Чему учить? К какой войне готовить?
А ведь в связи с решением не принимать ни в нынешнем, ни в следующем году заявлений от желающих посвятить жизнь ратному делу возникает немало вопросов. Да, возможно, у нас действительно избыток офицеров (единственное объяснение, которое прозвучало из уст представителя Министерства обороны), но это не значит, что теперь они не нужны вообще. Вдобавок неизвестно, куда теперь деваться молодым людям, желающим стать, например, строевыми командирами или военными инженерами? Ждать неведомо сколько, пока возобновится набор в вузы МО, или вынужденно идти в гражданские? Что делать преподавателям училищ, институтов, академий Минобороны без курсантов, даже если им продолжат начислять денежное довольствие? И как скажется на боеготовности Вооруженных Сил такой разрыв преемственности?
НЕ МОЖЕМ БЕЗ КРАЙНОСТЕЙ
В ходе нынешней реформы офицерский корпус и так уже урезали сверх меры, причем покинули его в основном лучшие, а не худшие. Тут поневоле вспомнишь один прецедент. После поражения в Первой мировой войне Германия практически лишилась армии, поскольку ей разрешили содержать только 100-тысячный рейхсвер. Но смогла сохранить офицерский корпус. И тот, когда ситуация изменилась, стал основой командного состава вермахта, неуклонно добивавшегося поразительных успехов вплоть до середины Второй мировой войны. Его в конце концов просто задавили массой, нельзя было сражаться одновременно против СССР, США и Великобритании, но даже в этих невозможных условиях немцы несколько раз были в шаге от общей победы. И во многом благодаря своим офицерам. Есть офицеры - есть армия, нет офицеров - нет армии. Это абсолютно очевидно.
Правда, у нас теперь собираются развернуть массовую подготовку сержантов и старшин. Их фактическое отсутствие в наших Вооруженных Силах с конца 60-х годов - беспримерное явление в военной практике всех времен и народов. Оно породило другое позорное явление - дедовщину. Поэтому восстановление института младших командиров - дело первостепенной важности. Вместе с тем хочется заметить, что сержанты и старшины полностью заменить офицеров все же не могут.
Похоже, в России никак нельзя без крайностей. 40 лет вообще не было сержантов и старшин, зато теперь будут только они. Интересно, командование бригадами и кораблями им тоже доверят?
Кроме того, уверен, далеко не каждый юноша, мечтающий об офицерских погонах, пойдет в сержанты - это ведь совершенно другой уровень компетентности, совершенно другой характер военной карьеры. Впрочем, можно установить жесткое правило: если хочешь стать офицером, сначала послужи рядовым по призыву, а затем - сержантом (старшиной) по контракту. Думается, это было бы целесообразно, но пока о таком новшестве никто ничего не говорил (да и ставить этот вопрос, наверное, преждевременно).
Однако в данной проблеме есть еще один принципиально важный аспект, который почему-то практически никто не замечает, хотя он, на мой взгляд, самый главный. Чему должны учить российских офицеров? К каким войнам необходимо готовиться Вооруженным Силам РФ? Это должно, полагаю, определять не только содержание высшего военного образования, но и вообще все военное строительство в России. И именно эти вопросы хотелось бы обсудить.
ОТ ВОЙНЫ КЛАССИЧЕСКОЙ К МЯТЕЖЕВОЙНЕ
Примерно с середины XVII столетия (рождение «вестфальской системы») война традиционно мыслилась как вооруженное противоборство двух или нескольких государств, имеющих регулярные армии. Этот тип войны, который систематизировал и в некотором роде канонизировал Клаузевиц, доминировал почти до конца XX века. Ярчайшее олицетворение подобного типа военных конфликтов - вооруженная борьба 1939-1945 годов. А несостоявшееся столкновение на полях сражений войск НАТО и Варшавского договора тоже виделось обеим сторонам как «Вторая мировая с ракетами и атомной бомбой». «Репетиции» этой войны происходили в ходе локальных конфликтов. Самой масштабной и, видимо, последней в истории классической войной оказалась Октябрьская война 1973 года на Ближнем Востоке (после нее бились друг с другом Иран и Ирак, Эфиопия и Эpитpeя, полыxaли огнем горячие точки в иных частях планеты, но слишком примитивен был уровень сражавшихся). Первые изменения характера классической войны проявились в июне 1982 года, когда ВВС Израиля нанесли удар по группировке войск ПВО Сирии в долине Бекаа, применив ряд совершенно новых тактических и технических приемов. Однако коренным переломом стала «Буря в пустыне» - операция, в ходе которой США и их союзники в начале 1991 года разгромили Ирак. Классическая война превратилась в высокотехнологичную, после чего за прошедшие с тех пор два десятилетия эволюционировала в войну сетецентрическую. В «ВПК» этот процесс достаточно подробно описан в статье «Вместо «мало и крупные» - «много и небольшие» (см. № 13, 2010), повторяться, наверное, нет смысла.
Между тем еще в середине 50-х годов русский эмигрант первой волны полковник Евгений Месснер, проживавший в Аргентине, сформулировал концепцию «всемирной мятежевойны», в которой будут участвовать не только и не столько армии и государства, сколько народные движения и иррегулярные формирования, а психология, агитация и пропаганда окажутся важнее оружия. Однако предвидения Месснера практически никто не заметил даже на Западе (про СССР и говорить нечего). И до сих пор его имя почти неизвестно, хотя по сути он - гений, Клаузевиц XX века.
Ныне мятежевойна действительно приобрела характер всемирного бедствия. Большая часть конфликтов теперь проходит именно в данной форме. Причем это такая обыденность, что на нее почти не обращают внимания. Например, у самой границы США, к югу от Рио-Гранде кровь сегодня льется буквально рекой. В противоборстве наркомафии и мексиканского правительства только за последние четыре года погибли не менее 25 тысяч человек, причем ситуация постоянно ухудшается. Число жертв стремительно растет. В Мексике убивают столько людей, что все происходящее в этой стране вполне сопоставимо с иракской и афганской кампаниями.
Многочисленные войны в Африке демонстрируют, как стирается грань между классической войной и мятежевойной. Наиболее наглядный пример - война на территории бывшего Заира (ныне - Демократическая Республика Конго), в которой участвовало несколько регулярных армий соседних стран и множество местных и иностранных иррегулярных формирований. Она даже заслужила название «Первая мировая война Африки».
Если высокотехнологичная и сетецентрическая войны разрушают концепцию классической войны «сверху», то мятежевойна - «снизу».
НАПРАСНЫЕ НАДЕЖДЫ
Увы, Российская армия в настоящее время к высокотехнологичной войне не готова. Она не имеет, к сожалению, практически ничего из того, что помогло американцам так быстро и эффективно разгромить войска Саддама Хусейна. У нее пока нет сравнимых по ТТХ с лучшими мировыми образцами АСУ, позволяющими эффективно управлять разновидовыми группировками. Глобальная навигационная система ГЛОНАСС находится в стадии развертывания, поэтому приходится пользоваться американской системой GPS. Возможность получения данных от космической разведки в реальном масштабе времени отсутствует. Космическая связь до уровня батальона еще не доведена. Высокоточное авиационное оружие представлено, как правило, в нескольких экземплярах для демонстрации на выставках. Крылатые ракеты воздушного и морского базирования снаряжены только ядерными БЧ, что делает невозможным их применение в ходе локальных войн. Несколько самолетов ДРЛО могут передавать истребительной авиации информацию лишь о воздушной обстановке и неспособны обнаруживать наземные цели. Огромный минус - отсутствие специальных самолетов РТР и РЭБ. Фронтовая и армейская авиация (кроме бомбардировщиков Су-24) не в состоянии летать и применять оружие ночью. Тактические БПЛА как бы наличествуют, но это почти такая же экзотика, как аэроплан в 1914 году, что уж говорить об оперативных и стратегических беспилотниках. Два десятка самолетов-заправщиков несколько раз в год осуществляют несколько дозаправок в воздухе стратегических бомбардировщиков, для самолетов фронтовой авиации заправка в воздухе является вещью совершенно исключительной. А уж про сетецентричность применительно к нашим ВС говорить явно преждевременно.
Отечественные военные теоретики давно поняли, что противостоять США в высокотехнологичной войне мы неспособны, причем ситуация быстро усугубляется, однако продолжают рассматривать Америку в качестве основного, если не единственного потенциального врага. Некоторое время назад в наших военных верхах родилась идея навязать неприятелю «русский бой удалый, наш рукопашный бой», то есть классическую войну. Об этом было прямо написано в «Актуальных задачах развития Вооруженных Сил Российской Федерации»: «Возрастает значение заблаговременного создания достаточно сильных и хорошо защищенных группировок Сухопутных войск и сил, которые способны не только отразить нападение противника после нанесения им массированных авиационных ударов, но и быть готовыми к немедленному ведению (возможно, отдельными автономными отрядами или группами) наступательных действий в непосредственном соприкосновении с сухопутными войсками агрессора или его союзников. Требуется превратить уже на первом этапе, в начальный период войны «бесконтактную» войну в «контактную» как наиболее нежелательную для противника, оснащенного дальнобойным ВТО».
Можно вспомнить, что именно таким образом попыталась действовать иракская армия в марте 2003 года. Однако ВВС США, обладавшие полным господством в воздухе и эфире, разбомбили ее до того, как она успела войти в «непосредственное соприкосновение с сухопутными войсками агрессора или его союзников». А в тех немногих случаях, когда воинам Саддама все же удалось «превратить «бесконтактную» войну в «контактную» как наиболее нежелательную для противника», выяснилось, что не такая уж она для американцев «нежелательная»: иракцы постоянно терпели полное поражение. Тут, кстати, надо заметить, что очень популярный и в России, и в ряде зарубежных стран тезис - американцы-де «не умеют воевать» - не имеет никаких исторических подтверждений.
Если же заокеанский «супостат» решит убрать наши СЯС с помощью крылатых ракет (а именно такой сценарий представляется наиболее вероятным), то его сухопутные войска не будут задействованы в принципе. Нам просто не предоставят «счастливой» возможности «превратить «бесконтактную» войну в «контактную»...
...Последнюю на сегодня классическую войну выиграла Россия. Речь идет о событиях августа 2008 года на Кавказе. Однако не надо обольщаться - по морально-боевым качествам грузинская армия не представляет собой полноценного противника. Однако действия российской авиации (самый высокотехнологичный вид ВС РФ) показали, что в войне против сильного врага, имеющего самое современное оружие, у нас нет никаких шансов. ОВС НАТО армия и флот России не могут сегодня противостоять ни по количественным, ни по качественным параметрам. Единственное, что утешает, - психологическая неготовность европейцев к серьезной войне, но психологию к делу не пришьешь. Кроме того, нельзя не заметить, что ВС европейских стран НАТО очень быстро сокращаются, тем не менее пока их количественное превосходство над нами является очень значительным, а качественное - только нарастает.
Как ни грустно это констатировать, но аналогичная ситуация складывается и в противостоянии с Китаем. Насчет количества тут все ясно, но и по качеству вооружений НОАК с нашей же помощью почти полностью ликвидировала свое было отставание. Оно сохраняется лишь по отдельным классам ВВТ. В целом же китайское оружие уже ничуть не хуже нашего. Особенно это касается вооружения и военной техники сухопутных войск, где Китай полностью преодолел качественное отставание от России, при этом имеет огромное количественное превосходство. Более того, НОАК быстрее, чем ВС РФ, начинает внедрять принципы сетецентрической войны.
ДВА ВАРИАНТА
В конце сентября 2009 года начальник штаба Сухопутных войск РФ генерал-лейтенант Сергей Скоков рассказал о том, где и как придется в обозримом будущем воевать нашей армии.
«Методы ведения операций и боевых действий вероятного противника на различных театрах военных действий - западном, восточном и южном - принципиально различаются», - заявил генерал. По его словам, на западном стратегическом направлении российским группировкам могут противодействовать инновационные армии с бесконтактными формами и способами применения новейших сил и средств.
«Если мы говорим о востоке, то это может быть многомиллионная армия с традиционными подходами к ведению боевых действий: прямолинейно, с большим сосредоточением живой силы и огневых средств на отдельных направлениях, - сказал Скоков. - Что касается юга России, то там нам могут противостоять иррегулярные формирования и диверсионно-разведывательные группы, ведущие борьбу с органами федеральной власти методами партизанской войны».
Таким образом, в числе российских потенциальных противников были названы и НАТО, и Китай. При этом совершенно очевидно, что наши ВС сегодня ни с тем, ни с другим вести войну не могут. Ни классическую, ни тем более высокотехнологичную. Остается надеяться лишь на ядерное оружие, только не надо его абсолютизировать, о чем «ВПК» писал в материале «Иллюзия ядерного сдерживания» (№ 11, 2010).
В наибольшей степени, разумеется, наша армия сегодня готова к мятежевойне, поскольку уже четверть века участвует в ней почти без перерывов. Армия приобрела уникальный опыт противопартизанских боевых действий в горно-пустынной (Афганистан) и горно-лесистой (Чечня) местности. Даже американцев мы можем в этом плане кое-чему поучить, особенно учитывая тот факт, что значение технологического превосходства в такой войне существенно снижается по сравнению с войной армии против армии.
Более того, мы неожиданно для себя создали род войск для такой войны - ВДВ (хотя изначально они, конечно, строились под большую классическую войну). Вполне понятно, что десантура с ее «алюминиевыми танками» (БМД), без нормальных артиллерии и ПВО (ПЗРК таковой считать никак нельзя) нормальный общевойсковой бой с сильной современной армией вести не может. Более того, наши ВВС (ни боевая, ни военно-транспортная авиация) в настоящее время неспособны организовать проведение сколько-нибудь крупных десантных операций (ни переброску достаточного числа десантников, ни обеспечение господства в воздухе на маршруте полета и над местом высадки). Зато ВДВ отлично «заточены» под контактную жестокую войну с иррегулярными формированиями в самых разных природно-климатических условиях. Есть и огромный опыт такой войны, и психологическая готовность к ней. И мобильности для такого типа войн, в общем, достаточно.
Однако на своей территории задачу борьбы с иррегулярными формированиями должны решать все-таки Внутренние войска. ВДВ могут их усиливать, кроме того, в их задачу входит участие в мятежевойнах за пределами России (но вряд ли за пределами Евразии). И, разумеется, для России совершенно неприемлема модная сегодня на Западе тенденция, когда ВС полностью переориентируются на «борьбу с терроризмом», утрачивая способность вести классическую войну (уже неважно - высокотехнологичную или нет). Впрочем, объективно говоря, европейцы могут себе такое позволить, поскольку защищать собственную страну им не от кого. А нам - есть от кого.
Именно поэтому необходимо понять, какие же ВС нам нужны. Нынешних, сверхизбыточных для мятежевойны совершенно недостаточно для классической войны. С имеющимся на сегодня вооружением и военной техникой они, к сожалению, не в состоянии вести высокотехнологичную войну и заведомо могут рассматриваться лишь как армия и флот переходного типа. Вопрос - куда?
По-видимому, есть два варианта дальнейшего строительства ВС.
Первый - сосредоточить большую часть сил и средств на развитии СЯС и ТЯО, официально заявив, что на любую агрессию против себя, даже с использованием только обычных вооружений, Россия ответит сначала ограниченным ядерным ударом по группировкам войск (сил) противника, а если это не поможет - массированным ядерным ударом на полное уничтожение противника. В этом случае задачей сухопутных войск, ВВС и ПВО станет прикрытие СЯС и носителей ТЯО с земли и воздуха. Кроме того, понадобится группировка войск на Северном Кавказе, поскольку лишь в этом регионе возможны локальные конфликты, где ядерное оружие вряд ли может быть применимо.
Второй - создать современные Вооруженные Силы, способные вести вооруженную борьбу только с применением обычных средств поражения. Совершенно очевидно, что они в любом случае не могут быть равны ни силам НАТО, ни НОАК даже по отдельности: у нас нет на это ресурсов. Но они должны быть такими, чтобы создать и тем, и другим очень серьезные проблемы в случае обычной войны. Этот вариант более затратный, зато более эффективный, надежный и реалистичный с точки зрения обороноспособности. Естественно, такой вариант не предполагает отказ от ЯО. Но в этом случае руководство страны должно существенно увеличить расходы на оборону. Иначе высокотехнологичной армии не получится.
Только после выбора одного из вариантов строительства ВС можно всерьез планировать военно-техническую политику. И исходя из этого развивать военное образование. С этой точки зрения нынешний перерыв в наборе курсантов мог бы считаться даже правильным - ведь офицеров надо учить не тому, чему их учат сейчас. А если армия блестяще готова к войне, которую ей никогда не придется вести, но совершенно не готова к войне, которая ей реально предстоит, то она просто бесполезно пожирает народные деньги.
Информация