Пломбированный экран — часть II
Подписка о выезде
Приняв предложение большевиков об организации их переезда через Германию, Платтен обратился к германскому посланнику в Швейцарии и представил ему следующие письменные условия:
«1. Я, Фриц Платтен, беру под свою полную и непрестанную личную ответственность вагон с политическими эмигрантами и легальными лицами, желающими проехать в Россию через Германию.
2. С немецкими властями сносится исключительно Платтен, без разрешения которого никто не может проникнуть в запертый за все время путешествия вагон. Вагону присваивается право экстерриториальности.
3. Проверки бумаг или лиц ни при въезде в Германию, ни при выезде из нее не должно быть.
4. В вагон допускаются лица абсолютно без всякого различия их политического направления и их отношения к вопросам войны и мира.
5. Всем едущим выдает билеты Платтен по нормальному тарифу.
6. Насколько возможно, проезд должен произойти без перерыва, прямым сообщением. Без технической необходимости перерыва в путешествии не может быть. Выходить из вагона нельзя ни по чьему-либо приказанию, ни по собственной инициативе.
7. Разрешение на проезд дается на основе обмена едущих на немецких и австрийских пленных и интернированных в России.
8. Посредствующее лицо и едущие принимают на себя обязательство действовать в обществе и особенно среди рабочих в том направлении, чтобы этот постулат был осуществлен.
9. По возможности ближайший срок отъезда от швейцарской границы до шведской, а также технические подробности (багаж и пр.) устанавливаются немедленно».
Через два дня Платтен получил ответ с извещением, что его условия приняты, о чем было доложено отъезжавшим, которые своей личной подписью удостоверили, что им сообщены результаты переговоров Платтена с германским посольством, что им известны угрозы Временного правительства, что они во время поездки полностью подчиняются всем распоряжениям руководителя поездки Платтена.
В группе эмигрантов, которые возвращались на родину вместе с Лениным, из 32 человек были 19 большевиков (Н. К. Крупская, Г. Е. Зиновьев, И. Ф. Арманд, Д. С. Сулиашвили, М. Цхакая, Г. А. Усиевич и др.), шесть бундовцев и три сторонника парижской интернациональной газеты «Наше слово». С большим трудом отъезжавшие собрали деньги на проезд. Платтен потом вспоминал: «Денег, в которых мы, как о том клеветали враги, утопали, мы совершенно не имели. В последнюю минуту мы не сумели бы выкупить съестные припасы, если бы правление швейцарской партии не открыло нам кредита на 3000 фр. под поручительство Ланга и Платтена». Помощь швейцарских и шведских социалистов да скромная сумма, присланная ЦК РСДРП(б), дали возможность обеспечить проезд российских эмигрантов на родину.
Граница прочерчена мелом
Как свидетельствуют воспоминания Платтена, Крупской, Цхакая и других участников поездки, немецкие власти точно выполнили условия. На германской пограничной станции Готмадинген русским революционерам предоставили вагон, три двери которого были запломбированы, четвертая, задняя дверь оставалась открытой. Ближайшее к ней купе заняли два офицера – уполномоченные германского военного командования. На полу коридора мелом была отмечена граница между российскими революционерами и германскими офицерами. Никто, кроме Платтена, сопровождавшего русских эмигрантов, не имел права переходить меловую черту без согласия пассажиров.
Немецким газетам было строго запрещено сообщать что-либо о проезде эмигрантов, пока те не покинут территорию Германии. Власти боялись, что такие сообщения приведут к манифестациям – к открытому проявлению симпатий населения Германии к русским революционерам.
12 апреля поезд достиг в Заснице побережья Балтийского моря. Из вагона по трапу пассажиры перебрались на шведский рейсовый паром-пароход, который переправил их через усеянное минами море в городок Треллеборг, где они были встречены польским социал-демократом Ганецким и шведским журналистом Гримлундом. Из Треллеборга они уже на поезде прибыли в Стокгольм.
Там Ленин и его товарищи были радушно приняты не только большевиками-эмигрантами, но и шведскими левыми социал-демократами. День пребывания в Стокгольме был заполнен до отказа. Ленин дает интервью корреспонденту Politiken о поездке, организует здесь Заграничное представительство (бюро) ЦК РСДРП, участвует в совещании местных социал-демократов, присутствует на банкете, устроенном шведскими товарищами в честь прибывших эмигрантов, рассказывает о предстоящей социалистической революции в России и перспективах мирового революционного движения, о буржуазной демократии и диктатуре пролетариата.
Горячо поблагодарив шведских товарищей за радушную встречу и большое внимание, Ленин и его товарищи выехали на следующий день из Стокгольма и через двое суток были на пограничной станции Торнео. Их неожиданно быстрое появление у порога страны, охваченной революцией, на границе Финляндии, тогда входившей в состав России, обеспокоило агентов Антанты. Не скрывая своей злобы, английские офицеры, хозяйничавшие на шведско-финляндской границе, отвели душу тем, что подвергли Ленина обыску в отдельной комнате.
Как свидетельствуют факты, никакие препятствия, воздвигавшиеся английскими, французскими и русскими правящими кругами, не удержали вождя революции вдали от России. Но сразу же по его приезде в Петроград все шовинисты и «оборонцы» начали бешеную агитацию против Ленина и всех вернувшихся после длительной эмиграции на родину. ЦК и ПК РСДРП(б) листовкой обратились ко всем гражданам с разоблачением клеветнических обвинений Ленина и возглавляемой им «Правды», потребовали «уважения к постановлению Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов, который выслушал доклад эмигрантов и не нашел в их поведении ничего неправильного». В другом воззвании ЦК и ПК РСДРП(б) – «Против погромщиков» были разоблачены буржуазные газеты «Русская воля», «Речь», плехановское «Единство», которые не перепечатали ни доклада эмигрантов, ни постановления исполкома. Но несмотря на кампанию этих сил против Ленина и его сторонников, рабочий класс, а следом за ним солдаты и крестьяне с юмором принимали россказни о связях Ленина с немецким Генштабом и о его измене родине. Они приветствовали Ленина как «идейного вождя российских рабочих» и «неутомимого борца за социализм».
Заблуждение Солженицына
Книга Фрица Платтена и фильм о нем не единственные источники о событиях весны 1917-го. 60 лет назад вышла книга Вернера Хальвега «Возвращение Ленина в Россию в 1917 году». Как и воспоминания Платтена, у нас она была издана в 1990-м. В ней содержатся документы переписки Министерства иностранных дел и Генерального штаба Германии, посольств, миссий, которые убедительно разоблачают клеветнические обвинения против Ленина и его сподвижников в том, что они вернулись в Россию как некие германские «шпионы».
Подобранные и прокомментированные Хальвегом документы характеризуют всю историю возвращения Ленина и ехавшей с ним группы эмигрантов через Германию в Россию через призму интересов немецких властей, заинтересованных в тот момент в сепаратном мире с Россией в целях военной победы над странами Антанты или по крайней мере достижения более выгодных условий мира. Но эти документы, если их читать непредвзято, дают довольно четкую картину организации и самого проезда через Германию или, как выражается Хальвег, по ним можно представить «подоплеку обстоятельств поездки Ленина». Правда, составитель сборника и автор введения к нему нередко повторяют необоснованные стереотипные утверждения автора книги «Февральская революция» («Russia 1917: The Februaty Revolution») Г. М. Каткова о якобы «финансовой помощи» германских властей большевикам, но все же реальные факты, почерпнутые из документов, помогают историкам чаще находить верное объяснение событиям. К числу стереотипов по поводу взаимоотношений российских социал-демократов и их проезда через Германию следовало бы отнести также мифы о стремлении большевиков к более тесному сближению с кайзеровской Германией, о встрече Ленина с Гельфандом (Парвусом) и об особой роли последнего в организации «пломбированного вагона». Все эти неточности воспроизвел, в частности, Александр Солженицын в книге «Ленин в Цюрихе», изданной в 1975 году в Париже. И все же нобелевский лауреат, во многом опиравшийся на публикацию Хальвега, был вынужден признать, что Ленин «знал свою правоту, не сбивался», что он «сохранял главное сокровище – честь социалиста».
В свете вышеприведенных данных соображения, использованные в фильме «Демон революции» – об участии немецких денег в Октябрьской революции, не выдерживают критики. Как можно, к примеру, говорить о «более тесном сближении» русских революционных эмигрантов с кайзеровской Германией, когда большевики относились к кайзеру и его правлению так же, как к царю российскому, то есть резко негативно. Вслед за Лениным его ближайший соратник Зиновьев писал тогда: «Нет никакого сомнения: Вильгельм II не меньший изверг, чем Николай II, свергнуть монархию Вильгельма II необходимо». О каком сближении при таких исходных позициях большевиков может идти речь?
В этой связи во введении к книге доктор исторических наук А. В. Совокин пишет: «Не причислять же к «революционным эмигрантам» Парвуса, который был заклеймен В. И. Лениным еще в 1915 году как ренегат, который «лижет сапоги Гинденбургу, уверяя читателей, что «немецкий Генеральный штаб выступил за революцию в России». Вполне естественно, что этот бежавший из России и разбогатевший на войне делец из кожи лез, чтобы помочь немецким властям максимально ослабить или совсем уничтожить Россию, то есть придерживался той же линии, что и германский Генеральный штаб, кайзер и его свита.
Германское Министерство иностранных дел, куда, как считается, был вхож Парвус, решало вопрос о проезде Ленина и его соратников исходя из своих национальный интересов. Но история зло посмеялась над ними. Их «блестящий» успех, достигнутый в результате подписания Брест-Литовского мирного договора 3 марта 1918 года, когда им удалось унизить Россию, принудив ее правительство к кабальным условиям, был перечеркнут Ноябрьской революцией 1918 года в Германии. Желание ослабить своего противника путем поддержки революции обернулось для германских правящих кругов низвержением Вильгельма II и крахом всех надежд на победу над Россией и в Первой мировой войне. Ленин обратил внимание на приведенные Деникиным слова одного из идеологов германского милитаризма немецкого генерала Людендорфа о его радости по поводу русской революции: «Но я не мог предположить, что она станет могилой для нашего могущества». Четырежды отчеркнутый и выделенный знаком NB текст характеризует, как обманулись правящие круги Германии, пропустившие группу большевиков-эмигрантов в Россию.
Все клеветнические измышления о Ленине и ехавших с ним соратниках были разоблачены сразу по приезде в Россию. В «Правде» и «Известиях» было опубликовано сообщение, сделанное Исполнительному комитету Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов Лениным и Зиновьевым по поручению их товарищей, приехавших из Швейцарии. В нем были обнародованы данные, свидетельствовавшие о том, что никакого другого пути на родину у эмигрантов не было, что связь с немецкими властями поддерживал только Фриц Платтен, что этим властям ничего, кроме обещания «агитировать в России за обмен пропущенных эмигрантов на соответствующее число австро-германских интернированных», не давалось.
Заслушав доклад приехавших Зурабова и Зиновьева, Исполнительный комитет Петроградского совета «постановил немедленно обратиться к Временному правительству и принять меры к немедленному пропуску всех эмигрантов в Россию независимо от их политических взглядов и отношения к войне». Этим постановлением Петросовет признал правомерность действий Ленина и его товарищей по их проезду через Германию в Россию. В газетах и листовках был распространен «Протокол собрания членов РСДРП, объединенный Центральным Комитетом от 8 апреля 1917 г.» (26 марта по старому стилю), в котором приведены официальные документы, свидетельствующие обо всех перипетиях подготовки возвращения эмигрантов в Россию.
И все-таки великая
В воспоминаниях о Ленине, в публикациях документов и биографических очерках о нем вопрос о возвращении вождя большевиков из эмиграции освещался неоднократно. В начале 60-х годов появились солидные исследования, осветившие проблему на основе имевшихся печатных и архивных источников. Исторические факты позволяют с достаточной полнотой восстановить историю той поездки. Но создатели фильма «Демон революции» не удосужились ознакомиться с материалами, убеждающими, что все вымыслы о германских деньгах не имеют под собой оснований.
С 2014 года по предложению академика РАН А. О. Чубарьяна две революции – Февральская и Октябрьская и Гражданская война рассматриваются как единый исторический процесс и в связи с этим по аналогии с Великой французской теперь называются Великой российской революцией. Так записано в государственном историко-культурном стандарте. Получается, что вместо принципиальной оценки ключевых событий столетней давности, на что, собственно, направлен этот стандарт, фильм «Демон революции» повторяет давно разоблаченную ложь. Между тем президент Владимир Путин предупреждал, что дискуссии по поводу революции 1917 года не должны вносить раскол в общество.
Стоит ли после этого говорить авторам фильма, что необходимо взвешенно анализировать итоги 1917 года и уважительно относиться к исторической памяти.
Информация