Арест "правой руки и левого кошелька". Пробуждение Дагестана
Арест уроженца Дагестана Зиявутдина Магомедова, «правой руки и левого кошелька» команды Дворковича – Медведева, вызвал у населения республики подлинный фурор. О том, как реагирует республика на длинную цепь посадок местных олигархов, «Военному обозрению» рассказывает наш старый знакомый, эксперт и политолог, житель Махачкалы Магомед Османов.
«Семнадцать посадок Васильева»
– Магомед, какие чувства испытывают сейчас жители Дагестана?
– Благодаря приезду Васильева (мы его называем «карающей рукой Кремля») Дагестан наконец-то проснулся от многолетней спячки и теперь живет яркой, интересной и насыщенной жизнью. Посадки идут одна за другой. Ночные воронки рассекают по республике, как в 37-м году. Только если бериевские соколы мели под одну гребенку всех – и правых, и виноватых, сейчас пластиковые хомуты в Махачкале надевают на запястья конкретным персонажам – тем, кто, насколько я понимаю, давно находился в разработке у вдумчивых ребят с Лубянки. Приезд Васильева в Дагестан и все его последующие действия вызвали у населения эффект разорвавшейся бомбы, а среди местных олигархов – эффект разорвавшейся клизмы. Раньше у рядового жителя нашего региона было только три занятия: сидеть на корточках, пилить бюджет и бегать по лесам с автоматом. Теперь есть новое занятие – обсуждать по вечерам во всех дворах и на всех кухнях васильевские посадки. Во времена моей юности, когда шел сериал «Семнадцать мгновений весны», в Махачкале даже улицы пустели – весь народ у телевизоров сидел. Теперь на Западном Кавказе запущен другой сериал – «Семнадцать посадок Васильева». Серий много, а развязка далеко. Очень интересно стало жить в Дагестане, очень.
«Денег нет – иди в шайтаны!»
– А вам не обидно: ваших же щиплют… Многие из них наверняка были меценатами.
– Никто из этих крутышек меценатом никогда не был. И не собирался. Зато взятки они брали всеми частями тела. И кормили в лучшем случае свои родственные кланы. Некоторых перетаскивали в Москву. А то и вообще за границу. Дагестан их не интересовал ни с какого боку. В итоге социальное расслоение у нас превратилось в настоящий социал-дарвинизм. Оно стало просто дичайшим. Знаменитую фразу Медведева «Денег нет, но вы держитесь!» у нас в регионе переделали на свой лад: «Денег нет – грызите камни!» Или – второй вариант: «Денег нет – езжай в Россию!» Есть еще третий: «Денег нет – иди в шайтаны!» Ну, в ваххабиты то есть. А в экономику своей родины – и родины своих предков – они не вложили ни копейки. Одни прожигали деньги в борделях с силиконовыми проститутками, другие грызли камни от голода. А третьи действительно уходили в шайтаны-ваххабиты или ехали в Россию – по большей части сваливались в криминал.
– А что, без криминала никак? Таджики и узбеки тоже едут к нам миллионами, и всем находится работа…
– Это Дагестан, сынок. Это родина абреков, а не балеронов и любителей шахмат. Здесь рождаются сильные, дерзкие парни, а не мальчики-колокольчики из города Динь-Динь. Наша «Гай-Гуй-Махачкала» (как мы ее называем) – это не Ташкент, Пенза или Ашхабад. Пришедшая на Кавказ Россия несколько веков отучала нас от практики набегов, но генетический код предков остался в каждом из нас. Вкалывать на стройках и на чужого дядю – это не для нашей молодежи. И еще возьми в расчет необузданную алчность и запредельное самомнение дагестанцев. Здесь каждый первый – имам Шамиль, каждый второй – Шамиль Басаев, каждый третий – шайтан, а каждый пятый – олимпийский чемпион. И все – пассионарии, у всех – мания величия. Смотришь: у человека ни мозгов, ни интеллекта, ни таланта, ни способностей, один мышечный корсет, а мнит себя Наполеоном. Ну, и денег хочется срубить быстрее и «на страсти», а не унылым монотонным трудом. Вот и ломится народ в криминал. Многие горят на этом. Ну что поделать… Этому абреку не свезло, говорят его друганы, чистя ствол автомата Калашникова. Бывает.
– Но шайтанов спецы у вас отстреливают, причем регулярно.
– Ну, далеко не всех. Кто-то успевает соскочить с летящего в пропасть экипажа. Шайтаны – они же подвижные, как ртуть. Сегодня он в Махачкале, завтра – в Дербенте, послезавтра – в Стамбуле, а через неделю – в Дамаске. И нет проблем ни с деньгами, ни с наложницами. Романтика!
– Но он же постоянно живет в ожидании того, что в голову поцелует пуля, на которой выгравировано его имя.
– Ты, русский, постарайся меня понять. По сравнению с вами, равнинными ребятами, мы, горцы, люди острых ощущений. Нормальный уважающий себя кавказский мужчина хорошо чувствует себя только тогда, когда над его головой свистит сабля. Вот тогда он – в своей тарелке. Тогда жизнь удалась.
Вот, например, во Львове есть кафе «Мазох». Там местные тетки с убедительными формами за скидки и бонусы хлещут клиентов плетьми по заднице. И те и другие получают от этого несказанное удовольствие. А мы, кавказцы, получаем удовольствие от ощущения опасности, когда балансируем по лезвию бритвы на краю пропасти.
А насчет утилизации ваххабни... У нас на Кавказе шутят: если с утра в районе Махачкалы или Дербента кого-то не завалили, то день явно не задался. Когда мы, махачкалинцы, рано утром узнаем, что приехавшие из России крепкие плохиши в кевларовых шлемах отправили в пасть ада к долгожданным фуриям очередного бородатого Бармалея, настроение у нас резко улучшается. Понимаешь, что государство не в коме, как было раньше. Видишь, что Россия проводит у нас очередную внеплановую санацию местных бармалеев, регулирует шайтан-генофонд, и резко поднимается тонус. Понимаешь, что время не остановилось, жизнь продолжается. Не для всех, правда, но для нормального большинства. И вообще, что может быть лучше, чем процесс отправки без пересадки очередной партии шайтанов к очередным фуриям.
– Но они же вроде как считают, что в раю их ждут гурии…
– Это они так считают. А мы считаем иначе. Фурии их ждут. На земле – костлявая с косой, а на небе – старухи Изергиль. Хорошая компания, мистер ваххабит, жизнь удалась, купи себе в дорогу леденец.
– То есть ваххабиты у вас авторитетом не пользуются?
– Однозначного ответа нет. Если аварец ушел в лес и плющит бизнесменов-лезгин или кумыков – молодец, красавчик. Если душит своих – изменник, власовец, гнида, недочеловек. Почти шайтан.
– А почему именно в Дагестане постоянно что-то происходит? Про ту же Пензу или Тамбов информации нет годами. Ну разве что массовая драка с теми же дагестанцами или чеченами…
– Пойми простую вещь. Мы, кавказцы, люди войны. Нам мирная жизнь скучна и приторна. Мы постоянно хотим присыпать ее перчиком новых жгучих впечатлений. Ты как-нибудь пройдись по вечерней Махачкале. В каждом дворе – драки, на каждом перекрестке – какие-то разборки, в каждом спортзале летают по воздуху мускулистые тела. Постоянно кто-то кого-то метелит, прессует, бросает через бедро или «разводит на бабки». Это Кавказ.
Чечня и Дагестан: две элиты, два мира
– Вернемся к братьям Магомедовым. А почему в соседней Чечне нет такого засилья местных олигархов?
– Тому есть несколько объяснений. Во-первых, Чечня – мононациональная республика. Там нет такой грызни, как у нас. На Кавказе же – сплошная дружба народов, только отдельные представители наших народов совсем не прочь перекусить соседям кадыки и артерии. В Чечне такого нет. Во-вторых, все местные олигархи направлены на пути истинный самим Рамзаном. Да, они тоже жаждут обогащения. Но они научились обогащаться, выполняя все приказы Рамзана по строительству тех или иных социальных объектов. Конечно, не все могли держать себя в рамках. Но если кто-то «терял берега», его привозили к Рамзану на ковер в багажнике машины. После такого путешествия и «теплого» разговора с президентом на человека снисходило озарение. У него открывались глаза, внезапно прорезалась высокая социальная сознательность. В Дагестане такое невозможно, к сожалению. Опустишь кого-то в багажник – завтра на тебя вся его родня сезон охоты откроет, забыв купить лицензию на отстрел. Конечно, за тебя по закону жанра впишется вся твоя родня. Но это уже кавказская вендетта, кровная месть. Ее не так просто разрулить. В таких случаях мы пускаем в ход тяжелую артиллерию – наших стариков. Но даже им не всегда удается быстро остановить кровопролитие. Тут наши необузданные страсти находят себе полное применение. В-третьих, Чечня пережила две страшные войны с Россией и кровавую междоусобицу между горскими и равнинными вайнахами. Между прочим, очень многие из равнинных сразу приняли сторону федералов – как Саид-Магомед Какиев. Некоторые, осознав бесперспективность службы Дудаеву или тупиковость выбранного пути, как Руслан Лабазанов или Муса Газимагомадов, перешли позже на сторону России. Остались самые упертые или те, кто был на хорошем финансовом подсосе у турок, арабов или западных инвесторов. А у тех ребят вход – рубль, выход – сто пятьдесят. Ну или федеральная пуля в качестве хэппи-энда. После войны от прежней Чечни остались дымящиеся руины и окровавленные пепелища. И Путин не просто так посадил Рамзана на царство и превратил Грозный из Сталинграда в Париж.
Мы, дагестанцы, этого ужаса не пережили. Поэтому и отношение к федеральным властям было соответствующее. Вы там живете своей жизнью, мы – своей. К тому же в республике до последнего были уверены, что после Чечни Кремль не рискнет заняться не менее взрывоопасным Дагестаном. Во время чеченских кампаний нашу республику тоже надо было зачищать от местной ваххабни, но Кремль, судя по всему, опасался, что не потянет войну на два фронта. Теперь ситуация иная. И Чечня уже жестко встроена в вертикаль власти, и Кремль окреп, и армия у России уже другая. А наши олигархи по-прежнему были погружены в сон, негу и казнокрадство. Пробуждение было печальным. Тем же Магомедовым пришлось приземлиться на казенные нары в бетонном отеле.
И еще есть один тонкий момент. В массе своей наши олигархи – не горцы. Это горские евреи, таты. Их процент в республике ничтожен, но они свободно манипулируют финансовыми потоками, сравнимыми (или даже превышающими) бюджет республики. Но рядовым жителям республики от этого не перепадает даже чешуи с барского стола. Все деньги, попадающие в руки хозяевам жизни, уходят куда-то в Хайфу, Тель-Авив, Париж, Лондон, Майами, на яхты, девчонок и оффшоры. А местные крутышки из аулов, такие, как братья Магомедовы, энергично обслуживают интересы этих международных воротил, подкармливая только свой клан. Мы в Дагестане эту олигархообслугу прозвали «тато-поддувалом». Двадцать лет эти «поддувалы» вместе со своими транснациональными хозяевами сходили с ума от денег в нищей дотационной республике. Долгим был путь Путина от Чечни до Дагестана. Но он все-таки дошел. Так что продолжаем смотреть васильевский сериал про «семнадцать посадок». Дагестан жаждет следующих серий.
«Семнадцать посадок Васильева»
– Магомед, какие чувства испытывают сейчас жители Дагестана?
– Благодаря приезду Васильева (мы его называем «карающей рукой Кремля») Дагестан наконец-то проснулся от многолетней спячки и теперь живет яркой, интересной и насыщенной жизнью. Посадки идут одна за другой. Ночные воронки рассекают по республике, как в 37-м году. Только если бериевские соколы мели под одну гребенку всех – и правых, и виноватых, сейчас пластиковые хомуты в Махачкале надевают на запястья конкретным персонажам – тем, кто, насколько я понимаю, давно находился в разработке у вдумчивых ребят с Лубянки. Приезд Васильева в Дагестан и все его последующие действия вызвали у населения эффект разорвавшейся бомбы, а среди местных олигархов – эффект разорвавшейся клизмы. Раньше у рядового жителя нашего региона было только три занятия: сидеть на корточках, пилить бюджет и бегать по лесам с автоматом. Теперь есть новое занятие – обсуждать по вечерам во всех дворах и на всех кухнях васильевские посадки. Во времена моей юности, когда шел сериал «Семнадцать мгновений весны», в Махачкале даже улицы пустели – весь народ у телевизоров сидел. Теперь на Западном Кавказе запущен другой сериал – «Семнадцать посадок Васильева». Серий много, а развязка далеко. Очень интересно стало жить в Дагестане, очень.
«Денег нет – иди в шайтаны!»
– А вам не обидно: ваших же щиплют… Многие из них наверняка были меценатами.
– Никто из этих крутышек меценатом никогда не был. И не собирался. Зато взятки они брали всеми частями тела. И кормили в лучшем случае свои родственные кланы. Некоторых перетаскивали в Москву. А то и вообще за границу. Дагестан их не интересовал ни с какого боку. В итоге социальное расслоение у нас превратилось в настоящий социал-дарвинизм. Оно стало просто дичайшим. Знаменитую фразу Медведева «Денег нет, но вы держитесь!» у нас в регионе переделали на свой лад: «Денег нет – грызите камни!» Или – второй вариант: «Денег нет – езжай в Россию!» Есть еще третий: «Денег нет – иди в шайтаны!» Ну, в ваххабиты то есть. А в экономику своей родины – и родины своих предков – они не вложили ни копейки. Одни прожигали деньги в борделях с силиконовыми проститутками, другие грызли камни от голода. А третьи действительно уходили в шайтаны-ваххабиты или ехали в Россию – по большей части сваливались в криминал.
– А что, без криминала никак? Таджики и узбеки тоже едут к нам миллионами, и всем находится работа…
– Это Дагестан, сынок. Это родина абреков, а не балеронов и любителей шахмат. Здесь рождаются сильные, дерзкие парни, а не мальчики-колокольчики из города Динь-Динь. Наша «Гай-Гуй-Махачкала» (как мы ее называем) – это не Ташкент, Пенза или Ашхабад. Пришедшая на Кавказ Россия несколько веков отучала нас от практики набегов, но генетический код предков остался в каждом из нас. Вкалывать на стройках и на чужого дядю – это не для нашей молодежи. И еще возьми в расчет необузданную алчность и запредельное самомнение дагестанцев. Здесь каждый первый – имам Шамиль, каждый второй – Шамиль Басаев, каждый третий – шайтан, а каждый пятый – олимпийский чемпион. И все – пассионарии, у всех – мания величия. Смотришь: у человека ни мозгов, ни интеллекта, ни таланта, ни способностей, один мышечный корсет, а мнит себя Наполеоном. Ну, и денег хочется срубить быстрее и «на страсти», а не унылым монотонным трудом. Вот и ломится народ в криминал. Многие горят на этом. Ну что поделать… Этому абреку не свезло, говорят его друганы, чистя ствол автомата Калашникова. Бывает.
– Но шайтанов спецы у вас отстреливают, причем регулярно.
– Ну, далеко не всех. Кто-то успевает соскочить с летящего в пропасть экипажа. Шайтаны – они же подвижные, как ртуть. Сегодня он в Махачкале, завтра – в Дербенте, послезавтра – в Стамбуле, а через неделю – в Дамаске. И нет проблем ни с деньгами, ни с наложницами. Романтика!
– Но он же постоянно живет в ожидании того, что в голову поцелует пуля, на которой выгравировано его имя.
– Ты, русский, постарайся меня понять. По сравнению с вами, равнинными ребятами, мы, горцы, люди острых ощущений. Нормальный уважающий себя кавказский мужчина хорошо чувствует себя только тогда, когда над его головой свистит сабля. Вот тогда он – в своей тарелке. Тогда жизнь удалась.
Вот, например, во Львове есть кафе «Мазох». Там местные тетки с убедительными формами за скидки и бонусы хлещут клиентов плетьми по заднице. И те и другие получают от этого несказанное удовольствие. А мы, кавказцы, получаем удовольствие от ощущения опасности, когда балансируем по лезвию бритвы на краю пропасти.
А насчет утилизации ваххабни... У нас на Кавказе шутят: если с утра в районе Махачкалы или Дербента кого-то не завалили, то день явно не задался. Когда мы, махачкалинцы, рано утром узнаем, что приехавшие из России крепкие плохиши в кевларовых шлемах отправили в пасть ада к долгожданным фуриям очередного бородатого Бармалея, настроение у нас резко улучшается. Понимаешь, что государство не в коме, как было раньше. Видишь, что Россия проводит у нас очередную внеплановую санацию местных бармалеев, регулирует шайтан-генофонд, и резко поднимается тонус. Понимаешь, что время не остановилось, жизнь продолжается. Не для всех, правда, но для нормального большинства. И вообще, что может быть лучше, чем процесс отправки без пересадки очередной партии шайтанов к очередным фуриям.
– Но они же вроде как считают, что в раю их ждут гурии…
– Это они так считают. А мы считаем иначе. Фурии их ждут. На земле – костлявая с косой, а на небе – старухи Изергиль. Хорошая компания, мистер ваххабит, жизнь удалась, купи себе в дорогу леденец.
– То есть ваххабиты у вас авторитетом не пользуются?
– Однозначного ответа нет. Если аварец ушел в лес и плющит бизнесменов-лезгин или кумыков – молодец, красавчик. Если душит своих – изменник, власовец, гнида, недочеловек. Почти шайтан.
– А почему именно в Дагестане постоянно что-то происходит? Про ту же Пензу или Тамбов информации нет годами. Ну разве что массовая драка с теми же дагестанцами или чеченами…
– Пойми простую вещь. Мы, кавказцы, люди войны. Нам мирная жизнь скучна и приторна. Мы постоянно хотим присыпать ее перчиком новых жгучих впечатлений. Ты как-нибудь пройдись по вечерней Махачкале. В каждом дворе – драки, на каждом перекрестке – какие-то разборки, в каждом спортзале летают по воздуху мускулистые тела. Постоянно кто-то кого-то метелит, прессует, бросает через бедро или «разводит на бабки». Это Кавказ.
Чечня и Дагестан: две элиты, два мира
– Вернемся к братьям Магомедовым. А почему в соседней Чечне нет такого засилья местных олигархов?
– Тому есть несколько объяснений. Во-первых, Чечня – мононациональная республика. Там нет такой грызни, как у нас. На Кавказе же – сплошная дружба народов, только отдельные представители наших народов совсем не прочь перекусить соседям кадыки и артерии. В Чечне такого нет. Во-вторых, все местные олигархи направлены на пути истинный самим Рамзаном. Да, они тоже жаждут обогащения. Но они научились обогащаться, выполняя все приказы Рамзана по строительству тех или иных социальных объектов. Конечно, не все могли держать себя в рамках. Но если кто-то «терял берега», его привозили к Рамзану на ковер в багажнике машины. После такого путешествия и «теплого» разговора с президентом на человека снисходило озарение. У него открывались глаза, внезапно прорезалась высокая социальная сознательность. В Дагестане такое невозможно, к сожалению. Опустишь кого-то в багажник – завтра на тебя вся его родня сезон охоты откроет, забыв купить лицензию на отстрел. Конечно, за тебя по закону жанра впишется вся твоя родня. Но это уже кавказская вендетта, кровная месть. Ее не так просто разрулить. В таких случаях мы пускаем в ход тяжелую артиллерию – наших стариков. Но даже им не всегда удается быстро остановить кровопролитие. Тут наши необузданные страсти находят себе полное применение. В-третьих, Чечня пережила две страшные войны с Россией и кровавую междоусобицу между горскими и равнинными вайнахами. Между прочим, очень многие из равнинных сразу приняли сторону федералов – как Саид-Магомед Какиев. Некоторые, осознав бесперспективность службы Дудаеву или тупиковость выбранного пути, как Руслан Лабазанов или Муса Газимагомадов, перешли позже на сторону России. Остались самые упертые или те, кто был на хорошем финансовом подсосе у турок, арабов или западных инвесторов. А у тех ребят вход – рубль, выход – сто пятьдесят. Ну или федеральная пуля в качестве хэппи-энда. После войны от прежней Чечни остались дымящиеся руины и окровавленные пепелища. И Путин не просто так посадил Рамзана на царство и превратил Грозный из Сталинграда в Париж.
Мы, дагестанцы, этого ужаса не пережили. Поэтому и отношение к федеральным властям было соответствующее. Вы там живете своей жизнью, мы – своей. К тому же в республике до последнего были уверены, что после Чечни Кремль не рискнет заняться не менее взрывоопасным Дагестаном. Во время чеченских кампаний нашу республику тоже надо было зачищать от местной ваххабни, но Кремль, судя по всему, опасался, что не потянет войну на два фронта. Теперь ситуация иная. И Чечня уже жестко встроена в вертикаль власти, и Кремль окреп, и армия у России уже другая. А наши олигархи по-прежнему были погружены в сон, негу и казнокрадство. Пробуждение было печальным. Тем же Магомедовым пришлось приземлиться на казенные нары в бетонном отеле.
И еще есть один тонкий момент. В массе своей наши олигархи – не горцы. Это горские евреи, таты. Их процент в республике ничтожен, но они свободно манипулируют финансовыми потоками, сравнимыми (или даже превышающими) бюджет республики. Но рядовым жителям республики от этого не перепадает даже чешуи с барского стола. Все деньги, попадающие в руки хозяевам жизни, уходят куда-то в Хайфу, Тель-Авив, Париж, Лондон, Майами, на яхты, девчонок и оффшоры. А местные крутышки из аулов, такие, как братья Магомедовы, энергично обслуживают интересы этих международных воротил, подкармливая только свой клан. Мы в Дагестане эту олигархообслугу прозвали «тато-поддувалом». Двадцать лет эти «поддувалы» вместе со своими транснациональными хозяевами сходили с ума от денег в нищей дотационной республике. Долгим был путь Путина от Чечни до Дагестана. Но он все-таки дошел. Так что продолжаем смотреть васильевский сериал про «семнадцать посадок». Дагестан жаждет следующих серий.
Информация