Шахматная партия большевиков
Когда заходит речь о Великой Октябрьской социалистической революции, справедливо признается историческое значение этого величайшего события для нашей страны и человечества, а также экономические и политические последствия – появление на мировой арене Советского Союза. Однако остаются неизученные и неосмысленные вопросы, обладающие особой значимостью в XXI веке.
Можно ли было избежать революции в России (как это в итоге случилось в Европе), несмотря на зрелость общественно-политической ситуации и наличие множества политических, экономических, духовно-нравственных предпосылок? Правомерно ли и дальше среди факторов победы в октябре 1917 года признавать лишь роль ленинской стратегии или пришло время оценить тактику восстания? Является ли разработанный и реализованный Петросоветом план уникальным или все-таки универсальным, то есть пригодным для разных стран и общественно-политических ситуаций?
Среди зарубежных авторов, одними из первых опубликовавших работы, посвященные Октябрьской революции в России, были популярный в Советском Союзе Джон Рид, непосредственный свидетель событий, автор книги «Десять дней, которые потрясли мир», проявивший в силу своей проницательности особое внимание к деталям, американский же исследователь Уильям Чемберлин, написавший по горячим следам многотомную работу «Русская революция 1917–1921», а также итальянский политолог Курт Зуккерт, специально приезжавший в СССР в 1929 году, чтобы встретиться с непосредственными участниками октябрьских событий и ознакомиться с документами, в том числе неофициальными, что позволило в дальнейшем опубликовать интереснейший труд о технике государственного переворота.
Куда смотрело правительство?
Накануне решающих событий петербургские и московские газеты меньшевистского и эсеровского толка были наполнены тревожными материалами: «Куда смотрит правительство Керенского?», «Какие меры предпринимаются для защиты России от большевистской опасности?», «Почему Ленин, Троцкий и другие члены Центрального комитета партии до сих пор не арестованы?». Вопросы ставились правомерные, поскольку партия большевиков не могла (или не видела смысла) скрывать подготовку восстания. Его день близок, во всеуслышание заявляли руководители РСДРП(б) на заводах и в казармах. Но впечатление общества о бездействии и апатии кабинета Керенского опровергается многочисленными фактами.
Благодаря 20 тысячам казаков и юнкеров были взяты под охрану стратегические объекты. Приняты разноплановые меры для обеспечения безопасности правительства. Вход в Мариинский дворец, где заседал Совет республики, охраняли казаки. Перед Зимним были размещены две батареи 75-мм орудий. Проход к зданию Генерального штаба преграждался двумя рядами военных автомобилей.
По приказу Керенского армейские части взяли под контроль Зимний и Таврический дворцы, министерства, телефонные станции и телеграф, мосты, вокзалы, перекрестки самых оживленных центральных улиц и что особенно важно – Генеральный штаб. И это еще не все. Отряды юнкеров, верные правительству, круглосуточно патрулировали Петроград, на улицы была выведена новейшая армейская техника, в том числе бронеавтомобили. На крышах домов по Невскому проспекту, в начале и конце всех городских магистралей, у въездов на площади стояли пулеметы.
Больше того, глава Временного правительства перешел от военно-полицейских действий к политическим, заручившись поддержкой одних влиятельных сил и добившись нейтралитета других (в частности крупнейших профсоюзов).
Неотложные меры по наведению порядка принимались военным комендантом Петрограда полковником Георгием Полковниковым. Им были подписаны приказы, запрещающие демонстрации, митинги и угрожающие арестом дезертирам. Холодным душем для многих революционеров и фактором стабилизации обстановки стало обещание Полковникова арестовать 200 тысяч дезертиров и навести порядок на улицах. Тем не менее обстановка в городе оставалась тревожной.
Мог ли Керенский в тех условиях сделать что-то еще? Маловероятно. Как показывают многочисленные исследования, окажись на его месте руководители Англии, Франции, Италии, они действовали бы подобно главе Временного правительства России.
К Керенскому прочно приклеился имидж слабака и разрушителя государства, сопровождавший политика вплоть до смертного одра (из-за чего даже наши соотечественники за рубежом отказывались принимать гроб с его телом на русском кладбище в Нью-Йорке). Однако надо бы помнить тот факт, что именно этот человек решительной рукой подавил восстание солдат и дезертиров в июле 1917-го, а в августе он же сорвал авантюру генерала Корнилова (не побоявшись обратиться за помощью к большевикам). Именно тогда Ленин обронил: «Надо опасаться Керенского – он не дурак».
Но в октябре ситуация радикально изменилась. Усилия Временного правительства столкнулись с ленинской стратегией подготовки вооруженного восстания и с тактикой Льва Троцкого, председателя исполкома Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, образовавшего специальный Военно-революционный комитет.
Лозунги и цифры
В советской партийной историографии, в учебниках было много написано о ленинском плане вооруженного восстания. И это понятно. В советской исторической науке зафиксирована роль Ленина как гениального стратега, что имело под собой основания. Однако спустя 100 лет появляется множество поводов, чтобы без пафоса и эмоций оценить соотношение стратегии и тактики в успехе Октябрьской революции, роль различных этапов подготовительной работы и организации восстания.
Ленин видел необходимость и возможность поднять против правительства Керенского трудящиеся массы, «затопить Россию волной пролетарского гнева», дать сигнал всему обществу, самому явиться на съезд Советов (принудив к повиновению меньшевиков). Боясь обвинений в бланкизме, подготовке и проведении заговора, Ленин много делал для обеспечения народного характера восстания, «опирающегося на передовой класс, на революционный подъем… когда активность передовых рядов наибольшая».Тем не менее из наших дней эта стратегия представляется излишне обобщенной и недостаточно конкретной, несмотря на высокую степень детализации ориентиров и множество направлений деятельности. Хотя ленинский план подготовки восстания обширен и даже с множеством важных деталей, а стратегия действий охватывала значительное пространство и самые разные социальные группы, не предусматривались необходимые расчеты, что приводило к схематизму и абстрактности представлений, к лозунгам вместо цифр. Обилие управленческих терминов («организовывать, мобилизовать, распределить, окружить, занять, арестовать») не могло заменить необходимую конкретику, что обусловило в итоге, по мнению Курта Зуккерта, многие проблемы подготовительного периода.
Приходится соглашаться, что Ленин, вынужденно наблюдая за событиями издалека, не всегда имел возможность детально понять и оценить противоречивую ситуацию. Более того, находился в плену философски обобщенных представлений Карла Клаузевица, крупнейшего немецкого теоретика войны, что также помешало необходимой конкретности плана революции.
Например, переоценивались четыре фактора успеха восстания, известные историкам и политологам по «Детской болезни левизны в коммунизме», а именно возможности соединить большевистский переворот с окончанием империалистической войны; использовать на определенное время борьбу двух групп держав, которые в иной общественно-политической обстановке могли бы объединиться против большевистской революции; выдержать сравнительно долгую гражданскую войну благодаря гигантским размерам страны и (отчасти) плохому состоянию средств сообщения плюс наличие буржуазно-демократического революционного движения в крестьянстве.
Однако спустя столетие зададимся вопросом: были ли эти четыре условия достаточными для успеха Октября и допустимо ли преувеличивать в той победе роль стратегических ориентиров и общественно-политического фона?
Надо отдать должное начальной главе новейшей русской истории и отметить обусловленность успеха Октября 1917 года двумя обстоятельствами чрезвычайной важности: демократической и гибкой структурой большевистской организации и исключительной популярностью советов депутатов (о чем свидетельствует распространенный лозунг «Вся власть – Советам»!). И тем не менее правомерен вопрос: способна ли стратегия гарантировать захват власти? Вопрос теоретический и одновременно политический, актуальный в современных условиях. Если все-таки «да», то почему стратегическое видение, интегрирующее разноплановую деятельность, не сработало, например, в Италии в 1919-м – 20-х годах и в Германии тех лет?
По публикациям Пальмиро Тольятти, Антонио Грамши, лидеров итальянской компартии, и ее документам можно увидеть, что у них в стране с большим энтузиазмом были восприняты октябрьский успех большевиков и что очень важно – ленинская стратегия, которая была применена в тамошних условиях во всей полноте, поскольку Италия больше других европейских стран созрела для социалистической революции. Для нее было почти все готово:
революционная ситуация в стране, возмущение и брожение пролетарских масс, «эпидемия всеобщих стачек»;
паралич экономической и политической жизни, начавшийся захват рабочими фабрик, а крестьянами помещичьих земель;
развал армии, полиции и государственного аппарата на фоне явного бессилия исполнительной власти и в целом правящего класса. Больше того, парламент находился под контролем левых партий, активно действовали профсоюзы. Однако революция истощала себя в стратегии, говоря метафорическим языком итальянских политологов.
Шла подготовка к решающему штурму власти, но как его провести, были только самые общие рассуждения. В итоге серьезным препятствием на пути восстания была признана монархия, для оправдания беспомощности революционеров именуемая порой социалистической.
Нонсенс? Увы, так и было. Проблемы тактики оказались нерешенными не только в Италии, но и почти во всех странах Западной Европы, что признается многими исследователями.
Невидимая репетиция восстания
Тактика – условие успеха. Эта военная формула наполняется новым смыслом, если пристально посмотреть на Петроград в октябре 1917 года и на тщательную подготовительную работу, развернутую Военно-революционным комитетом, образованным Петросоветом во главе с Львом Троцким.
По добытому плану городских коммуникаций столицу разделили на секторы, наметили стратегические пункты и направили на места команды рабочих-специалистов-солдат. Троцкий неоднократно подчеркивал, что рядом с человеком с ружьем должен быть техник. 21 октября под непосредственным руководством Антонова-Овсеенко, секретаря Петроградского военно-революционного комитета, неотрывно наблюдавшего за тренировками, отрабатывался захват вокзала. Отборная тысяча матросов Балтийского флота и проверенных пролетариев Путиловского и Выборгского заводов, а также латышских стрелков начиная с 10 октября вела занятия на местности, а точнее, в условиях города.
В центре столицы, смешавшись с толпами дезертиров, красногвардейцы проникали в министерства, Генеральный штаб, на почтамт, вокзалы, телефонные станции, телеграф и в другие учреждения, в казармы. Чтобы контролировать движение по железной дороге, каждой группе придавался телеграфист. Были обследованы канализационные колодцы под зданием Генерального штаба, чтобы за считаные минуты отрезать его от армии. Матросам Дыбенко с помощью двух инженеров и двух рабочих поручалось изучить расположение на местности газовых и водопроводных труб, электрических подстанций, телефонных и телеграфных кабелей.
Эти мероприятия (в качестве составных элементов генеральной репетиции Октябрьского восстания) проводились четко и дисциплинированно в течение двух недель, не вызывая подозрений у руководителей учреждений, предприятий и даже у спецслужб.
Показателен случай при посещении тремя матросами электростанции, находившейся в районе морского порта. Им удалось пройти не только на территорию, но и к самому начальнику, который принял визитеров за посланцев командующего военным округом, обещавшего еще пять дней назад обеспечить надежную охрану важного стратегического объекта. Какой-либо проверки документов и даже необходимых в таких случаях вопросов не было. Прибывшие заверили испуганного руководителя, что электростанция взята под надежную защиту от действий толпы.
Примерно таким же образом другие группы матросов взяли под контроль еще три электростанции Петрограда, а также Центральный телеграф, который охраняли полсотни жандармов и солдат, выстроившихся в шеренгу перед зданием для отражения захвата здания.
Эта оборонительная тактика, до сих пор именуемая охраной и обеспечением правопорядка, – яркое свидетельство трафаретности и даже ничтожности полицейских мер, эффективных для оттеснения взбунтовавшейся толпы, но бесполезных, когда хорошо подготовленные нападающие способны незаметно смешаться с рядами защитников, что и произошло у Центрального телеграфа. Три матроса из команды Дыбенко (изучившие план здания и заблаговременно побывавшие в нем) смогли проникнуть внутрь под видом своих, а еще одна команда балтийцев с минимальными силами пробралась в противоположный дом, чтобы в случае необходимости подстраховать выстрелами в спину жандармам и солдатам.
План операций был продуман бывшим офицером царской армии Антоновым-Овсеенко – политическим ссыльным и революционером, любителем шахмат, что признавал даже Ленин, подчеркивая, что организация восстания по силам лишь мастеру древнейшей игры. В маленькой комнате на последнем этаже Смольного Антонов-Овсеенко вместе с Троцким разыгрывали шахматную партию на топографической карте Петрограда, а поздно вечером 24 октября один объявил другому: «Дело сделано!».
Почти сутки ситуация оставалась запутанной и даже парадоксальной.
Большевики, взяв под контроль всю техническую структуру города и объявив о захвате власти, оставляли правительству полную свободу действий, будто бы забыв о министрах. Керенский не был свергнут, сохраняя власть. Однако собравшиеся в Зимнем дворце министры уже не в состоянии были управлять, правительство оказалось отрезано от остальной России. Средства связи находились в руках большевиков, выезды из города перекрыты, даже Генеральный штаб изолирован от внешнего мира.
В этих условиях подразделения, охранявшие город, один за другим стали переходить в подчинение Военно-революционного комитета. Скроенное на западный манер Временное правительство (поддерживаемое генеральным консулом США Джоном Снодграссом) сбросили без особых усилий. Таким образом, была поставлена практическая точка в теоретическом споре Троцкого с Лениным, Каменевым и Зиновьевым.
Десяток лет спустя эта тактика вошла в пособия Коминтерна и в учебный план Университета Сунь Ятсена, работавшего в те годы в Москве, на Волхонке.
Новые ракурсы
В организации Октябрьской революции велика роль Льва Троцкого, которого за рубежом нередко сравнивают с Мао Цзэдуном и Эрнесто Че Геварой.
По мнению Троцкого, чтобы организовать восстание, нужно сформировать и подготовить ударные части, необязательно многочисленные. Массовость ни к чему, достаточно небольшого отряда. «Весь народ – слишком много для восстания. Нужен небольшой отряд хладнокровных, решительных бойцов, овладевших революционной тактикой… Необходима не масса рабочих, дезертиров и беженцев, а ударный отряд». Нужно соблюдать тактику, действовать на ограниченном пространстве небольшим числом людей, сосредоточиваться на главных направлениях. «Ударить точно и сильно, не поднимая шума».
Восстание – это не искусство, по мнению Троцкого, а машина. Чтобы завести ее, нужны специалисты-техники. И остановить ее смогут только инженеры, понимающие «технико-бюрократическо-военную машину государства: изъяны, бреши, слабые места. Необязательно провоцировать забастовку. Чудовищный хаос, который царит в Петрограде, – это посильнее забастовки. Это хаос, парализующий государство, мешающий правительству принять меры против восстания». «Раз не можем опереться на забастовку, давайте опираться на хаос», – формулировал он задачи. Восстание не нуждается в благоприятных условиях, обобщал он в дальнейшем, нужны ударные военные части и техники: отряды вооруженных людей под командованием инженеров.
Троцкий многое сделал по рациональной организации захвата власти в Петрограде и разработке приемов тактики, нацеленных на стратегические пункты обороны государства. Комплекс мероприятий, выполненных под руководством Льва Давидовича, порой называют научно-подготовленным государственным переворотом.
Если Ленин вслед за Марксом считал восстание искусством, признавая неизбежной роль импровизации, то Троцкий понимал как науку, разновидность социальных технологий, если говорить современным языком.
Новизна революционной тактики Троцкого, по мнению Курта Зуккерта, состояла именно в максимальном рационализме. Эти непредвзятые оценки невольно возвышают Троцкого до уровня «гения малых дел и тактики», что заслуживает и нашего внимания.
Захват власти пока еще представляется по преимуществу военным искусством, однако нельзя забывать возможности и роль социально-политических технологий. Тот факт, что определяющую роль в успехе Великой Октябрьской социалистической революции сыграло решение тактических вопросов, ни в коей мере не преуменьшает значимость этого исторического события. На стороне большевиков было примерно 20 тысяч солдат и матросов, но особая роль принадлежала ударной тысяче. О ней, фактически захватившей власть, нужно бы помнить в 2017 году, поскольку некоторые политики и общественные деятели проявляют благодушие, оценивая численность несанкционированных акций на московских и других улицах.
Информация