"Обиды" мешают реальным делам
Неоправданные ожидания ведут к неизбежным разочарованиям
Сегодня звучат вопросы и даже нарекания (в том числе на встрече Владимира Путина в Сарове с экспертами по глобальным угрозам национальной безопасности) по поводу некоторых аспектов политики РФ в области ракетно-ядерных и стратегических вооружений (РЯСВ), в частности, относительно нашего участия в переговорно-договорном процессе (ПДП) и достигнутых результатов.
Одни говорят о неспособности российской стороны обеспечить интересы национальной безопасности РФ, о несовершенстве Договора СНВ-3 (ДСНВ), заложенных в нем «односторонних уступках». Естественно, достается на орехи соразработчикам ДСНВ и его подписантам от РФ.
Другие сетуют на отсутствие реального осознания ракетно-ядерной проблематики определенной частью военного и политического экспертного сообщества РФ. Его косность, нежелание понимать, в том числе в угоду текущей внутриполитической конъюнктуре, изменения роли и места России на мировой арене.
АБСОЛЮТНОЙ ИСТИНЫ НЕ БЫВАЕТ
Насколько справедливы и конструктивны эти взаимные «обиды», претензии и упреки? Глобальное уравнение международной безопасности, включающее в качестве ключевых компонентов сферу РЯСВ и смежные области деятельности, становится все более сложным, многозвенным.
Сегодня РЯСВ из фактора поддержания глобального равновесия и стабильности последовательно превращается в свою противоположность. Расширение спектра РЯСВ и сопряженных с ними вооружений (и проблем) происходит как по горизонтали (многосторонность, увеличение числа субъектов – не только государств – отношений, вопросы размещения инфраструктуры поддержки РЯСВ), так и по вертикали. Идет ускоренный процесс надстраивания стратегической ядерной «триады», ее превращения в «пентаду» с добавлением к ней в первую очередь таких компонентов, как стратегическая ПРО и стратегические неядерные вооружения. Практически неизбежна гонка вооружений в космосе, постоянно в центре внимания проблема тактического ядерного оружия (ТЯО). Стремительно растет интерес к ракетно-ядерным технологиям на бывшей геостратегической периферии. В ходе осуществления военной и внешнеполитической деятельности, решения конкретных задач возрастают и усложняются взаимозависимость, взаимодействие различных компонентов РЯСВ и аффилированных элементов, ядерных и неядерных вооружений, военных и невоенных составляющих совокупной мощи. Особый вопрос – влияние на проблемы РЯСВ нынешнего глобального кризиса.
Нужно понимать: политику в области РЯСВ, договоренности и соглашения следует рассматривать в контексте общих задач по обеспечению, сохранению и повышению уровней национальной и международной безопасности, устойчивой к неизбежным ударам времени. Причем в качестве средства, элемента этих усилий, но не как самоцели. С учетом реальных переговорных возможностей, соотношения сил, политической целесообразности. Важно четкое осознание «геополитического обеспечения» того или иного договора, насколько он жизнеспособен в конкретном временном интервале, вписывается в международную «среду обитания» с ее динамикой, соответствует интересам сторон, наконец, насколько он модифицируем. И строго говоря, если не руководствоваться сугубо пацифистскими установками, то почему речь должна идти только о сокращении-разоружении в области РЯСВ как о некоей самодовлеющей задаче? Особо существенным является то, что механизм ПДП заработает только в ситуации, если он будет созвучен международной обстановке и ее если не состоянию, то во всяком случае ожиданиям и желанию перемен в сфере международной безопасности. При этом, будучи встроенным в цикл международных отношений и внутренних политик, востребованным на «домашнем» рынке сторон (даже в виде своего рода «политической моды»), входящих в переговорно-договорные отношения. В ином случае практически любые усилия в данной области становятся бесполезными, застойными, по крайней мере в текущий исторический момент.
Не следует абсолютизировать договоренности – тогда не будет и ненужных разочарований, взаимных обвинений. Как и излишне преувеличивать значение ПДП, его влияние на глобальную обстановку: он один отнюдь не способен потянуть за собой ключевые устремления и параметры всей конструкции международной безопасности, на практике это влияние происходит скорее наоборот. В ином случае мы можем стать заложниками собственных заблуждений, самообмана, эйфории («с нами разговаривают!») относительно ожиданий от тех или иных соглашений, возможности их реализации, геополитических последствий. И тем самым невольно загоняя себя в «непредвиденную» ситуацию июня 1941 года. Любые договорные обязательства, даже безупречно юридически оформленные, не гарантия их соблюдения (и обеспечения безопасности), они не вечны, в конце концов устаревают и нарушаются, в том числе в одностороннем порядке. Поэтому важно заранее предвидеть их судьбу, знать, каковы политические и иные размены и дивиденды, компенсация потерь в результате вероятных разрывов и нарушений. При таком подходе мы по крайней мере способны избежать того чувства глубокого разочарования, которое сегодня испытывают некоторые аналитики и военные своим слишком требовательным отношением к ДСНВ. Рассматривая его как краеугольный элемент, гарант безопасности РФ на обозримую перспективу и чуть ли не как главную несущую конструкцию если не всей совокупности военной и внешней политики РФ, то по крайней мере российско-американских отношений. А не в качестве передышки на определенном временном отрезке, отсрочки в выстраивании и реализации сторонами своих приоритетов и интересов, за которыми неизбежно будут новые спады и подъемы. И не особо пытаясь понять, насколько далеко мы ушли от советских времен – и сегодня отнюдь не являемся прежним строго паритетным партнером по переговорам, в том числе в ракетно-ядерной сфере. А значит, не нужно требовать невозможного и нереального.
ДОГОВОРЕННОСТИ В УСЛОВИЯХ РАЗВИТИЯ ВООРУЖЕНИЙ
Следует отметить, что для РФ некоторые прежние договоренности в области РЯСВ, особенно носящие двусторонний характер, их параметры и балансы со временем могут отчасти терять свое прежнее эксклюзивное значение, а трудности взаимоувязок в ходе ПДП экспоненциально возрастают. Это происходит по мере расширения спектра вооружений, относимых к РЯСВ, усложнения их «пакета» (например, за счет ПРО), требующего как раз комплексных, «пакетных» подходов и решений, а также с учетом распространения ракетно-ядерных технологий, в том числе в окружении и непосредственной близости от границ РФ. А третьи страны отнюдь не спешат подключаться к процессам ограничения вооружений. В перспективе международный договорно-правовой фон для РЯСВ будет неизбежно претерпевать изменения, причем у РФ проблемными могут оказаться договоренности отнюдь не только с США и НАТО.
Как может влиять на сферу РЯСВ и ПДП современный глобальный финансово-экономический кризис? Он захватывает не только все большие пространства, но и сферы общественно-политической жизни, перерастает в общесистемный, что не может не вызывать политические судороги, взаимное недоверие, попытки играть каждый за себя. А желание проявить решительность на международной арене, обезопасить себя от всяческих бед и напастей в столь неспокойной обстановке, даже если это лишь обман зрения, давая обществу хоть такое утешение на фоне экономических невзгод, частично уравновешивает стремление сэкономить, облегчить финансовое бремя в сфере внешней военной безопасности. Нынешние меры США по значительному сокращению военных расходов в предстоящем десятилетии носят не в последнюю очередь предвыборный характер и в итоге могут быть скорректированы. В это же время делаются заявления об увеличении финансирования таких сфер, как РЯСВ, средства их защиты (и защиты от них), деятельность в смежных областях, включая комплекс мер по нераспространению. И вообще чисто психологически кризис спокойнее переживать, положив руку на надежный орудийный ствол. А выход из кризиса через войну в качестве политико-экономической аксиомы еще пока никто не отменял. Кое-где уже говорят пушки, и мы хотели бы надеяться, что эта тенденция не станет обвально разрастаться, приобретать черты «большой войны», пусть пока и фрагментарной. Очевидно, что в данной ситуации музы молчат: вероятность разоруженческих умонастроений, в том числе всеобщих, осуществление плодотворного и результативного ПДП сегодня весьма малы. Что касается очередного поворота в северокорейском ядерном досье, то пока рано делать выводы относительно достижения каких-либо результатов.
Если рассматривать двусторонние в области РЯСВ отношения РФ и США, то их развитие, как показывает практика, вовсе не характеризуются исключительно поступательностью, предопределенной и запрограммированной окончанием холодной войны, а также приобретением миром (и российско-американскими отношениями) качественно иного характера. Наши отношения носят циклический характер, они развиваются по сложной синусоидной кривой, в каждом цикле есть свои пики и провалы, экстрасистолы. И было бы весьма наивным полагать, даже находясь на гребне очередной приливной волны в российско-американских отношениях, что именно эта ситуация как раз и определяет их главный вектор, мейнстрим – отсюда и далее навсегда. А если это всего лишь всплеск, разовый выброс на фоне стечения обстоятельств, пусть и серьезных («фактор 9/11»)? По крайней мере строить внешнюю и оборонную политику страны, прокладывать «дорожную карту» всей системы российско-американских отношений, исходя из их нахождения на данном гребне, было бы, на наш взгляд, опрометчивым. Как и закладывать под такую политику те или иные долговременные направления развития вооруженных сил, их финансирование, технико-технологические параметры и приоритеты. Разумеется, нужно всячески стараться, чтобы амплитуда этих синусоидных процессов не была слишком размашистой, флаттерной, приводящей к политической болтанке. Но отменить законы геополитической физики вряд ли возможно, даже выстраивая систему маяков в виде непрерывного и работающего процесса двусторонних консультаций и согласований на экспертном и политико-военном уровне.
Что касается текущего момента, то российско-американские отношения находятся явно в ситуации «ниспадающей волны». Причин для этого множество, как внешнего (международного), так и внутреннего характера в отношении каждой из двух стран. Ожидать в подобных условиях интенсификации переговорно-договорных мероприятий, тем более «прорывов», с получением реальных, а не бумажных результатов, вряд ли разумно. В целом отношения РФ и США объективно имеют свои очень (по многим аспектам) жесткие ограничители, что может существенно повлиять на эффективность как достижения конкретных договоренностей, так и их последующей, тем более многосторонней реализации. И за красную линию на геополитическом поле, за флажки не пойдет ни российская, ни тем более американская сторона, ощущающая свое историческое преимущество. Разоруженческая проблематика отнюдь не станет спасательным кругом, способным выправить весь комплекс российско-американских отношений, если к этому нет иных объективных причин (при, заметим, любом властном раскладе в Москве и Вашингтоне). Впрочем, при этом меньше и опасность чрезмерных, неоправданных взаимных ожиданий – с последующими неизбежными разочарованиями, ростом взаимных упреков, недоверия, отчужденности.
РАВНОВЕСИЕ СТРАХА
На какие вызовы, угрозы (подчеркиваем, способные существовать за пределами ПДП, независимо от него, параллельно с ним, а то и вопреки ему) в сфере РЯСВ в связи с новой проблемой ПРО сегодня России предстоит дать первоочередные ответы? Не стоит надеяться, что мир обозримого будущего станет бесконфликтным и тем более невооруженным. Равновесие страха будет возобновляться на новом уровне, в новых условиях, с задействованием новых средств. А РЯСВ сохранят и, возможно, в ближайшие десятилетия даже приумножат свою роль в глобальной геополитике. Хотя, разумеется, РЯСВ – отнюдь не единственный, пусть и очень важный ее аргумент. Но в любом случае распорядиться им нужно с наибольшей пользой для безопасности РФ. По крайней мере для России, с ее проблемными СОН, наличие дееспособных РЯСВ приобретает особое значение – как главное средство и условие сдерживания, снятия прямых и непрямых, военных и иных угроз ее национальной безопасности. А также для предотвращения втягивания РФ в другие крупномасштабные военные конфликты, то есть РЯСВ нужны России, чтобы не воевать. Считается, что, несмотря на глобальный кризис, для РФ сегодня существует так называемое окно безопасности («дальше будет хуже») протяженностью в 10–15 лет, которое нужно максимально использовать в целях комплексной модернизации ВС РФ, в том числе и в первую очередь сферы РЯСВ. И не надо думать, что «на нас никто никогда не нападет с применением РЯСВ». Особенно в свете создания «чистых» средств агрессии, в том числе ракетно-ядерных, масштабной и надежной – иллюзия безнаказанности – ПРО, в условиях перманентности глобального кризиса, принципиально связанного с острой нехваткой ресурсов, всеобщего поведенческого помутнения. Глобальный ядерный «каннибализм», даже под угрозой суицидального саморазрушения, вполне возможен.
Приходится констатировать: надежные механизмы предотвращения дальнейшего распространения ракетно-ядерных потенциалов и угроз в настоящее время не отработаны. В современной международной ситуации даже сокращение ядерного оружия лидерами не будет автоматическим сигналом, стимулом на присоединение к данному процессу для всех остальных ядерных, околоядерных, квазиядерных стран и сил. Особенно после событий на Ближнем Востоке, когда очень многие могут испытывать вовсе не снижение, а рост интереса к созданию и обладанию оружием «Судного дня». Пусть и в весьма примитивной, нетранспортабельной, «грязной», даже символической, виртуальной форме. Эффективность экономических и политических санкций при этом может не оказаться продуктивной настолько, чтобы решать проблему нераспространения подобным образом, тем более против крупных, масштабно вовлеченных в мировую экономику государств, таких как Иран. Отсюда – возрастание вероятности попыток силового решения с самыми неопределенными последствиями. Сегодня идет активное формирование ближневосточно-исламского глобального центра силы, его структуризация, в борьбе за роль лидера в котором ядерный фактор, не исключено, может стать одним из веских и привлекательных аргументов. Рассмотрят ли Израиль и США варианты еще кого-то в регионе помимо Ирана «вбомбить в безъядерное сознание»? В середине 90-х годов США и КНДР вроде бы успешно продвигались по пути решения северокорейской ядерной проблемы (программа мирного атома КЕДО, гуманитарная помощь, вывод из политической изоляции). Но затем в Вашингтоне решили, что ядерная угроза КНДР более выгодна именно в качестве страшилки под боком у Китая и является хорошим поводом для развертывания системы ПРО в АТР. Сегодня США активно эксплуатируют данный подход и в других регионах. Но будем объективны, поиск противодействия глобальной нуклеаризации, в том числе в виде развитой и многоэшелонированной системы ПРО, со стороны самых разных государств и их коалиций вполне обоснован.
СОХРАНИТЬ БАЛАНС СИЛ
В целом же развитие и совершенствование ПРО (и анти-ПРО), как бы мы к этому ни относились, не остановить и в силу особых причин не слишком проконтролировать. Неизбежно и участие РФ в данном процессе – не только и, возможно, не столько для противодействия США и НАТО. Однако существенно, чтобы он не превращался для России в гонку, а потому важно сделать его эффективным и как можно менее затратным (особенно с учетом нынешнего состояния российской оборонно-технологической сферы). Что касается ближайших двух десятилетий, то на «феномен ПРО» для РФ наиболее возможен и пригоден в первую очередь асимметрично-симметричный ответ в виде совершенствования СНВ. Они не должны упасть ниже определенного, безопасного уровня и при этом оказаться гарантированно способны к преодолению перспективной ПРО. В этом плане отметим, что задействованные сегодня головные мощности по производству РФ стратегических вооружений в несколько раз ниже минимально необходимых и рекомендованных, а также планируемых в целях совершенствования РЯСВ и замещения выбывающих средств, для поддержания стратегического баланса (конкретно с США, на данном конкретном этапе) и осуществления эффективной политики сдерживания.
Особо подчеркнем, что в рамках общего уравнения стратегических сил фактор ПРО (и анти-ПРО) для РФ не менее важен, чем арифметический баланс по СНВ. Будут у США две или 20 тыс. стратегических ядерных боеголовок – для России не имеет особой разницы в плане ее безопасности (принцип overkill). Не исключено, что в перспективе США вообще смогут отказаться (в качестве примера движения к безъядерному миру) от значительной части своих ядерных вооружений по мере их функционального замещения эквивалентными или даже более совершенными неядерными силами и средствами, в том числе стратегическими. А вот проблема ПРО США для РФ является на перспективу действительно дестабилизирующей. При зеркально-симметричном ответе в ходе создания собственной ПРО (и анти-ПРО) Россия наверняка столкнется с очень серьезными проблемами, экономическими, техническими. И РФ принципиально не следовало бы сломя голову бросаться в эту гонку. Хотя на нее, к сожалению, уже настраиваются некоторые руководители нашего ОПК (и настраивают на это российский бюджет и структуру оборонной деятельности). В данном случае, например, России придется «заморачиваться» созданием и развитием, условно назовем его, «антипротиворакетного» флота. При том, что гонка вооружений на море – одна из самых расточительных. А ведь еще идет речь о гонке в космосе, других аспектах анти-ПРО.
Все говорит за то, что России необходим поиск своего асимметричного подхода. Возможно, это будет срезание технологических углов и создание новых ПРО и анти-ПРО – значительно более дешевых и при этом эффективных, в том числе на иных физических и функциональных принципах, с активным использованием различных средств противодействия и неракетного сдерживания. И то, что у американцев якобы успешно действует в полигонных или приравненных к ним условиях, может оказаться отнюдь не столь эффективным и надежным в обстановке высокотехнологичного боевого противодействия. Не исключено, что наиболее продвигаемые сегодня средства ПРО в итоге окажутся лишь одним из вариантов, отнюдь не самым приоритетным, их создания. В целом же приходится признавать: по мере совершенствования средств ПРО существенная девальвация российских (и не только российских) ракетно-ядерных сил сдерживания и поддержания равновесия (не равенства!) в обозримой перспективе является весьма вероятной. Значит, нужны новые средства подстраховки для обеспечения военной безопасности РФ, о создании которых необходимо думать уже сегодня, не втягиваясь в текущие зеркальные затратные гонки вооружений.
НАШ ОТВЕТ ЕВРОПРО
Что можно реально сделать для противодействия наращиванию США усилий в области ПРО и размещению американской ПРО в Европе? США уже слишком вложились в тему ПРО, чтобы сойти с этого пути. В то же время нужно попытаться замедлить данный процесс, растянуть его во времени, чтобы он не стал обвально дестабилизирующим. Ясно, что эффективность различных мер может быть разной. Так, делаются попытки корить США, требовать лимитировать их деятельность в области ПРО какими-либо договоренностями – или, наоборот, показывать свои миролюбие, полезность для Запада. Не слишком убедительным выглядит предложение к США и НАТО дать письменные юридические гарантии ненацеленности ПРО в Европе на российские объекты. Не хотят они их давать России, ну а если все же дадут – что реально изменится для безопасности РФ? Из этой же серии – «угроза» РФ выйти из ДСНВ в ответ на разработку и соответствующее размещение США элементов системы ПРО на беспокоящих Россию направлениях. Россия вряд ли своим демаршем поставит США в неудобное положение в их усилиях по совершенствованию и диверсификации стратегических вооружений, в том числе их противоракетной, космической, неядерной составляющих.
В то же время в повестку дня может возвратиться вопрос о ракетно-ядерных средствах средней дальности, по мере актуализации данной проблемы для третьих стран, в том числе в качестве угрозы безопасности РФ. Если «нет ничего святого» (хотя бы выход США из Договора ПРО 1972 года), то почему священной коровой должен оставаться Договор РСМД? Да, будет открыт еще один ящик Пандоры, но одним больше – одним меньше? Что касается ТЯО, то, с учетом географического положения РФ, оно значит для России гораздо больше в функциональном отношении, чем, например, для США. И этот неразменный рубль российской геополитики не подлежит размашистым манипуляциям с вовлечением данной проблемы в процесс ядерных сокращений. Заметим, что США хотят решать с РФ те проблемы, где мы пока в состоянии (СНВ, ТЯО) быть с ними наравне. И категорически против таких решений там, где превосходство США неоспоримо и лишь имеет тенденцию к усилению (ПРО, высокоточные неядерные вооружения, космос). Чего России (как это предлагают некоторые аналитики) категорически нельзя допустить – фактически закрыть глаза на американскую ПРО в Европе, сделать вид, что ничего не случилось, полагаясь на добрую волю и благоразумие США и их партнеров по НАТО. Согласиться с тем, что вся эта затея не несет ни для безопасности России, ни для ее СЯС прямой военной угрозы и имеет одной из своих целей всего лишь указать России ее место в современном мире.
Так как все же лучше использовать «Искандеры» и другие средства, предназначенные якобы для купирования и сдерживания развертывания Третьего (европейского) позиционного района ПРО? Говорят, например, что для «ослепления» ПРО – систем управления, радаров, прочей инфраструктуры. Но не будет ли это расценено как подготовка России к «первому», превентивному удару? Тем более по американским базам ПРО с уже улетевшими оттуда противоракетами? Это по крайней мере бессмысленно и даже, в определенных обстоятельствах, провокационно. Но вот продемонстрировать Европе – уже сегодня, что она не может остаться в стороне, ни при чем (очень даже при чем!), предоставляя США территории для размещения комплексной инфраструктуры ПРО, – просто необходимо. И такая «прививка на здравый смысл» нам представляется обязательной. Будет это называться «средствами вразумления» или, более грубо и откровенно, «средствами возмездия», но они должны у России непременно быть. А Европа должна иметь о данном подходе (и исходе для нее) полное и исчерпывающее представление. В подобных шагах есть, безусловно, угроза эскалации (от нашего стола – вашему столу), но об этом Западу нужно думать по крайней мере не менее крепко, чем России.
Остановимся на проблеме участия России в «объединенной» с НАТО и США ПРО. Во-первых, США вряд ли допустят полномасштабное и конструктивное сотрудничество с РФ в данной высокотехнологичной стратегической сфере, если только в плане обмена информацией и представительскими визитами. Во-вторых, для чего это нужно самой России, чтобы сбивать собственные ракеты и раньше времени девальвировать собственный стратегический ракетно-ядерный потенциал? В-третьих, совместная с Западом ПРО против третьих стран (чтобы их ракеты сбивались над территорией России?) заманчива для РФ только на бумаге. На деле это обернется втягиванием России в формирование единого фронта против того же Китая, а РФ превратится в предполье НАТО. А это явно не способствует повышению российской национальной безопасности, противоречит долгосрочным интересам РФ и лишает ее геополитического маневра.
И в заключение. Недостаточные консолидированность и обоснованность взглядов российского экспертного сообщества по РЯСВ и аффилированной проблематике не может не сказываться негативно на выработке целостной, эффективной политики РФ в данной области, в том числе на международных позициях нашей страны. Взаимные «обиды», а также инвективы в адрес США, не учитывающих равноправных интересов России, отвлекают от выработки собственной реалистичной, реализуемой – и впечатляющей – повестки дня, контригры по вопросам развития и совершенствования РЯСВ РФ. Нельзя упускать пелотон военно-технического развития, но нельзя и делать лишнего, особенно в условиях жестких ресурсных ограничителей, сегодня и тем более завтра быстро устаревающего. И наконец, без надежных тылов, реальной мощи, военной и невоенной, любые договоры, даже самые крепкие, не смогут внести должного вклада в обеспечение национальной безопасности РФ.
Информация