Ядерный страх и иллюзия безопасности
Обсуждение реалистичности ответного ядерного удара, если можно судить по комментариям на «ВО», вызвало у части аудитории шок и истерику. Простите, но я не могу подобрать более благозвучного определения к тем попыткам меня оспорить, которые были продемонстрированы комментаторами.
К разбору народных верований на тему ответного ядерного удара целесообразно обратиться несколько позднее, а пока стоит задаться таким вопросом: почему реалистичные оценки последствий ядерных ударов вызывают такую волну истерики со стороны аудитории, которая, в общем-то, не должна поддаваться подобным настроениям?
Ядерный страх
Ответ, как бы я его сформулировал, довольно простой. Это закамуфлированный страх. Страх может выражаться не только в бегстве или стремлении куда-нибудь спрятаться, но и в повышенной агрессивности и явно неразумной браваде. В словесных дебатах он часто выражается в стремлении переорать оппонента или закидать его утверждениями, подаваемыми как не подлежащие сомнению, но фактически очень шатких.
Ядерное оружие, не применявшееся в бою с августа 1945 года, всегда было тесно связано со страхом и выступало больше средством запугивания, чем средством разрушения. Афористично выражаясь, ядерное оружие в годы холодной войны разрушало психику и мышление, а не города и военные объекты. В арсенале психологической войны нашло место и сильное преувеличение разрушительной мощи ядерных бомб, и сильное преувеличение размеров ядерного арсенала, и публикация устаревших планов ядерной войны (все подобные планы, опубликованные американцами, бесспорно, были частью психологической войны против Советов; чтобы коммунисты примерили на себя последствия массированного ядерного удара, ужаснулись и капитулировали). Большой психологический эффект имела провозглашенная президентом США Рональдом Рейганом 23 марта 1983 года программа "Стратегической оборонной инициативы" (СОИ), несмотря на все сомнения в ее технической реалистичности.
Такими красочными картинами, иллюстрирующими американскую программу СОИ, советское руководство запугивало свой же народ. Я видел эту картину в детстве и с тех пор прекрасно ее запомнил. По-моему, это из журнала "Юный техник"
Апофеозом этой психологической войны стала, конечно, теория "ядерной зимы", фактически неверная и опровергнутая уже эмпирическими данными. Но в момент своего появления она возымела колоссальный эффект. После презентации на совместной американо-советской конференции ученых 31 октября — 1 ноября 1983 года и начавшихся на следующий день, 2 ноября 1983 года, учений Able Archer-83 по симуляции подготовки массированного ядерного удара и отработки высшей степени боеготовности DEFCON-1, советское командование стало вырабатывать планы по отказу от ядерного оружия. Маршал Советского Союза С.Ф. Ахромеев (в то время первый заместитель начальника Генерального штаба ВС СССР) вспоминал, что Генеральный штаб в конце 1983 года стал прорабатывать планы полной ликвидации ядерного оружия к 2000 году. Отправным пунктом для столь небывалого стремления к разоружению стало убеждение в том, что ядерное оружие уничтожит все живое на планете, и его применение бессмысленно. Это внесло, на мой взгляд, решающий вклад в последующую капитуляцию и распад Советского Союза.
Генеральный секретарь КПСС М.С. Горбачев провозглашает на XXVII съезде КПСС новую программу партии с тезисом о полном ядерном разоружении
Страх перед преувеличенной разрушительной мощью ядерного оружия работал не только для запугивания вероятного противника (и в этом смысле он работает и сейчас, и даже является краеугольным камнем российской оборонной доктрины), но и выступал средством создания иллюзии безопасности. Мол, противник, устрашенный ядерным оружием, не решится напасть ни своими ядерными силами, ни обычными вооружениями, и потому войны не будет от слова «совсем». Хорошо знакомая логика. Однако же ее исходный пункт — это, по существу, самозапугивание. Если не бояться ядерного оружия и реалистично оценивать его возможности, то подобные взгляды разделять нельзя. К тому же безудержное самозапугивание ядерным оружием, как видно по печальной судьбе СССР, может привести к капитуляции.
Страх перед ядерным оружием, выступавший в качестве средства запугивания вероятного противника и основы иллюзии безопасности, отвергал рациональный подход к ядерному оружию. Первым это испробовал на себе британский физик-ядерщик, лауреат Нобелевской премии 1948 года, барон Патрик Стюарт Мейнард Блэкетт.
Это британский кремень, барон Блэкетт, участник Ютландского сражения в Первую мировую войну, охоты на немецкие подводные лодки во Вторую мировую войну. Нобелевский лауреат и прочая, и прочая, первым усомнился во всеразрушительной мощи ядерного оружия
В 1949 году он опубликовал работу, в которой впервые поставил под сомнение всеразрушающую мощь ядерного оружия (в условиях уже бушевавшей в США и западном мире ядерной истерии). Он сопоставил последствия атомной и обычной бомбардировки японских городов и рассчитал, что бомбовый эквивалент урановой бомбы составил всего 600 тонн фугасных авиабомб, а эквивалент плутониевой бомбы — 1300 тонн фугасных авиабомб. Для нанесения японским городам ущерба, такого же как от ядерных бомб, потребовалось бы от 120 до 210 бомбардировщиков В-29, то есть налет средней руки. Союзническая бомбардировка Германии, в ходе которой было сброшено 1,3 млн. тонн бомб, была эквивалентна 400 усовершенствованным ядерным бомбам мощностью примерно 50-60 кт. Однако же, его выводы были просто молчаливо отвергнуты.
Так что истерическая реакция на реалистичные оценки мощи ядерного удара — это далеко не новость, а, скорее, даже традиция.
В нашем случае страх перед преувеличенной мощью ядерного оружия выступает почти исключительно как источник иллюзии безопасности. Российская оборонная доктрина исходит из того, что вероятный противник убоится нашей ядерной мощи, ответного ядерного удара и потому не решится на какие-либо силовые действия. О том, что это именно иллюзия, говорит хотя бы тот факт, что за последние два десятилетия США провели целую серию крупномасштабных военных операций и ни разу не было такого, чтобы американцы отказывались от своих планов ввиду российской ядерной угрозы. Однако же субъективно иллюзия сильнее фактов, и все факты, которые ее развеивают, просто с пеной у рта отвергаются.
Кто восстановится после ударов быстрее?
Подойдем к делу с другой стороны, с точки зрения большой стратегии. Ядерные удары, конечно же, не вся война, а только ее часть. Массированным ядерным ударом, даже наличным арсеналом, существенно меньшим, чем в «благословенные времена» холодной войны, можно нанести большой ущерб вооруженным силам, военной инфраструктуре и военному производству. Но на этом ведь вероятная война не закончится. Чтобы добиться военной победы, необходимо полностью лишить противника возможности к вооруженному сопротивлению, что достигается или принуждением к капитуляции, или оккупацией его территории, что возможно после разгрома его вооруженных сил.
Оккупация, как показывает опыт Второй мировой войны, является наиболее надежным средством достижения полной военной победы, поскольку в этом случае воспрещается использование противником его людских и экономических ресурсов, прекращается военное производство и снабжение войск. В этом случае оставшиеся войска ввиду острой нехватки оружия, боеприпасов, техники и топлива быстро терпят поражение или сдаются.
Тот же опыт мировой войны показывает, что разгром противника тем легче, чем сильнее нарушена его военная экономика. Поражение Германии в 1944-1945 годах это показывает самым наглядным образом. После того, как американская и британская авиация нанесла летом-осенью 1944 года серию опустошительных ударов по заводам синтетического топлива, немецкая армия проиграла все сражения и войну в целом.
Нагромождения руин и искореженного металла — все, что осталось от завода синтетического горючего в Гельзенкирхене после налета 13 июня 1944 года
Острая и растущая нехватка топлива не позволила немцам масштабно использовать танки и авиацию, дезорганизовала снабжение войск и выступила решающим фактором поражения. Бомбовые удары по крупным предприятиям, в частности, авиазаводам и заводам шарикоподшипников, были не столь эффективны, но и они внесли существенный вклад в ослабление немецкой военной мощи. Бомбовые удары по железнодорожным узлам, которые проводились в конце 1944 — начале 1945 года, нарушили снабжение военных заводов сырьем и топливом, поставки вооружений и боеприпасов в войска, а также маневр силами.
Впрочем, удары по военно-промышленным и транспортным объектам облегчают достижение полного разгрома противника, но не завершают его. Разрушенное производство в определенной степени поддается восстановлению, эвакуации и рассредоточению. Завершение разгрома остается на долю войск и осуществляется наступлением.
Массированный ядерный удар по своему стратегическому значению ближе всего к массированным авиационным ударам; он нарушает военную экономику и на некоторое время ослабляет военную мощь. В рассматриваемом случае вероятной войны России и НАТО (США вместе с европейскими союзниками) при обмене ядерными ударами обе стороны понесут весьма значительный ущерб. Охарактеризовать его можно следующим образом.
Во-первых, Россия, в силу особенностей структуры топливно-энергетического комплекса, понесет больший урон, чем наш вероятный противник. Разрушение узлов магистральных газопроводов, узлов Единой энергосистемы, уничтожение ряда крупных электростанций выведет из строя порядка 70% энергетических мощностей. На ходу останется около 30% мощностей, главным образом в Сибири, где электроэнергетика в основном угольная, на местном топливе. Восстановление газопроводов и подачи газа в течение примерно 2-3 месяцев позволит сократить ущерб до 50% от довоенного уровня.
Во-вторых, удары по США и странам Европы выведут из строя порядка 10-15% энергетических мощностей в США и 5-10% в Европе. Выпадание мощностей в Европе будет большим за счет выпадания российского газа, который в 2017 году составил 35% европейского энергопотребления, то есть до 45-50% суммарно. Причем этот дефицит будет невосстановимым.
Но тут надо принимать во внимание то обстоятельство, что наш вероятный противник имеет возможность выноса военного производства в другие страны, в том числе и не входящие в блок НАТО и не состоящие в военном союзе с США. Эта возможность появилась за счет расширения международного военно-технического сотрудничества, развития совместных военных разработок, создания совместных производств, как производства узлов и агрегатов, так и конечной сборки, а также продажи лицензий на производство широко спектра вооружений и техники. Причем это делалось с разрешения правительства США. На 2005 год Госдепартамент США предоставил американской оборонной промышленности около 7 тысяч разрешений на заключение соглашений на лицензионное производство и техническую поддержку (в том числе 2150 для Lockheed Martin). В случае войны весь этот зарубежный военно-промышленный потенциал, несомненно, будет востребован руководством НАТО и использован для наращивания военного производства по максимуму. В некоторой своей части он будет размещен в странах, которые точно не подвергнутся российским ядерным ударам: это Индия, Бразилия, Мексика, Индонезия, Малайзия и так далее. Мне не встречалось оценок потенциала контролируемого американцами военного производства в мире, но если этого не делалось совсем, то это большое упущение. Без учета зарубежных производств нельзя в полной мере оценить военно-промышленный потенциал НАТО.
Индонезийский танк MMWT — типичный продукт военно-технического сотрудничества со странами НАТО. Разработка — совместная индонезийской компании РТ Pindad и турецкой компании FNSS Savunma Sistemleri. Башня и 105-мм пушка — бельгийской компании CMI Defence, в разработке пушки принимала участие южнокорейская компания Doosan DST. Пушка адаптирована для стрельбы всеми типами 105-мм снарядов стандарта НАТО. Индонезия уже осваивает производство снарядов к 120-мм пушке Rheimetall для танка Leopard 2, несомненно, будет организовано производство и 105-мм снарядов. Так что фирмы, которые могут снабжать армию НАТО вооружением и боеприпасами в случае войны могут найтись в самых разных странах
Таким образом, получив ядерный удар, США и страны НАТО тут же бросятся не только восстанавливать разрушенную военно-промышленную инфраструктуру, но и задействуют все фирмы и компании по всему миру, которые связаны с военно-промышленными корпорациями целой системой договоров и соглашений. Это обстоятельство позволит им восстановить и нарастить военное производство гораздо быстрее, чем это можно ожидать. Для России же возможности подобного выноса военного производства за пределы страны практически отсутствуют.
Итак, обмен ядерными ударами нарушит военную экономику обоих сторон, но НАТО обладает возможностями пробежать восстановительный период быстрее. Это имеет большое значение. Более быстрое восстановление военного производства означает более быструю мобилизацию и формирование новых соединений для крупномасштабной наземной войны.
Россия не сможет развить успех своего ядерного удара
Из этого вытекает то немаловажное прогнозируемое обстоятельство в вероятной войне, что НАТО даже после обмена ядерными ударами гораздо быстрее получит возможность перейти к крупномасштабной наземной операции с целью полного разгрома и оккупации территории своего вероятного противника.
Тут вступает в силу обстоятельство, подмеченное в предыдущей статье: войска НАТО могут оккупировать Россию и вступить в Москву, а вот российские войска не могут оккупировать США и вступить в Вашингтон, причем по довольно очевидной причине. Россия не может перевезти свои войска через Атлантику и осуществить высадку на американском континенте, а у американцев уже есть огромный плацдарм в Европе, непосредственно выходящий к границам России, также есть возможность высадки на Дальнем Востоке, и вот сравнительно недавно появился плацдарм в Афганистане с возможностью наступления против российских союзников в Центральной Азии.
Нужно наглядно показать, насколько удобные плацдармы имеет НАТО на евразийском континенте. Карта несколько неточна и устарела. Уже нет американских баз в Кыргызстане и Узбекистане, в Туркменистане их и не было; американские войска на ротационной основе дислоцируются в странах Прибалтики. Но все же карта вполне показывает глобальную расстановку сил
На стороне США — превосходство на море, а также весьма немалые возможности морских военно-транспортных операций. К примеру, во время кампании в Ираке в 2003 году было задействовано 18 военно-транспортных судов, в том числе 9 танкеров, а вообще в составе флота Командования морских перевозок 51 судно, а с учетом резервных и зафрахтованных — 300. Помимо этого в составе флота США было 8 универсальных десантных кораблей типа Wasp, и начато строительство серии из 12 кораблей нового поколения типа УДК America. В судостроительной программе флота США было также строительство четырех плавбаз типа Montford-Point (завершается в 2018 году), 17 танкеров-заправщиков типа ТАО(Х), а также 10 быстроходных военно-транспортных судов и 73 десантных катеров на воздушной подушке нового типа. Помимо военно-транспортных судов существует возможность мобилизации большого количества торговых судов, в особенности паромов типа "ро-ро", предназначенный для перевозки техники. В годы холодной войны в США были планы по мобилизации 2 тысяч торговых судов, но, думаю, что при необходимости они могут мобилизовать гораздо больше, тем более, что мировой торговый флот, в основном контролируемый судовладельцами из стран НАТО, конечно, ядерными ударами потоплен не будет.
У России есть только одно специализированное военно-транспортное судно "Яуза" 1974 года постройки, прошедшее модернизацию с полной заменой надстроек и оборудования.
БМСТ "Яуза" в Архангельске
Из больших десантных кораблей есть 4 корабля проекта 1171, 15 кораблей проекта 775 (в наибольшей степени подходят для трансокеанских операций) и еще два корабля нового проекта 11711 в постройке. Часть из них используется для доставки грузов в Сирию, в "сирийском экспрессе". Но этого даже для крайне ограниченной по масштабам военно-транспортной операции оказалось недостаточно. Были задействованы два парома типа "ро-ро" — "Новороссийск" и "Александр Ткаченко", а также куплены и превращены в суда вспомогательного флота ВМФ России четыре старых сухогруза. Для перевозок было даже привлечено поисково-спасательное судно "Саяны".
Если даже для "сирийского экспресса" не получилось набрать достаточно военно-транспортных судов и пришлось приобретать плавучий хлам, то переброска в Америку сколько-нибудь значительных сил является несбыточной мечтой. А перебрасывать нужно много. С учетом того, что на территории США около 900 тысяч человек военного персонала, 857 тысяч человек в Национальной гвардии, минимально нужно перебросить группировку в миллион человек, со всей техникой, вооружением, боеприпасами и снабжением для крупной и довольно продолжительной операции. Эту экспедиционную группировку еще нужно набрать, обучить, вооружить, оснастить и подготовить для переброски через океан. Переброска также должна быть проведена в возможно более короткий срок, чтобы экспедиционную группировку не разбили по частям.
БДК "Ямал" проекта 775. Имеет дальность плавания в 6 тысяч миль и берет на борт 10 танков и 340 человек, не считая экипажа. Надо иметь таких не менее 100 единиц, чтобы успешная высадка на территории США стала хотя бы теоретически достижимой
Итак, у американцев есть большой плацдарм на евразийском континенте в виде территории европейских членов НАТО, и на нем уже есть передовые силы, базы и военная инфраструктура, а также есть возможности по переброске через океан крупных сил и снабжения. У нас нет плацдарма на американском континенте и нет возможности перебросить через океан экспедиционную группировку войск численностью, достаточной для достижения успеха.
Отсюда следует вывод, что мы не сможем развить результаты своего массированного ядерного удара и перейти к сокрушающему вероятного противника наступлению в момент его наибольшей слабости. А вот НАТО это сделать вполне в состоянии. Это объективный факт, который никакие истерические выкрики отменить не в состоянии.
Варианты модификации военной доктрины
План вероятной войны все же должен доходить до конца и предусматривать достижение военной победы над вероятным противником. В другом случае план вероятной войны представляет собой стопку бесполезной бумаги, хотя и украшенной грифами секретности.
Даже при поверхностном взгляде на нашу оборонную доктрину (которая, конечно, предусматривает предварительную разработку планов вероятной войны) становится вполне очевидно, что она как раз и является бесполезной бумагой. В ней конечный пункт планирования — нанесение массированного ядерного удара, а что будет потом, об этом ничего не сказано. Ссылки на секретность тут не помогут. Если были бы предположения на случай ведения войны после обмена ядерными ударами, то они бы непременно выразились в ряде подготовительных мер, которые нельзя было бы скрыть.
В сложившихся условиях вера в "ответку" — это иллюзия безопасности. По существу, обмен ядерными ударами для нас означает поражение. Мы после обмена ядерными ударами останемся хорошо если с половиной довоенной экономики, с ослабленной армией и сильно пострадавшей военной инфраструктурой. Нанесенный вероятному противнику ущерб дает нам сравнительно небольшую фору: 2-3 месяца, может быть, полгода, чего хватит только на самые элементарные мобилизационные меры, а потом мы будем иметь дело с численно превосходящим и постоянно увеличивающим свою мощь противником, разворачивающимся с плацдармов, которые мы не можем ликвидировать. За год или за два нас сомнут. Так что ставка на "ответку" однозначно проигрышная: выстрелить — и можно сдаваться.
Поскольку читателям, должно быть, не хочется оказаться проигравшей стороной, то целесообразно кратко рассмотреть варианты модификации оборонной доктрины. В общем, у нас есть два варианта такой модификации. Вариант первый, предусматривающий ничейный результат войны — сделать ставку на затяжную войну на своей территории, своего рода холодный и снежный Вьетнам. Этот вариант доступен, но требует подготовительных мер, таких, как усиление военной промышленности и размещение ее в основном в Восточной Сибири, усиление угольной энергетики в Восточной Сибири, развитие транспортных коммуникаций между Уралом и Забайкальем, со строительством рассредоточенной системы дорог, своего рода тропы Хо Ши Мина, пересекающей Западную Сибирь, подготовка ко всеобщей мобилизации и обучения и вооружения всех, способных носить оружие.
Вариант холодного и снежного Вьетнама для вероятного противника предусматривает всеобщее вооружение
Соответственно, в военно-технической сфере заметное место должно получить создание и опытное производство оружия и техники мобилизационного образца: наиболее простых, технологичных, изготовляемых полукустарными методами из наиболее доступного сырья. В число военно-хозяйственных мер должно также входить освоение производства оборудования для небольших рассредоточенных предприятий военного назначения: всевозможные малогабаритные химические установки для производства топлива и военно-значимых материалов, металлообрабатывающие станки и комплексы, оборудование для производства патронов и снарядов и так далее. Если это будет сделано, то тогда есть шанс (не слабый) на то, что после долгой схватки американцы вынуждены будут или отступиться, или же договориться.
Вариант второй, предусматривающий достижение военной победы над вероятным противником, состоит в коренном пересмотре военной доктрины и выработки весьма экстравагантной ее версии. Она, по моему разумению, опирается на три элемента. Во-первых, на массовое, автоматизированное производство баллистических ракет, так, чтобы в залпах выпускались тысячи или даже десятки тысяч ракет. Тогда можно рассчитывать на достижение сильного ущерба для военной промышленности противника, на нарушение его коммуникаций и потопление значительной части его торгового флота. Завет незабвенного Никиты Сергеевича: "Делать ракеты как сосиски" для нас остается актуальным.
Во-вторых, массовое автоматизированное производство автоматических ударных машин и боеприпасов к ним. Поскольку наши людские ресурсы далеко не безграничны, мы должны воевать железом, а не людьми. Без орды автоматических ударных машин у нас нет шансов свалить противника, резко превосходящего в численности и по мобилизационному ресурсу.
В-третьих, строительство огромных бетонных плавучих платформ, которыми можно перебросить орду боевых роботов через океан в Америку, а также обеспечивающее их производство, использующее захваченные ресурсы.
Если это будет сделано, то появляются шансы достичь военной победы над вероятным противником в глобальной схватке и переделать миропорядок в свою пользу. Несмотря на фантастичность этой экстравагантной версии военной доктрины, тем не менее, только она обещает достижение конечного военного успеха, полного разгрома и капитуляции противника.
Понятно, что расставание с привычными иллюзиями — дело весьма болезненное, но надо помнить, что истерикой и громкими заявлениями пушки не зарядишь и что самые бравые десантники не смогут перейти по дну Атлантический океан.
К разбору народных верований на тему ответного ядерного удара целесообразно обратиться несколько позднее, а пока стоит задаться таким вопросом: почему реалистичные оценки последствий ядерных ударов вызывают такую волну истерики со стороны аудитории, которая, в общем-то, не должна поддаваться подобным настроениям?
Ядерный страх
Ответ, как бы я его сформулировал, довольно простой. Это закамуфлированный страх. Страх может выражаться не только в бегстве или стремлении куда-нибудь спрятаться, но и в повышенной агрессивности и явно неразумной браваде. В словесных дебатах он часто выражается в стремлении переорать оппонента или закидать его утверждениями, подаваемыми как не подлежащие сомнению, но фактически очень шатких.
Ядерное оружие, не применявшееся в бою с августа 1945 года, всегда было тесно связано со страхом и выступало больше средством запугивания, чем средством разрушения. Афористично выражаясь, ядерное оружие в годы холодной войны разрушало психику и мышление, а не города и военные объекты. В арсенале психологической войны нашло место и сильное преувеличение разрушительной мощи ядерных бомб, и сильное преувеличение размеров ядерного арсенала, и публикация устаревших планов ядерной войны (все подобные планы, опубликованные американцами, бесспорно, были частью психологической войны против Советов; чтобы коммунисты примерили на себя последствия массированного ядерного удара, ужаснулись и капитулировали). Большой психологический эффект имела провозглашенная президентом США Рональдом Рейганом 23 марта 1983 года программа "Стратегической оборонной инициативы" (СОИ), несмотря на все сомнения в ее технической реалистичности.
Такими красочными картинами, иллюстрирующими американскую программу СОИ, советское руководство запугивало свой же народ. Я видел эту картину в детстве и с тех пор прекрасно ее запомнил. По-моему, это из журнала "Юный техник"
Апофеозом этой психологической войны стала, конечно, теория "ядерной зимы", фактически неверная и опровергнутая уже эмпирическими данными. Но в момент своего появления она возымела колоссальный эффект. После презентации на совместной американо-советской конференции ученых 31 октября — 1 ноября 1983 года и начавшихся на следующий день, 2 ноября 1983 года, учений Able Archer-83 по симуляции подготовки массированного ядерного удара и отработки высшей степени боеготовности DEFCON-1, советское командование стало вырабатывать планы по отказу от ядерного оружия. Маршал Советского Союза С.Ф. Ахромеев (в то время первый заместитель начальника Генерального штаба ВС СССР) вспоминал, что Генеральный штаб в конце 1983 года стал прорабатывать планы полной ликвидации ядерного оружия к 2000 году. Отправным пунктом для столь небывалого стремления к разоружению стало убеждение в том, что ядерное оружие уничтожит все живое на планете, и его применение бессмысленно. Это внесло, на мой взгляд, решающий вклад в последующую капитуляцию и распад Советского Союза.
Генеральный секретарь КПСС М.С. Горбачев провозглашает на XXVII съезде КПСС новую программу партии с тезисом о полном ядерном разоружении
Страх перед преувеличенной разрушительной мощью ядерного оружия работал не только для запугивания вероятного противника (и в этом смысле он работает и сейчас, и даже является краеугольным камнем российской оборонной доктрины), но и выступал средством создания иллюзии безопасности. Мол, противник, устрашенный ядерным оружием, не решится напасть ни своими ядерными силами, ни обычными вооружениями, и потому войны не будет от слова «совсем». Хорошо знакомая логика. Однако же ее исходный пункт — это, по существу, самозапугивание. Если не бояться ядерного оружия и реалистично оценивать его возможности, то подобные взгляды разделять нельзя. К тому же безудержное самозапугивание ядерным оружием, как видно по печальной судьбе СССР, может привести к капитуляции.
Страх перед ядерным оружием, выступавший в качестве средства запугивания вероятного противника и основы иллюзии безопасности, отвергал рациональный подход к ядерному оружию. Первым это испробовал на себе британский физик-ядерщик, лауреат Нобелевской премии 1948 года, барон Патрик Стюарт Мейнард Блэкетт.
Это британский кремень, барон Блэкетт, участник Ютландского сражения в Первую мировую войну, охоты на немецкие подводные лодки во Вторую мировую войну. Нобелевский лауреат и прочая, и прочая, первым усомнился во всеразрушительной мощи ядерного оружия
В 1949 году он опубликовал работу, в которой впервые поставил под сомнение всеразрушающую мощь ядерного оружия (в условиях уже бушевавшей в США и западном мире ядерной истерии). Он сопоставил последствия атомной и обычной бомбардировки японских городов и рассчитал, что бомбовый эквивалент урановой бомбы составил всего 600 тонн фугасных авиабомб, а эквивалент плутониевой бомбы — 1300 тонн фугасных авиабомб. Для нанесения японским городам ущерба, такого же как от ядерных бомб, потребовалось бы от 120 до 210 бомбардировщиков В-29, то есть налет средней руки. Союзническая бомбардировка Германии, в ходе которой было сброшено 1,3 млн. тонн бомб, была эквивалентна 400 усовершенствованным ядерным бомбам мощностью примерно 50-60 кт. Однако же, его выводы были просто молчаливо отвергнуты.
Так что истерическая реакция на реалистичные оценки мощи ядерного удара — это далеко не новость, а, скорее, даже традиция.
В нашем случае страх перед преувеличенной мощью ядерного оружия выступает почти исключительно как источник иллюзии безопасности. Российская оборонная доктрина исходит из того, что вероятный противник убоится нашей ядерной мощи, ответного ядерного удара и потому не решится на какие-либо силовые действия. О том, что это именно иллюзия, говорит хотя бы тот факт, что за последние два десятилетия США провели целую серию крупномасштабных военных операций и ни разу не было такого, чтобы американцы отказывались от своих планов ввиду российской ядерной угрозы. Однако же субъективно иллюзия сильнее фактов, и все факты, которые ее развеивают, просто с пеной у рта отвергаются.
Кто восстановится после ударов быстрее?
Подойдем к делу с другой стороны, с точки зрения большой стратегии. Ядерные удары, конечно же, не вся война, а только ее часть. Массированным ядерным ударом, даже наличным арсеналом, существенно меньшим, чем в «благословенные времена» холодной войны, можно нанести большой ущерб вооруженным силам, военной инфраструктуре и военному производству. Но на этом ведь вероятная война не закончится. Чтобы добиться военной победы, необходимо полностью лишить противника возможности к вооруженному сопротивлению, что достигается или принуждением к капитуляции, или оккупацией его территории, что возможно после разгрома его вооруженных сил.
Оккупация, как показывает опыт Второй мировой войны, является наиболее надежным средством достижения полной военной победы, поскольку в этом случае воспрещается использование противником его людских и экономических ресурсов, прекращается военное производство и снабжение войск. В этом случае оставшиеся войска ввиду острой нехватки оружия, боеприпасов, техники и топлива быстро терпят поражение или сдаются.
Тот же опыт мировой войны показывает, что разгром противника тем легче, чем сильнее нарушена его военная экономика. Поражение Германии в 1944-1945 годах это показывает самым наглядным образом. После того, как американская и британская авиация нанесла летом-осенью 1944 года серию опустошительных ударов по заводам синтетического топлива, немецкая армия проиграла все сражения и войну в целом.
Нагромождения руин и искореженного металла — все, что осталось от завода синтетического горючего в Гельзенкирхене после налета 13 июня 1944 года
Острая и растущая нехватка топлива не позволила немцам масштабно использовать танки и авиацию, дезорганизовала снабжение войск и выступила решающим фактором поражения. Бомбовые удары по крупным предприятиям, в частности, авиазаводам и заводам шарикоподшипников, были не столь эффективны, но и они внесли существенный вклад в ослабление немецкой военной мощи. Бомбовые удары по железнодорожным узлам, которые проводились в конце 1944 — начале 1945 года, нарушили снабжение военных заводов сырьем и топливом, поставки вооружений и боеприпасов в войска, а также маневр силами.
Впрочем, удары по военно-промышленным и транспортным объектам облегчают достижение полного разгрома противника, но не завершают его. Разрушенное производство в определенной степени поддается восстановлению, эвакуации и рассредоточению. Завершение разгрома остается на долю войск и осуществляется наступлением.
Массированный ядерный удар по своему стратегическому значению ближе всего к массированным авиационным ударам; он нарушает военную экономику и на некоторое время ослабляет военную мощь. В рассматриваемом случае вероятной войны России и НАТО (США вместе с европейскими союзниками) при обмене ядерными ударами обе стороны понесут весьма значительный ущерб. Охарактеризовать его можно следующим образом.
Во-первых, Россия, в силу особенностей структуры топливно-энергетического комплекса, понесет больший урон, чем наш вероятный противник. Разрушение узлов магистральных газопроводов, узлов Единой энергосистемы, уничтожение ряда крупных электростанций выведет из строя порядка 70% энергетических мощностей. На ходу останется около 30% мощностей, главным образом в Сибири, где электроэнергетика в основном угольная, на местном топливе. Восстановление газопроводов и подачи газа в течение примерно 2-3 месяцев позволит сократить ущерб до 50% от довоенного уровня.
Во-вторых, удары по США и странам Европы выведут из строя порядка 10-15% энергетических мощностей в США и 5-10% в Европе. Выпадание мощностей в Европе будет большим за счет выпадания российского газа, который в 2017 году составил 35% европейского энергопотребления, то есть до 45-50% суммарно. Причем этот дефицит будет невосстановимым.
Но тут надо принимать во внимание то обстоятельство, что наш вероятный противник имеет возможность выноса военного производства в другие страны, в том числе и не входящие в блок НАТО и не состоящие в военном союзе с США. Эта возможность появилась за счет расширения международного военно-технического сотрудничества, развития совместных военных разработок, создания совместных производств, как производства узлов и агрегатов, так и конечной сборки, а также продажи лицензий на производство широко спектра вооружений и техники. Причем это делалось с разрешения правительства США. На 2005 год Госдепартамент США предоставил американской оборонной промышленности около 7 тысяч разрешений на заключение соглашений на лицензионное производство и техническую поддержку (в том числе 2150 для Lockheed Martin). В случае войны весь этот зарубежный военно-промышленный потенциал, несомненно, будет востребован руководством НАТО и использован для наращивания военного производства по максимуму. В некоторой своей части он будет размещен в странах, которые точно не подвергнутся российским ядерным ударам: это Индия, Бразилия, Мексика, Индонезия, Малайзия и так далее. Мне не встречалось оценок потенциала контролируемого американцами военного производства в мире, но если этого не делалось совсем, то это большое упущение. Без учета зарубежных производств нельзя в полной мере оценить военно-промышленный потенциал НАТО.
Индонезийский танк MMWT — типичный продукт военно-технического сотрудничества со странами НАТО. Разработка — совместная индонезийской компании РТ Pindad и турецкой компании FNSS Savunma Sistemleri. Башня и 105-мм пушка — бельгийской компании CMI Defence, в разработке пушки принимала участие южнокорейская компания Doosan DST. Пушка адаптирована для стрельбы всеми типами 105-мм снарядов стандарта НАТО. Индонезия уже осваивает производство снарядов к 120-мм пушке Rheimetall для танка Leopard 2, несомненно, будет организовано производство и 105-мм снарядов. Так что фирмы, которые могут снабжать армию НАТО вооружением и боеприпасами в случае войны могут найтись в самых разных странах
Таким образом, получив ядерный удар, США и страны НАТО тут же бросятся не только восстанавливать разрушенную военно-промышленную инфраструктуру, но и задействуют все фирмы и компании по всему миру, которые связаны с военно-промышленными корпорациями целой системой договоров и соглашений. Это обстоятельство позволит им восстановить и нарастить военное производство гораздо быстрее, чем это можно ожидать. Для России же возможности подобного выноса военного производства за пределы страны практически отсутствуют.
Итак, обмен ядерными ударами нарушит военную экономику обоих сторон, но НАТО обладает возможностями пробежать восстановительный период быстрее. Это имеет большое значение. Более быстрое восстановление военного производства означает более быструю мобилизацию и формирование новых соединений для крупномасштабной наземной войны.
Россия не сможет развить успех своего ядерного удара
Из этого вытекает то немаловажное прогнозируемое обстоятельство в вероятной войне, что НАТО даже после обмена ядерными ударами гораздо быстрее получит возможность перейти к крупномасштабной наземной операции с целью полного разгрома и оккупации территории своего вероятного противника.
Тут вступает в силу обстоятельство, подмеченное в предыдущей статье: войска НАТО могут оккупировать Россию и вступить в Москву, а вот российские войска не могут оккупировать США и вступить в Вашингтон, причем по довольно очевидной причине. Россия не может перевезти свои войска через Атлантику и осуществить высадку на американском континенте, а у американцев уже есть огромный плацдарм в Европе, непосредственно выходящий к границам России, также есть возможность высадки на Дальнем Востоке, и вот сравнительно недавно появился плацдарм в Афганистане с возможностью наступления против российских союзников в Центральной Азии.
Нужно наглядно показать, насколько удобные плацдармы имеет НАТО на евразийском континенте. Карта несколько неточна и устарела. Уже нет американских баз в Кыргызстане и Узбекистане, в Туркменистане их и не было; американские войска на ротационной основе дислоцируются в странах Прибалтики. Но все же карта вполне показывает глобальную расстановку сил
На стороне США — превосходство на море, а также весьма немалые возможности морских военно-транспортных операций. К примеру, во время кампании в Ираке в 2003 году было задействовано 18 военно-транспортных судов, в том числе 9 танкеров, а вообще в составе флота Командования морских перевозок 51 судно, а с учетом резервных и зафрахтованных — 300. Помимо этого в составе флота США было 8 универсальных десантных кораблей типа Wasp, и начато строительство серии из 12 кораблей нового поколения типа УДК America. В судостроительной программе флота США было также строительство четырех плавбаз типа Montford-Point (завершается в 2018 году), 17 танкеров-заправщиков типа ТАО(Х), а также 10 быстроходных военно-транспортных судов и 73 десантных катеров на воздушной подушке нового типа. Помимо военно-транспортных судов существует возможность мобилизации большого количества торговых судов, в особенности паромов типа "ро-ро", предназначенный для перевозки техники. В годы холодной войны в США были планы по мобилизации 2 тысяч торговых судов, но, думаю, что при необходимости они могут мобилизовать гораздо больше, тем более, что мировой торговый флот, в основном контролируемый судовладельцами из стран НАТО, конечно, ядерными ударами потоплен не будет.
У России есть только одно специализированное военно-транспортное судно "Яуза" 1974 года постройки, прошедшее модернизацию с полной заменой надстроек и оборудования.
БМСТ "Яуза" в Архангельске
Из больших десантных кораблей есть 4 корабля проекта 1171, 15 кораблей проекта 775 (в наибольшей степени подходят для трансокеанских операций) и еще два корабля нового проекта 11711 в постройке. Часть из них используется для доставки грузов в Сирию, в "сирийском экспрессе". Но этого даже для крайне ограниченной по масштабам военно-транспортной операции оказалось недостаточно. Были задействованы два парома типа "ро-ро" — "Новороссийск" и "Александр Ткаченко", а также куплены и превращены в суда вспомогательного флота ВМФ России четыре старых сухогруза. Для перевозок было даже привлечено поисково-спасательное судно "Саяны".
Если даже для "сирийского экспресса" не получилось набрать достаточно военно-транспортных судов и пришлось приобретать плавучий хлам, то переброска в Америку сколько-нибудь значительных сил является несбыточной мечтой. А перебрасывать нужно много. С учетом того, что на территории США около 900 тысяч человек военного персонала, 857 тысяч человек в Национальной гвардии, минимально нужно перебросить группировку в миллион человек, со всей техникой, вооружением, боеприпасами и снабжением для крупной и довольно продолжительной операции. Эту экспедиционную группировку еще нужно набрать, обучить, вооружить, оснастить и подготовить для переброски через океан. Переброска также должна быть проведена в возможно более короткий срок, чтобы экспедиционную группировку не разбили по частям.
БДК "Ямал" проекта 775. Имеет дальность плавания в 6 тысяч миль и берет на борт 10 танков и 340 человек, не считая экипажа. Надо иметь таких не менее 100 единиц, чтобы успешная высадка на территории США стала хотя бы теоретически достижимой
Итак, у американцев есть большой плацдарм на евразийском континенте в виде территории европейских членов НАТО, и на нем уже есть передовые силы, базы и военная инфраструктура, а также есть возможности по переброске через океан крупных сил и снабжения. У нас нет плацдарма на американском континенте и нет возможности перебросить через океан экспедиционную группировку войск численностью, достаточной для достижения успеха.
Отсюда следует вывод, что мы не сможем развить результаты своего массированного ядерного удара и перейти к сокрушающему вероятного противника наступлению в момент его наибольшей слабости. А вот НАТО это сделать вполне в состоянии. Это объективный факт, который никакие истерические выкрики отменить не в состоянии.
Варианты модификации военной доктрины
План вероятной войны все же должен доходить до конца и предусматривать достижение военной победы над вероятным противником. В другом случае план вероятной войны представляет собой стопку бесполезной бумаги, хотя и украшенной грифами секретности.
Даже при поверхностном взгляде на нашу оборонную доктрину (которая, конечно, предусматривает предварительную разработку планов вероятной войны) становится вполне очевидно, что она как раз и является бесполезной бумагой. В ней конечный пункт планирования — нанесение массированного ядерного удара, а что будет потом, об этом ничего не сказано. Ссылки на секретность тут не помогут. Если были бы предположения на случай ведения войны после обмена ядерными ударами, то они бы непременно выразились в ряде подготовительных мер, которые нельзя было бы скрыть.
В сложившихся условиях вера в "ответку" — это иллюзия безопасности. По существу, обмен ядерными ударами для нас означает поражение. Мы после обмена ядерными ударами останемся хорошо если с половиной довоенной экономики, с ослабленной армией и сильно пострадавшей военной инфраструктурой. Нанесенный вероятному противнику ущерб дает нам сравнительно небольшую фору: 2-3 месяца, может быть, полгода, чего хватит только на самые элементарные мобилизационные меры, а потом мы будем иметь дело с численно превосходящим и постоянно увеличивающим свою мощь противником, разворачивающимся с плацдармов, которые мы не можем ликвидировать. За год или за два нас сомнут. Так что ставка на "ответку" однозначно проигрышная: выстрелить — и можно сдаваться.
Поскольку читателям, должно быть, не хочется оказаться проигравшей стороной, то целесообразно кратко рассмотреть варианты модификации оборонной доктрины. В общем, у нас есть два варианта такой модификации. Вариант первый, предусматривающий ничейный результат войны — сделать ставку на затяжную войну на своей территории, своего рода холодный и снежный Вьетнам. Этот вариант доступен, но требует подготовительных мер, таких, как усиление военной промышленности и размещение ее в основном в Восточной Сибири, усиление угольной энергетики в Восточной Сибири, развитие транспортных коммуникаций между Уралом и Забайкальем, со строительством рассредоточенной системы дорог, своего рода тропы Хо Ши Мина, пересекающей Западную Сибирь, подготовка ко всеобщей мобилизации и обучения и вооружения всех, способных носить оружие.
Вариант холодного и снежного Вьетнама для вероятного противника предусматривает всеобщее вооружение
Соответственно, в военно-технической сфере заметное место должно получить создание и опытное производство оружия и техники мобилизационного образца: наиболее простых, технологичных, изготовляемых полукустарными методами из наиболее доступного сырья. В число военно-хозяйственных мер должно также входить освоение производства оборудования для небольших рассредоточенных предприятий военного назначения: всевозможные малогабаритные химические установки для производства топлива и военно-значимых материалов, металлообрабатывающие станки и комплексы, оборудование для производства патронов и снарядов и так далее. Если это будет сделано, то тогда есть шанс (не слабый) на то, что после долгой схватки американцы вынуждены будут или отступиться, или же договориться.
Вариант второй, предусматривающий достижение военной победы над вероятным противником, состоит в коренном пересмотре военной доктрины и выработки весьма экстравагантной ее версии. Она, по моему разумению, опирается на три элемента. Во-первых, на массовое, автоматизированное производство баллистических ракет, так, чтобы в залпах выпускались тысячи или даже десятки тысяч ракет. Тогда можно рассчитывать на достижение сильного ущерба для военной промышленности противника, на нарушение его коммуникаций и потопление значительной части его торгового флота. Завет незабвенного Никиты Сергеевича: "Делать ракеты как сосиски" для нас остается актуальным.
Во-вторых, массовое автоматизированное производство автоматических ударных машин и боеприпасов к ним. Поскольку наши людские ресурсы далеко не безграничны, мы должны воевать железом, а не людьми. Без орды автоматических ударных машин у нас нет шансов свалить противника, резко превосходящего в численности и по мобилизационному ресурсу.
В-третьих, строительство огромных бетонных плавучих платформ, которыми можно перебросить орду боевых роботов через океан в Америку, а также обеспечивающее их производство, использующее захваченные ресурсы.
Если это будет сделано, то появляются шансы достичь военной победы над вероятным противником в глобальной схватке и переделать миропорядок в свою пользу. Несмотря на фантастичность этой экстравагантной версии военной доктрины, тем не менее, только она обещает достижение конечного военного успеха, полного разгрома и капитуляции противника.
Понятно, что расставание с привычными иллюзиями — дело весьма болезненное, но надо помнить, что истерикой и громкими заявлениями пушки не зарядишь и что самые бравые десантники не смогут перейти по дну Атлантический океан.
Информация