«Убейте меня, как вы убили мою страну!»
Президент Франции Поль Думер 6 мая 1932 года решил посетить благотворительную книжную ярмарку ветеранов Первой Мировой войны в Париже. К моменту его прибытия в особняке Соломона Ротшильда уже собралась вся творческая интеллигенция. Неожиданно к президенту подбежал мужчина и несколько раз выстрелил в него.
Убить президента
Для французского президента Первая Мировая война являлась не просто перевернутой страницей истории. В том кровопролитном противостоянии у него погибло четверо сыновей. Поэтому Думер всеми силами старался поддерживать в стране память о тех страшных годах, поэтому он и дал согласие на посещение церемонии открытия ярмарки. Вдруг к нему подошел мужчина, достал оружие и несколько раз выстрелил. После этого преступник попытался сбежать, но охранники и посетители ярмарки сумели его задержать. Когда убийцу скрутили, он вдруг закричал: «Фиалка победит машину!».
Президента срочно отвезли в госпиталь. Когда врачи проводили операцию, Думер очнулся и спросил: «Что со мной случилось?». Настоящую причину ему не назвали, сказав, что он угодил в аварию. Президент, конечно, удивился: «Надо же, я даже не заметил». После этих слов он потерял сознание. И вскоре умер.
Что же касается убийцы, то его личность была установлена при обыске — помогла политическая декларация «Мемуары доктора Павла Горгулова, верховного председателя политической партии русских фашистов, который убил президента республики». Так выяснилась его политическая стезя. Оставалось узнать мотивы преступления…
Портрет убийцы
Павел Тимофеевич Горгулов сам себя называл выходцем из казачьей семьи. Он родился 29 июня 1895 года в станице Лабинской, что на Кубани.
В 1913 году Горгулов окончил Екатеринодарское военно-фельдшерское училище, после чего перебрался в Москву. А когда началась Первая Мировая война — отправился на фронт, где получил ранение. В момент раскола страны принял сторону белых. По утверждениям самого Павла Тимофеевича, во время Гражданской войны сражался с большевиками в Крыму и в родной Кубани. А когда понял, что красных победить не удастся, решил сбежать заграницу. Сначала осел в Праге, где продолжил медицинское образование. В это же время Горгулов начал раскрывать в себе способности в литературе. И хотя в Праге он находился в полулегальном положении, на этом поприще сумел достичь серьезных успехов. Но главное, Павел Тимофеевич решил, что ему необходимо убить президента Чехословацкой республики Томаша Масарика. Удивительно, но местная власть ничего не знала о планах русского эмигранта. Зато постепенно начали «всплывать» факты о его медицинской деятельности — Горгулов практиковал подпольные аборты. Когда им всерьез заинтересовались стражи порядка, Павел решил не играть с огнем и залечь на дно. В качестве последнего он выбрал Париж.
Произошло это в конце 20-х годов. Оказавшись во Франции, Горгулов заявил властям, что хочет стать солдатом Иностранного легиона. Но на этом дело и закончилось. Он продолжал вести прежнюю жизнь: «пытал» бумагу, занимался проведением абортов и мечтал о создании новой русской политической партии. Однако жизнь маргинала не помешала ему в 1931 году жениться на швейцарке Анне-Марии Генг. Этот брак был очень выгоден для эмигранта, поскольку супруга принадлежала к довольно состоятельной семье.
Благодаря Анне-Марии и собственному характеру, Павел Тимофеевич не затерялся в разношерстных эмигрантских кругах Парижа. Он попал в общество молодых писателей и, взяв псевдоним Павел Бред, выпустил сборник «Тайна жизни скифов». Вот такое в книге было написано: «Русский я. А всё, что от русского исходит, непременно дерзостью пахнет: как — политика, как — вольнодумство, критика и всё такое прочее… Потому… Народ мы скифский, русский. Народ мы сильный и дерзкий. Свет перевернуть хотим. Да-с. Как старую кадушку. А кто же под кадушкой-то сидеть будет? Ах, милые! Не знаю. И потому — кончаю. И на прощание только прибавлю своё малюсенькое изреченьице: «А всё-таки — фиалка машину победит!»
Но гораздо сильнее рассказов и стихотворений Горгулова интересовала политика. И в 1931 году он выпустил на французском языке брошюру «Национальная крестьянская». В ней эмигрант утверждал, что во главе государства должна стоять национальная и военно-политическая партия «зеленых». Плюс жесткая дисциплина и контроль. Собственно, Горгулов прямым текстом заявил, что германский принцип фюрерства - идеальный вариант. Именно из членов партии, по мнению Горгулова, необходимо было формировать и правительство, и полицию, и армию. Затем, спустя некоторое время, требовалось выбрать президента - «отнюдь не коммуниста, не социалиста, не монархиста, не еврея, не инородца, не иностранца и не женщину». Ну а все молодые крестьяне (только православные) в обязательном порядке вступают в партию. В главные враги строя он определил социализм, монархизм и крупный капитализм. В 18-м параграфе было написано «Россия для русских». Кстати, под большевистским строем Горгулов подразумевал власть евреев, поэтому в его «идеальном мире» им отводилась ничтожная роль. Также в брошюре говорилось, что освободить Россию от большевиков можно лишь с помощью внешней интервенции.
Эти идеи, конечно, нашли отклик во многих эмигрантских сердцах, робко надеявшихся повернуть ход истории вспять. И с помощью неравнодушных сторонников Горгулов вскоре начал издавать газету «Набат».
Гибель президента
Горгулов сумел раздобыть пригласительный билет на имя «ветерана-писателя Поля Бреда». И 6 мая 1932 года без труда оказался на книжной ярмарке. И вот началась церемония открытия, которую возглавила цель эмигранта — престарелый президент Франции. До этого Горгулов успел подойти к писателям Андре Моруа и Клоду Фарреру (его он, кстати, впоследствии ранит). У Фаррера он купил книгу и взял автограф. Приблизительно в 15:00 Павел Тимофеевич отделился от толпы посетителей выставки и направился к президенту. Пойдя как можно ближе, он выхватил «Браунинг 6,35» и несколько раз нажал на спусковой крючок. Горгулов дважды попал в Думера. Одна пуля угодила в правую лопатку, вторая — в основание черепа. Через мгновение толпа обезоружила убийцу, но было поздно. Пока его избивали, Горгулов кричал что-то несвязное о «фиалке» и «машине».
Во время обыска у Павла Тимофеевича были изъяты уже упомянутые выше «мемуары», запасной пистолет, ампулы с ядом сулемой, самодельное знамя Всероссийской народной крестьянской (земледельческой) партии «зеленых» и газетные вырезки, в которых рассказывалось о рабочих поездках и визитах президента.
Во время допроса Горгулов вел себя нагло, надменно и неадекватно. Он твердил, что принадлежит «зеленой фашистской партии» и своими руками пытался превратить в жизнь идеалы белой эмиграции, разбросанной по всему миру. Также Павел заявил, что план убить президента, а затем и его реализация, принадлежат только ему. И никаких помощников у него не было. Затем последовал рассказ о мести Франции за то, что она отказалась от антибольшевистской интервенции Советского Союза, тем самым, она своим равнодушием обрекла Россию на смерть. А в записях, обнаруженных при обыске, стражи порядка увидели тщательно продуманный план вооруженного вторжения в СССР, а также многочисленные политические тексты, в которых Горгулов призывал расправиться с большевиками. Поэтому изначально его посчитали душевнобольным фанатиком, который не смог смириться с появлением красной России. А Горгулов, как будто, специально (а может он и правда страдал психическим заболеванием) старался на этом сыграть. Он называл себя «зеленым диктатором», бредил полетом на Луну, а также признался, что у него есть список потенциальных жертв. Кроме Думера в нем значились Масарик, Думерг (бывший президент Франции), Довгалевский (полпред СССР во Франции), а также Ленин. Причем Павла Тимофеевича не смущал тот факт, что Владимир Ильич умер еще в 1924 году.
Причины убийства
Конечно, стражи порядка первым делом попытались выяснить у Горгулова причину, которая толкнула его на убийство лидера чужой страны. Он завел разговор о мести Франции, которая не стала вторгаться в СССР. Но словам преступника не особо верили, но, несмотря на это, журналисты с охотой приняли эту версию. Особенно прониклись советские СМИ, начавшие утверждать о неком белогвардейском заговоре. Но все же гибель президента молниеносно обросла множеством версий и теорий.
Например, русские эмигранты, относившиеся к белому движению, как можно быстрее отреклись от Горгулова. Им ни к чему было портить отношения с Францией даже намеком на некий заговор. А чтобы окончательно отвести от себя подозрения, лидеры эмигрантского движения стали недвусмысленно намекать, что Горгулов являлся тайным агентом ОГПУ. При этом о целесообразности никто не задумывался. Главное, как быстрее выдвинуть какую-нибудь теорию, чтобы отвести от себя подозрения. На деле, СССР не было смысла участвовать в этой игре. Думер лояльно относился к Советскому Союзу, поэтому его гибель вряд ли стала бы разменной монетой в попытке скомпрометировать бывших сторонников белого движения.
Правые силы Франции выставили Горгулова «необольшевиком-террористом», а Бенито Муссолини сказал, что «русский фашист» никакого отношения к итальянским не имеет. Италия как раз в то время нуждалась в дружбе с Францией, поэтому и эта версия вскоре отпала.
А русская эмиграция тем временем находилась в панике. В элитных кругах стали ходить слухи, будто французы намереваются то ли выслать всех бывших белых, то ли ужесточить к ним отношение. Ведь ксенофобию никто не отменял. Но ничего подобного не произошло. Впрочем, несколько антирусских да и вообще, антииммигрантских выступлений все же было. Причем проходили они на всех уровнях: в народе, прессе и парламенте. Французы просто не могли не сравнить Горгулова с Жаком Клеманом и Равальяком.
Смягчить ситуацию помогли действия лидеров русской эмиграции. Каждый из них направил письмо с соболезнованиями вдове Думера, а также правительству. Митрополит Евлогий в Александро-Невском соборе отслужил панихиду о «Павле Думере». В ней приняли участие представители Русского общевоинского союза и прочих военных организаций. А бывший офицер Сергей Дмитриев, оставив предсмертную записку «Умираю за Францию», выбросился из окна.
Не остался в стороне и Советский Союз. Горгулова называли «озлобленным белогвардейцем», пожелавшим натравить друг на друга СССР и Францию. А гибель Думера окрестили «новым Сараевским убийством». Довгалевский, конечно, высказал соболезнования и что «убийство воспринято во всём Советском Союзе с возмущением».
Выдвигалась теория, что Горгулова на убийство подвигла книга Жака Ловича (по одной из версий, он сын марксиста Льва Дейча) «Буря над Европой». По сюжету белоэмигрант, спровоцированный большевиками, совершил убийство президента Франции. Из-за этого началась французско-советская война, причем на стороне коммунистов выступила Германия. И вскоре эта объединенная армия захватила Париж. Правда, эту версию многие считают нереалистичной.
В общем, несмотря на накаленную обстановку, кое-как страна и многочисленные эмигранты сумели пережить трагедию.
Суд и казнь
Суд над Горгуловым продлился с 25 по 27 июля. Во время заседаний Павел Тимофеевич вел себя агрессивно и неадекватно. Этот спектакль в пользу обвиняемого пытались использовать его адвокаты, делая упор на невменяемость своего клиента. Вот только медицинская экспертиза, проведенная до процесса, установила, как раз обратное. Поэтому фокус не удался. Галина Кузнецова, русская поэтесса и писательница, находившаяся на суде, сделала такую запись: «Один из докторов-экспертов сказал на суде: «Впечатление сумасшедшего от подсудимого объясняется его национальностью». А прокурор Шарль Дона-Гиг назвал преступника «диким зверем» и «Распутиным русских беженцев». Кстати, среди представителей СМИ, на заседании находился журналист Михаил Кольцов, прилетевший из Москвы. Также там был и человек из списка Горгулова - советский полпред Довгалевский.
Павел Тимофеевич выступил с речью на французском языке, которая растянулась на 40 минут. Ничего нового он не сказал. Во всех бедах России преступник винил Францию, а убийство президента он совершил якобы во имя справедливости. Поскольку на проблему русского народа, страдавшего под гнетом большевиков, было всем наплевать. Заявил Горгулов и о том, что душой он не с царем, «предавшим страну», а с Керенским. А в конце выступления закричал: «Убейте меня, как вы убили мою страну! Вы погибнете во всемирной катастрофе!»
На заседании присутствовал русский писатель, журналист, переводчик и общественный деятель Илья Эренбург. Вот так он описал реакцию убийцы президента на приговор: «Горгулов был высокого роста, крепок; когда он выкрикивал путаные, сбивчивые проклятия на малопонятном французском языке, присяжные, по виду нотариусы, лавочники, рантье, испуганно ежились… Помню страшную картину. Ночью, при тусклом свете запылённых люстр, судебный зал напоминал театральную постановку: парадные одеяния судей, чёрные тоги адвокатов, лицо подсудимого, зеленоватое, омертвевшее,— всё казалось неестественным. Судья огласил приговор. Горгулов вскочил, сорвал с шеи воротничок, как будто торопился подставить голову под нож гильотины, и крикнул: «Франция мне отказала в виде на жительство!»
Правда, есть еще несколько версий, касавшихся слов Павла Тимофеевича. Например, в журнале Time написали: «Я умираю героем для себя и своих друзей! Да здравствует Франция, да здравствует Россия, я буду любить вас до самой смерти!»
Конечно, суд признал Горгунова виновным и приговорил к смертной казни. 20 августа Кассационный суд отклонил прошения адвокатов о помиловании. В своих жалобах защитники пытались указать на нарушение норм закона и Конституции, поскольку убийство следовало рассматривать не как политическое. Адвокаты требовали не применять статью об «оскорблении величества», которая существовала в уголовном кодексе при Наполеоне III. Поддержала преступника и Международная лига по правам человека, утверждавшая, что Горгулов являлся невменяемым. Но преемник покойного президента Альбер Лебрен отклонил эти прощения.
И 14 сентября 1932 года Горгулова казнил парижский палач Анатолий Дейблер. Гильотину установили на бульваре Араго у тюрьмы Санте, где собралось порядка 3 тысяч зрителей. Перед исполнением приговора с преступником поговорил православный священник. Горгулов сказал ему, что предан русскому крестьянству и попросил передать жене, что просит у нее прощения. Также Павел Тимофеевич надеялся, что его ребенок не станет коммунистом, когда вырастет и добавил: «Я не сержусь на Францию, я ничего не хотел сделать против неё».
По французскому обычаю, перед казнью приговоренному к смерти отсалютовала национальная гвардия. Ну а после тело покойного в цинковом гробу похоронили во временной могиле на кладбище Иври-сюр-Сен. А 28 сентября его перезахоронили на кладбище Тье, что в пригороде Парижа (до наших дней могила не сохранилась).
В 2003 году был опубликован дневник палача, в котором нашлось место и для казни Горгулова. Дейблер написал, что Павел Тимофеевич «выказал известную храбрость, ограничившись словами «oh! Sainte Russie!»
* * *
Спустя всего 4 дня после смерти Горгулова в далекой Франции его ближайшие родственники – мать и тетка – были арестованы у себя в Кубани за хищение колхозного имущества. «За колоски», как тогда говорили. Что с ними случилось в дальнейшем – точно неизвестно. По некоторым данным мать убийцы президента Франции была все-таки расстреляна.
Убить президента
Для французского президента Первая Мировая война являлась не просто перевернутой страницей истории. В том кровопролитном противостоянии у него погибло четверо сыновей. Поэтому Думер всеми силами старался поддерживать в стране память о тех страшных годах, поэтому он и дал согласие на посещение церемонии открытия ярмарки. Вдруг к нему подошел мужчина, достал оружие и несколько раз выстрелил. После этого преступник попытался сбежать, но охранники и посетители ярмарки сумели его задержать. Когда убийцу скрутили, он вдруг закричал: «Фиалка победит машину!».
Президента срочно отвезли в госпиталь. Когда врачи проводили операцию, Думер очнулся и спросил: «Что со мной случилось?». Настоящую причину ему не назвали, сказав, что он угодил в аварию. Президент, конечно, удивился: «Надо же, я даже не заметил». После этих слов он потерял сознание. И вскоре умер.
Что же касается убийцы, то его личность была установлена при обыске — помогла политическая декларация «Мемуары доктора Павла Горгулова, верховного председателя политической партии русских фашистов, который убил президента республики». Так выяснилась его политическая стезя. Оставалось узнать мотивы преступления…
Портрет убийцы
Павел Тимофеевич Горгулов сам себя называл выходцем из казачьей семьи. Он родился 29 июня 1895 года в станице Лабинской, что на Кубани.
В 1913 году Горгулов окончил Екатеринодарское военно-фельдшерское училище, после чего перебрался в Москву. А когда началась Первая Мировая война — отправился на фронт, где получил ранение. В момент раскола страны принял сторону белых. По утверждениям самого Павла Тимофеевича, во время Гражданской войны сражался с большевиками в Крыму и в родной Кубани. А когда понял, что красных победить не удастся, решил сбежать заграницу. Сначала осел в Праге, где продолжил медицинское образование. В это же время Горгулов начал раскрывать в себе способности в литературе. И хотя в Праге он находился в полулегальном положении, на этом поприще сумел достичь серьезных успехов. Но главное, Павел Тимофеевич решил, что ему необходимо убить президента Чехословацкой республики Томаша Масарика. Удивительно, но местная власть ничего не знала о планах русского эмигранта. Зато постепенно начали «всплывать» факты о его медицинской деятельности — Горгулов практиковал подпольные аборты. Когда им всерьез заинтересовались стражи порядка, Павел решил не играть с огнем и залечь на дно. В качестве последнего он выбрал Париж.
Произошло это в конце 20-х годов. Оказавшись во Франции, Горгулов заявил властям, что хочет стать солдатом Иностранного легиона. Но на этом дело и закончилось. Он продолжал вести прежнюю жизнь: «пытал» бумагу, занимался проведением абортов и мечтал о создании новой русской политической партии. Однако жизнь маргинала не помешала ему в 1931 году жениться на швейцарке Анне-Марии Генг. Этот брак был очень выгоден для эмигранта, поскольку супруга принадлежала к довольно состоятельной семье.
Благодаря Анне-Марии и собственному характеру, Павел Тимофеевич не затерялся в разношерстных эмигрантских кругах Парижа. Он попал в общество молодых писателей и, взяв псевдоним Павел Бред, выпустил сборник «Тайна жизни скифов». Вот такое в книге было написано: «Русский я. А всё, что от русского исходит, непременно дерзостью пахнет: как — политика, как — вольнодумство, критика и всё такое прочее… Потому… Народ мы скифский, русский. Народ мы сильный и дерзкий. Свет перевернуть хотим. Да-с. Как старую кадушку. А кто же под кадушкой-то сидеть будет? Ах, милые! Не знаю. И потому — кончаю. И на прощание только прибавлю своё малюсенькое изреченьице: «А всё-таки — фиалка машину победит!»
Но гораздо сильнее рассказов и стихотворений Горгулова интересовала политика. И в 1931 году он выпустил на французском языке брошюру «Национальная крестьянская». В ней эмигрант утверждал, что во главе государства должна стоять национальная и военно-политическая партия «зеленых». Плюс жесткая дисциплина и контроль. Собственно, Горгулов прямым текстом заявил, что германский принцип фюрерства - идеальный вариант. Именно из членов партии, по мнению Горгулова, необходимо было формировать и правительство, и полицию, и армию. Затем, спустя некоторое время, требовалось выбрать президента - «отнюдь не коммуниста, не социалиста, не монархиста, не еврея, не инородца, не иностранца и не женщину». Ну а все молодые крестьяне (только православные) в обязательном порядке вступают в партию. В главные враги строя он определил социализм, монархизм и крупный капитализм. В 18-м параграфе было написано «Россия для русских». Кстати, под большевистским строем Горгулов подразумевал власть евреев, поэтому в его «идеальном мире» им отводилась ничтожная роль. Также в брошюре говорилось, что освободить Россию от большевиков можно лишь с помощью внешней интервенции.
Эти идеи, конечно, нашли отклик во многих эмигрантских сердцах, робко надеявшихся повернуть ход истории вспять. И с помощью неравнодушных сторонников Горгулов вскоре начал издавать газету «Набат».
Гибель президента
Горгулов сумел раздобыть пригласительный билет на имя «ветерана-писателя Поля Бреда». И 6 мая 1932 года без труда оказался на книжной ярмарке. И вот началась церемония открытия, которую возглавила цель эмигранта — престарелый президент Франции. До этого Горгулов успел подойти к писателям Андре Моруа и Клоду Фарреру (его он, кстати, впоследствии ранит). У Фаррера он купил книгу и взял автограф. Приблизительно в 15:00 Павел Тимофеевич отделился от толпы посетителей выставки и направился к президенту. Пойдя как можно ближе, он выхватил «Браунинг 6,35» и несколько раз нажал на спусковой крючок. Горгулов дважды попал в Думера. Одна пуля угодила в правую лопатку, вторая — в основание черепа. Через мгновение толпа обезоружила убийцу, но было поздно. Пока его избивали, Горгулов кричал что-то несвязное о «фиалке» и «машине».
Во время обыска у Павла Тимофеевича были изъяты уже упомянутые выше «мемуары», запасной пистолет, ампулы с ядом сулемой, самодельное знамя Всероссийской народной крестьянской (земледельческой) партии «зеленых» и газетные вырезки, в которых рассказывалось о рабочих поездках и визитах президента.
Во время допроса Горгулов вел себя нагло, надменно и неадекватно. Он твердил, что принадлежит «зеленой фашистской партии» и своими руками пытался превратить в жизнь идеалы белой эмиграции, разбросанной по всему миру. Также Павел заявил, что план убить президента, а затем и его реализация, принадлежат только ему. И никаких помощников у него не было. Затем последовал рассказ о мести Франции за то, что она отказалась от антибольшевистской интервенции Советского Союза, тем самым, она своим равнодушием обрекла Россию на смерть. А в записях, обнаруженных при обыске, стражи порядка увидели тщательно продуманный план вооруженного вторжения в СССР, а также многочисленные политические тексты, в которых Горгулов призывал расправиться с большевиками. Поэтому изначально его посчитали душевнобольным фанатиком, который не смог смириться с появлением красной России. А Горгулов, как будто, специально (а может он и правда страдал психическим заболеванием) старался на этом сыграть. Он называл себя «зеленым диктатором», бредил полетом на Луну, а также признался, что у него есть список потенциальных жертв. Кроме Думера в нем значились Масарик, Думерг (бывший президент Франции), Довгалевский (полпред СССР во Франции), а также Ленин. Причем Павла Тимофеевича не смущал тот факт, что Владимир Ильич умер еще в 1924 году.
Причины убийства
Конечно, стражи порядка первым делом попытались выяснить у Горгулова причину, которая толкнула его на убийство лидера чужой страны. Он завел разговор о мести Франции, которая не стала вторгаться в СССР. Но словам преступника не особо верили, но, несмотря на это, журналисты с охотой приняли эту версию. Особенно прониклись советские СМИ, начавшие утверждать о неком белогвардейском заговоре. Но все же гибель президента молниеносно обросла множеством версий и теорий.
Например, русские эмигранты, относившиеся к белому движению, как можно быстрее отреклись от Горгулова. Им ни к чему было портить отношения с Францией даже намеком на некий заговор. А чтобы окончательно отвести от себя подозрения, лидеры эмигрантского движения стали недвусмысленно намекать, что Горгулов являлся тайным агентом ОГПУ. При этом о целесообразности никто не задумывался. Главное, как быстрее выдвинуть какую-нибудь теорию, чтобы отвести от себя подозрения. На деле, СССР не было смысла участвовать в этой игре. Думер лояльно относился к Советскому Союзу, поэтому его гибель вряд ли стала бы разменной монетой в попытке скомпрометировать бывших сторонников белого движения.
Правые силы Франции выставили Горгулова «необольшевиком-террористом», а Бенито Муссолини сказал, что «русский фашист» никакого отношения к итальянским не имеет. Италия как раз в то время нуждалась в дружбе с Францией, поэтому и эта версия вскоре отпала.
А русская эмиграция тем временем находилась в панике. В элитных кругах стали ходить слухи, будто французы намереваются то ли выслать всех бывших белых, то ли ужесточить к ним отношение. Ведь ксенофобию никто не отменял. Но ничего подобного не произошло. Впрочем, несколько антирусских да и вообще, антииммигрантских выступлений все же было. Причем проходили они на всех уровнях: в народе, прессе и парламенте. Французы просто не могли не сравнить Горгулова с Жаком Клеманом и Равальяком.
Смягчить ситуацию помогли действия лидеров русской эмиграции. Каждый из них направил письмо с соболезнованиями вдове Думера, а также правительству. Митрополит Евлогий в Александро-Невском соборе отслужил панихиду о «Павле Думере». В ней приняли участие представители Русского общевоинского союза и прочих военных организаций. А бывший офицер Сергей Дмитриев, оставив предсмертную записку «Умираю за Францию», выбросился из окна.
Не остался в стороне и Советский Союз. Горгулова называли «озлобленным белогвардейцем», пожелавшим натравить друг на друга СССР и Францию. А гибель Думера окрестили «новым Сараевским убийством». Довгалевский, конечно, высказал соболезнования и что «убийство воспринято во всём Советском Союзе с возмущением».
Выдвигалась теория, что Горгулова на убийство подвигла книга Жака Ловича (по одной из версий, он сын марксиста Льва Дейча) «Буря над Европой». По сюжету белоэмигрант, спровоцированный большевиками, совершил убийство президента Франции. Из-за этого началась французско-советская война, причем на стороне коммунистов выступила Германия. И вскоре эта объединенная армия захватила Париж. Правда, эту версию многие считают нереалистичной.
В общем, несмотря на накаленную обстановку, кое-как страна и многочисленные эмигранты сумели пережить трагедию.
Суд и казнь
Суд над Горгуловым продлился с 25 по 27 июля. Во время заседаний Павел Тимофеевич вел себя агрессивно и неадекватно. Этот спектакль в пользу обвиняемого пытались использовать его адвокаты, делая упор на невменяемость своего клиента. Вот только медицинская экспертиза, проведенная до процесса, установила, как раз обратное. Поэтому фокус не удался. Галина Кузнецова, русская поэтесса и писательница, находившаяся на суде, сделала такую запись: «Один из докторов-экспертов сказал на суде: «Впечатление сумасшедшего от подсудимого объясняется его национальностью». А прокурор Шарль Дона-Гиг назвал преступника «диким зверем» и «Распутиным русских беженцев». Кстати, среди представителей СМИ, на заседании находился журналист Михаил Кольцов, прилетевший из Москвы. Также там был и человек из списка Горгулова - советский полпред Довгалевский.
Павел Тимофеевич выступил с речью на французском языке, которая растянулась на 40 минут. Ничего нового он не сказал. Во всех бедах России преступник винил Францию, а убийство президента он совершил якобы во имя справедливости. Поскольку на проблему русского народа, страдавшего под гнетом большевиков, было всем наплевать. Заявил Горгулов и о том, что душой он не с царем, «предавшим страну», а с Керенским. А в конце выступления закричал: «Убейте меня, как вы убили мою страну! Вы погибнете во всемирной катастрофе!»
На заседании присутствовал русский писатель, журналист, переводчик и общественный деятель Илья Эренбург. Вот так он описал реакцию убийцы президента на приговор: «Горгулов был высокого роста, крепок; когда он выкрикивал путаные, сбивчивые проклятия на малопонятном французском языке, присяжные, по виду нотариусы, лавочники, рантье, испуганно ежились… Помню страшную картину. Ночью, при тусклом свете запылённых люстр, судебный зал напоминал театральную постановку: парадные одеяния судей, чёрные тоги адвокатов, лицо подсудимого, зеленоватое, омертвевшее,— всё казалось неестественным. Судья огласил приговор. Горгулов вскочил, сорвал с шеи воротничок, как будто торопился подставить голову под нож гильотины, и крикнул: «Франция мне отказала в виде на жительство!»
Правда, есть еще несколько версий, касавшихся слов Павла Тимофеевича. Например, в журнале Time написали: «Я умираю героем для себя и своих друзей! Да здравствует Франция, да здравствует Россия, я буду любить вас до самой смерти!»
Конечно, суд признал Горгунова виновным и приговорил к смертной казни. 20 августа Кассационный суд отклонил прошения адвокатов о помиловании. В своих жалобах защитники пытались указать на нарушение норм закона и Конституции, поскольку убийство следовало рассматривать не как политическое. Адвокаты требовали не применять статью об «оскорблении величества», которая существовала в уголовном кодексе при Наполеоне III. Поддержала преступника и Международная лига по правам человека, утверждавшая, что Горгулов являлся невменяемым. Но преемник покойного президента Альбер Лебрен отклонил эти прощения.
И 14 сентября 1932 года Горгулова казнил парижский палач Анатолий Дейблер. Гильотину установили на бульваре Араго у тюрьмы Санте, где собралось порядка 3 тысяч зрителей. Перед исполнением приговора с преступником поговорил православный священник. Горгулов сказал ему, что предан русскому крестьянству и попросил передать жене, что просит у нее прощения. Также Павел Тимофеевич надеялся, что его ребенок не станет коммунистом, когда вырастет и добавил: «Я не сержусь на Францию, я ничего не хотел сделать против неё».
По французскому обычаю, перед казнью приговоренному к смерти отсалютовала национальная гвардия. Ну а после тело покойного в цинковом гробу похоронили во временной могиле на кладбище Иври-сюр-Сен. А 28 сентября его перезахоронили на кладбище Тье, что в пригороде Парижа (до наших дней могила не сохранилась).
В 2003 году был опубликован дневник палача, в котором нашлось место и для казни Горгулова. Дейблер написал, что Павел Тимофеевич «выказал известную храбрость, ограничившись словами «oh! Sainte Russie!»
* * *
Спустя всего 4 дня после смерти Горгулова в далекой Франции его ближайшие родственники – мать и тетка – были арестованы у себя в Кубани за хищение колхозного имущества. «За колоски», как тогда говорили. Что с ними случилось в дальнейшем – точно неизвестно. По некоторым данным мать убийцы президента Франции была все-таки расстреляна.
Информация