«Воздушные ямы» парашютиста Минова
Леонид Григорьевич Минов стал не только летчиком, но и пионером парашютизма в Советском Союзе. Он пережил Первую Мировую и Гражданскую войны, побывал во Франции и США, стал первым советским человеком, совершившим прыжок с парашютом, удостоился множества наград, но этого оказалось мало. Мало для того, чтобы защитить себя от катка репрессий. Но Леонид Григорьевич не сломался и остался верен своей Родине.
«По нашему мнению, он вполне квалифицирован для преподавания...»
Леонид Григорьевич родился двадцать третьего апреля 1898 года в городе Двинске (сейчас — Даугавпилс, Латвия). Здесь же и окончил коммерческое училище. Когда ему исполнилось восемнадцать лет, Минов добровольцем отправился на поля Первой Мировой войны. Его определили в разведку. В сентябре 1917 года он стал членом РСДРП(б). Не могла мимо него пройти и Гражданская война. Уже в те годы Леонид Григорьевич мечтал о небе. Поэтому, окончив в мае 1920 года московскую школу летчиков-наблюдателей, отправился на польский фронт. Через год Минов окончил военные школы летчиков сначала в Зарайске, а затем и в Москве.
Когда Гражданская война отгремела, Минов занял должность инструктора. А спустя некоторое время — возглавил летную часть первой Московской высшей школы военных летчиков. Леонид Григорьевич занимался не только повышением собственного мастерства и обучением других пилотов, но и изучал разнообразные методики слепого полета. Специально для развития этого направления были созданы тренировочные кабины для летчиков и специальное кресло.
Человек столь яркого таланта и проницательного ума высоко ценился непосредственными начальниками. Ему доверяли и в него, что еще важнее, верили. Поэтому в 1925 году Леонида Григорьевича отправили во Францию в качестве авиационного атташе при торговом представительстве Советского Союза. Благодаря общительности, знанию иностранных языков и профессионализму, Минову удалось добиться расположения высокопоставленных французских военных и чиновников. И, как следствие, он сумел договориться о покупке четырех тысяч авиационных моторов «Рон». Конечно, они были морально устаревшими, поскольку их выпустили еще во время Первой Мировой войны, но ценник все компенсировал. Леонид Григорьевич купил работоспособные силовые агрегаты по стоимости лома. «Роны» пригодились, поскольку пошли на развитие советской авиации, которая в то время заметно отставала от европейской.
В 1927 году Минов вернулся на родину. Леонид Григорьевич надеялся, что после затяжного вояжа, он теперь сможет с головой уйти в любимое дело – летное. Но не прошло и пары лет, как начальник Военно-воздушных сил РККА Петр Ионович Баранов поручил Минову новое ответственное задание. На сей раз, Леониду Григорьевичу предстояло отправиться еще дальше – за атлантический океан. От летчика требовался сбор информации о методике обучения пилотов США прыжкам с парашютом. Также, ему надлежало побывать на предприятии компании «Ирвинг», которое располагалось в Баффало. В те времена «Ирвинг» представляла собой ведущую в мире компанию по производству парашютов и различного авиационного снаряжения. В СССР не просто так интересовались заокеанскими разработками. Дело в том, что парашютизм в стране находился в зачаточной стадии развития. Минов все это прекрасно понимал, поэтому к своей заокеанской командировке отнесся с максимальной серьезностью.
Леонид Григорьевич на протяжении нескольких дней буквально жил в заводских цехах «Ирвинга», стараясь не упустить ни одной, даже мельчайшей детали производства парашютов. Затем его отвезли на военную авиабазу. Здесь Минов познакомился с испытателями и, что называется, устроил им допрос с пристрастием. Благо, знание английского языка решило многие проблемы и удалось обойтись без переводчика. Кстати, американская сторона была в приятном удивлении от советского гостя. Никто не ожидал, что он окажется настолько образованным и эрудированным. И когда Минов сумел произвести хорошее впечатление на представителей руководства предприятия, он приступил к важным переговорам. В итоге, ему удалось на выгодных для обеих сторон условиях договориться об условиях закупки партии парашютов. Кроме этого, Леонид Григорьевич добился патента на их производство в Советском Союзе.
Понаблюдав за испытаниями парашютов со стороны, Леонид Григорьевич попросил разрешения попробовать справиться с «Ирвингом» самостоятельно. Представители предприятия согласились. И вскоре Минов совершил свой первый прыжок с парашютом с высоты в пятьсот метров. Никаких проблем с «приручением зверя» у него не возникло. Американцев это так сильно впечатлило, что они решили пошутить, предложив гражданину Советского Союза принять участие в соревнованиях, которые проходили в Калифорнии. Минов шутку оценил и, конечно, тут же согласился.
В условиях соревнований говорилось, что совершить прыжок необходимо с высоты в четыреста метров. А приземлиться нужно в круг с диаметров в тридцать пять метров. Конечно, американцы вряд ли думали, что Минов сумеет выполнить этот норматив. Однако Леонид Григорьевич не просто достойно выступил среди профессионалов, он занял третье место. При этом Леонид Григорьевич совершил прыжок с парашютом всего во второй раз. Американская пресса была в восторге.
Когда время командировки подошло к концу (Минов успел совершить еще один прыжок), он получил удостоверение, в котором говорилось: «гражданин СССР Л.Г.Минов прошел курс обучения по инспекции, уходу, содержанию и употреблению парашютов, изготовленных парашютной компанией «Ирвинга»… По нашему мнению, он вполне квалифицирован для преподавания употребления парашютов «Ирвинга», а также для их инспекции, ухода и содержания».
Вернувшись домой, Леонид Григорьевич выступил с докладом о командировке в США в штабе ВВС. И его работа получила одобрение у начальства. Любопытно, после Минова за океан был отправлен еще и бригадный инженер Михаил Савицкий. В США он провел месяц, в течение которого изучал технологию производства парашютов. А когда вернулся, Михаил Алексеевич возглавил первый в СССР завод по производству парашютов.
Работа шла ударными темпами. И уже к концу 1931 года было выпущено около пяти тысяч парашютов. Причем одна партия из семидесяти штук была изготовлена по конструкции самого Савицкого. Эти парашюты назвали ПД-1.
По воспоминаниям современников, руководство страны буквально загорелось идеей парашютизма. У Виктора Суворова в книге «Ледокол» есть строки, которые хорошо иллюстрируют ситуацию в стране: «Парашютный психоз бушевал в Советском Союзе одновременно со страшным голодом. В стране дети пухнут от голода, а товарищ Сталин продает за границу хлеб, чтобы купить парашютную технологию, чтобы построить гигантские шелковые комбинаты и парашютные фабрики, чтобы покрыть страну сетью аэродромов и аэроклубов, чтобы поднять в каждом городском парке скелет парашютной вышки, чтобы подготовить тысячи инструкторов, чтобы построить парашютные сушилки и хранилища, чтобы подготовить миллион откормленных парашютистов, необходимое для них вооружение, снаряжение и парашюты».
А Леонид Григорьевич просто делал свою работу. После заокеанской командировки он получил должность, которой раньше не было в СССР — стал первым инструктором по парашютной подготовке. Ему предстояло провести гигантскую работу по внедрению парашютов в авиацию.
Вскоре состоялись и первые учебные сборы. Их провели на базе одиннадцатой авиационной бригады в Воронеже. Минову предстояло познакомить летчиков с парашютами, а также продемонстрировать их возможности. Перед полетом дежурный по части Яков Давидович Мошковский попросил Леонида Григорьевича разрешить и ему совершить прыжок. Минов согласился и назначил своего друга Мошковского помощником.
Показательные прыжки с парашютами прошли на «ура». После чего еще несколько десятков авиаторов последовали примеру Минова и Мошковского.
Затем Леонид Григорьевич позволил Петру Ионовичу Баранову, чтобы отчитаться. И тот спросил: «Скажите, можно ли за два-три дня подготовить, скажем, десять или пятнадцать человек для группового прыжка? Было бы очень хорошо, если бы оказалось возможным по ходу воронежского учения продемонстрировать выброску группы вооруженных парашютистов для диверсионных действий на территории «противника».
Минов не подвел командующего ВВС. Второго августа 1930 года две группы десантников по шесть в каждой совершили прыжки. Первой группой руководил Леонид Григорьевич, второй — Яков Мошковский. И именно этот день стал днем рождения Воздушно-десантных войск РККА.
Десятого августа 1934 года Центральный Совет Осоавиахима Советского Союза принял постановление о присвоении почетного звания «Мастер парашютного спорта СССР». Первым удостоверение получил, конечно же, Леонид Григорьевич, вторым — Мошковский.
Под катком репрессий
Когда начался период чисток, не остался в стороне и Осоавиахим. Двадцать второго мая 1937 года был арестован председатель Центрального Совета Роберт Петрович Эйдеман. На допросах к нему применяли «меры физического воздействия». И он не выдержал, признавшись, что участвует в военно-фашистском заговоре и в латышской подпольной организации. Но этих признаний оказалось не достаточно. От него требовали «сообщников». И, в конце концов, Эйдман оговорил два десятка человек, тринадцать из которых являлись сотрудниками Осоавиахима. Все они сразу же были арестованы.
Одиннадцатого июня 1937 года Эйдман был приговорен к смертной казни Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР. И уже на следующий день его расстреляли вместе с Тухачевским, Якиром и другими военными.
Затем попали под каток и заместитель Эйдемана Восканов, начальник Управления авиации Третьяков, начальник Центрального аэроклуба Дейч и другие. Вскоре дошла очередь и до Минова. Его тоже обвинили в военном заговоре. Но с его арестом не торопились, решив немного подождать. Скорее всего, к смертной казни был бы приговорен и Яков Мошковский, поскольку на него тоже имелись «планы». Но произошла трагедия. В 1939 году Яков Давидович проходил медицинскую комиссию. Вердикт врачей для Мошковского был печален: ему разрешили совершить еще максимум десяток прыжков. Сказались многочисленные травмы, полученные им за время службы.
Успешно преодолев отметку в пятьсот прыжков, Мошковский совершил еще один. Но уже следующий стал для него роковым. В тот день погода была слишком ветреной. Но Якова Давидовича это не остановило. Он совершил свой пятьсот второй прыжок и уже готовился опуститься в воду Химкинского водохранилища, когда мощный порыв ветра снес его в сторону. И Мошковский ударился о борт грузовика.
Полученная травма черепа была несовместима с жизнью.
Осенью 1941 года каток репрессии все-таки добрался и до Минова. Как и всех остальных его обвинили в заговоре, но к смертной казни не приговорили. Ему дали семь лет лагерей и столько же – ссылки. Вот что вспоминал Михаил Григорович, с которым Минов отбывал наказание: «В начале 1940-х в Сыне находились лагпункты Севжелдорлага, заключенные строили Северо-Печорскую железную дорогу. Колонна, на которую нас перебросили, занималась строительством железнодорожного моста через реку Сыня. Между лагерем и мостом был земляной карьер, из которого мы возили тачками и носили на носилках грунт на подходные насыпи к строящемуся мосту. Грунт был глинистый, сильно промерзший и разрабатывался вручную очень тяжело. Нормы мы не выполняли и получали хлеба по 400-500 граммов. Этот период был очень трудным, вероятно, самым трудным за время нашего совместного с Л.Г. пребывания на Севере».
Спустя шесть лет Леонида Григорьевича лишили всех наград. Но, несмотря на все трудности, которые выпали на долю Минова, он сумел вернуться на свободу, когда срок заключения истек. А в конце марта 1957 года Леонида Григорьевича восстановили в правах на награды.
Минов продолжил заниматься любимым делом. И на протяжении многих лет он возглавлял Федерацию авиационного спорта столицы. А умер он в январе 1978 года.
«По нашему мнению, он вполне квалифицирован для преподавания...»
Леонид Григорьевич родился двадцать третьего апреля 1898 года в городе Двинске (сейчас — Даугавпилс, Латвия). Здесь же и окончил коммерческое училище. Когда ему исполнилось восемнадцать лет, Минов добровольцем отправился на поля Первой Мировой войны. Его определили в разведку. В сентябре 1917 года он стал членом РСДРП(б). Не могла мимо него пройти и Гражданская война. Уже в те годы Леонид Григорьевич мечтал о небе. Поэтому, окончив в мае 1920 года московскую школу летчиков-наблюдателей, отправился на польский фронт. Через год Минов окончил военные школы летчиков сначала в Зарайске, а затем и в Москве.
Когда Гражданская война отгремела, Минов занял должность инструктора. А спустя некоторое время — возглавил летную часть первой Московской высшей школы военных летчиков. Леонид Григорьевич занимался не только повышением собственного мастерства и обучением других пилотов, но и изучал разнообразные методики слепого полета. Специально для развития этого направления были созданы тренировочные кабины для летчиков и специальное кресло.
Человек столь яркого таланта и проницательного ума высоко ценился непосредственными начальниками. Ему доверяли и в него, что еще важнее, верили. Поэтому в 1925 году Леонида Григорьевича отправили во Францию в качестве авиационного атташе при торговом представительстве Советского Союза. Благодаря общительности, знанию иностранных языков и профессионализму, Минову удалось добиться расположения высокопоставленных французских военных и чиновников. И, как следствие, он сумел договориться о покупке четырех тысяч авиационных моторов «Рон». Конечно, они были морально устаревшими, поскольку их выпустили еще во время Первой Мировой войны, но ценник все компенсировал. Леонид Григорьевич купил работоспособные силовые агрегаты по стоимости лома. «Роны» пригодились, поскольку пошли на развитие советской авиации, которая в то время заметно отставала от европейской.
В 1927 году Минов вернулся на родину. Леонид Григорьевич надеялся, что после затяжного вояжа, он теперь сможет с головой уйти в любимое дело – летное. Но не прошло и пары лет, как начальник Военно-воздушных сил РККА Петр Ионович Баранов поручил Минову новое ответственное задание. На сей раз, Леониду Григорьевичу предстояло отправиться еще дальше – за атлантический океан. От летчика требовался сбор информации о методике обучения пилотов США прыжкам с парашютом. Также, ему надлежало побывать на предприятии компании «Ирвинг», которое располагалось в Баффало. В те времена «Ирвинг» представляла собой ведущую в мире компанию по производству парашютов и различного авиационного снаряжения. В СССР не просто так интересовались заокеанскими разработками. Дело в том, что парашютизм в стране находился в зачаточной стадии развития. Минов все это прекрасно понимал, поэтому к своей заокеанской командировке отнесся с максимальной серьезностью.
Леонид Григорьевич на протяжении нескольких дней буквально жил в заводских цехах «Ирвинга», стараясь не упустить ни одной, даже мельчайшей детали производства парашютов. Затем его отвезли на военную авиабазу. Здесь Минов познакомился с испытателями и, что называется, устроил им допрос с пристрастием. Благо, знание английского языка решило многие проблемы и удалось обойтись без переводчика. Кстати, американская сторона была в приятном удивлении от советского гостя. Никто не ожидал, что он окажется настолько образованным и эрудированным. И когда Минов сумел произвести хорошее впечатление на представителей руководства предприятия, он приступил к важным переговорам. В итоге, ему удалось на выгодных для обеих сторон условиях договориться об условиях закупки партии парашютов. Кроме этого, Леонид Григорьевич добился патента на их производство в Советском Союзе.
Понаблюдав за испытаниями парашютов со стороны, Леонид Григорьевич попросил разрешения попробовать справиться с «Ирвингом» самостоятельно. Представители предприятия согласились. И вскоре Минов совершил свой первый прыжок с парашютом с высоты в пятьсот метров. Никаких проблем с «приручением зверя» у него не возникло. Американцев это так сильно впечатлило, что они решили пошутить, предложив гражданину Советского Союза принять участие в соревнованиях, которые проходили в Калифорнии. Минов шутку оценил и, конечно, тут же согласился.
В условиях соревнований говорилось, что совершить прыжок необходимо с высоты в четыреста метров. А приземлиться нужно в круг с диаметров в тридцать пять метров. Конечно, американцы вряд ли думали, что Минов сумеет выполнить этот норматив. Однако Леонид Григорьевич не просто достойно выступил среди профессионалов, он занял третье место. При этом Леонид Григорьевич совершил прыжок с парашютом всего во второй раз. Американская пресса была в восторге.
Когда время командировки подошло к концу (Минов успел совершить еще один прыжок), он получил удостоверение, в котором говорилось: «гражданин СССР Л.Г.Минов прошел курс обучения по инспекции, уходу, содержанию и употреблению парашютов, изготовленных парашютной компанией «Ирвинга»… По нашему мнению, он вполне квалифицирован для преподавания употребления парашютов «Ирвинга», а также для их инспекции, ухода и содержания».
Вернувшись домой, Леонид Григорьевич выступил с докладом о командировке в США в штабе ВВС. И его работа получила одобрение у начальства. Любопытно, после Минова за океан был отправлен еще и бригадный инженер Михаил Савицкий. В США он провел месяц, в течение которого изучал технологию производства парашютов. А когда вернулся, Михаил Алексеевич возглавил первый в СССР завод по производству парашютов.
Работа шла ударными темпами. И уже к концу 1931 года было выпущено около пяти тысяч парашютов. Причем одна партия из семидесяти штук была изготовлена по конструкции самого Савицкого. Эти парашюты назвали ПД-1.
По воспоминаниям современников, руководство страны буквально загорелось идеей парашютизма. У Виктора Суворова в книге «Ледокол» есть строки, которые хорошо иллюстрируют ситуацию в стране: «Парашютный психоз бушевал в Советском Союзе одновременно со страшным голодом. В стране дети пухнут от голода, а товарищ Сталин продает за границу хлеб, чтобы купить парашютную технологию, чтобы построить гигантские шелковые комбинаты и парашютные фабрики, чтобы покрыть страну сетью аэродромов и аэроклубов, чтобы поднять в каждом городском парке скелет парашютной вышки, чтобы подготовить тысячи инструкторов, чтобы построить парашютные сушилки и хранилища, чтобы подготовить миллион откормленных парашютистов, необходимое для них вооружение, снаряжение и парашюты».
А Леонид Григорьевич просто делал свою работу. После заокеанской командировки он получил должность, которой раньше не было в СССР — стал первым инструктором по парашютной подготовке. Ему предстояло провести гигантскую работу по внедрению парашютов в авиацию.
Вскоре состоялись и первые учебные сборы. Их провели на базе одиннадцатой авиационной бригады в Воронеже. Минову предстояло познакомить летчиков с парашютами, а также продемонстрировать их возможности. Перед полетом дежурный по части Яков Давидович Мошковский попросил Леонида Григорьевича разрешить и ему совершить прыжок. Минов согласился и назначил своего друга Мошковского помощником.
Показательные прыжки с парашютами прошли на «ура». После чего еще несколько десятков авиаторов последовали примеру Минова и Мошковского.
Затем Леонид Григорьевич позволил Петру Ионовичу Баранову, чтобы отчитаться. И тот спросил: «Скажите, можно ли за два-три дня подготовить, скажем, десять или пятнадцать человек для группового прыжка? Было бы очень хорошо, если бы оказалось возможным по ходу воронежского учения продемонстрировать выброску группы вооруженных парашютистов для диверсионных действий на территории «противника».
Минов не подвел командующего ВВС. Второго августа 1930 года две группы десантников по шесть в каждой совершили прыжки. Первой группой руководил Леонид Григорьевич, второй — Яков Мошковский. И именно этот день стал днем рождения Воздушно-десантных войск РККА.
Десятого августа 1934 года Центральный Совет Осоавиахима Советского Союза принял постановление о присвоении почетного звания «Мастер парашютного спорта СССР». Первым удостоверение получил, конечно же, Леонид Григорьевич, вторым — Мошковский.
Под катком репрессий
Когда начался период чисток, не остался в стороне и Осоавиахим. Двадцать второго мая 1937 года был арестован председатель Центрального Совета Роберт Петрович Эйдеман. На допросах к нему применяли «меры физического воздействия». И он не выдержал, признавшись, что участвует в военно-фашистском заговоре и в латышской подпольной организации. Но этих признаний оказалось не достаточно. От него требовали «сообщников». И, в конце концов, Эйдман оговорил два десятка человек, тринадцать из которых являлись сотрудниками Осоавиахима. Все они сразу же были арестованы.
Одиннадцатого июня 1937 года Эйдман был приговорен к смертной казни Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР. И уже на следующий день его расстреляли вместе с Тухачевским, Якиром и другими военными.
Затем попали под каток и заместитель Эйдемана Восканов, начальник Управления авиации Третьяков, начальник Центрального аэроклуба Дейч и другие. Вскоре дошла очередь и до Минова. Его тоже обвинили в военном заговоре. Но с его арестом не торопились, решив немного подождать. Скорее всего, к смертной казни был бы приговорен и Яков Мошковский, поскольку на него тоже имелись «планы». Но произошла трагедия. В 1939 году Яков Давидович проходил медицинскую комиссию. Вердикт врачей для Мошковского был печален: ему разрешили совершить еще максимум десяток прыжков. Сказались многочисленные травмы, полученные им за время службы.
Успешно преодолев отметку в пятьсот прыжков, Мошковский совершил еще один. Но уже следующий стал для него роковым. В тот день погода была слишком ветреной. Но Якова Давидовича это не остановило. Он совершил свой пятьсот второй прыжок и уже готовился опуститься в воду Химкинского водохранилища, когда мощный порыв ветра снес его в сторону. И Мошковский ударился о борт грузовика.
Яков Мошковский и Леонид Минов
Полученная травма черепа была несовместима с жизнью.
Осенью 1941 года каток репрессии все-таки добрался и до Минова. Как и всех остальных его обвинили в заговоре, но к смертной казни не приговорили. Ему дали семь лет лагерей и столько же – ссылки. Вот что вспоминал Михаил Григорович, с которым Минов отбывал наказание: «В начале 1940-х в Сыне находились лагпункты Севжелдорлага, заключенные строили Северо-Печорскую железную дорогу. Колонна, на которую нас перебросили, занималась строительством железнодорожного моста через реку Сыня. Между лагерем и мостом был земляной карьер, из которого мы возили тачками и носили на носилках грунт на подходные насыпи к строящемуся мосту. Грунт был глинистый, сильно промерзший и разрабатывался вручную очень тяжело. Нормы мы не выполняли и получали хлеба по 400-500 граммов. Этот период был очень трудным, вероятно, самым трудным за время нашего совместного с Л.Г. пребывания на Севере».
Спустя шесть лет Леонида Григорьевича лишили всех наград. Но, несмотря на все трудности, которые выпали на долю Минова, он сумел вернуться на свободу, когда срок заключения истек. А в конце марта 1957 года Леонида Григорьевича восстановили в правах на награды.
Минов продолжил заниматься любимым делом. И на протяжении многих лет он возглавлял Федерацию авиационного спорта столицы. А умер он в январе 1978 года.
Информация