Наполеон: «В согласии с Россией нам нечего бояться»
25 июня в 11 часов утра от противоположных берегов Немана отчалили две лодки. Они сошлись у специального плота. Наполеон сказал Александру: «Из-за чего мы воюем?». Это был вопрос, который он себе задавал уже давно. Ещё в 1800 году Наполеон говорил, что единственным союзником Франции может быть только Россия. Он стремился к этому союзу и при Павле, и после его убийства, теперь казалось, что все препятствия в прошлом. Наполеон чувствовал, что после Тильзита он достиг всего, чему его недоставало. Император выразил это чувство коротко и ясно: «В согласии с Россией нам нечего бояться».
Когда Наполеон потерпел поражение и был сослан на остров Святой Елены, его спросили, какое время своей жизни он считает самым счастливым, французский полководец сказал, что это Тильзит. Это был действительно зенит славы и могущества империи Наполеона. 15 августа – день рождения императора – весь Париж рукоплескал Наполеону, который привёз почётный мир. Престиж Франции был поднят на удивительную высоту. Победы французского оружия были подтверждены союзом с могучей империей Севера. Царила уверенность, что союз с Российской империей устраняет вероятность новой войны в Европе надолго.
В ходе кампании 1807 года Наполеон имел возможность оценить силу русской армии. Император ценил её высоко. Он был невысокого мнения о Беннигсене как о полководце. Но запомнил стойкость русских полков под Пултуском, в битве при Эйлау и считал, что у русской армии огромный потенциал.
Тильзит привёл к разделению сфер влияния в Европе: Западная и Центральная Европа – область господства Франции; Восточная Европа – России. Проблема войны ушла в сторону. Австрия и Пруссия были побеждены; Западная Германия (Рейнский союз и Вестфалия), Италия, Неаполитанское королевство, Голландия были под полным контролем Французской империи. Испания бала союзником Парижа. Маленькая Португалия, бывшая союзником Британии, не могла доставить значительных неприятностей. Конечно, оставалась проблема Англии, но к войне с британцами французы уже привыкли. Эта война не требовала набора новобранцев, мобилизации всех ресурсов страны. К тому же была вероятность мира и с Британией, Россия взяла на себя посреднические функции.
В России встретили Тильзит с раздражением. В антифранцузскую оппозицию входил «старый двор» императрицы-матери Марии Фёдоровны, екатерининские вельможи, представители родовитой аристократии во главе с адмиралом Шишковым, графом Ростопчиным и Карамзиным. Они даже не скрывали свои взгляды, считая, что соглашение с Францией постыдно и унизительно для России. Были против союза с Францией «молодые друзья» императора, сторонники реформ – либералы того времени. Многие из них принадлежали к «английской партии», являлись приверженцами союза с Британией. В отставку ушёл Новосильцев, Кочубей, в сторону отошли Строганов, Чарторыйский. Фактически именно тогда, т. н. «Негласный комитет» перестал существовать. Недовольными были представители не только столичной аристократии, но и провинциального дворянства. К первому послу Франции герцогу Савари отнеслись враждебно. Несколько недель его нигде не принимали, только Александр проявлял любезность и внимание.
Откуда такая враждебность? Во-первых, разрыв с Англией затрагивал «кошелёк» части дворянства. Британия была тогда основным экономическим партнёром России. Франция не могла заменить Англию ни как покупатель, ни как поставщик товаров. Надо учесть и фактор влияния Британии, в среде аристократии была сильна «английская партия». Во-вторых, сказывался консерватизм дворянства. В России традиционно враждебно относились к «революционной» Франции, хотя в стране фактически произошла реставрация монархии, только во главе с новой династией. К тому же часть дворянства опасалась, что наполеоновская Франция «заразит» российского императора реформаторскими настроениями. Тильзит и проекты Сперанского были для консерваторов звеньями одной цепи. В-третьих, Россия традиционно ориентировалась на Вену и Берлин. Династия Романовых со времён Ангальт-Цербстской принцессы Софьи-Фредерики, которая вступила на русский престол как Екатерина II, стала немецкой семьёй и была связана сотнями нитей с Пруссией Гогенцоллернов, с герцогом Ольденбургским, с дворами германских князей. В-четвёртых, ещё свежа была в памяти антифранцузская идеология времён первой, второй, третьей и четвёртой антифранцузской коалиций. Большая часть сановников, генералов, офицеров более двух десятилетий воспитывалась в духе ненависти к французской революции и её детищу. Союзниками против Франции считались монархия Габсбургов и Гогенцоллернов.
Возник даже риск, что Александр может повторить судьбу Павла. По сведениям шведского посла Стединга, недовольство тильзитским курсом Александра зашло так далеко, что в придворных кругах пошёл слух об устранении монарха и восшествия на престол новой императрицы – Екатерины III (сестра императора – великая княгиня Екатерина Павловна). Были в курсе этой информации и в Париже. Наполеон в письме к Савари от 16 сентября написал: «Англичане насылают дьявола на континент. Они говорят, что русский император будет убит…». Савари уведомил Александра, что на государя готовится покушение, и рекомендовал русскому императору провести «чистку» в министерствах. Надо отметить, что Анн Жан Мари Рене Савари герцог де Ровиго был в подобных делах экспертом, он был доверенным лицом Бонапарта, выполняя разного рода «деликатные» и тайные поручения, возглавлял бюро тайной полиции.
Надо сказать, что Александр помнил страшную ночь 11 марта 1801 года всю жизнь, когда ему пришлось переступить через труп свое отца и принять от отцеубийц венец монарха. Не мог не помнить Александр и того, как пришла к власти его бабка – императрица Екатерина II. Она начала своё правление с ночного убийства законного императора и супруга Петра III. Он знал, что и прабабка, государыня Елизавета Петровна, взошла на престол, переступив через труп законного монарха. Александру было чего опасаться, вся его родословная была залита кровью. Именно страх сделал из него гибкого политика и дипломата.
Не зря была названа и фигура, которой хотели заменить Александра – Екатерина Павловна. Сестра императора была любимой внучкой Екатерины II, отличалась начитанностью, гибким умом, привлекательностью. Она, как и брат, прекрасно владела искусством скрывать свои мысли под обворожительной улыбкой и доверчивым выражением лица. Екатерина стала всеобщей любимицей. Постепенно она возглавила стародворянскую, «прорусскую» партию. Эта партия отстаивала принципы консерватизма, великодержавности – необходимости господствовать в Европе и резко негативно оценивала профранцузский курс России. После того, как в 1809 году Екатерина вышла замуж за принца Георга Ольденбургского, который был назначен тверским, новгородским и ярославским генерал-губернатором, она переехала в Тверь, где был создан политический центр «консервативной партии».
Но и Александр был не так прост, как Павел, его было трудно захватить врасплох. Степень информированности императора было очень высока. Даже в годы внешней увлечённости идеями либерализма, где слова преобладали над делами, Александр без шума, но весьма настойчиво налаживал аппарат тайной полиции. Император умело скрывал, маскировал свои истинные намерения, сбивал с толку своих возможных противников. В тоже время он и действовал. Он сообщил Савари, что его беспокоит командующий западной армии: «… Беннигсен; он в известном смысле предатель и способен встать во главе партии, действующей против меня». Видимо, Александр имел ввиду, говоря о «предателе», что генерал был одним из активных заговорщиков, которые убили Павла. Император заменил Беннигсена на Ф. Буксгевдена. В МИД враждебного к Франции Будберга заменил на сторонника русско-французского сближения – графа П. П. Румянцева. Приблизил к себе М. М. Сперанского. Англофилы из «Негласного комитета» окончательно потеряли своё влияние. Перестановки были произведены в ряде ведомств и учреждений.
Наполеон старался не только сохранить, но и укрепить союз с Россией. В директивах к Савари он говорил: «… Если я могу укрепить союз с этой страной и придать ему долговременный характер, ничего не жалейте для этого». Это была целостная внешнеполитическая концепция. Надо сказать, что французский император сумел позже критически оценить свои прежние решения, но никогда не пересматривал свои идеи союза с Россией, подтверждая правильность курса на сближение с Петербургом в воспоминаниях, продиктованных на острове Святой Елены. Одним из главных положений этой концепции была мысль, что между Францией и Россией отсутствуют коренные противоречия, нет почвы для неустранимых конфликтов. Такой конфликт был только с Англией.
В этот период политике Наполеона в отношении России стал мешать мастер политической интриги Шарль Талейран. Он был сторонником союза с Австрией, к тому же с 1808 года получал от Вены деньги.
Постепенно шаг за шагом противоречия между Россией и Францией стали нарастать. Времена надежд проходили, наступали жесткие будни. Обещание Наполеона солдатам, которое он дал в 1807 году о том, что это была последняя война, не было выполнено. К Франции присоединили Тоскану, Римскую область, в 1810 году Голландию и ганзейские города Германии. В 1808 году началась война в Португалии, а затем и в Испании. Александр мечтал о Константинополе, идея раздела владений Османской империи была одной из наиболее острых и соблазнительных тем в переговорах Франции и России. Но радикальное решение так и не было принято, Наполеон сам имел тайные виды на Стамбул и проливы.
Информация