Александр Лукашенко: перст наказующий
В очередной раз подверглись испытаниям отношения между Белоруссией и Евросоюзом после недавнего приведения в исполнение смертных приговоров для двух белорусских граждан, обвиненных в терроризме. Напомним, что белорусский суд рассматривал дела Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева в течение определенного периода времени после того, как они были задержаны по подозрению в подготовке и реализации террористического акта в минском метро в апреле прошлого года. В результате взрыва бомбы на станции «Октябрьская» погибли 15 человек, и более двух сотен получили ранения различной степени тяжести. На минувшей неделе и Ковалев, подавший незадолго до этого прошение о помиловании, и Коновалов, который такого прошения не подавал, были казнены, что и вызвало бурю негодования в Евросоюзе. В сторону Александра Лукашенко, который не удовлетворил прошение одного из осужденных, полетели копья и стрелы из разных стран ЕС, послов которых не так давно Брюссель отозвал из Минска. Каких только эпитетов ни удостоился Александр Лукашенко от западных политиков разных мастей: одни его назвали бесчеловечным диктатором, другие – президентом, плюющим на европейскую систему ценностей, третьи – ретроградом и чуть ли ни варваром. Большинство высказывавшихся, в том числе, явно неравнодушная к деятельности белорусского президента госпожа Кэтрин Эштон, в жесткой форме потребовали от Александра Лукашенко в срочном порядке ввести мораторий на смертную казнь. Мол, Беларусь сегодня в Европе остается единственным государством, которое применяет практику такого рода наказания за уголовные преступления, и поэтому следует обратить внимание, как в этом случае поступили другие европейские государства.
Однако при всем уважении к европейской системе ценностей и «вселенской гуманности» к преступникам, Брюсселю стоит обратить внимание на то, каким образом достигалось, так сказать, общественное соглашение о применении смертной казни в Белоруссии и в странах Европейского Союза. Если в Евросоюзе об истории забывают, то Брюсселю стоит напомнить, что в 1996 году более 80% граждан Белоруссии высказались за то, чтобы смертная казнь в стране не отменялась. В то же время никаких плебисцитов по этому поводу на уровне самого Евросоюза не проводилось. Просто главы государств, не особо прислушиваясь к мнению народа, создавали и принимали законы о запрете как вынесения смертных приговоров, так и приведения их в действие. Выходит, что с демократическими принципами не все так гладко уже в самом Евросоюзе.
Безусловно, именно всенародный референдум – это возможность продемонстрировать желание или нежелание общества легитимизировать смертные казни в рамках государства или их союза. И Белоруссия, при всех возможных огрехах ее законодательства, этот этап прошла в отличие от «единой европейской семьи», в которой еще в конце 70-х гильотина отсекала головы приговоренных к высшей мере.
При этом Белоруссия не входит в Совет Европы, поэтому осуществлять давление по поводу применения или неприменения смертной казни в этой стране может любой белорус, но никак не тот, кто ходит под знаменами Европейского Совета.
Только одно дело говорить о референдумах и мораториях или отсутствии таковых, и совсем другое дело – это констатировать факт отправления судебных решений как в Белоруссии, так и в России. Напомним, что после появления в СМИ новости о том, что в Пищаловском замке Минска (СИЗО №1) был приведен в исполнение смертный приговор в отношении вышеназванных осужденных, как у белорусского посольства в Москве появились цветы и свечи. Эти «подношения» можно рассматривать по-разному. Кто-то сразу же уличил российских оппозиционеров в том, что они снова решили нанести своеобразный удар по устойчивости политической системы в союзном государстве. А кто-то увидел в этом своеобразный жест, направленный на то, что определенный процент граждан России понимают несовершенство судебной системы в Белоруссии с параллельным переносом на судебную систему Российской Федерации.
Можно сколько угодно говорить, что смертная казнь должна существовать в Белоруссии, и должна быть «восстановлена в правах» и в России, но в то же время нужно понимать, что третья власть (суды) и как в нашей стране, так и в Беларуси пока еще не способны осуществлять независимую деятельность. Да и следственная работа часто идет по такому направлению, которое с трудом можно назвать объективным. Нашумевший случай в казанском отделе «Дальний», который, очевидно, является одним из тысяч подобных, тому яркое подтверждение. Русская пословица «От сумы и от тюрьмы…» красноречиво говорит о том, что проблемы правосудия на Руси (и в России, и в Белоруссии) имели место быть в самые разные времена, и остаются нерешенными по сей день. Отрицать того, что российские и белорусские следственные органы и суды часто работают по «палочно-галочной» методике (когда за количество любым способом раскрытых преступлений и обвинительных приговоров присваиваются новые звания и выдаются солидные премии) – по меньшей мере, наивно. Любая «палочно-галочная» методика является одним из ключевых звеньев коррупционной системы или обычного самоуспокоения в неотвратимости наказания для отъявленных преступников.
Если говорить о белорусском прецеденте, то поражает, с какой быстротой Александр Лукашенко в прошлом году объявил о раскрытии преступления, совершенного в Минском метро. С помощью далеко не впечатляющих своим качеством кадров, сделанных камерой видеонаблюдения, белорусские оперативники буквально на следующий день вышли на преступников… При этом президент Лукашенко сообщил, что оперативники узнали их по походке (буквально, как в известной русской песне), когда террористы разгуливали по городу и шли за спиртными напитками. Никто не пытается оспаривать профессионализма белорусских оперативников, как до недавнего времени никто и не сомневался в надежности следственных методов казанских полицейских, но, как говорится, вопросы остаются…
Под большим вопросом и то, почему в Белоруссии решили провести смертную казнь настолько быстро, что не стали дожидаться официального решения президиума Верховного суда. Не будем проводить никаких аналогий, а просто в качестве фактов отметим, что если смертные приговоры чересчур спешно приводились в исполнении, к примеру, в Советском Союзе, то через некоторое время всплывала информация, что вышла роковая ошибка суда и следствия. Да и немало было фактов, когда такие приговоры приводились в исполнение, чтобы подозреваемые потом не раскрыли какой-то более существенной тайны по поводу произошедших событий.
В итоге, говоря о смертной казни, состоявшейся в Белоруссии, нужно с одной стороны признавать, что это внутреннее дело дружественного для России государства, в котором сам народ в свое время на референдуме изъявил желание не отменять высшую меру, а с другой стороны все-таки делать поправку на гипотетическую ангажированность современных судов как в Белоруссии, так и в России. Но, к сожалению, ни одно, ни другое не может служить в качестве слов утешения тем, чьи родные и близкие погибли или были искалечены в тот страшный день на станции метро «Октябрьская»...
Информация