Вторая Марна. Часть 3
Оперативный план Э. фон Людендорфа для предстоящего второго сражения на Марне и в районе Реймса был следующим.
После выхода германских дивизий к 15 июня 1918 г. к р. Урк (южнее Фавероль) и р. Марны (Шато-Тьери - Дорман) операции на всем протяжении фронта от Рибекур - Фонтенуа - Фавероль - Шато-Тьери - Жонкери - Реймс - верхнее течение р. Сюипп прекратились ровно на месяц - во время которого шла усиленная подготовка к новому наступлению («Неприятель - писал Корда, - собирая все свои средства для величайшего усилия, не пренебрег ничем для достижения блестящей победы. В течение целого месяца он без перерыва подвозил под покровом ночи танки и свежие войска, усилил свою артиллерию огромным числом батарей, накопил даже вблизи первых линий боевые припасы и заготовил для перехода через Марну колоссальный материал. Никогда армия не была более уверена в успехе, никогда неудача не была столь полной». Корда. 1918 год. С. 56).
Вся 160-км линия фронта имела причудливую ковшеобразную конфигурацию - в стратегическом отношении не выгодную для немецкого командования.
Таким образом, третье, после сражений на p.p. Сомма, Лис и Эн, наступление увеличило стратегический бюджет П. Гинденбурга - Людендорфа на один лишний оперативно-тактический мешок - на дно которого опустились немецкие полки и дивизии.
Схема 2. Оперативный план Второй Марны Э. фон Людендорфа и план контрнаступления Ф. Фоша.
Если в майской операции наступление немецких дивизий имело достаточно твердую стратегическую идею (на Париж), то в новой операции Э. Людендорф ставит своим армиям, остановившимся примерно в 60 км от французской столицы, несколько иные задачи.
Основное в этом оперативном плане: 1) обход Реймских лесистых гор и овладение районом Реймса и 2) захват важнейшей стратегической железнодорожной магистрали Шалон - Париж с форсированием реки Марны на участке Эпернэ - Шалон. Эти оперативные задачи должны были выполнить 7-я, 1-я и 3-я германские армии.
Таким образом, идейный стержень новой операции говорил об овладении Марной не на участке Шато-Тьери - Париж, а об овладении восточным участком этой исторической водной артерии - Дорман - Шалон, т. е. основное направление удара пошло в сторону от Парижа.
Общий фронт наступления трех армий равнялся примерно 80 км, если считать и участок Жолгон - Тегюр. Участок Жолгон - Шато-Тьери - Рибекур равнялся 75 км - этот фронт должен был обеспечиваться посредством упорной обороны.
Несмотря на невыгодное общее соотношение сил на всем протяжении стратегического фронта (Мюльгаузен - Остенде), как прежде, так и здесь, в этом наступлении, Э. Людендорф стремился к максимальному численному и техническому превосходству.
К началу этого – четвертого - наступления, немецким командованием было сосредоточено на каждые 1,5 км фронта - 1 пехотная дивизия, 110 орудий, 15 самолетов.
Но новое большое оперативно-стратегическое предприятие Э. фон Людендофра, в отличие от предыдущих трех, характеризовалось двумя основными знаменательными факторами.
1) К началу наступления за Марну Э. Людендорф оставил до 50 дивизий во Фландрии – им было приказано интенсивно готовиться к новому «походу» против англичан (После удара 7-й армии «мы хотели бросить на фландрский фронт артиллерийские, минометные и авиационные части, чтобы по возможности нанести там удар через две недели. При успехе удара у Реймса можно было рассчитывать на решительное ослабление противника во Фландрии» Людендорф Э. Указ. Соч. Т. II. С. 203).
2) Вышло так, что союзное командование было хорошо осведомлено о новом наступлении за Марну – вследствие чего с первых дней июня не менее энергично готовилось к его отражению – т. е. внезапность была немцами утрачена.
Кроме этих существенных и решающих стратегических дефектов (разброска сил на двух (причем достаточно далеких друг от друга направлениях), отсутствие внезапности), новый план имел и ряд крупных оперативных промахов.
Причем если сравнить Первую и Вторую Марны (разумеется, проводить прямые аналогии, параллели или отождествлять 1918 год с 1914 годом некорректно – ведь даже в отношении увеличившейся подвижности операций 1918 г., «маневренность» 1918 г. была совершенно иная, присущая маневренности в условиях позиционной войны) мы видим, что, как и в Первой Марне, фланги наступающего фронта германцев были под угрозой неприятельского контрудара (со стороны парижского и верденского районов), так и во втором случае этот оперативный момент (со стороны реймских лесистых высот и леса Виллер – Котре) также имел немаловажное значение. Как и в Первой Марне - Г. Мольтке и А. Клук не особенно считались с невыгодным и рискованным положением своего правого фланга на р. Урк, рассчитывая на его прочность вместо того, чтобы проверить и нарастить эту прочность, так и во втором случае Э. Людендорф и М. Боен были беспечно уверены за свой правый фланг, растянувшийся в марнской дуге от Фонтенуа до Шато-Тьери (45 км далеко не идеальных 3-х линий окопов). Немецкому командованию даже и в голову не приходило поразмыслить над тем обстоятельством, почему ни один немецкий самолет, несмотря на неоднократные попытки, не мог проникнуть за линию Фонтенуа - Ла-Ферте – Милон - Шато-Тьери (Э. Людендорф писал: «В то время, как подготовка была уже в полном ходу, 11-го или 12-го числа, от перебежчиков были получены сведения, что из леса Виллер-Котре предстоит в ближайшем будущем большая танковая атака. Это заставило еще раз проверить и постараться улучшить наши оборонительные мероприятия» С. 224. Но «старания» германского командования с целью действительного обеспечения своего правого фланга во время решительной операции на левом фланге и в центре фактически остались только словами. На самом деле у немецкого командования была какая-то уверенность в том, что союзники едва ли способны на большую активную операцию. И ниже мы увидим полную растерянность Э. Людендорфа в момент получения первых сведений об атаке района леса Виллер-Котре - которые он получит уже на фландрском участке фронта, куда после неудачи наступления 15-го июля, он 18-го июля поехал готовить новый прорыв).
Также как в Первой Марне главное усилие немецкого командования пошло в сторону от Парижа - открывая возможность удара во фланг и тыл наступающего, так и здесь удар пошел в сторону от встревоженной столицы Франции - в направлении Эпернэ, давая союзникам возможность, в момент кризиса операции, организовать контрудар во фланг, со стороны лесного массива Виллер-Котре. Желая обойти 5-ю французскую армию с обоих флангов, Э. Людендорф тем самым готовил окружение для своей 7-й армии - т. е. само командование, как это часто бывает на войне, становилось виновником своих неудач.
Эти тяжелые пробелы в новом оперативном плане Э. Людендорфа ни в какой мере не могут соответствовать той красной нити искусства вождения войск германского Верховного командования, о котором сам генерал писал так: «Высшее руководство сидит, обдумывает, и может все подготовить, но само исполнение уже не лежит в его руках; ибо после, на поле сражения, ему приходится довольствоваться совершившимися фактами» (Указ. Соч. Т. 2. С. 195). Хотя в целесообразности такого метода руководства изначально стоит усомниться. Ведь главное - это непрерывность управления: мало отдать приказ, еще и следует постоянно следить за проведением приказа в постоянно изменяющуюся боевую действительность.
В тактическом отношении план удара, как и прежде, был подготовлен хорошо. Но и здесь так же, как и в отношении оперативном, чувствуется огромная самоуверенность вкупе с пренебрежительным отношением к силам, средствам и способностям противника. А за это, как и за поверхностное отношение к опыту прошлого, на войне платят дорого. К анализу этой расплаты мы и переходим.
Наступление Э. Людендорфа 15 июля.
Если третье наступление Э. Людендорфа (27 мая - 4 июня) оказалось внезапным для союзников – и имело значительный морально-материальный и территориальный успех, то четвертое наступление оказалось заблаговременно известным союзному командованию.
Ф. Фош принял все необходимые меры для противодействия новому наступлению немцев.
Союзное командование, зная из немецкой прессы о наступлении в районе Реймса, и от пленных (Э. Людендорф пишет: «Я находился в постоянных сношениях со штабами ударных армий. Прежде всего я хотел выяснить, был ли, по их мнению и мнению войск, осведомлен противник о наших приготовлениях. Штабы полагали, что противник не осведомлен, только артиллерийский огонь на Марне стал оживленнее. Я дал особое указание не двигать разведку на южный берег Марны. Но, несмотря на это, один саперный офицер перешел на противоположный берег и был взят в плен. Как выяснилось после сражения, он очень многое выболтал противнику. Так же поступил один подпрапорщик тяжелой артиллерии, который на р. Ардр попал в руки противника... Держать наши планы в тайне от войск было трудно, так как уже сильное сосредоточение артиллерийских и минометных частей, предшествовавшее каждому наступлению, раскрывало наши проекты... К сожалению, являлocь также фактом, что по всей Германии велась безответственная болтовня о наступлении на Реймс». Указ. Соч. С. 224) - о часе начала немецкой артиллерийской подготовки, с целью предупредить последнюю, в 12 часов ночи 15 июля открыло ураганный огонь по германским позициям. Неожиданный ураганный огонь союзников стал тяжелым предзнаменованием для опытного германского командования - свидетельствовавшим, что обстановка (в основном) уже известна противнику, и борьба будет несколько иной, чем в мае.
В час ночи началась мощная артиллерийская подготовка немцев. Форсирование р. Марны, преодоление рубежа р. Ле-Бельвиль и наступление по течению реки Ардр - все это должно было происходить под бешеным свинцовым огнем и ядовитыми газами союзной артиллерии, которая не только не снижала темп ураганного огня, а напротив, с каждым часом еще более его увеличивала.
Схема 3. Второе сражение на Марне и контрудар союзных армий с 15 июля по 4 августа 1918 г.
Продолжение следует...
После выхода германских дивизий к 15 июня 1918 г. к р. Урк (южнее Фавероль) и р. Марны (Шато-Тьери - Дорман) операции на всем протяжении фронта от Рибекур - Фонтенуа - Фавероль - Шато-Тьери - Жонкери - Реймс - верхнее течение р. Сюипп прекратились ровно на месяц - во время которого шла усиленная подготовка к новому наступлению («Неприятель - писал Корда, - собирая все свои средства для величайшего усилия, не пренебрег ничем для достижения блестящей победы. В течение целого месяца он без перерыва подвозил под покровом ночи танки и свежие войска, усилил свою артиллерию огромным числом батарей, накопил даже вблизи первых линий боевые припасы и заготовил для перехода через Марну колоссальный материал. Никогда армия не была более уверена в успехе, никогда неудача не была столь полной». Корда. 1918 год. С. 56).
Вся 160-км линия фронта имела причудливую ковшеобразную конфигурацию - в стратегическом отношении не выгодную для немецкого командования.
Таким образом, третье, после сражений на p.p. Сомма, Лис и Эн, наступление увеличило стратегический бюджет П. Гинденбурга - Людендорфа на один лишний оперативно-тактический мешок - на дно которого опустились немецкие полки и дивизии.
Схема 2. Оперативный план Второй Марны Э. фон Людендорфа и план контрнаступления Ф. Фоша.
Если в майской операции наступление немецких дивизий имело достаточно твердую стратегическую идею (на Париж), то в новой операции Э. Людендорф ставит своим армиям, остановившимся примерно в 60 км от французской столицы, несколько иные задачи.
Основное в этом оперативном плане: 1) обход Реймских лесистых гор и овладение районом Реймса и 2) захват важнейшей стратегической железнодорожной магистрали Шалон - Париж с форсированием реки Марны на участке Эпернэ - Шалон. Эти оперативные задачи должны были выполнить 7-я, 1-я и 3-я германские армии.
Таким образом, идейный стержень новой операции говорил об овладении Марной не на участке Шато-Тьери - Париж, а об овладении восточным участком этой исторической водной артерии - Дорман - Шалон, т. е. основное направление удара пошло в сторону от Парижа.
Общий фронт наступления трех армий равнялся примерно 80 км, если считать и участок Жолгон - Тегюр. Участок Жолгон - Шато-Тьери - Рибекур равнялся 75 км - этот фронт должен был обеспечиваться посредством упорной обороны.
Несмотря на невыгодное общее соотношение сил на всем протяжении стратегического фронта (Мюльгаузен - Остенде), как прежде, так и здесь, в этом наступлении, Э. Людендорф стремился к максимальному численному и техническому превосходству.
К началу этого – четвертого - наступления, немецким командованием было сосредоточено на каждые 1,5 км фронта - 1 пехотная дивизия, 110 орудий, 15 самолетов.
Но новое большое оперативно-стратегическое предприятие Э. фон Людендофра, в отличие от предыдущих трех, характеризовалось двумя основными знаменательными факторами.
1) К началу наступления за Марну Э. Людендорф оставил до 50 дивизий во Фландрии – им было приказано интенсивно готовиться к новому «походу» против англичан (После удара 7-й армии «мы хотели бросить на фландрский фронт артиллерийские, минометные и авиационные части, чтобы по возможности нанести там удар через две недели. При успехе удара у Реймса можно было рассчитывать на решительное ослабление противника во Фландрии» Людендорф Э. Указ. Соч. Т. II. С. 203).
2) Вышло так, что союзное командование было хорошо осведомлено о новом наступлении за Марну – вследствие чего с первых дней июня не менее энергично готовилось к его отражению – т. е. внезапность была немцами утрачена.
Кроме этих существенных и решающих стратегических дефектов (разброска сил на двух (причем достаточно далеких друг от друга направлениях), отсутствие внезапности), новый план имел и ряд крупных оперативных промахов.
Причем если сравнить Первую и Вторую Марны (разумеется, проводить прямые аналогии, параллели или отождествлять 1918 год с 1914 годом некорректно – ведь даже в отношении увеличившейся подвижности операций 1918 г., «маневренность» 1918 г. была совершенно иная, присущая маневренности в условиях позиционной войны) мы видим, что, как и в Первой Марне, фланги наступающего фронта германцев были под угрозой неприятельского контрудара (со стороны парижского и верденского районов), так и во втором случае этот оперативный момент (со стороны реймских лесистых высот и леса Виллер – Котре) также имел немаловажное значение. Как и в Первой Марне - Г. Мольтке и А. Клук не особенно считались с невыгодным и рискованным положением своего правого фланга на р. Урк, рассчитывая на его прочность вместо того, чтобы проверить и нарастить эту прочность, так и во втором случае Э. Людендорф и М. Боен были беспечно уверены за свой правый фланг, растянувшийся в марнской дуге от Фонтенуа до Шато-Тьери (45 км далеко не идеальных 3-х линий окопов). Немецкому командованию даже и в голову не приходило поразмыслить над тем обстоятельством, почему ни один немецкий самолет, несмотря на неоднократные попытки, не мог проникнуть за линию Фонтенуа - Ла-Ферте – Милон - Шато-Тьери (Э. Людендорф писал: «В то время, как подготовка была уже в полном ходу, 11-го или 12-го числа, от перебежчиков были получены сведения, что из леса Виллер-Котре предстоит в ближайшем будущем большая танковая атака. Это заставило еще раз проверить и постараться улучшить наши оборонительные мероприятия» С. 224. Но «старания» германского командования с целью действительного обеспечения своего правого фланга во время решительной операции на левом фланге и в центре фактически остались только словами. На самом деле у немецкого командования была какая-то уверенность в том, что союзники едва ли способны на большую активную операцию. И ниже мы увидим полную растерянность Э. Людендорфа в момент получения первых сведений об атаке района леса Виллер-Котре - которые он получит уже на фландрском участке фронта, куда после неудачи наступления 15-го июля, он 18-го июля поехал готовить новый прорыв).
Также как в Первой Марне главное усилие немецкого командования пошло в сторону от Парижа - открывая возможность удара во фланг и тыл наступающего, так и здесь удар пошел в сторону от встревоженной столицы Франции - в направлении Эпернэ, давая союзникам возможность, в момент кризиса операции, организовать контрудар во фланг, со стороны лесного массива Виллер-Котре. Желая обойти 5-ю французскую армию с обоих флангов, Э. Людендорф тем самым готовил окружение для своей 7-й армии - т. е. само командование, как это часто бывает на войне, становилось виновником своих неудач.
Эти тяжелые пробелы в новом оперативном плане Э. Людендорфа ни в какой мере не могут соответствовать той красной нити искусства вождения войск германского Верховного командования, о котором сам генерал писал так: «Высшее руководство сидит, обдумывает, и может все подготовить, но само исполнение уже не лежит в его руках; ибо после, на поле сражения, ему приходится довольствоваться совершившимися фактами» (Указ. Соч. Т. 2. С. 195). Хотя в целесообразности такого метода руководства изначально стоит усомниться. Ведь главное - это непрерывность управления: мало отдать приказ, еще и следует постоянно следить за проведением приказа в постоянно изменяющуюся боевую действительность.
В тактическом отношении план удара, как и прежде, был подготовлен хорошо. Но и здесь так же, как и в отношении оперативном, чувствуется огромная самоуверенность вкупе с пренебрежительным отношением к силам, средствам и способностям противника. А за это, как и за поверхностное отношение к опыту прошлого, на войне платят дорого. К анализу этой расплаты мы и переходим.
Наступление Э. Людендорфа 15 июля.
Если третье наступление Э. Людендорфа (27 мая - 4 июня) оказалось внезапным для союзников – и имело значительный морально-материальный и территориальный успех, то четвертое наступление оказалось заблаговременно известным союзному командованию.
Ф. Фош принял все необходимые меры для противодействия новому наступлению немцев.
Союзное командование, зная из немецкой прессы о наступлении в районе Реймса, и от пленных (Э. Людендорф пишет: «Я находился в постоянных сношениях со штабами ударных армий. Прежде всего я хотел выяснить, был ли, по их мнению и мнению войск, осведомлен противник о наших приготовлениях. Штабы полагали, что противник не осведомлен, только артиллерийский огонь на Марне стал оживленнее. Я дал особое указание не двигать разведку на южный берег Марны. Но, несмотря на это, один саперный офицер перешел на противоположный берег и был взят в плен. Как выяснилось после сражения, он очень многое выболтал противнику. Так же поступил один подпрапорщик тяжелой артиллерии, который на р. Ардр попал в руки противника... Держать наши планы в тайне от войск было трудно, так как уже сильное сосредоточение артиллерийских и минометных частей, предшествовавшее каждому наступлению, раскрывало наши проекты... К сожалению, являлocь также фактом, что по всей Германии велась безответственная болтовня о наступлении на Реймс». Указ. Соч. С. 224) - о часе начала немецкой артиллерийской подготовки, с целью предупредить последнюю, в 12 часов ночи 15 июля открыло ураганный огонь по германским позициям. Неожиданный ураганный огонь союзников стал тяжелым предзнаменованием для опытного германского командования - свидетельствовавшим, что обстановка (в основном) уже известна противнику, и борьба будет несколько иной, чем в мае.
В час ночи началась мощная артиллерийская подготовка немцев. Форсирование р. Марны, преодоление рубежа р. Ле-Бельвиль и наступление по течению реки Ардр - все это должно было происходить под бешеным свинцовым огнем и ядовитыми газами союзной артиллерии, которая не только не снижала темп ураганного огня, а напротив, с каждым часом еще более его увеличивала.
Схема 3. Второе сражение на Марне и контрудар союзных армий с 15 июля по 4 августа 1918 г.
Продолжение следует...
Информация