Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 7. "Рюрик" вступает в бой
Итак, в прошлых статьях мы рассмотрели действия контр-адмирала М.К. Бахирева и 1-ой бригады крейсеров в схватке с отрядом И. Карфа и «Рооном». А что в это время делали остальные русские корабли?
Вечером 18 июня, когда отряд, находясь в полосе сильного тумана, пытался выйти к Мемелю, «Новик» шел в кильватер за «Рюриком» и в 23.00 потерял идущий впереди крейсер из вида. По свидетельству Г.К. Графа, виноват в этом был «Рюрик»:
В течении часа командир эсминца М.А. Беренс пытался обнаружить корабли отряда особого назначения, но ему это не удалось. Тогда он принял решение вернуться, и в 09.30 19 июня встал на якорь у Цереля. В 10.10 на «Новике» получили радиограмму, которую дал М.К. Бахирев для «Рюрика» с указанием курса 1-ой бригады крейсеров (во время перестрелки с «Рооном») и «Новик» пошел навстречу, но затем, около 12.00, получил приказ возвращаться и повернул в Куйваст. На этом участие «Новика» в операции закончилось.
Что же до «Рюрика», то с ним получилось интереснее. Он «потерялся» еще раньше, чем «Новик» и не мог найти крейсера 1-ой бригады, но «на зимние квартиры» не пошел, оставаясь в районе операции. Это было, вне всякого сомнения, правильным решением.
Как мы уже говорили ранее, М.К.Бахирев, потеряв «Рюрик» и «Новик» в тумане, какое-то время искал их, а затем повернул к Готланду с тем, чтобы хотя бы определить свое место (долгое время отряд шел по счислению). Вероятнее всего «Рюрик» этого не сделал, в результате чего к началу боя с «Аугсбугом» и «Альбатросом» оказался юго-восточнее 1-ой бригады крейсеров. В 08.48, т.е. примерно через 13 минут после того, как «Адмирал Макаров» сделал первый выстрел по «Аугсбургу», на «Рюрике» получили радиограмму М.К. Бахирева: «Вступить в бой с неприятелем, квадрат 400».
Командир «Рюрика» А.М. Пышнов немедленно приказал увеличить ход до 20 узлов, и повел крейсер в указанные ему район, куда и прибыл в 09.45, но, конечно же, никого в «квадрате 400» не обнаружил, да и первый эпизод боя к тому моменту уже кончился. Все же А.М. Пышнов сумел сделать правильные выводы о местоположении главных сил отряда особого назначения, предположив, что «бригада гонит врага на север» и пошел вслед за кораблями М.К. Бахирева.
В 10.10 «Рюрик» получает новую радиограмму с указанием курса 1-ой бригады крейсеров (40 град.). Никаких указаний для «Рюрика» она не содержала, поэтому А.М. Пышнов предположил, что противник находится к востоку от крейсеров М.К. Бахирева (что было совершенно правильно – «Роон» нагонял русские крейсера с юго-востока) и пошел курсом 20 град., с тем чтобы оказаться между вражескими кораблями и побережьем Курляндии, то есть взять противника в два огня, отрезав ему путь к отступлению. Затем, в 10.20 следует радиограмма-приказ: «Вступить в бой с крейсером «Роон» в квадрате 408». А.М. Пышнов, распорядившись дать радиограмму на «Адмирал Макаров» («Иду к вам») приказал повернуть на 8 румбов влево и повел «Рюрик» прямо в центр квадрата 408.
Как мы уже говорили ранее, примерно в 10.22-10.25 (время в русских и германских источниках различается) «Роон» вышел из боя c "Адмиралом Макаровым", повернув на юг. Но уже в 10.30 следовавший вместе с «Рооном» «Любек» увидел дым на востоке и повернул «для выяснения». В этот же самый момент «Роон» и «Аугсбург» наконец-то обнаружили друг друга. Дело в том, что коммодор И. Карф, услышав стрельбу в 10.00, пошел на север, и вот теперь встретился с вышедшим из боя отрядом «Роона». И «Роон» и «Аугсбург» повернули на «Рюрик», при этом миноносцы пошли с «Аугсбургом», выстроившись у борта легкого крейсера, противоположного противнику.
В это же время, буквально через несколько минут после своего поворота «Любек» рассмотрел одиночный силуэт, но что перед ним за корабль, понять было пока невозможно. «Любек» дал прожектором опознавательный сигнал – «Рюрик» ему ответил (естественно – неправильно). И вот тут «Любеку» стоило бы отступить, но он, введенный в заблуждение тонкими мачтами корабля, полагал что видит перед собой «Новик», а с ним германский легкий крейсер вполне мог справиться, поэтому «Любек» продолжал идти вперед. И только в 10.45 на германском крейсере, наконец, разобрали с кем имеют дело, и легли на обратный курс.
Что же до «Рюрика», то с него ситуация выглядела так. Примерно в 10.28 на крейсере обнаружили дымы справа от своего курса, а спустя короткое время видели три идущих навстречу кораблю силуэта, один из которых показал что-то прожектором. Судя по всему, А.М. Пышнов тут же приказал ответить абракадаброй. В 10.35 на «Рюрике» пробили боевую тревогу, в 10.44 управление кораблем было переведено в боевую рубку, а в 10.45 «Рюрик» дал пристрелочный залп по «Любеку» из носовой 254-мм башни, к которой вскоре присоединились носовые 203-мм башни, а через несколько минут в дело вступили 120-мм пушки. Расстояние в момент открытия огня, по отечественным данным, составляло 66 кабельтов, на «Любеке» считали, что дистанция в момент открытия огня составляла 60,2-65,6 кабельтов. Германский крейсер сразу же пошел зигзагом, сбивая прицел артиллеристам «Рюрика» и открыл интенсивный огонь из своих пушек. Артиллеристы «Любека» продемонстрировали отличную подготовку – один из первых залпов лег прямо под носом «Рюрика», залив водой и временно выведя из строя его открыто стоящие дальномеры, и практически тут же 105-мм снаряд угодил в палубу полубака, пробил ее и разорвался в прачечной. Фактически «Любек» смог пристреляться буквально через какие-то минуты после открытия огня, потому что первое попадание «Рюрик» получил еще до того, как перенес огонь на «Роон».
В то же время залпы «Рюрика» не были точны, давая одни недолеты, да и было их немного – так, носовая 254-мм башня успела дать два залпа, после чего в 10.50 удалось опознать второй силуэт из трех – им оказался «Роон». А.М. Пышнов немедленно приказал повернуть, приводя противника на курсовой угол 60 град, с тем чтобы вести бой всем бортом, и сосредоточил огонь на «Рооне». Германский броненосный крейсер ответил. В это время «Аугсбург» и «Роон» все еще шли на сближение с «Рюриком», и так продолжалось до 11.00 расстояние между ними сокращалось с 82 до 76 кбт. К этому времени «Любек» отступил от русского крейсера достаточно далеко, так что на него передали прожектором (очевидно, с «Аугсбурга», хотя прямого указания на это источники не содержат) приказ уходить к Эстергарну, так что «Любек» пошел к побережью Готланда и далее, вдоль него, в базу. Дальнейшее сближение с мощным русским кораблем было явно не в интересах немцев, так что «Аугсбург» и «Роон» легли на параллельный «Рюрику» курс. С 11.00 примерно до 11.17 перестрелка продолжалась без каких-либо маневров, но затем «Роон» и «Аугсбург» резко отвернули от «Рюрика» и пошли на юг. Из за больших расстояний этот маневр не сразу был замечен на «Рюрике», но как только стало ясно, что немцы отступают, А.М. Пышнов немедленно распорядился повернуть непосредственно на противника и в 11.20 «Рюрик» пошел за «Рооном».
Однако именно в этот момент в боевую рубку поступил доклад старшего офицера крейсера о замеченном перископе подводной лодки. В соответствии с действующими инструкциями, А.М. Пышнов немедленно распорядился отвернуть влево, с тем чтобы развернуться к подводной лодке кормой. С борта «Рюрика» даже наблюдали след торпеды, прошедший за кормой крейсера – на самом же деле никакой подводной лодки у немцев в том районе не было. Однако в результате разворота курсы русского и германский кораблей разошлись под 90 град: «Рюрик» шел практически на восток, в то время как «Роон» и «Аугсбург» с миноносцами – на юг. Немцы утверждают, что огонь прекратился еще до разворота «Рюрика», при этом по их данным, в момент прекращения огня «Рюрик» от «Роона» отделяло 87,5 кабельтов.
А вот затем наступил, наверное, самый интересный момент данного эпизода. А.М. Петров в книге «Два боя» пишет:
То есть получается так, что крейсер, отвернув от подводной лодки, в дальнейшем не сделал никакого маневра на сближение с неприятелем и ушел с поля боя не солоно хлебавши. Вне всякого сомнения, такой поступок характеризует командира «Рюрика» далеко не лучшим образом. Но если мы откроем труд С.Е. Виноградова и А. Д. Федечкина ««Рюрик – флагман Балтийского флота», то мы читаем иное описание этого эпизода:
Иными словами, получается, что А.М. Пышнов, совершив маневр уклонения, затем развернулся и бросился в погоню, а вышел из боя уже позднее, получив прямой приказ М.К. Бахирева. Кто же все-таки прав?
Для этого попробуем определиться, когда «Рюрик» повернул на север. В.Ю. Грибовский пишет об этом так:
Аналогичное время поворота «Рюрика» на север указывают и другие исследователи, такие, например, как Д.Ю. Козлов. А вот как описывает данный эпизод немецкий историк Г. Ролльман:
Иными словами, по мнению немцев, погоня все-таки была, так как «Рюрик» шел «вслед», но русский крейсер не сблизился на дистанцию огня и в итоге отвернул и вышел из боя.
Произведем простой расчет. Мы знаем, что после отворота «Рюрика» от несуществующей подводной лодки (11.20) и до его поворота на север (11.40) прошло 20 минут. В момент отворота корабли шли на юг (немцы) и на восток (русские) под углом практически 90 градусов. Известно также, что «Рюрик», вступив в бой на 20 узлах в ходе погони скорость не снижал. Немцы развили не меньшую скорость, так как после сближения на 76 кбт. им удалось разорвать дистанцию до 87,5 кбт.
Так вот, представим себе гигантский треугольник, в котором русский и германские крейсера двигаются по его катетам, а расстояние между ними является гипотенузой. Если предположить, что с 11.20 и до 11.40 «Рюрик» не догонял германскую эскадру, а уходил от нее на восток, то оба катета за это время «удлинились» на 6 миль каждый (именно столько пройдут корабли 20 уз. ходом за 20 минут). А это значит, что расстояние между «Рюриком» и «Рооном» к 11.40 должно было составить никак не менее 171 кабельтова. Конечно, видимость к 11.40 сильно улучшилась, но не настолько же. А с учетом того, что немцы потеряли «Рюрик» из виду в 11.45, расстояние между противниками в момент потери видимости должно было составить совершенно несусветные 204 кабельтова!
Это, конечно же, невозможные цифры, а потому мы констатируем: выполнив маневр уклонения от подводных лодок, А.М. Пышнов развернул свой корабль на прежний курс и пошел догонять «Роон» и его отряд. Почему не догнал? Сказать достаточно сложно. Теоретически, такая возможность у «Рюрика» должна была быть, потому что свой 21-узловых ход корабль должен был развивать с ¾ котлов, соответственно, при введении в действие всех котлов, скорость крейсера должна была быть еще выше. Но с другой стороны, это теория, а реальная максимальная скорость «Рюрика» в 1915 г., к сожалению, автору неизвестна. В то же время самым тихоходным кораблем немецкого отряда был «Роон», но и он на испытаниях показал 21,143 узла. То есть мы совершенно не можем исключать, что скорость «Роона» и «Рюрика» в 1915 г. оказалась сопоставимой. Быть может, «Рюрик» и был чуть быстрее, но он сильно разорвал дистанцию, выполняя маневр уклонения от подводной лодки. Когда германские корабли уходили на юг, а «Рюрик» - на восток, расстояние между ними увеличивалось примерно на 4,7 кабельтов в минуту. То есть даже если предположить, что «Рюрик» уходил на восток всего 3-4 минуты, а затем повернул на обратный курс, то и тогда расстояние между неприятелями должно было составить 101-106 кабельтов. То есть, даже если «Рюрик» и имел незначительное превосходство в скорости, то требовалось время (и существенное!) чтобы сблизиться с немцами на расстояние, достаточное для того, чтобы возобновить бой. Вспомним, что «Рюрик» прекратил огонь по «Роону» сразу после своего отворота от подводной лодки. Да, «Рюрик», конечно, лег на расходящийся курс, но это же не могло помешать ему продолжать стрелять по «Роону»! Однако он прекратил, а это означает, что расстояние было слишком велико для ведения прицельного огня. Вспомним, что в 11.50 на «Рюрике» смогли опознать «Роон» только когда он находился в 82 кбт. от русского крейсера.
Следовательно, предположив, что предельная видимость для действительного артиллерийского огня в тот момент составляла около 90 кабельтов, а по завершении маневра уклонения от подводной лодки дистанция между «Рооном» и «Рюриком» составляла 101-106 кбт., мы приходим к тому, что даже если бы «Рюрик» превосходил бы германский отряд в скорости на целый узел, то и тогда ему требовалось от часа до полутора часов только для того чтобы возобновить бой! Но далеко не факт, что «Рюрик» обладал подобным превосходством.
Не совсем ясно, какую именно радиограмму дал М.К. Бахирев на «Рюрик». Одни источники утверждают, что это был прямой приказ А.М. Пышнову выйти из боя и присоединиться к 1-ой бригаде, но при этом самого текста радиограммы не приводится. Другие источники упоминают радиограмму «Опасаться подхода неприятеля с юга», которую дал «Адмирал Макаров» как только услышал звуки боя. Собственно говоря, наличие этой радиотелеграммы не опровергает и не подтверждает существование приказа на выход из боя. Но даже если прямого приказа и не было – в чем мы можем упрекнуть командира «Рюрика» А.М. Пышнова?
Как только он обнаружил неприятеля (причем, превосходящего его численностью) и еще до того, как он смог определить состав противостоящего ему отряда А.М. Пышнов, тем не менее, идет на сближение. Как только определился главный противник – «Роон» - «Рюрик» приводит его на курсовой угол 60 с тем, чтобы иметь возможность сражаться всем бортом, при этом сами немцы шли ему навстречу. Когда «Любек» удалился достаточно от «Рюрика», немцы легли на параллельный курс, и А.М. Пышнов этому не препятствовал, но как только заметил, что немцы пытаются выйти из боя – немедленно повернул, и пошел прямо на них. Обнаружив перископ, выполнил маневр уклонения, а затем продолжил преследование отступающего неприятеля. Никакое из этих действий командира русского корабля не заслуживает ни малейшего упрека – он сражался, причем в весьма агрессивной манере.
Однако вскоре после возобновления преследования стало ясно, что:
1. Возобновить артиллерийский бой в кратчайшие сроки не удастся;
2. Немецкие корабли бегут на юг;
3. М.К. Бахирев в самом начале боя предупреждал о том, что следует опасаться подхода неприятельских сил с юга.
Так вот к 11.40 «Рюрик» уже примерно час шел именно туда, откуда (по мнению М.К. Бахирева) могли подойти неприятельские силы. Дальнейшее преследование «Роона» в таких условиях попросту теряло смысл – мы говорили о том, что для возобновления боя, и при условии, что «Рюрик» был быстрее на один узел «Роона» (что далеко не факт) А.М. Пышнову понадобился час или полтора только для того, чтобы возобновить бой, но для того, чтобы сблизиться на расстояние, позволяющее нанести «Роону» решительные повреждения, в этом случае нужен был уже не час, а часы. С учетом угрозы появления неприятельских сил, такая погоня полностью теряла смысл, и «Рюрик» повернул на север.
Надо сказать, что М.К. Бахирев, поступил схожим образом. Когда на «Адмирале Макарове» услышали выстрелы и поняли, что «Рюрик» вступил в бой, Михаил Коронатович развернул свою бригаду и повел ее на юг. Однако вскоре его крейсера легли на обратный курс. Почему?
С одной стороны, не имея преимущества в скорости перед «Рооном» догонять его, после того как последний скрылся из виду было совершенно бессмысленно. Но русский командующий не мог знать обстоятельств начала боя «Роона» с «Рюриком». Возможно было, что отступающий к югу «Роон» окажется между «Рюриком» (если бы тот двигался с юга) и 1-ой бригадой крейсеров М.К. Бахирева. Имея противника на севере и на юге, отряду «Роона» только и оставалось, что отступать к побережью Готланда, то есть на запад, или же Курляндии, то есть на восток. А в этом случае, быстрый разворот бригады крейсеров на юг, давал некоторую надежду поставить «Роон» в два огня и быстро уничтожить его.
Игра, очевидно, стоила свеч, и Михаил Коронатович повернул свои крейсера к югу. Но время шло, а немецких кораблей все не было, и это означало, что «Роон» все же прорвался мимо «Рюрика» на юг (что, в общем-то и произошло в действительности), а «клещи» не задались. В этом случае преследование немцев для крейсеров 1-ой бригады теряло смысл, и М.К. Бахирев разворачивает свои крейсера на север. Ему все еще угрожает неизвестная эскадра у Гостка-Санден (которой на самом деле не существовало, но этого русский командующий, естественно, знать не мог) и не было времени, чтобы тратить его на поиски иголки в стоге сена – необходимо соединиться с «Цесаревичем» и «Славой» и быть готовым к большому сражению с броненосными германскими кораблями. Именно поэтому М.К. Бахирев и не желал, чтобы «Рюрик» слишком уклонялся к югу – в этом случае оказать ему помощь соединенными силами крейсеров и броненосцев прикрытия было бы затруднительно.
Таким образом, маневрирование русских кораблей в третьем (и последнем) эпизоде боя у Готланда следует признать разумным и в достаточной мере агрессивным. А что же с точностью стрельбы? В отличие от прочих эпизодов мы совершенно точно знаем расход снарядов «Рюрика»: 46 254-мм, 102 203-мм и 163 120 мм фугасных снаряда. Первые пять минут боя (10.45-10.50) «Рюрик» стрелял по «Любеку», следующие полчаса – по «Роону», в 11.20 бой прекратился и в дальнейшем уже не возобновлялся. Русские моряки считали, что добились попаданий в «Роон», но на самом деле ни один снаряд «Рюрика» в германские корабли не попал.
Почему такое случилось?
Источники, увы, не дают ответа на данный вопрос – обычно следует лишь констатация факта, без объяснения причин. В некоторых случаях дается описание причин, осложнивших стрельбу «Рюрика», таких как вода от залпа «Любека», залившая дальномеры, отчего те не какое-то время вышли из строя, а также временное прекращение огня носовой 254-мм башни, из-за того, что у правого орудия вышла из строя система продувания ствола. Башня наполнялась газами при каждой попытке продуть ствол, несколько человек получили отравление. Вообще говоря, эти причины достаточно весомы и могли бы объяснить низкий процент попаданий - но не полное их отсутствие.
В итоге единственной причиной отвратительной стрельбы «Рюрика» приходится считать плохую подготовку его артиллеристов. Поскольку (опять же, по мнению большинства источников) 1-ая бригада крейсеров неважно отстрелялась по «Альбатросу» (мы уже знаем, что это не так), то укоренилось мнение о плохой подготовке морских артиллеристов Балтийского флота вообще. Между тем, существует причина, которая очень хорошо объясняет неудачу «Рюрика» в бою у Готланда и крайне странно, что ни в одном из известных автору исследований и монографий по данному вопросу она не упоминается.
Как мы уже многократно говорили в статьях, посвященных действиям русского флота в русско-японской войне, артиллерийское умение необходимо поддерживать регулярными тренировками – если же таковых нет, то точность огня корабельных пушек резко «съезжает» вниз. В качестве примеров можно привести историю с резервом, в который в 1911 г на 3 недели были выведены корабли черноморского флота по недостатку средств на их боевую подготовку. После этого точность стрельбы бронепалубного крейсера «Память Меркурия» упала почти в 1,6 раз, а по другим кораблям эскадры «чуть ли не вдвое». Показателен в этом отношении и пример порт-артурской эскадры, которая, только что выйдя из 2,5-месячного резерва в бою 27 января 1904 г., показала далеко не лучший результат – точность стрельбы орудий крупного калибра оказалась в 1,1 раз ниже, чем у японцев, среднего калибра (152-203-мм) – соответственно в 1,5 раза. Тем не менее, на тот момент все же можно было говорить о какой-то сопоставимости подготовки русских и японских комендоров. Однако последующее шестимесячное стояние на рейде Порт-Артура (только при С.О. Макарове флот выходил в море на тренировки) привело к тому, что в бою в Желтом море на одно русское попадание приходилось четыре японских.
Так вот, почему-то отечественные источники при описании результатов стрельбы «Рюрика» у Готланда упускают следующий факт. Как известно, 1 февраля 1915 г., сильнейший броненосный крейсер Балтийского флота, выдвигался на прикрытие минной постановки, которую командование собиралось осуществить с целью:
Двигаясь в условиях околонулевой видимости (туман и сильная пурга) ввиду северной оконечности острова Готланд, крейсер «таранил» днищем каменную банку, не обозначенную на картах. Прочие крейсера 1-ой бригады, также участвовавших в том походе, имели меньшую осадку и прошли над ней. В результате «Рюрик» оказался тяжело поврежден, приняв 2 700 тонн воды. Корабль с большим трудом удалось дотащить Ревеля, но его осадка оказалась слишком велика, чтобы войти на рейд, так что крейсер вновь оказался на мели (на этот раз – песчаной) Впоследствии его пришлось разгрузить на 1 108 т, причем сняты были крыши башен и стволы 254-мм и 203-мм пушек, в таком виде крейсер увели в Кронштадт.
«Рюрик» был поставлен в док, но ремонтные работы на нем удалось завершить только к концу апреля 1915 г. Затем корабль вывели из дока, но работы на нем продолжались, и только 10 мая крейсер вышел из Кронштадта в Ревель «для довооружения и оснащения» (не для установки ли снятых с него орудий?). В итоге «Рюрик» вошел в строй… в середине июня 1915 г., то есть буквально за несколько дней до рейда на Мемель.
Таким образом, броненосный крейсер «Рюрик» до боя у Готланда не имел артиллерийской практики на протяжении полугода минимум. В то время, как остальные корабли Балтфлота после зимы активно восстанавливали свои умения, «Рюрик» ремонтировался в Кронштадте и «довооружался» в Ревеле. Что, по мнению автора настоящей статьи, в сочетании с вышеупомянутыми факторами (временный выход из строя дальномеров, носовой башни главного калибра) и предопределило неуспех его артиллеристов. Кстати сказать – вспомнив о том, что «Рюрик» перед операцией полгода находился в ремонте, мы можем совершенно по-другому оценить позицию командующего Балтийским флотом В.А. Канина, не желавшего отправлять этот крейсер в рейд на Мемель. Одно дело, использовать в операции готовый «к походу и бою» корабль, и совсем другое – отправить туда крейсер после шестимесячного пробела в боевой подготовке.
И, наконец, последний аспект. С.Е. Виноградов и А. Д. Федечкин ««Рюрик – флагман Балтийского флота» на страницах, посвященных ремонту крейсера в 1915 г. пишут:
То есть, прикрывать операцию по минированию в феврале 1915 г. «Рюрик» шел с вконец расстрелянными орудиями, и конечно, раз уж крейсер оказался в ремонте, следовало исправить этот недостаток. Но есть интересный нюанс: в источнике мы читаем о «принятом решении», но увы, нет никаких сведений о том, было ли это решение исполнено, а ведь могло и не быть, особенно с учетом того, что башни «Рюрика» были частично разукомплектованы до его прихода в Кронштадт. Таким образом, существует отличная от нуля вероятность, что 19 июня 1915 г. крейсер вел бой из орудий, достигших своего предела по износу. Впрочем, автор настоящей статьи не располагает достаточными данными, и может лишь констатировать необходимость дополнительного изучения этого вопроса.
Хотелось бы отметить и еще один нюанс. Обычно неудачную стрельбу «Рюрика» сопоставляют с блестящим результатом «Любека», добившегося 10 или 11 (в разных источниках данные разнятся) попаданий. Однако следует отметить, что «Любек» подошел к «Рюрику» ближе других германских кораблей, в момент открытия огня дистанция между ними оказалась не более 60-66 кбт. Затем «Любек» развернулся и отступил, продолжая стрелять по «Рюрику» до тех пор, пока последний находился в пределах досягаемости 105-мм пушек германского крейсера. В то же время «Рюрик» уже через 5 минут боя перенес огонь на «Роон», находившийся значительно дальше «Любека» (указывается дистанция 82 кбт.). При этом «Роон» и «Рюрик» не сближались более чем на 76 кбт, а затем расстояние между ними снова стало расти, пока не достигло 87,5 кбт.
Так вот, в источниках обычно упоминается шквальный огонь «Любека» («четвертый залп делался, когда три других находились в воздухе») но нигде толком не описано время попаданий в русский крейсер. При этом следует отметить, что «Любек», вооружался 105-мм/40 SK L/40 обр 1898 г. с весьма скромными характеристиками – даже на предельном угле возвышения (30 град) дальнобойность орудий «Любека» не превышала 12 200 м или примерно 66 кбт! Соответственно, можно предположить, что дело было так – старший артиллерист «Любека», правильно определив дистанцию накрыл русский крейсер уже первыми залпами. Затем он обрушил на «Рюрик» град снарядов, добившись 10 или 11 попаданий в самом начале боя, пока дистанция не превосходила тех предельных 66 кбт., на которых могли стрелять его орудия. Затем «Любек» отдалился от «Рюрика» и дальнейшего участия в бою не принимал. В то же время «Роон», ведя бой как минимум в течении получаса на дистанции 76-87,5 кбт. попаданий не добился. Нам известно, что артиллеристы германского броненосного крейсера вовсе не были неумехами, таким образом, мы можем предположить, что условия стрельбы (в первую очередь – видимость) препятствовали немецким артиллеристам, а значит – и их коллегам на «Рюрике».
В целом же по третьему эпизоду боя у Готланда можно констатировать следующее – русские командиры, включая командира «Рюрика» А.М. Пышнова действовали в ходе боя весьма профессионально и агрессивно, и ничем не заслужили упрека. Но… Если мы рассмотрим действия А.М. Пышнова, то увидим весьма четкое, но не бездумное выполнение полученных приказов. Получив распоряжение М.К. Бахирева вступить в бой, он прибыл в назначенный квадрат, но никого там не обнаружил. Тем не менее, он совершенно правильно решил, что противника следует искать к северу от указанного ему квадрата – пойдя туда, он смог вступить в бой буквально через каких-то 20 минут после того, как «Роон» прервал бой с крейсерами 1-ой бригады.
Однако возникает вот какой вопрос: дело в том, что телеграммы службы связи Балтийского флота, извещавшие М.К. Бахирева об обнаружении группы И. Карфа не могли быть даны «адресно», на флагманский корабль русского командующего отрядом особого назначения. Другими словами, все телеграммы, которые дали с берега М.К. Бахиреву должны были бы принять и на «Новике», и на «Рюрике». В этом случае довольно-таки странно то, что они были проигнорированы на обоих русских кораблях – «Рюрик» оставался «в тумане» юго-восточнее от места перехвата, а «Новик» вообще ушел на зимние квартиры. Можно, конечно, предположить, что ни «Рюрик», ни «Новик» этих телеграмм не получили – радиосвязь в те времена оставляла желать лучшего, и даже в том же Ютландском сражении мы видим множество отправленных, но не полученных радиограмм. Возможно также, что радиограммы, направленные в адрес М.К. Бахирева кодировались особым образом, который не могли разобрать на других крейсерах отряда, но автору ничего об этом не известно. Тем не менее, мы видим, что и А.М. Пышнов и М.А. Беренс своевременно и без задержек получали радиограммы своего непосредственного командира, М.К. Бахирева, и немедленно приступали к их выполнению, а вот радиограммы, направленные Михаилу Коронатовичу прошли мимо них – и вот это представляет собой загадку боя у Готланда 19 июня 1915 г. По крайней мере, для автора настоящей статьи.
Продолжение следует...
Вечером 18 июня, когда отряд, находясь в полосе сильного тумана, пытался выйти к Мемелю, «Новик» шел в кильватер за «Рюриком» и в 23.00 потерял идущий впереди крейсер из вида. По свидетельству Г.К. Графа, виноват в этом был «Рюрик»:
««Новику» было чрезвычайно трудно держаться за «Рюриком», так как тот совершенно с ним не считался и, меняя ходы и курсы, даже не предупреждал об этом; поэтому мы все время рисковали оторваться. На мостике все находились в напряженном состоянии и делали невероятные усилия, чтобы вовремя заметить изменение курса своего мателота».
В течении часа командир эсминца М.А. Беренс пытался обнаружить корабли отряда особого назначения, но ему это не удалось. Тогда он принял решение вернуться, и в 09.30 19 июня встал на якорь у Цереля. В 10.10 на «Новике» получили радиограмму, которую дал М.К. Бахирев для «Рюрика» с указанием курса 1-ой бригады крейсеров (во время перестрелки с «Рооном») и «Новик» пошел навстречу, но затем, около 12.00, получил приказ возвращаться и повернул в Куйваст. На этом участие «Новика» в операции закончилось.
Что же до «Рюрика», то с ним получилось интереснее. Он «потерялся» еще раньше, чем «Новик» и не мог найти крейсера 1-ой бригады, но «на зимние квартиры» не пошел, оставаясь в районе операции. Это было, вне всякого сомнения, правильным решением.
Как мы уже говорили ранее, М.К.Бахирев, потеряв «Рюрик» и «Новик» в тумане, какое-то время искал их, а затем повернул к Готланду с тем, чтобы хотя бы определить свое место (долгое время отряд шел по счислению). Вероятнее всего «Рюрик» этого не сделал, в результате чего к началу боя с «Аугсбугом» и «Альбатросом» оказался юго-восточнее 1-ой бригады крейсеров. В 08.48, т.е. примерно через 13 минут после того, как «Адмирал Макаров» сделал первый выстрел по «Аугсбургу», на «Рюрике» получили радиограмму М.К. Бахирева: «Вступить в бой с неприятелем, квадрат 400».
Командир «Рюрика» А.М. Пышнов немедленно приказал увеличить ход до 20 узлов, и повел крейсер в указанные ему район, куда и прибыл в 09.45, но, конечно же, никого в «квадрате 400» не обнаружил, да и первый эпизод боя к тому моменту уже кончился. Все же А.М. Пышнов сумел сделать правильные выводы о местоположении главных сил отряда особого назначения, предположив, что «бригада гонит врага на север» и пошел вслед за кораблями М.К. Бахирева.
В 10.10 «Рюрик» получает новую радиограмму с указанием курса 1-ой бригады крейсеров (40 град.). Никаких указаний для «Рюрика» она не содержала, поэтому А.М. Пышнов предположил, что противник находится к востоку от крейсеров М.К. Бахирева (что было совершенно правильно – «Роон» нагонял русские крейсера с юго-востока) и пошел курсом 20 град., с тем чтобы оказаться между вражескими кораблями и побережьем Курляндии, то есть взять противника в два огня, отрезав ему путь к отступлению. Затем, в 10.20 следует радиограмма-приказ: «Вступить в бой с крейсером «Роон» в квадрате 408». А.М. Пышнов, распорядившись дать радиограмму на «Адмирал Макаров» («Иду к вам») приказал повернуть на 8 румбов влево и повел «Рюрик» прямо в центр квадрата 408.
Как мы уже говорили ранее, примерно в 10.22-10.25 (время в русских и германских источниках различается) «Роон» вышел из боя c "Адмиралом Макаровым", повернув на юг. Но уже в 10.30 следовавший вместе с «Рооном» «Любек» увидел дым на востоке и повернул «для выяснения». В этот же самый момент «Роон» и «Аугсбург» наконец-то обнаружили друг друга. Дело в том, что коммодор И. Карф, услышав стрельбу в 10.00, пошел на север, и вот теперь встретился с вышедшим из боя отрядом «Роона». И «Роон» и «Аугсбург» повернули на «Рюрик», при этом миноносцы пошли с «Аугсбургом», выстроившись у борта легкого крейсера, противоположного противнику.
В это же время, буквально через несколько минут после своего поворота «Любек» рассмотрел одиночный силуэт, но что перед ним за корабль, понять было пока невозможно. «Любек» дал прожектором опознавательный сигнал – «Рюрик» ему ответил (естественно – неправильно). И вот тут «Любеку» стоило бы отступить, но он, введенный в заблуждение тонкими мачтами корабля, полагал что видит перед собой «Новик», а с ним германский легкий крейсер вполне мог справиться, поэтому «Любек» продолжал идти вперед. И только в 10.45 на германском крейсере, наконец, разобрали с кем имеют дело, и легли на обратный курс.
Что же до «Рюрика», то с него ситуация выглядела так. Примерно в 10.28 на крейсере обнаружили дымы справа от своего курса, а спустя короткое время видели три идущих навстречу кораблю силуэта, один из которых показал что-то прожектором. Судя по всему, А.М. Пышнов тут же приказал ответить абракадаброй. В 10.35 на «Рюрике» пробили боевую тревогу, в 10.44 управление кораблем было переведено в боевую рубку, а в 10.45 «Рюрик» дал пристрелочный залп по «Любеку» из носовой 254-мм башни, к которой вскоре присоединились носовые 203-мм башни, а через несколько минут в дело вступили 120-мм пушки. Расстояние в момент открытия огня, по отечественным данным, составляло 66 кабельтов, на «Любеке» считали, что дистанция в момент открытия огня составляла 60,2-65,6 кабельтов. Германский крейсер сразу же пошел зигзагом, сбивая прицел артиллеристам «Рюрика» и открыл интенсивный огонь из своих пушек. Артиллеристы «Любека» продемонстрировали отличную подготовку – один из первых залпов лег прямо под носом «Рюрика», залив водой и временно выведя из строя его открыто стоящие дальномеры, и практически тут же 105-мм снаряд угодил в палубу полубака, пробил ее и разорвался в прачечной. Фактически «Любек» смог пристреляться буквально через какие-то минуты после открытия огня, потому что первое попадание «Рюрик» получил еще до того, как перенес огонь на «Роон».
Однотипный "Любеку" легкий крейсер "Бремен"
В то же время залпы «Рюрика» не были точны, давая одни недолеты, да и было их немного – так, носовая 254-мм башня успела дать два залпа, после чего в 10.50 удалось опознать второй силуэт из трех – им оказался «Роон». А.М. Пышнов немедленно приказал повернуть, приводя противника на курсовой угол 60 град, с тем чтобы вести бой всем бортом, и сосредоточил огонь на «Рооне». Германский броненосный крейсер ответил. В это время «Аугсбург» и «Роон» все еще шли на сближение с «Рюриком», и так продолжалось до 11.00 расстояние между ними сокращалось с 82 до 76 кбт. К этому времени «Любек» отступил от русского крейсера достаточно далеко, так что на него передали прожектором (очевидно, с «Аугсбурга», хотя прямого указания на это источники не содержат) приказ уходить к Эстергарну, так что «Любек» пошел к побережью Готланда и далее, вдоль него, в базу. Дальнейшее сближение с мощным русским кораблем было явно не в интересах немцев, так что «Аугсбург» и «Роон» легли на параллельный «Рюрику» курс. С 11.00 примерно до 11.17 перестрелка продолжалась без каких-либо маневров, но затем «Роон» и «Аугсбург» резко отвернули от «Рюрика» и пошли на юг. Из за больших расстояний этот маневр не сразу был замечен на «Рюрике», но как только стало ясно, что немцы отступают, А.М. Пышнов немедленно распорядился повернуть непосредственно на противника и в 11.20 «Рюрик» пошел за «Рооном».
Однако именно в этот момент в боевую рубку поступил доклад старшего офицера крейсера о замеченном перископе подводной лодки. В соответствии с действующими инструкциями, А.М. Пышнов немедленно распорядился отвернуть влево, с тем чтобы развернуться к подводной лодке кормой. С борта «Рюрика» даже наблюдали след торпеды, прошедший за кормой крейсера – на самом же деле никакой подводной лодки у немцев в том районе не было. Однако в результате разворота курсы русского и германский кораблей разошлись под 90 град: «Рюрик» шел практически на восток, в то время как «Роон» и «Аугсбург» с миноносцами – на юг. Немцы утверждают, что огонь прекратился еще до разворота «Рюрика», при этом по их данным, в момент прекращения огня «Рюрик» от «Роона» отделяло 87,5 кабельтов.
А вот затем наступил, наверное, самый интересный момент данного эпизода. А.М. Петров в книге «Два боя» пишет:
«Уклоняясь к Ost от атаки лодки, крейсер потерял из виду неприятеля, а затем лег на N для следования в Финский залив».
То есть получается так, что крейсер, отвернув от подводной лодки, в дальнейшем не сделал никакого маневра на сближение с неприятелем и ушел с поля боя не солоно хлебавши. Вне всякого сомнения, такой поступок характеризует командира «Рюрика» далеко не лучшим образом. Но если мы откроем труд С.Е. Виноградова и А. Д. Федечкина ««Рюрик – флагман Балтийского флота», то мы читаем иное описание этого эпизода:
«Уклоняясь от возможной атаки, «Рюрик» на время прекратил огонь, чем немедленно воспользовался противник, скрывшийся в пелене тумана. Безуспешная погоня за ним продолжалась почти до полудня, когда по радио было получен приказ контр-адмирала М.К.Бахирева о возвращении в базу и присоединении к отряду, после чего «Рюрик» повернул на норд».
Иными словами, получается, что А.М. Пышнов, совершив маневр уклонения, затем развернулся и бросился в погоню, а вышел из боя уже позднее, получив прямой приказ М.К. Бахирева. Кто же все-таки прав?
Для этого попробуем определиться, когда «Рюрик» повернул на север. В.Ю. Грибовский пишет об этом так:
«Уклоняясь, «Рюрик» резко повернул влево и прекратил огонь. Тревога оказалась ложной, но позволила противнику выйти из боя. В 10 ч 40 мин на мглистом горизонте виднелись лишь облака дыма от германских крейсеров. Командир «Рюрика» повернул на север».
Аналогичное время поворота «Рюрика» на север указывают и другие исследователи, такие, например, как Д.Ю. Козлов. А вот как описывает данный эпизод немецкий историк Г. Ролльман:
«Рюрик, казалось, повернул, затем некоторое время шел вслед вне дальности огня, и в 10.45, наконец, совсем исчез из виду».
Иными словами, по мнению немцев, погоня все-таки была, так как «Рюрик» шел «вслед», но русский крейсер не сблизился на дистанцию огня и в итоге отвернул и вышел из боя.
Произведем простой расчет. Мы знаем, что после отворота «Рюрика» от несуществующей подводной лодки (11.20) и до его поворота на север (11.40) прошло 20 минут. В момент отворота корабли шли на юг (немцы) и на восток (русские) под углом практически 90 градусов. Известно также, что «Рюрик», вступив в бой на 20 узлах в ходе погони скорость не снижал. Немцы развили не меньшую скорость, так как после сближения на 76 кбт. им удалось разорвать дистанцию до 87,5 кбт.
Так вот, представим себе гигантский треугольник, в котором русский и германские крейсера двигаются по его катетам, а расстояние между ними является гипотенузой. Если предположить, что с 11.20 и до 11.40 «Рюрик» не догонял германскую эскадру, а уходил от нее на восток, то оба катета за это время «удлинились» на 6 миль каждый (именно столько пройдут корабли 20 уз. ходом за 20 минут). А это значит, что расстояние между «Рюриком» и «Рооном» к 11.40 должно было составить никак не менее 171 кабельтова. Конечно, видимость к 11.40 сильно улучшилась, но не настолько же. А с учетом того, что немцы потеряли «Рюрик» из виду в 11.45, расстояние между противниками в момент потери видимости должно было составить совершенно несусветные 204 кабельтова!
Это, конечно же, невозможные цифры, а потому мы констатируем: выполнив маневр уклонения от подводных лодок, А.М. Пышнов развернул свой корабль на прежний курс и пошел догонять «Роон» и его отряд. Почему не догнал? Сказать достаточно сложно. Теоретически, такая возможность у «Рюрика» должна была быть, потому что свой 21-узловых ход корабль должен был развивать с ¾ котлов, соответственно, при введении в действие всех котлов, скорость крейсера должна была быть еще выше. Но с другой стороны, это теория, а реальная максимальная скорость «Рюрика» в 1915 г., к сожалению, автору неизвестна. В то же время самым тихоходным кораблем немецкого отряда был «Роон», но и он на испытаниях показал 21,143 узла. То есть мы совершенно не можем исключать, что скорость «Роона» и «Рюрика» в 1915 г. оказалась сопоставимой. Быть может, «Рюрик» и был чуть быстрее, но он сильно разорвал дистанцию, выполняя маневр уклонения от подводной лодки. Когда германские корабли уходили на юг, а «Рюрик» - на восток, расстояние между ними увеличивалось примерно на 4,7 кабельтов в минуту. То есть даже если предположить, что «Рюрик» уходил на восток всего 3-4 минуты, а затем повернул на обратный курс, то и тогда расстояние между неприятелями должно было составить 101-106 кабельтов. То есть, даже если «Рюрик» и имел незначительное превосходство в скорости, то требовалось время (и существенное!) чтобы сблизиться с немцами на расстояние, достаточное для того, чтобы возобновить бой. Вспомним, что «Рюрик» прекратил огонь по «Роону» сразу после своего отворота от подводной лодки. Да, «Рюрик», конечно, лег на расходящийся курс, но это же не могло помешать ему продолжать стрелять по «Роону»! Однако он прекратил, а это означает, что расстояние было слишком велико для ведения прицельного огня. Вспомним, что в 11.50 на «Рюрике» смогли опознать «Роон» только когда он находился в 82 кбт. от русского крейсера.
Следовательно, предположив, что предельная видимость для действительного артиллерийского огня в тот момент составляла около 90 кабельтов, а по завершении маневра уклонения от подводной лодки дистанция между «Рооном» и «Рюриком» составляла 101-106 кбт., мы приходим к тому, что даже если бы «Рюрик» превосходил бы германский отряд в скорости на целый узел, то и тогда ему требовалось от часа до полутора часов только для того чтобы возобновить бой! Но далеко не факт, что «Рюрик» обладал подобным превосходством.
Не совсем ясно, какую именно радиограмму дал М.К. Бахирев на «Рюрик». Одни источники утверждают, что это был прямой приказ А.М. Пышнову выйти из боя и присоединиться к 1-ой бригаде, но при этом самого текста радиограммы не приводится. Другие источники упоминают радиограмму «Опасаться подхода неприятеля с юга», которую дал «Адмирал Макаров» как только услышал звуки боя. Собственно говоря, наличие этой радиотелеграммы не опровергает и не подтверждает существование приказа на выход из боя. Но даже если прямого приказа и не было – в чем мы можем упрекнуть командира «Рюрика» А.М. Пышнова?
Как только он обнаружил неприятеля (причем, превосходящего его численностью) и еще до того, как он смог определить состав противостоящего ему отряда А.М. Пышнов, тем не менее, идет на сближение. Как только определился главный противник – «Роон» - «Рюрик» приводит его на курсовой угол 60 с тем, чтобы иметь возможность сражаться всем бортом, при этом сами немцы шли ему навстречу. Когда «Любек» удалился достаточно от «Рюрика», немцы легли на параллельный курс, и А.М. Пышнов этому не препятствовал, но как только заметил, что немцы пытаются выйти из боя – немедленно повернул, и пошел прямо на них. Обнаружив перископ, выполнил маневр уклонения, а затем продолжил преследование отступающего неприятеля. Никакое из этих действий командира русского корабля не заслуживает ни малейшего упрека – он сражался, причем в весьма агрессивной манере.
Однако вскоре после возобновления преследования стало ясно, что:
1. Возобновить артиллерийский бой в кратчайшие сроки не удастся;
2. Немецкие корабли бегут на юг;
3. М.К. Бахирев в самом начале боя предупреждал о том, что следует опасаться подхода неприятельских сил с юга.
Так вот к 11.40 «Рюрик» уже примерно час шел именно туда, откуда (по мнению М.К. Бахирева) могли подойти неприятельские силы. Дальнейшее преследование «Роона» в таких условиях попросту теряло смысл – мы говорили о том, что для возобновления боя, и при условии, что «Рюрик» был быстрее на один узел «Роона» (что далеко не факт) А.М. Пышнову понадобился час или полтора только для того, чтобы возобновить бой, но для того, чтобы сблизиться на расстояние, позволяющее нанести «Роону» решительные повреждения, в этом случае нужен был уже не час, а часы. С учетом угрозы появления неприятельских сил, такая погоня полностью теряла смысл, и «Рюрик» повернул на север.
Надо сказать, что М.К. Бахирев, поступил схожим образом. Когда на «Адмирале Макарове» услышали выстрелы и поняли, что «Рюрик» вступил в бой, Михаил Коронатович развернул свою бригаду и повел ее на юг. Однако вскоре его крейсера легли на обратный курс. Почему?
С одной стороны, не имея преимущества в скорости перед «Рооном» догонять его, после того как последний скрылся из виду было совершенно бессмысленно. Но русский командующий не мог знать обстоятельств начала боя «Роона» с «Рюриком». Возможно было, что отступающий к югу «Роон» окажется между «Рюриком» (если бы тот двигался с юга) и 1-ой бригадой крейсеров М.К. Бахирева. Имея противника на севере и на юге, отряду «Роона» только и оставалось, что отступать к побережью Готланда, то есть на запад, или же Курляндии, то есть на восток. А в этом случае, быстрый разворот бригады крейсеров на юг, давал некоторую надежду поставить «Роон» в два огня и быстро уничтожить его.
Игра, очевидно, стоила свеч, и Михаил Коронатович повернул свои крейсера к югу. Но время шло, а немецких кораблей все не было, и это означало, что «Роон» все же прорвался мимо «Рюрика» на юг (что, в общем-то и произошло в действительности), а «клещи» не задались. В этом случае преследование немцев для крейсеров 1-ой бригады теряло смысл, и М.К. Бахирев разворачивает свои крейсера на север. Ему все еще угрожает неизвестная эскадра у Гостка-Санден (которой на самом деле не существовало, но этого русский командующий, естественно, знать не мог) и не было времени, чтобы тратить его на поиски иголки в стоге сена – необходимо соединиться с «Цесаревичем» и «Славой» и быть готовым к большому сражению с броненосными германскими кораблями. Именно поэтому М.К. Бахирев и не желал, чтобы «Рюрик» слишком уклонялся к югу – в этом случае оказать ему помощь соединенными силами крейсеров и броненосцев прикрытия было бы затруднительно.
Таким образом, маневрирование русских кораблей в третьем (и последнем) эпизоде боя у Готланда следует признать разумным и в достаточной мере агрессивным. А что же с точностью стрельбы? В отличие от прочих эпизодов мы совершенно точно знаем расход снарядов «Рюрика»: 46 254-мм, 102 203-мм и 163 120 мм фугасных снаряда. Первые пять минут боя (10.45-10.50) «Рюрик» стрелял по «Любеку», следующие полчаса – по «Роону», в 11.20 бой прекратился и в дальнейшем уже не возобновлялся. Русские моряки считали, что добились попаданий в «Роон», но на самом деле ни один снаряд «Рюрика» в германские корабли не попал.
Почему такое случилось?
Источники, увы, не дают ответа на данный вопрос – обычно следует лишь констатация факта, без объяснения причин. В некоторых случаях дается описание причин, осложнивших стрельбу «Рюрика», таких как вода от залпа «Любека», залившая дальномеры, отчего те не какое-то время вышли из строя, а также временное прекращение огня носовой 254-мм башни, из-за того, что у правого орудия вышла из строя система продувания ствола. Башня наполнялась газами при каждой попытке продуть ствол, несколько человек получили отравление. Вообще говоря, эти причины достаточно весомы и могли бы объяснить низкий процент попаданий - но не полное их отсутствие.
В итоге единственной причиной отвратительной стрельбы «Рюрика» приходится считать плохую подготовку его артиллеристов. Поскольку (опять же, по мнению большинства источников) 1-ая бригада крейсеров неважно отстрелялась по «Альбатросу» (мы уже знаем, что это не так), то укоренилось мнение о плохой подготовке морских артиллеристов Балтийского флота вообще. Между тем, существует причина, которая очень хорошо объясняет неудачу «Рюрика» в бою у Готланда и крайне странно, что ни в одном из известных автору исследований и монографий по данному вопросу она не упоминается.
Как мы уже многократно говорили в статьях, посвященных действиям русского флота в русско-японской войне, артиллерийское умение необходимо поддерживать регулярными тренировками – если же таковых нет, то точность огня корабельных пушек резко «съезжает» вниз. В качестве примеров можно привести историю с резервом, в который в 1911 г на 3 недели были выведены корабли черноморского флота по недостатку средств на их боевую подготовку. После этого точность стрельбы бронепалубного крейсера «Память Меркурия» упала почти в 1,6 раз, а по другим кораблям эскадры «чуть ли не вдвое». Показателен в этом отношении и пример порт-артурской эскадры, которая, только что выйдя из 2,5-месячного резерва в бою 27 января 1904 г., показала далеко не лучший результат – точность стрельбы орудий крупного калибра оказалась в 1,1 раз ниже, чем у японцев, среднего калибра (152-203-мм) – соответственно в 1,5 раза. Тем не менее, на тот момент все же можно было говорить о какой-то сопоставимости подготовки русских и японских комендоров. Однако последующее шестимесячное стояние на рейде Порт-Артура (только при С.О. Макарове флот выходил в море на тренировки) привело к тому, что в бою в Желтом море на одно русское попадание приходилось четыре японских.
Так вот, почему-то отечественные источники при описании результатов стрельбы «Рюрика» у Готланда упускают следующий факт. Как известно, 1 февраля 1915 г., сильнейший броненосный крейсер Балтийского флота, выдвигался на прикрытие минной постановки, которую командование собиралось осуществить с целью:
«создать для него затруднения в подвозе войск и снаряжения через порты Данцигской бухты».
Двигаясь в условиях околонулевой видимости (туман и сильная пурга) ввиду северной оконечности острова Готланд, крейсер «таранил» днищем каменную банку, не обозначенную на картах. Прочие крейсера 1-ой бригады, также участвовавших в том походе, имели меньшую осадку и прошли над ней. В результате «Рюрик» оказался тяжело поврежден, приняв 2 700 тонн воды. Корабль с большим трудом удалось дотащить Ревеля, но его осадка оказалась слишком велика, чтобы войти на рейд, так что крейсер вновь оказался на мели (на этот раз – песчаной) Впоследствии его пришлось разгрузить на 1 108 т, причем сняты были крыши башен и стволы 254-мм и 203-мм пушек, в таком виде крейсер увели в Кронштадт.
«Рюрик» был поставлен в док, но ремонтные работы на нем удалось завершить только к концу апреля 1915 г. Затем корабль вывели из дока, но работы на нем продолжались, и только 10 мая крейсер вышел из Кронштадта в Ревель «для довооружения и оснащения» (не для установки ли снятых с него орудий?). В итоге «Рюрик» вошел в строй… в середине июня 1915 г., то есть буквально за несколько дней до рейда на Мемель.
Таким образом, броненосный крейсер «Рюрик» до боя у Готланда не имел артиллерийской практики на протяжении полугода минимум. В то время, как остальные корабли Балтфлота после зимы активно восстанавливали свои умения, «Рюрик» ремонтировался в Кронштадте и «довооружался» в Ревеле. Что, по мнению автора настоящей статьи, в сочетании с вышеупомянутыми факторами (временный выход из строя дальномеров, носовой башни главного калибра) и предопределило неуспех его артиллеристов. Кстати сказать – вспомнив о том, что «Рюрик» перед операцией полгода находился в ремонте, мы можем совершенно по-другому оценить позицию командующего Балтийским флотом В.А. Канина, не желавшего отправлять этот крейсер в рейд на Мемель. Одно дело, использовать в операции готовый «к походу и бою» корабль, и совсем другое – отправить туда крейсер после шестимесячного пробела в боевой подготовке.
И, наконец, последний аспект. С.Е. Виноградов и А. Д. Федечкин ««Рюрик – флагман Балтийского флота» на страницах, посвященных ремонту крейсера в 1915 г. пишут:
«Наряду с ремонтом корпуса и механизмов было принято решение параллельно осуществить и работы по ремонту и модернизации артиллерии крейсера, в том числе по замене всех 10" и 8" орудий, достигших полной степени износа, переборке регуляторов скорости Дженни, переборке и чистке частей поворотных и подъемных механизмов башен»
То есть, прикрывать операцию по минированию в феврале 1915 г. «Рюрик» шел с вконец расстрелянными орудиями, и конечно, раз уж крейсер оказался в ремонте, следовало исправить этот недостаток. Но есть интересный нюанс: в источнике мы читаем о «принятом решении», но увы, нет никаких сведений о том, было ли это решение исполнено, а ведь могло и не быть, особенно с учетом того, что башни «Рюрика» были частично разукомплектованы до его прихода в Кронштадт. Таким образом, существует отличная от нуля вероятность, что 19 июня 1915 г. крейсер вел бой из орудий, достигших своего предела по износу. Впрочем, автор настоящей статьи не располагает достаточными данными, и может лишь констатировать необходимость дополнительного изучения этого вопроса.
Хотелось бы отметить и еще один нюанс. Обычно неудачную стрельбу «Рюрика» сопоставляют с блестящим результатом «Любека», добившегося 10 или 11 (в разных источниках данные разнятся) попаданий. Однако следует отметить, что «Любек» подошел к «Рюрику» ближе других германских кораблей, в момент открытия огня дистанция между ними оказалась не более 60-66 кбт. Затем «Любек» развернулся и отступил, продолжая стрелять по «Рюрику» до тех пор, пока последний находился в пределах досягаемости 105-мм пушек германского крейсера. В то же время «Рюрик» уже через 5 минут боя перенес огонь на «Роон», находившийся значительно дальше «Любека» (указывается дистанция 82 кбт.). При этом «Роон» и «Рюрик» не сближались более чем на 76 кбт, а затем расстояние между ними снова стало расти, пока не достигло 87,5 кбт.
Так вот, в источниках обычно упоминается шквальный огонь «Любека» («четвертый залп делался, когда три других находились в воздухе») но нигде толком не описано время попаданий в русский крейсер. При этом следует отметить, что «Любек», вооружался 105-мм/40 SK L/40 обр 1898 г. с весьма скромными характеристиками – даже на предельном угле возвышения (30 град) дальнобойность орудий «Любека» не превышала 12 200 м или примерно 66 кбт! Соответственно, можно предположить, что дело было так – старший артиллерист «Любека», правильно определив дистанцию накрыл русский крейсер уже первыми залпами. Затем он обрушил на «Рюрик» град снарядов, добившись 10 или 11 попаданий в самом начале боя, пока дистанция не превосходила тех предельных 66 кбт., на которых могли стрелять его орудия. Затем «Любек» отдалился от «Рюрика» и дальнейшего участия в бою не принимал. В то же время «Роон», ведя бой как минимум в течении получаса на дистанции 76-87,5 кбт. попаданий не добился. Нам известно, что артиллеристы германского броненосного крейсера вовсе не были неумехами, таким образом, мы можем предположить, что условия стрельбы (в первую очередь – видимость) препятствовали немецким артиллеристам, а значит – и их коллегам на «Рюрике».
В целом же по третьему эпизоду боя у Готланда можно констатировать следующее – русские командиры, включая командира «Рюрика» А.М. Пышнова действовали в ходе боя весьма профессионально и агрессивно, и ничем не заслужили упрека. Но… Если мы рассмотрим действия А.М. Пышнова, то увидим весьма четкое, но не бездумное выполнение полученных приказов. Получив распоряжение М.К. Бахирева вступить в бой, он прибыл в назначенный квадрат, но никого там не обнаружил. Тем не менее, он совершенно правильно решил, что противника следует искать к северу от указанного ему квадрата – пойдя туда, он смог вступить в бой буквально через каких-то 20 минут после того, как «Роон» прервал бой с крейсерами 1-ой бригады.
Однако возникает вот какой вопрос: дело в том, что телеграммы службы связи Балтийского флота, извещавшие М.К. Бахирева об обнаружении группы И. Карфа не могли быть даны «адресно», на флагманский корабль русского командующего отрядом особого назначения. Другими словами, все телеграммы, которые дали с берега М.К. Бахиреву должны были бы принять и на «Новике», и на «Рюрике». В этом случае довольно-таки странно то, что они были проигнорированы на обоих русских кораблях – «Рюрик» оставался «в тумане» юго-восточнее от места перехвата, а «Новик» вообще ушел на зимние квартиры. Можно, конечно, предположить, что ни «Рюрик», ни «Новик» этих телеграмм не получили – радиосвязь в те времена оставляла желать лучшего, и даже в том же Ютландском сражении мы видим множество отправленных, но не полученных радиограмм. Возможно также, что радиограммы, направленные в адрес М.К. Бахирева кодировались особым образом, который не могли разобрать на других крейсерах отряда, но автору ничего об этом не известно. Тем не менее, мы видим, что и А.М. Пышнов и М.А. Беренс своевременно и без задержек получали радиограммы своего непосредственного командира, М.К. Бахирева, и немедленно приступали к их выполнению, а вот радиограммы, направленные Михаилу Коронатовичу прошли мимо них – и вот это представляет собой загадку боя у Готланда 19 июня 1915 г. По крайней мере, для автора настоящей статьи.
Продолжение следует...
- Андрей из Челябинска
- Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 1
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 2
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 3. Крейсера открыли огонь
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 4. Отступление Карфа
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 5. Как стреляли русские комендоры
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 6. Перестрелка с "Рооном"
Информация