Ключ к Проливам. Ч. 2
С. Д. Сазонов 7 марта 1915 г. через посла передал греческому правительству информацию, что Россия не может допустить, чтобы судьба Константинополя и Проливов была решена иначе, как «в полном соответствии с жизненными стремлениями русского народа», а Греция за участие в войне с Турцией будет «широко вознаграждена в Малой Азии, но отнюдь не в области, безраздельное господство над которой необходимо для обеспечения нашего права на выход к свободному морю».
Новое греческое правительство, со своей стороны, окутало свою внешнюю политику, при помощи обычной ссылки на угрожающую Греции от Болгарии опасность, полуобещаниями, обусловленными заботой как о неприкосновенности греческой территории, так и о защите «прав эллинизма» - сохранив при этом враждебное отношение к русским притязаниям на Константинополь.
Т. о., мы видим, что Россия сделала все, чтобы не допустить участия братской православной Греции в Дарданелльской операции – и это значительно повлияло как на характер, так и на ход штурма Проливов. Камнем преткновения стал Константинополь, на который, кстати говоря, греки имели большие права, чем любой из участников операции.
Да и в ходе операции Россия внимательно «бдила» за судьбой островов, находившихся у западного входа в Дарданеллы. Занятие Лемноса англичанами дало грекам остров с прекрасной Мудросской бухтой, но желание греков аннексировать Имброс, Тенедос, Кастеллорицо и Северный Эпир потерпело неудачу.
После неудачи 18-го марта морского штурма Дарданелл, британское правительство опять вернулось к идее об активном участии в операции Греции, осуществив давление на С. Д. Сазонова – с целью заставить последнего отказаться от прежней непримиримой позиции.
«Символ» Дарданелльской операции.
Российский МИД счел возможным пойти навстречу чаяниям союзников, подтвердив возможность для Греции территориальных приобретений - в районе Смирны. А греческое правительство сформулировало 2 условия для отказа от нейтралитета: либо присоединение к Антанте Болгарии, либо гарантии держав неприкосновенности территории Греции (включая Северный Эпир).
Естественно, что вступление Греции в антигерманскую коалицию исключало возможность территориальных уступок Болгарии за счет греческой территории.
Затем содержание акта было дополнено: 1) территориальными уступками для Греции в Малой Азии, 2) компенсациями для охраны «прав и интересов эллинизма», 3) финансовыми льготами и льготами в вопросе военного снабжения.
При наличии такого соглашения Греция соглашалась начать военные действия против Турции, способствовать уничтожению Оттоманской империи, и взаимодействовать с силами союзников.
А прибывший из Парижа принц Георгий заявил, что необходима интернационализация Константинополя, и, желательно, чтобы греческие войска также вступили в турецкую столицу. Британский посланник в Греции оповестил Э. Грэя, что к этому добавляется участие короля, возглавляющего вступление греков в Константинополь, и уступка Кипра.
Принц Георгий, граф Корфский.
Очевидно, в этом присутствовал расчет французов, придававших первостепенное значение действиям против Германии, неохотно участвовавших в Дарданелльской операции и не желавших допустить усиления Англии на Ближнем Востоке. Демарш Георгия должен был парализовать развитие Дарданелльской операции – ведь Россия возражала против интернационализации Константинополя, а для Англии была неприемлема уступка Кипра.
Желая, в свою очередь, стравить французов с русских и греками, Э. Грей сообщал русским коллегам, что (по словам греческого принца) вооруженные силы Англии, Франции и Греции должны вступить в Константинополь прежде русских – ведь если русские войска опередят и овладеют городом первыми, то не пустят в него союзников.
А затем, возбудив подозрения русских против греков, французские дипломаты дезавуировали заявления Георгия. 19 апреля посол Франции в России М. Палеолог уведомлял С. Д. Сазонова, что гарантии неприкосновенности воспрепятствуют вступлению в войну Болгарии и нецелесообразны, уничтожение Оттоманской империи не является конечной целью войны, ну и нельзя допустить самостоятельности греков как в вопросах использования их вооруженных сил, так и при формировании условий для начала ими боевых действий.
В конечном итоге цели удалось достигнуть – деля «шкуру не убитого медведя» и играя на греко-русских противоречиях, англо-французы сделали все, чтобы Константинополь и Проливы вновь не вернулись в руки православной державы.
С. Д. Сазонов, к удовлетворению англо-французских «партнеров», был вынужден отклонить греческие инициативы. 20 апреля он даже заявил, что и речи быть не может о переговорах союзников с Грецией. А Верховный Главнокомандующий заявил МИДу, что совместное вступление русских и греческих войск в Константинополь нежелательно.
Грекам заявили, что судьба города уже решена союзниками, вступление в последний греческого отряда и уступка Греции Кипра невозможны.
Король Греции Константин I.
И вопрос участия Греции в Дарданелльской операции отпал.
Сложности реализации Дарданелльской операции и ликвидация перспектив на участие в последней Греции привели к тому, что англичане стали усиленно интересоваться болгарским вопросом.
Уклончивая позиция Э. Грэя в августе 1914 г. (когда С. Д. Сазонов пытался привлечь Болгарию на сторону Антанты, обеспечив ей серьезные территориальные компенсации) объяснялась и нежеланием англичан содействовать возрождению под эгидой России Балканского союза, а также надеждами на привлечение к Дарданелльской операции Греции.
А Греция, в духе старой вражды к конкуренту, возражала против любых территориальных уступок Болгарии. Причем не только за счет своей, но и сербской территории – и греческое правительство старалось удержать сербов от уступок Болгарии.
В итоге, в замкнутом круге взаимных противоречий Греция и Болгария оказались связаны как друг с другом, так и с судьбами Балканского фронта и Дарданелльской операции.
А болгары, видя нежелание Антанты гарантировать свои территориальные чаяния, в феврале 1915 г. заключили займ не в Париже, а в Берлине. И когда после неудачи 18-го марта англичанами была сделана попытка привлечь болгар на сторону союзников, шансов оставалось мало.
Борьба за Болгарию и судьба Проливов.
После освобождения от османского владычества Болгария становится ареной борьбы великих держав за влияние на Балканах. В 80-х гг. XIX века Россия боролась с Англией и Австрией (к ним вскоре примкнула Италия). Первым проявлением немецкого интереса к Болгарии стал отказ в 1890 г. от пролонгации секретного русско-германского договора от 18. 06. 1887 г. - в котором Германия признавала преобладающее и решающее влияние России в Восточной Румелии и Болгарии. После приобретения Германией обширной багдадской концессии (1899 г.) Россия поняла всю опасность германской борьбы за влияние на Оттоманскую империю и Болгарию. А после появления на болгарской сцене Германии, возрос интерес к болгарским делам и со стороны Франции.
В то же время стремительно возрастал военно-экономический потенциал Болгарии на Балканах – по сравнению с Румынией и Сербией.
Пересмотр Сан-Стефанского договора на Берлинском конгрессе 1878 г. привел фактически к «разделу» Болгарии, - и на повестке дня последней стоял вопрос о «собирании» болгарских территорий.
1908-1909 гг. и 1912-1913 гг. показали - Антанта перед лицом Германии не решится настоять на предоставлении Сербии выхода к Адриатическому морю – что ослабило бы движение последней к Македонии и Салоникам. Именно это привело к межсоюзнической войне между Сербией и Болгарией и Бухарестскому миру, фактически лишавшему Болгарию, помимо македонских территорий, другого, высоко ценимого приобретения – Адрианополя, опять отходившего к Турции. Естественно, в Болгарии не могли примириться как с исходом 2-й Балканской войны, так и с жестким непониманием ее прав странами Антанты. Тягостное впечатление произвело одобрение Россией «предательского» (как считали болгары) удара румын в тыл болгарской армии – что нашло отражение в даровании королю Карлу румынскому фельдмаршальского жезла русской армии (а Николай II стал шефом румынского полка, первым вступившим в 1913 г. на болгарскую территорию). Болгары посчитали, что Россия, чтобы не допустить чрезмерного усиления Болгарии, способного угрожать Константинополю, выбросила ее за борт своей политики.
Экономические отношения связывали Болгарию прежде всего с Австрией и Германией (экономические связи с Францией, Англией и Россией была более слабыми). Блестящее развитие в довоенные годы Германии привело к тому, что интерес болгар к культурной жизни Австрии и Германии значительно возрос.
Но, с другой стороны, присутствовали и причины, не благоприятствовавшие в начале Первой мировой войны к повороту Болгарии в сторону Австрии и Германии. Австрия стремилась к захвату Македонии и Салоник (и к господству на Балканах), а Германия желала занять доминирующее положение в Оттоманской империи (соответственно, немцы желали сохранить за Турцией значительную часть Фракии). И в начале войны Болгария заняла выжидательную позицию – ожидая предложений, осязаемые выгоды от которых убеждали ее к вступлению в войну.
Наиболее серьезно относились к важности болгарского участия в войне в России – последняя была заинтересована отвлечь как можно большие силы австрийцев и обезопасить себя от возможного удара румын. Попытка С. Д. Сазонова добиться искомого результата, как мы отмечали, закончилась неудачей - прежде всего благодаря действиям Э. Грэя, поддержавшего упрямство Сербии и Греции.
Вступление в войну Турции еще более осложнило вопрос, приведя к новым переговорам между Болгарией и Россией. Самые влиятельные партии Болгарии (народники, демократы, радикалы) высказывались за присоединение к Антанте. Склонялись к тому же даже русофобские круги – яркий представитель которых, бывший помощник главкома болгарской армии во 2-й Балканской войне генерал М. Савов, сформулировал соответствующие условия для вступления его страны в войну на стороне Антанты: Россия должна гарантировать Болгарии Македонию (по договору 1912 г.) и границу Мидия - Энос, а также безопасность тыла (со стороны Румынии), черноморских берегов и оперативную самостоятельность болгарских войск.
М. Савов.
С. Д. Сазонов сообщил болгарам, что помощь их страны в русско-турецком противостоянии обеспечивает согласие (но не гарантии) на приобретение Фракии (линия Энос – Мидия), в то время как содействие сербским войскам против австрийцев обеспечивает Болгарии территориальные компенсации на базе договора 1912 г. Что касается безопасности болгарского побережья, то она могла быть достигнута путем разрешения Черноморскому флоту пользоваться г. Бургас и гаванью последнего – в качестве базы для действий против Турции.
Мы видим, что вместо того чтоб использовать любую возможность для приобретения потенциальных союзников в стратегическом регионе, русская дипломатия отталкивала таковых.
С другой стороны, готовность болгар в самый ответственный период войны выступить против Турции плечом к плечу с Россией заслуживает уважения. Но… при гарантии болгарам компенсаций не столько за счет турок, сколько за счет сербов. Кроме того, Россия стремилась использовать болгар на более важном (с военной точки зрения) - австрийском фронте, и не пускать их как в Константинополь, так и в Адрианополь. Причем болгары на Константинополь и не претендовали – являясь, в отличие от греков, противниками «интернационализации» последнего.
И новые переговоры Антанты с Грецией об уступках для Болгарии закончились безрезультатно.
На фоне провала ожиданий греческого десанта, возник интерес к участию болгарской армии в данных событиях. И 04. 03. 1915 г. Д. Ллойд-Джордж, общаясь премьер-министром Болгарии В. Радославовым, в очередной раз попытался склонить страну последнего на сторону Антанты.
В. Радославов.
Утверждая о 500000 бойцов, которые через 6 недель Антанта может отправить в Турцию, о присоединении Италии к союзникам, и, если через 3 недели греки начнут бомбардировать Смирну, то и Румыния последует примеру последних, Д. Ллойд-Джордж убеждал собеседника в целесообразности и необходимости немедленного вступления Болгарии в войну. В этом случае Антанта гарантирует: 1) Македонию в границах договора 1912 г.; 2) потерянную в 1913 г. часть Добруджи; 3) Фракию (до линии Энос – Мидия). Насчет уступок Греции Д. Ллойд-Джордж оказался несговорчивым, сообщив болгарину, что Антанта не дала последней обязательств не настаивать на уступке Кавалы (данная территория могла и отойти к Болгарии - если вопрос о Битоли решается в пользу Греции, которой был обещан за Кавалу смирненский район). Район действий болгарской 100000-й армии - восточная Фракия.
Падение через 3 дня после этой беседы правительства Э. Венизелоса запутало ситуацию, а болгары увидели трудности англо-французов при форсировании Дарданелл. К тому же предложения Д. Ллойд-Джорджа не получили официального одобрения Антанты. Россия молчала.
В данном контексте показателен разговор британского генерала Пэджета (находился в Софии 16 - 17 марта 1915 г.) с королем Фердинандом. Последний сообщил, что линия Энос - Мидия не настолько интересует Болгарию, чтобы воевать из-за этого с Турцией. Тогда генерал спросил: а как же Константинополь? На что король ответил: если мы туда придем, то лишь чтобы потом уйти. И тогда Пэджет заявил, что может так случиться, что в Константинополе останутся как раз болгары – ведь Англия с Францией не всегда могут оставаться союзниками России, и в этом случае болгары в Константинополе – оптимальный вариант.
Мы видим, что вновь имеет место закулисная двойная игра союзников России с перспективными для них балканскими союзниками.
Когда было решено отправить русский десант к Босфору – т. е. 02. 03. 1915 г. - Верховный главнокомандующий попросил С. Д. Сазонова «употребить все возможные средства», чтобы Болгария дала свое согласие на использование гавани г. Бургас русским флотом. Но уже вечером на совещании 3-х министров – иностранных дел (С. Д. Сазонов), военного (генерал от кавалерии В. А. Сухомлинов) и морского (адмирал И. К. Григорович) - С. Д. Сазонов сообщил, что обращаться за решением этого вопроса к Болгарии нежелательно – ведь последняя потребует крупных компенсаций, а длительные переговоры станут известными противнику. Предпочтительнее - овладеть Бургасом без разрешения Болгарии (на тот момент нейтральной страны). Флот должен был войти на бургасский рейд, протралить его и остаться в гавани - и Бургас превращался в промежуточную базу Черноморского флота. Но все же отмечалось, что овладеть городом с помощью открытого насилия невыгодно политически. Параллельно обсуждался вопрос и о других промежуточных базах – таких как Зунгулдак, Эрегли или Инада на побережье Турции. По данному вопросу было запрошено мнение командования Черноморского флота.
Окончание следует...
Новое греческое правительство, со своей стороны, окутало свою внешнюю политику, при помощи обычной ссылки на угрожающую Греции от Болгарии опасность, полуобещаниями, обусловленными заботой как о неприкосновенности греческой территории, так и о защите «прав эллинизма» - сохранив при этом враждебное отношение к русским притязаниям на Константинополь.
Т. о., мы видим, что Россия сделала все, чтобы не допустить участия братской православной Греции в Дарданелльской операции – и это значительно повлияло как на характер, так и на ход штурма Проливов. Камнем преткновения стал Константинополь, на который, кстати говоря, греки имели большие права, чем любой из участников операции.
Да и в ходе операции Россия внимательно «бдила» за судьбой островов, находившихся у западного входа в Дарданеллы. Занятие Лемноса англичанами дало грекам остров с прекрасной Мудросской бухтой, но желание греков аннексировать Имброс, Тенедос, Кастеллорицо и Северный Эпир потерпело неудачу.
После неудачи 18-го марта морского штурма Дарданелл, британское правительство опять вернулось к идее об активном участии в операции Греции, осуществив давление на С. Д. Сазонова – с целью заставить последнего отказаться от прежней непримиримой позиции.
«Символ» Дарданелльской операции.
Российский МИД счел возможным пойти навстречу чаяниям союзников, подтвердив возможность для Греции территориальных приобретений - в районе Смирны. А греческое правительство сформулировало 2 условия для отказа от нейтралитета: либо присоединение к Антанте Болгарии, либо гарантии держав неприкосновенности территории Греции (включая Северный Эпир).
Естественно, что вступление Греции в антигерманскую коалицию исключало возможность территориальных уступок Болгарии за счет греческой территории.
Затем содержание акта было дополнено: 1) территориальными уступками для Греции в Малой Азии, 2) компенсациями для охраны «прав и интересов эллинизма», 3) финансовыми льготами и льготами в вопросе военного снабжения.
При наличии такого соглашения Греция соглашалась начать военные действия против Турции, способствовать уничтожению Оттоманской империи, и взаимодействовать с силами союзников.
А прибывший из Парижа принц Георгий заявил, что необходима интернационализация Константинополя, и, желательно, чтобы греческие войска также вступили в турецкую столицу. Британский посланник в Греции оповестил Э. Грэя, что к этому добавляется участие короля, возглавляющего вступление греков в Константинополь, и уступка Кипра.
Принц Георгий, граф Корфский.
Очевидно, в этом присутствовал расчет французов, придававших первостепенное значение действиям против Германии, неохотно участвовавших в Дарданелльской операции и не желавших допустить усиления Англии на Ближнем Востоке. Демарш Георгия должен был парализовать развитие Дарданелльской операции – ведь Россия возражала против интернационализации Константинополя, а для Англии была неприемлема уступка Кипра.
Желая, в свою очередь, стравить французов с русских и греками, Э. Грей сообщал русским коллегам, что (по словам греческого принца) вооруженные силы Англии, Франции и Греции должны вступить в Константинополь прежде русских – ведь если русские войска опередят и овладеют городом первыми, то не пустят в него союзников.
А затем, возбудив подозрения русских против греков, французские дипломаты дезавуировали заявления Георгия. 19 апреля посол Франции в России М. Палеолог уведомлял С. Д. Сазонова, что гарантии неприкосновенности воспрепятствуют вступлению в войну Болгарии и нецелесообразны, уничтожение Оттоманской империи не является конечной целью войны, ну и нельзя допустить самостоятельности греков как в вопросах использования их вооруженных сил, так и при формировании условий для начала ими боевых действий.
В конечном итоге цели удалось достигнуть – деля «шкуру не убитого медведя» и играя на греко-русских противоречиях, англо-французы сделали все, чтобы Константинополь и Проливы вновь не вернулись в руки православной державы.
С. Д. Сазонов, к удовлетворению англо-французских «партнеров», был вынужден отклонить греческие инициативы. 20 апреля он даже заявил, что и речи быть не может о переговорах союзников с Грецией. А Верховный Главнокомандующий заявил МИДу, что совместное вступление русских и греческих войск в Константинополь нежелательно.
Грекам заявили, что судьба города уже решена союзниками, вступление в последний греческого отряда и уступка Греции Кипра невозможны.
Король Греции Константин I.
И вопрос участия Греции в Дарданелльской операции отпал.
Сложности реализации Дарданелльской операции и ликвидация перспектив на участие в последней Греции привели к тому, что англичане стали усиленно интересоваться болгарским вопросом.
Уклончивая позиция Э. Грэя в августе 1914 г. (когда С. Д. Сазонов пытался привлечь Болгарию на сторону Антанты, обеспечив ей серьезные территориальные компенсации) объяснялась и нежеланием англичан содействовать возрождению под эгидой России Балканского союза, а также надеждами на привлечение к Дарданелльской операции Греции.
А Греция, в духе старой вражды к конкуренту, возражала против любых территориальных уступок Болгарии. Причем не только за счет своей, но и сербской территории – и греческое правительство старалось удержать сербов от уступок Болгарии.
В итоге, в замкнутом круге взаимных противоречий Греция и Болгария оказались связаны как друг с другом, так и с судьбами Балканского фронта и Дарданелльской операции.
А болгары, видя нежелание Антанты гарантировать свои территориальные чаяния, в феврале 1915 г. заключили займ не в Париже, а в Берлине. И когда после неудачи 18-го марта англичанами была сделана попытка привлечь болгар на сторону союзников, шансов оставалось мало.
Борьба за Болгарию и судьба Проливов.
После освобождения от османского владычества Болгария становится ареной борьбы великих держав за влияние на Балканах. В 80-х гг. XIX века Россия боролась с Англией и Австрией (к ним вскоре примкнула Италия). Первым проявлением немецкого интереса к Болгарии стал отказ в 1890 г. от пролонгации секретного русско-германского договора от 18. 06. 1887 г. - в котором Германия признавала преобладающее и решающее влияние России в Восточной Румелии и Болгарии. После приобретения Германией обширной багдадской концессии (1899 г.) Россия поняла всю опасность германской борьбы за влияние на Оттоманскую империю и Болгарию. А после появления на болгарской сцене Германии, возрос интерес к болгарским делам и со стороны Франции.
В то же время стремительно возрастал военно-экономический потенциал Болгарии на Балканах – по сравнению с Румынией и Сербией.
Пересмотр Сан-Стефанского договора на Берлинском конгрессе 1878 г. привел фактически к «разделу» Болгарии, - и на повестке дня последней стоял вопрос о «собирании» болгарских территорий.
1908-1909 гг. и 1912-1913 гг. показали - Антанта перед лицом Германии не решится настоять на предоставлении Сербии выхода к Адриатическому морю – что ослабило бы движение последней к Македонии и Салоникам. Именно это привело к межсоюзнической войне между Сербией и Болгарией и Бухарестскому миру, фактически лишавшему Болгарию, помимо македонских территорий, другого, высоко ценимого приобретения – Адрианополя, опять отходившего к Турции. Естественно, в Болгарии не могли примириться как с исходом 2-й Балканской войны, так и с жестким непониманием ее прав странами Антанты. Тягостное впечатление произвело одобрение Россией «предательского» (как считали болгары) удара румын в тыл болгарской армии – что нашло отражение в даровании королю Карлу румынскому фельдмаршальского жезла русской армии (а Николай II стал шефом румынского полка, первым вступившим в 1913 г. на болгарскую территорию). Болгары посчитали, что Россия, чтобы не допустить чрезмерного усиления Болгарии, способного угрожать Константинополю, выбросила ее за борт своей политики.
Экономические отношения связывали Болгарию прежде всего с Австрией и Германией (экономические связи с Францией, Англией и Россией была более слабыми). Блестящее развитие в довоенные годы Германии привело к тому, что интерес болгар к культурной жизни Австрии и Германии значительно возрос.
Но, с другой стороны, присутствовали и причины, не благоприятствовавшие в начале Первой мировой войны к повороту Болгарии в сторону Австрии и Германии. Австрия стремилась к захвату Македонии и Салоник (и к господству на Балканах), а Германия желала занять доминирующее положение в Оттоманской империи (соответственно, немцы желали сохранить за Турцией значительную часть Фракии). И в начале войны Болгария заняла выжидательную позицию – ожидая предложений, осязаемые выгоды от которых убеждали ее к вступлению в войну.
Наиболее серьезно относились к важности болгарского участия в войне в России – последняя была заинтересована отвлечь как можно большие силы австрийцев и обезопасить себя от возможного удара румын. Попытка С. Д. Сазонова добиться искомого результата, как мы отмечали, закончилась неудачей - прежде всего благодаря действиям Э. Грэя, поддержавшего упрямство Сербии и Греции.
Вступление в войну Турции еще более осложнило вопрос, приведя к новым переговорам между Болгарией и Россией. Самые влиятельные партии Болгарии (народники, демократы, радикалы) высказывались за присоединение к Антанте. Склонялись к тому же даже русофобские круги – яркий представитель которых, бывший помощник главкома болгарской армии во 2-й Балканской войне генерал М. Савов, сформулировал соответствующие условия для вступления его страны в войну на стороне Антанты: Россия должна гарантировать Болгарии Македонию (по договору 1912 г.) и границу Мидия - Энос, а также безопасность тыла (со стороны Румынии), черноморских берегов и оперативную самостоятельность болгарских войск.
М. Савов.
С. Д. Сазонов сообщил болгарам, что помощь их страны в русско-турецком противостоянии обеспечивает согласие (но не гарантии) на приобретение Фракии (линия Энос – Мидия), в то время как содействие сербским войскам против австрийцев обеспечивает Болгарии территориальные компенсации на базе договора 1912 г. Что касается безопасности болгарского побережья, то она могла быть достигнута путем разрешения Черноморскому флоту пользоваться г. Бургас и гаванью последнего – в качестве базы для действий против Турции.
Мы видим, что вместо того чтоб использовать любую возможность для приобретения потенциальных союзников в стратегическом регионе, русская дипломатия отталкивала таковых.
С другой стороны, готовность болгар в самый ответственный период войны выступить против Турции плечом к плечу с Россией заслуживает уважения. Но… при гарантии болгарам компенсаций не столько за счет турок, сколько за счет сербов. Кроме того, Россия стремилась использовать болгар на более важном (с военной точки зрения) - австрийском фронте, и не пускать их как в Константинополь, так и в Адрианополь. Причем болгары на Константинополь и не претендовали – являясь, в отличие от греков, противниками «интернационализации» последнего.
И новые переговоры Антанты с Грецией об уступках для Болгарии закончились безрезультатно.
На фоне провала ожиданий греческого десанта, возник интерес к участию болгарской армии в данных событиях. И 04. 03. 1915 г. Д. Ллойд-Джордж, общаясь премьер-министром Болгарии В. Радославовым, в очередной раз попытался склонить страну последнего на сторону Антанты.
В. Радославов.
Утверждая о 500000 бойцов, которые через 6 недель Антанта может отправить в Турцию, о присоединении Италии к союзникам, и, если через 3 недели греки начнут бомбардировать Смирну, то и Румыния последует примеру последних, Д. Ллойд-Джордж убеждал собеседника в целесообразности и необходимости немедленного вступления Болгарии в войну. В этом случае Антанта гарантирует: 1) Македонию в границах договора 1912 г.; 2) потерянную в 1913 г. часть Добруджи; 3) Фракию (до линии Энос – Мидия). Насчет уступок Греции Д. Ллойд-Джордж оказался несговорчивым, сообщив болгарину, что Антанта не дала последней обязательств не настаивать на уступке Кавалы (данная территория могла и отойти к Болгарии - если вопрос о Битоли решается в пользу Греции, которой был обещан за Кавалу смирненский район). Район действий болгарской 100000-й армии - восточная Фракия.
Падение через 3 дня после этой беседы правительства Э. Венизелоса запутало ситуацию, а болгары увидели трудности англо-французов при форсировании Дарданелл. К тому же предложения Д. Ллойд-Джорджа не получили официального одобрения Антанты. Россия молчала.
В данном контексте показателен разговор британского генерала Пэджета (находился в Софии 16 - 17 марта 1915 г.) с королем Фердинандом. Последний сообщил, что линия Энос - Мидия не настолько интересует Болгарию, чтобы воевать из-за этого с Турцией. Тогда генерал спросил: а как же Константинополь? На что король ответил: если мы туда придем, то лишь чтобы потом уйти. И тогда Пэджет заявил, что может так случиться, что в Константинополе останутся как раз болгары – ведь Англия с Францией не всегда могут оставаться союзниками России, и в этом случае болгары в Константинополе – оптимальный вариант.
Мы видим, что вновь имеет место закулисная двойная игра союзников России с перспективными для них балканскими союзниками.
Когда было решено отправить русский десант к Босфору – т. е. 02. 03. 1915 г. - Верховный главнокомандующий попросил С. Д. Сазонова «употребить все возможные средства», чтобы Болгария дала свое согласие на использование гавани г. Бургас русским флотом. Но уже вечером на совещании 3-х министров – иностранных дел (С. Д. Сазонов), военного (генерал от кавалерии В. А. Сухомлинов) и морского (адмирал И. К. Григорович) - С. Д. Сазонов сообщил, что обращаться за решением этого вопроса к Болгарии нежелательно – ведь последняя потребует крупных компенсаций, а длительные переговоры станут известными противнику. Предпочтительнее - овладеть Бургасом без разрешения Болгарии (на тот момент нейтральной страны). Флот должен был войти на бургасский рейд, протралить его и остаться в гавани - и Бургас превращался в промежуточную базу Черноморского флота. Но все же отмечалось, что овладеть городом с помощью открытого насилия невыгодно политически. Параллельно обсуждался вопрос и о других промежуточных базах – таких как Зунгулдак, Эрегли или Инада на побережье Турции. По данному вопросу было запрошено мнение командования Черноморского флота.
Окончание следует...
Информация