В 1933 году они купили недалеко от Найроби участок земли площадью 1500 гектаров, где в последующие годы проводили большую часть зимы. Незадолго до начала Второй мировой войны они уехали из страны и больше в нее не возвращались, а так и умерли на чужбине.
Как видите, большое богатство счастья еще не гарантирует, но может оказать помощь и своему народу, и своей стране. Отдавать им последнюю рубашку, наверное, не стоит, все равно этого никто не оценит, а вот поддерживать талантливую молодежь, покровительствовать науке и искусствам, да тех же африканских жуков собирать и рассылать их коллекциями по музеям своей родной страны задача, наверное, вполне состоятельным людям посильная.
Продолжение следует…
Информация