Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 8. Подводные лодки!
Перестрелка «Рюрика» с отрядом германских кораблей завершила противостояние надводных сил, но бой у Готланда на этом еще не закончился. Как мы уже говорили ранее, планом операции предусматривалось развертывание подводных лодок в районе тех портов, откуда могли выйти тяжелые немецкие корабли на перехват отряда особого назначения М.К. Бахирева. К сожалению, по причинам технического несовершенства отечественных подводных лодок, «в нужном месте» удалось развернуть только английскую субмарину под командованием М. Хортона.
Его Е-9 заняла позицию у Нейфарвассера. Здесь нужно отметить, что русские корабли задолго до описываемых событий поставили достаточно минных заграждений в этом районе, и это вынуждало немецких моряков выходить и возвращаться в Нейфарвассер строго по безопасному фарватеру. Так вот, положение М. Хортона во многом упрощало то, что именно его лодка два месяца тому назад вскрыла положение этого фарватера. В то же время немцы, хотя и опасались появления здесь подводных лодок, все-таки считали, что плотность минных заграждений препятствует их действиям. Иными словами, принимая необходимые меры защиты «на всякий случай», немцы все же не считали, что могут встретиться здесь с подводными русскими или британскими подводными кораблями.
В результате… произошло именно то, что, собственно, и должно было произойти. Контр-адмирал Гопман находился в Данциге с броненосными крейсерами «Принц Генрих» и «Принц Адальберт». Формально эти два корабля осуществляли дальнее прикрытие отряда коммодора И. Карфа, но на деле они даже не стояли под парами, в готовности к выходу. Вообще, судя по описанию Г. Ролльмана, фон Гопман никуда особо и не торопился.
Первая радиограмма «Аугсбурга», в которой он сообщал об успешном выполнении задания, конечно, не должна была подвигнуть контр-адмирала на подвиги. Но в 08.12 была принята радиограмма (данная открытым текстом с «Аугсбурга»):
Однако ни текст радиограммы, ни отсутствие шифра не подвигли фон Гопмана к каким-либо действиям - соблюдая олимпийское спокойствие, он оставался на месте. Германский контр-адмирал отдал приказ разводить пары только после того, как в 08.48 «Роон» сообщил:
Далее, со слов Г. Ролльмана: «благодаря исключительно дружной работе всего личного состава и благоприятному для тревоги времени суток», «Принц Адальберт» и «Принц Генирх» в 12.00, то есть спустя более чем три часа от получения приказа, вышли-таки из устья Вислы. Их сопровождало (опять же, невозможно удержаться от цитирования Г. Ролльмана):
То есть, получается, что миноносцев было больше, чем два, но когда понадобилось срочно выйти в море, то сопровождать крейсера могли только два. И это при том, что броненосные крейсера фон Гопмана собирались 3 часа! Если же допустить, что Г. Ролльман все же ошибся, и что контр-адмирал распорядился выводить корабли сразу по получении радиограммы от 08.12, то получается, что ему понадобилось даже не 3, а 4 часа! Вот уж прикрытие, так прикрытие.
Видимо осознав, наконец, что подобная медлительность может оказаться роковой для кораблей И. Карфа, фон Гопман повел свой отряд по фарватеру на 17 узлах. Однако, едва германские корабли обогнули маяк Хель, то угодили в полосу тумана, который, судя по всему, 19 июня стоял надо всем Балтийским морем. Миноносцы, шедшие впереди и осуществлявшие поиск подводных лодок, оттянулись к флагманскому кораблю. Примерно через полчаса развиднелось, но посылать миноносцы вперед фон Гопман счел совершенно излишним – во-первых, корабли шли достаточно большим ходом, что затрудняло выход в торпедную атаку, во-вторых, была видна следующая полоса приближающегося тумана, и в-третьих, крейсера и миноносцы как раз находились среди русских минных полей, где никаких подводных лодок не должно было быть по определению.
Увы, все когда-то случается впервые - в 6 милях от Рихтсгефта их с нетерпением поджидала Е-9. Макс Хортон обнаружил немецкий отряд на дистанции четырех миль, корабли фон Гопмана приближались. В 14.57 они уже находились в каких-то двух кабельтовых от Е-9, и лодка произвела двухторпедный залп.
Командир «Принца Адальберта», капитан цур зее Михельсен, увидел пузырь, образовавшийся от пуска торпед в 350-400 метрах от своего корабля, затем – перископ и, наконец, след от торпеды. Немедленно был отдан приказ увеличить ход, но уже никакое действие не могло спасти крейсер от удара.
Первая торпеда угодила прямо под мостик «Принца Адальберта» и взорвалась, взметнув клубы дыма и угольной пыли. На крейсере было подумали, что вторая торпеда попала в корму, потому что корабль повторно тряхнуло, но на самом деле этого не произошло – торпеда детонировала от удара о грунт. Впрочем, и одно попадание натворило дел - вода хлынула сквозь двухметровую пробоину, затопив первую кочегарку, погреб носовой башни главного калибра, центральный пост и отделение бортовых торпедных аппаратов. Надо сказать, что немцам несказанно повезло, потому что «Принц Адальберт» находился буквально на волосок от гибели – энергия взрыва разбила боевое зарядное отделение одной из торпед, но оно не взорвалось. Если бы детонировала еще и боевая часть германской торпеды, вполне возможно, что крейсер погиб с большей частью своего экипажа, но без потерь в любом случае не обошлось – взрывом были убиты два унтер-офицера и восемь матросов.
Подводную лодку англичан видели не только на «Принце Адальберте», ее заметили также и на миноносце «S-138», который немедленно ринулся в атаку, попытавшись таранить Е-9. Однако М. Хортон, зафиксировав попадание в «Принц Адальберт», немедленно увеличил ход и приказал принять воду в цистерну быстрого погружения, в результате чего лодка уклонилась от столкновения и легла на грунт на глубине 12 метров.
Контр-адмирал Гопман немедленно отправил «Принца Генриха» обратно в Данциг, сам же двинулся к берегу с тем, чтобы иметь возможность выброситься на него, если затопления примут неконтролируемый характер. Этого не произошло, но броненосный крейсер все же принял 1 200 т воды, его осадка возросла до 9 метров и обратно в Нейфарвассер вернуться не мог. Тогда контр-адмирал принял решение идти в Свинемюнде. «Принц Адальберт» сопровождал только миноносец «S-139», потому что «S-138» остался на месте атаки с тем, чтобы продолжить поиск Е-9. Этого было недостаточно, и фон Гопман включил в свой отряд плавбазу «Индианола», чьи тральщики как раз работали неподалеку.
На «Принце Адальберте», опасаясь повторной атаки подводной лодки, попытались дать ход 15 узлов, но практически тут же вынуждены были уменьшить его до 12. Однако и на этой скорости переборки подвергались слишком большому напряжению поступавшей в корпус воды, так что вскоре скорость уменьшили до 10 узлов. Фактически она была еще меньше, потому что машины дали количество оборотов, соответствовавших 10 узлам, но корабль, который принял много воды и с увеличившейся осадкой, при этом, конечно, не мог давать 10 узлов.
К вечеру полубак ушел под воду по самую верхнюю палубу. Вода продолжала поступать в корпус, и возник крен. Немцы было подумали о контрзатоплении для его спрямления, но тут вода нашла «лазейку» в угольные ямы левого борта, и крен спрямился сам собой. Однако положение было во всех отношениях катастрофическим.
В этих условиях командир корабля предложил фон Гопману прервать поход и встать на якорь, с тем чтобы осуществлять спасательные работы не на ходу, что должно было повысить их эффективность. Так и сделали – в 20.30 «Принц Адальберт» бросил якорь около Штопмюльде, а его экипаж приступил к работам, которые продолжались всю ночь. Интересно, что еду на поврежденный броненосный крейсер пришлось доставлять с «Индианолы», потому что собственные запасы пищи оказались в воде. Еще хуже было то, что цистерны с питьевой водой также по большей части вышли из строя, да и запасы котельной воды сильно сократились.
К четырем часам утра 20 июня стало ясно, что «вытащить» нос корабля из воды не получится. Тогда было принято решение вести корабль в Свинемюнде кормой вперед, но по началу и этот план не увенчался успехом. Осадка носом достигла 11,5 м, находясь на мелководье, крейсер почти не слушался руля, а левая машина вообще не могла работать. Положение улучшилось только после того, как «Принц Адальберт» вышел на «большую воду» - здесь ему удалось идти вперед, развив скорость порядка 6 узлов. В это время броненосный крейсер сопровождали, помимо «Индианолы», еще два миноносца и три буксира. Однако с имеющейся осадкой корабль мог не пройти и в Свинемюнде, в то же время погода стояла очень тихая и решено было вести крейсер непосредственно в Киль.
К вечеру осадку удалось немного уменьшить (до 11 метров), но вода все еще поступала внутрь корпуса – корабль принял уже 2 000 т, при том что его запас плавучести составлял 2 500 т. Все же «Принц Адальберт» смог 21 июня вернуться в Киль. По его прибытии на борт поднялся грос-адмирал принц Генрих, который выразил командиру и команде свою благодарность за спасение старого корабля.
Вне всякого сомнения, в борьбе за живучесть «Принца Адальберта» его экипаж проявил выучку и профессионализм, достойные наивысших похвал. Будучи торпедированным, «Принц Адальберт» прошел 295 миль, из них 240 миль – задним ходом. Самого фон Гопмана к этому времени на корабле уже не было – он пересел на миноносец и вернулся в Нейфарвассер.
А что в это время делали англичане? Макс Хортон «пересидел» поиски, выполнявшиеся «S-138», и оставался на позиции. Около 16.00 19 июня на Е-9 видели возвращение в Данцигский залив кораблей коммодора И. Крафа: «Аугсбург», «Роон» и «Любек» шли в сопровождении миноносцев. Британская субмарина попыталась выйти в атаку, но на сей раз успех М. Хортону не сопутствовал, и он не смог подойти к германским кораблям ближе, чем на 1,5 мили, что было слишком большим расстоянием для торпедной атаки. После этого М. Хортон совершенно справедливо счел, что его задание выполнено и повел свою лодку домой. Е-9 прибыла в Ревель 21 июня без каких-либо происшествий.
Интересно, что британский командир не знал, кого именно он торпедировал. Макс Хортон был уверен, что атакует линейный корабль типа «Брауншвейг» или «Дойчланд», причем данное заблуждение оказалось весьма живучим. Даже Д. Корбетт в 3 томе официального описания мировой войны на море (впервые издано в 1923 г) утверждает, что Е-9 атаковала и поразила линкор «Поммерн». С другой стороны, немцы точно знали, что их атаковали англичане – впоследствии на шканцах «Принца Адальберта» был найден подогревательный аппарат, поразивший корабль торпеды с деталями, позволяющими четко идентифицировать ее английское «происхождение».
В целом же можно констатировать, что британские подводники добились замечательного успеха. В результате их атаки отряд фон Гопмана не смог принять участия в бое у Готланда и также не оказал помощь «Альбатросу». Хотя «Принц Адальберт» не затонул, но все же он получил тяжелые повреждения, в результате чего вынужден был ремонтироваться свыше двух месяцев, сильно ослабив и без того невеликие немецкие силы, постоянно действующие на Балтике. Воздавая должное профессионализму англичан и их командира, Макса Хортона, следует отметить также хорошую работу русских штабных офицеров – ведь именно они назначили позицию единственной, по-настоящему боеспособной лодки, имевшейся в их распоряжении, именно там, где это оказалось нужно.
Однако в результате боя у Готланда состоялось и еще одно боестолкновение подводных кораблей. Дело в том, что на рассвете 19 июня в море вышла русская подводная лодка «Акула».
В полдень командир лодки старший лейтенант Н.А. Гудим получили распоряжение идти к шведскому берегу Готланда, с тем, чтобы воспрепятствовать снятию с мели «Альбатроса», если у немцев вдруг возникнет такое желание. В 18.40 лодку атаковал германский гидросамолет, сбросивший на нее 2 бомбы, но «Акула» никаких повреждений не получила.
В пятом часу утра 20 июня «Акула» приблизилась и осмотрела «Альбатрос» с расстояния всего 7 кабельтов. Именно тогда и выяснилось, что «крейсер типа «Нимфе»» на самом деле был быстроходным минным заградителем, а рядом с ним стояло на якоре четыре шведских миноносца. Н.А. Гудим, в силу полученных им приказов, продолжил наблюдение.
Немцы попытались оказать помощь «Альбатросу» и тоже выслали к нему свою подводную лодку, которой вменили в обязанность предотвратить дальнейшее разрушение корабля, если русские предпримут такую попытку. Но германская лодка «U-A» вышла позднее, утром 20 июня. На следующее утро она прибыла на место и также осмотрела «Альбатрос», а затем повернула на восток, с тем чтобы пополнить заряд аккумуляторных батарей. Но там находилась русская «Акула»…
Первыми неприятеля заметили русские подводники («Акула» находилась в надводном положении), и Н.А. Гудим немедленно скомандовал погружение. Через несколько минут и на германской лодке разглядели «предмет, величину и форму которого было трудно рассмотреть против солнца». «U-A» немедленно повернула на неопознанный «предмет» и погрузилась в готовности атаковать. Некоторое время обе подводные лодки находились в подводном положении, в готовности к бою. Но затем на «U-A», по всей видимости, решили, что «предмет» им только померещился, и всплыли. Н.А. Гудим обнаружил «U-A» в 12 кабельтовых, немедленно повернул на нее и через три минуты с расстояния в 10 кабельтов выпустил торпеду. При этом «Акула» продолжала сближаться и через две минуты после первого выстрела выпустила вторую торпеду. Увы, первая торпеда до «U-A» не дошла (как можно понять, она попросту затонула по дороге), а от второй торпеды лодка уклонилась энергичным маневром. Немцы наблюдали следы обеих торпед. Лодки разошлись и, хотя обе оставались на своих позициях (около «Альбатроса») до вечера следующего дня, друг друга больше не видели и в бой не вступали.
На этом бой у Готланда завершился. И нам осталось только обобщить выводы, которые мы делали на протяжении всего цикла статей, а также дать описание последствий, к которым он привел. И потому…
Продолжение следует...
Его Е-9 заняла позицию у Нейфарвассера. Здесь нужно отметить, что русские корабли задолго до описываемых событий поставили достаточно минных заграждений в этом районе, и это вынуждало немецких моряков выходить и возвращаться в Нейфарвассер строго по безопасному фарватеру. Так вот, положение М. Хортона во многом упрощало то, что именно его лодка два месяца тому назад вскрыла положение этого фарватера. В то же время немцы, хотя и опасались появления здесь подводных лодок, все-таки считали, что плотность минных заграждений препятствует их действиям. Иными словами, принимая необходимые меры защиты «на всякий случай», немцы все же не считали, что могут встретиться здесь с подводными русскими или британскими подводными кораблями.
В результате… произошло именно то, что, собственно, и должно было произойти. Контр-адмирал Гопман находился в Данциге с броненосными крейсерами «Принц Генрих» и «Принц Адальберт». Формально эти два корабля осуществляли дальнее прикрытие отряда коммодора И. Карфа, но на деле они даже не стояли под парами, в готовности к выходу. Вообще, судя по описанию Г. Ролльмана, фон Гопман никуда особо и не торопился.
Первая радиограмма «Аугсбурга», в которой он сообщал об успешном выполнении задания, конечно, не должна была подвигнуть контр-адмирала на подвиги. Но в 08.12 была принята радиограмма (данная открытым текстом с «Аугсбурга»):
«Броненосным крейсерам и II эскадре. Противник находится в квадрате 003. Атаковать, обойти и отрезать!»
Однако ни текст радиограммы, ни отсутствие шифра не подвигли фон Гопмана к каким-либо действиям - соблюдая олимпийское спокойствие, он оставался на месте. Германский контр-адмирал отдал приказ разводить пары только после того, как в 08.48 «Роон» сообщил:
«Место в квадрате 117, курс WNW, скорость 19 узлов».
Далее, со слов Г. Ролльмана: «благодаря исключительно дружной работе всего личного состава и благоприятному для тревоги времени суток», «Принц Адальберт» и «Принц Генирх» в 12.00, то есть спустя более чем три часа от получения приказа, вышли-таки из устья Вислы. Их сопровождало (опять же, невозможно удержаться от цитирования Г. Ролльмана):
«всего два миноносца, которые удалось быстро подготовить к походу».
То есть, получается, что миноносцев было больше, чем два, но когда понадобилось срочно выйти в море, то сопровождать крейсера могли только два. И это при том, что броненосные крейсера фон Гопмана собирались 3 часа! Если же допустить, что Г. Ролльман все же ошибся, и что контр-адмирал распорядился выводить корабли сразу по получении радиограммы от 08.12, то получается, что ему понадобилось даже не 3, а 4 часа! Вот уж прикрытие, так прикрытие.
Видимо осознав, наконец, что подобная медлительность может оказаться роковой для кораблей И. Карфа, фон Гопман повел свой отряд по фарватеру на 17 узлах. Однако, едва германские корабли обогнули маяк Хель, то угодили в полосу тумана, который, судя по всему, 19 июня стоял надо всем Балтийским морем. Миноносцы, шедшие впереди и осуществлявшие поиск подводных лодок, оттянулись к флагманскому кораблю. Примерно через полчаса развиднелось, но посылать миноносцы вперед фон Гопман счел совершенно излишним – во-первых, корабли шли достаточно большим ходом, что затрудняло выход в торпедную атаку, во-вторых, была видна следующая полоса приближающегося тумана, и в-третьих, крейсера и миноносцы как раз находились среди русских минных полей, где никаких подводных лодок не должно было быть по определению.
Е-9
Увы, все когда-то случается впервые - в 6 милях от Рихтсгефта их с нетерпением поджидала Е-9. Макс Хортон обнаружил немецкий отряд на дистанции четырех миль, корабли фон Гопмана приближались. В 14.57 они уже находились в каких-то двух кабельтовых от Е-9, и лодка произвела двухторпедный залп.
Командир «Принца Адальберта», капитан цур зее Михельсен, увидел пузырь, образовавшийся от пуска торпед в 350-400 метрах от своего корабля, затем – перископ и, наконец, след от торпеды. Немедленно был отдан приказ увеличить ход, но уже никакое действие не могло спасти крейсер от удара.
Первая торпеда угодила прямо под мостик «Принца Адальберта» и взорвалась, взметнув клубы дыма и угольной пыли. На крейсере было подумали, что вторая торпеда попала в корму, потому что корабль повторно тряхнуло, но на самом деле этого не произошло – торпеда детонировала от удара о грунт. Впрочем, и одно попадание натворило дел - вода хлынула сквозь двухметровую пробоину, затопив первую кочегарку, погреб носовой башни главного калибра, центральный пост и отделение бортовых торпедных аппаратов. Надо сказать, что немцам несказанно повезло, потому что «Принц Адальберт» находился буквально на волосок от гибели – энергия взрыва разбила боевое зарядное отделение одной из торпед, но оно не взорвалось. Если бы детонировала еще и боевая часть германской торпеды, вполне возможно, что крейсер погиб с большей частью своего экипажа, но без потерь в любом случае не обошлось – взрывом были убиты два унтер-офицера и восемь матросов.
Подводную лодку англичан видели не только на «Принце Адальберте», ее заметили также и на миноносце «S-138», который немедленно ринулся в атаку, попытавшись таранить Е-9. Однако М. Хортон, зафиксировав попадание в «Принц Адальберт», немедленно увеличил ход и приказал принять воду в цистерну быстрого погружения, в результате чего лодка уклонилась от столкновения и легла на грунт на глубине 12 метров.
Контр-адмирал Гопман немедленно отправил «Принца Генриха» обратно в Данциг, сам же двинулся к берегу с тем, чтобы иметь возможность выброситься на него, если затопления примут неконтролируемый характер. Этого не произошло, но броненосный крейсер все же принял 1 200 т воды, его осадка возросла до 9 метров и обратно в Нейфарвассер вернуться не мог. Тогда контр-адмирал принял решение идти в Свинемюнде. «Принц Адальберт» сопровождал только миноносец «S-139», потому что «S-138» остался на месте атаки с тем, чтобы продолжить поиск Е-9. Этого было недостаточно, и фон Гопман включил в свой отряд плавбазу «Индианола», чьи тральщики как раз работали неподалеку.
На «Принце Адальберте», опасаясь повторной атаки подводной лодки, попытались дать ход 15 узлов, но практически тут же вынуждены были уменьшить его до 12. Однако и на этой скорости переборки подвергались слишком большому напряжению поступавшей в корпус воды, так что вскоре скорость уменьшили до 10 узлов. Фактически она была еще меньше, потому что машины дали количество оборотов, соответствовавших 10 узлам, но корабль, который принял много воды и с увеличившейся осадкой, при этом, конечно, не мог давать 10 узлов.
К вечеру полубак ушел под воду по самую верхнюю палубу. Вода продолжала поступать в корпус, и возник крен. Немцы было подумали о контрзатоплении для его спрямления, но тут вода нашла «лазейку» в угольные ямы левого борта, и крен спрямился сам собой. Однако положение было во всех отношениях катастрофическим.
В этих условиях командир корабля предложил фон Гопману прервать поход и встать на якорь, с тем чтобы осуществлять спасательные работы не на ходу, что должно было повысить их эффективность. Так и сделали – в 20.30 «Принц Адальберт» бросил якорь около Штопмюльде, а его экипаж приступил к работам, которые продолжались всю ночь. Интересно, что еду на поврежденный броненосный крейсер пришлось доставлять с «Индианолы», потому что собственные запасы пищи оказались в воде. Еще хуже было то, что цистерны с питьевой водой также по большей части вышли из строя, да и запасы котельной воды сильно сократились.
К четырем часам утра 20 июня стало ясно, что «вытащить» нос корабля из воды не получится. Тогда было принято решение вести корабль в Свинемюнде кормой вперед, но по началу и этот план не увенчался успехом. Осадка носом достигла 11,5 м, находясь на мелководье, крейсер почти не слушался руля, а левая машина вообще не могла работать. Положение улучшилось только после того, как «Принц Адальберт» вышел на «большую воду» - здесь ему удалось идти вперед, развив скорость порядка 6 узлов. В это время броненосный крейсер сопровождали, помимо «Индианолы», еще два миноносца и три буксира. Однако с имеющейся осадкой корабль мог не пройти и в Свинемюнде, в то же время погода стояла очень тихая и решено было вести крейсер непосредственно в Киль.
К вечеру осадку удалось немного уменьшить (до 11 метров), но вода все еще поступала внутрь корпуса – корабль принял уже 2 000 т, при том что его запас плавучести составлял 2 500 т. Все же «Принц Адальберт» смог 21 июня вернуться в Киль. По его прибытии на борт поднялся грос-адмирал принц Генрих, который выразил командиру и команде свою благодарность за спасение старого корабля.
Вне всякого сомнения, в борьбе за живучесть «Принца Адальберта» его экипаж проявил выучку и профессионализм, достойные наивысших похвал. Будучи торпедированным, «Принц Адальберт» прошел 295 миль, из них 240 миль – задним ходом. Самого фон Гопмана к этому времени на корабле уже не было – он пересел на миноносец и вернулся в Нейфарвассер.
А что в это время делали англичане? Макс Хортон «пересидел» поиски, выполнявшиеся «S-138», и оставался на позиции. Около 16.00 19 июня на Е-9 видели возвращение в Данцигский залив кораблей коммодора И. Крафа: «Аугсбург», «Роон» и «Любек» шли в сопровождении миноносцев. Британская субмарина попыталась выйти в атаку, но на сей раз успех М. Хортону не сопутствовал, и он не смог подойти к германским кораблям ближе, чем на 1,5 мили, что было слишком большим расстоянием для торпедной атаки. После этого М. Хортон совершенно справедливо счел, что его задание выполнено и повел свою лодку домой. Е-9 прибыла в Ревель 21 июня без каких-либо происшествий.
Интересно, что британский командир не знал, кого именно он торпедировал. Макс Хортон был уверен, что атакует линейный корабль типа «Брауншвейг» или «Дойчланд», причем данное заблуждение оказалось весьма живучим. Даже Д. Корбетт в 3 томе официального описания мировой войны на море (впервые издано в 1923 г) утверждает, что Е-9 атаковала и поразила линкор «Поммерн». С другой стороны, немцы точно знали, что их атаковали англичане – впоследствии на шканцах «Принца Адальберта» был найден подогревательный аппарат, поразивший корабль торпеды с деталями, позволяющими четко идентифицировать ее английское «происхождение».
В целом же можно констатировать, что британские подводники добились замечательного успеха. В результате их атаки отряд фон Гопмана не смог принять участия в бое у Готланда и также не оказал помощь «Альбатросу». Хотя «Принц Адальберт» не затонул, но все же он получил тяжелые повреждения, в результате чего вынужден был ремонтироваться свыше двух месяцев, сильно ослабив и без того невеликие немецкие силы, постоянно действующие на Балтике. Воздавая должное профессионализму англичан и их командира, Макса Хортона, следует отметить также хорошую работу русских штабных офицеров – ведь именно они назначили позицию единственной, по-настоящему боеспособной лодки, имевшейся в их распоряжении, именно там, где это оказалось нужно.
Однако в результате боя у Готланда состоялось и еще одно боестолкновение подводных кораблей. Дело в том, что на рассвете 19 июня в море вышла русская подводная лодка «Акула».
"Акула" на фоне другого участника боя у Готланда 19 июня 1915 г - броненосного крейсера "Рюрик"
В полдень командир лодки старший лейтенант Н.А. Гудим получили распоряжение идти к шведскому берегу Готланда, с тем, чтобы воспрепятствовать снятию с мели «Альбатроса», если у немцев вдруг возникнет такое желание. В 18.40 лодку атаковал германский гидросамолет, сбросивший на нее 2 бомбы, но «Акула» никаких повреждений не получила.
В пятом часу утра 20 июня «Акула» приблизилась и осмотрела «Альбатрос» с расстояния всего 7 кабельтов. Именно тогда и выяснилось, что «крейсер типа «Нимфе»» на самом деле был быстроходным минным заградителем, а рядом с ним стояло на якоре четыре шведских миноносца. Н.А. Гудим, в силу полученных им приказов, продолжил наблюдение.
Немцы попытались оказать помощь «Альбатросу» и тоже выслали к нему свою подводную лодку, которой вменили в обязанность предотвратить дальнейшее разрушение корабля, если русские предпримут такую попытку. Но германская лодка «U-A» вышла позднее, утром 20 июня. На следующее утро она прибыла на место и также осмотрела «Альбатрос», а затем повернула на восток, с тем чтобы пополнить заряд аккумуляторных батарей. Но там находилась русская «Акула»…
Первыми неприятеля заметили русские подводники («Акула» находилась в надводном положении), и Н.А. Гудим немедленно скомандовал погружение. Через несколько минут и на германской лодке разглядели «предмет, величину и форму которого было трудно рассмотреть против солнца». «U-A» немедленно повернула на неопознанный «предмет» и погрузилась в готовности атаковать. Некоторое время обе подводные лодки находились в подводном положении, в готовности к бою. Но затем на «U-A», по всей видимости, решили, что «предмет» им только померещился, и всплыли. Н.А. Гудим обнаружил «U-A» в 12 кабельтовых, немедленно повернул на нее и через три минуты с расстояния в 10 кабельтов выпустил торпеду. При этом «Акула» продолжала сближаться и через две минуты после первого выстрела выпустила вторую торпеду. Увы, первая торпеда до «U-A» не дошла (как можно понять, она попросту затонула по дороге), а от второй торпеды лодка уклонилась энергичным маневром. Немцы наблюдали следы обеих торпед. Лодки разошлись и, хотя обе оставались на своих позициях (около «Альбатроса») до вечера следующего дня, друг друга больше не видели и в бой не вступали.
На этом бой у Готланда завершился. И нам осталось только обобщить выводы, которые мы делали на протяжении всего цикла статей, а также дать описание последствий, к которым он привел. И потому…
Продолжение следует...
- Андрей из Челябинска
- Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 1
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 2
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 3. Крейсера открыли огонь
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 4. Отступление Карфа
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 5. Как стреляли русские комендоры
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 6. Перестрелка с "Рооном"
Готландский бой 19 июня 1915 г. Часть 7. "Рюрик" вступает в бой
Информация