Искусственный «апокалипсис». Дело Локкарта
Яков Христофорович Петерс, занимавший в то время должность заместителя председателя ВЧК, официально заявил, что во главе антисоветского заговора находились дипломатические представители нескольких стран. Послы Великобритании, Франции и США путем подкупа латышских стрелков намеревались добиться свержения власти большевиков. Главным же фигурантом являлся глава специальной британской миссии Роберт Локкарт.
Предыстория заговора
Весной 1918 года советским спецслужбам стало понятно, что в стране назревает серьезная угроза контрреволюционного заговора. Причем во главе переворота стояли не «свои», как это обычно бывало. Подобным развитием сюжета опытных чекистов было не напугать. Они набрались опыта, хотя и за короткое, но насыщенное время. Сейчас же дело обстояло иначе. Спецслужбы выяснили, что на сей раз «придушить революцию» собрались иностранные друзья – нити вели к генеральному консулу Великобритании Роберту Брюсу Локкарту, находящемуся как раз в Москве. Человеком он являлся опытным и занимал должность (ловко совмещая ее с разведывательной деятельностью) с 1912 года. А в самом конце 1917 его Локкарта неожиданно вызвали в Лондон. Он уехал, но уже в начале 1918 года вернулся. Причем формально Локкарт являлся дипломатом, однако внешнеполитическому ведомству своей страны не подчинялся. Естественно, чекисты об этом «свободном плавании» узнали и взяли британца на контроль. Вскоре стало известно, что Роберт явился в страну с конкретной задачей. От него требовалось добиться того, чтобы Советское руководство не прекращало войны с Германией. Была и вторая цель – это самое Советское руководство свергнуть. Желательно, устранив Владимира Ильича Ленина. Причем в выполнении второй задачи британец был не одинок. Ему активно помогали агент американской разведки Дью Клинтон Пул, британский шпион Сидней Рейли и французские дипломаты. Но главными сподвижником являлся все-таки Рейли. Вместе с Локкартом он осуществлял передачу необходимых средств для осуществления заговора всем задействованным в масштабной операции подпольщикам.
И сначала у заговорщиков многое получалось. Главное, они сумели выйти на контакт с «Союзом защиты родины и свободы». Этой антисоветской группировкой руководил Борис Викторович Савинков. Он был известен как профессиональный революционер и главный вдохновитель большинства эсеровских террористов. Но объединиться заговорщикам не удалось, вмешали чекисты. Сотрудники ВЧК буквально за одну ночь переловили многих контрреволюционеров. Несмотря на пропущенный удар, иностранные шпионы сдаваться не собирались. И это прекрасно понимал председатель ВЧК Феликс Эдмундович Дзержинский. Поэтому он решил перехитрить «врагов народа». Заместитель Дзержинского, Яков Петерс, вспоминал, что ставка в игре была сделана на двух латышских чекистов – Яна Буйкиса (он фигурировал под фамилией Шмидхен) и Яна Спрогиса. Именно на эту парочку Дзержинский возложил самую важную и опасную работу – проникнуть в антисоветское подполье. И молодые чекисты направились в «обитель большевистского зла» — в Латышский клуб, располагавшийся в Петрограде. Стать своими среди антисоветчиков у Буйкиса и Спрогиса не составило труда. Более того, в короткий срок они сумели завязать дружеские отношения с людьми, которые были связаны с морским атташе британского посольства Френсисом Алленом Кроми (он также являлся агентом разведки). В задушевных разговорах Буйкис и Спрогис то и дело повторяли, что разочаровались в советской власти и поняли, что она не имеет будущего. И подпольщики им поверили, решив познакомить новых друзей с Кроми. Знаковая встреча состоялась в гостинице «Французская». Буйкис и Спрогис сумели произвести на него благоприятное впечатление. И Кроми решил задействовать обоих. Он предложил им отправиться в Москву, чтобы познакомиться с Локкартом. И если тот одобрит кандидатуру, то Шмидхен и Спрогис смогут приступить к подрывной работе среди советских военных.
Новоиспеченные террористы, конечно, сразу приняли «выгодное предложение». И перед отправлением в Москву Кроми дал им рекомендательное письмо.
Этот раунд остался за советскими чекистами.
Змеиный клубок
Оказавшись в Москве, латыши первым делом наведались в ВЧК. На экстренном совещании было принято решение продолжить игру. А от чекистов требовалось узнать подробности заговора и разоблачить его лидеров. Поскольку Кроми больше проникся доверием к Буйкису, то на некоторое время Спрогиса решили вывести из игры. На его место был назначен командир первого дивизиона латышских стрелков Эдуард Петрович Берзин. Он, как и его товарищ, должен был исполнить роль военного, разочаровавшего в большевистском строе и потому готового на измену.
И в середине августа чекисты явились на квартиру к Локкарту. Она, кстати, располагалась по адресу: Хлебный переулок, дом девятнадцать.
Появление Берзина, о котором Локкарт не слышал, насторожило прожженного дипломата. Правда, к своей интуиции он тогда не прислушался. Локкарт впоследствии вспоминал: «Шмидхен принес мне письмо от Кроми, которое я тщательно проверил. Я держался постоянно начеку, опасаясь провокаторов, но убедился в том, что письмо это, несомненно, писано рукою Кроми. В тексте письма имелась ссылка на сообщения, переданные мною Кроми через посредство шведского генерального консула. Типичной для такого бравого офицера, как Кроми, была также фраза о том, что он приготовляется покинуть Россию и собирается при этом сильно хлопнуть за собой дверью. Характерным было также правописание… Орфографию Кроми никто не сумел бы подделать… В заключительной части письма Шмидхен рекомендовался мне как человек, услуги коего могут мне быть полезны».
Затем последовал разговор, в котором чекисты поведали британцу свою легенду. Для пущей драматургии они заявили, что большевики решили отправить их на борьбу с архангельским британским десантом. А воевать с англичанами у них нет ни малейшего желания. Более того, они были бы только рады возможности попасть под крыло командира того военного соединения генерала Фредерика Пуля.
Локкарт сомневался. Поэтому он предложил провести более детальный разговор на следующий день. Вот что вспоминал потом дипломат: «Вечером я подробно переговорил о происшедшем с генералом Лавернем и французским генеральным консулом Гренаром. Мы пришли к тому заключению, что предложение латышей является, по всей вероятности, искренним и что если мы будем действовать с необходимой осторожностью, то особого вреда от того, что мы направим этих людей к Пулю, получиться не может… Мы решили свести обоих латышей с Сиднеем Рейли, который сможет наблюдать за ними и помочь им в осуществлении их благих намерений».
Получив одобрение у «коллег», Локкарт встретился с латышскими чекистами на следующий день. И на сей раз шпион уже не был так острожен и бдителен, как в прошлый раз. Он разливался патриотическими и душещипательными речами, в которых одобрял «правильный выбор» Берзина и Шмидхена, а также заявил, что европейские «друзья» помогут Латвии обрести независимость. Рассказал Локкарт и о том, что необходимо создать «национальный латышский комитет». Не забыл он, конечно, упомянуть и о финансировании перспективного «проекта». После британец вручил новоявленным заговорщикам официальные документы с гербом и печатью миссии и подписью Локкарта. С помощью «бумажек» латыши должны были спокойно попасть в расположение британских войск. В тех документах говорилось: «Британская миссия, Москва, 17 августа, 1918 г. Всем британским военным властям в России. Предъявитель сего… латышский стрелок направляется с ответственным поручением в Британскую штаб-квартиру в России. Обеспечивайте ему свободный проезд и оказывайте всемерное содействие. Р. Локкарт. Британский представитель в Москве». После этого дипломант направил латышей к Сиднею Рейли.
Естественно, эти документы вскоре оказались в ВЧК. Они являлись прямым доказательством того, что глава британской миссии является и лидером подрывной деятельности на территории иностранного государства. Но останавливаться на половине пути чекисты не стали. Им необходимо было до конца распутать змеиный клубок заговорщиков. Поэтому вскоре произошла встреча Эдуарда Берзина с Сиднеем Рейли. Чекист и шпион пересеклись на Цветном бульваре. Сначала англичанин задвинул речь о том, что латышским стрелкам придется принимать активное участие в деятельности английского десанта в Архангельске. Затем начал рассказывать об идее вооруженного антиправительственного восстания в Петрограде и Москве. Краеугольным камнем этого замысла стал арест лидеров большевистского движения силами как раз латышских стрелков. А сделать это требовалось в конце августа на заседании Совета Народных Комиссаров. Рейли не просто так заговорил об этом. Он уже был осведомлен о том, что Берзин стоит во главе латышских стрелков, которые охраняли и Кремль, и партийную верхушку. А вслед за ними следовало захватить Государственный банк, Центральный телеграф и ряд других важных объектов. В общем, вырисовывался идеальный план с идеальными исполнителями. Не дожидаясь ответа от Эдуарда, Рейли передал его семьсот тысяч рублей на организационные нужды.
Двадцать второго августа они вновь встретились и подробно обсудили план захвата лидеров большевистского движения. Любопытно вот что: сначала британский шпион предложил пленников отправит в Архангельск в сопровождении вооруженного конвоя. Но неожиданно передумал и заявил: «Ленин обладает удивительной способностью подходить к простому человеку. Можно быть уверенным, что за время поездки в Архангельск он сумеет склонить на свою сторону конвойных и те освободят его. Поэтому было бы наиболее верным Ленина немедленно после ареста расстрелять…» После этих слов он протянул Берзину еще двести тысяч рублей.
В итоге от первоначального плана все-таки отказались. Третья встреча шпионов состоялась двадцать восьмого августа. Берзин получил еще триста тысяч рублей и приказ немедленно отправиться в Петроград, чтобы встретиться там с местными участниками заговора.
Эдуард Берзин в третий раз отдал полученные от англичанина деньги в ВЧК. И уже на следующий день объявился в Петрограде. Здесь он направился по указанному в «задании» адресу на квартиру к некой Боюжовской. Именно она являлась связным между латышом и петроградской группировкой. На квартире Берзин не тратил зря время. Он сумел найти документ Сиднея Рейли, в котором был указан адрес одной из его московских явок – Шереметьевский переулок, дом три.
Пока Эдуард Петрович находился в Петрограде, ВЧК получила новые сведения о готовящемся государственном перевороте. Чекистам удалось перехватить письмо французского журналиста Рене Маршана, адресованное президенту Республики Пуанкаре.
Маршан возмущенно писал: «Мне довелось присутствовать недавно на официозном собрании, вскрывшем самым неожиданным для меня образом огромную, тайную и в высшей степени опасную, на мой взгляд, работу… Я говорю о закрытом собрании, имевшем место в генеральном консульстве Соединенных Штатов… Присутствовали генеральный консул Соединенных Штатов и наш генеральный консул. Присутствовали союзные агенты… Случайно я был поставлен в курс замысла тем, что высказывали присутствующие агенты. Так я узнал, что один английский агент подготовлял разрушение железнодорожного моста через реку Волхов, недалеко от Званки. Достаточно бросить взор на географическую карту, чтобы убедиться, что разрушение этого моста равносильно обречению на полный голод Петрограда, в таком случае город фактически оказался бы отрезанным от всяких сообщений с востоком, откуда прибывает весь хлеб, и без того крайне недостаточный для существования… Один французский агент присовокупил, что им уже сделаны попытки взорвать Череповецкий мост, что привело бы продовольствование Петрограда к таким же гибельным последствиям, как и разрушение моста у Званки, так как Череповец расположен на линии, соединяющей Петроград с восточными областями. Затем речь шла о разрушении рельсов на разных линиях… Я не распространяюсь, полагая, что уже достаточно сказал, чтобы на основании недвусмысленных фактов выяснить сформулированные мною выше тяжелые опасения. Я глубоко убежден, что дело идет не об изолированных починах отдельных агентов. Но даже подобные частные инициативы могут иметь единственный гибельный результат: бросить Россию во все более кровавую политическую и бесконечную борьбу, обрекая ее на нечеловеческие страдания от голода…»
А вот другое послание журналиста, в котором он подробно объяснил свою позицию. Это письмо, кстати, было даже опубликовано в «Известиях ВЦИК» двадцать четвертого сентября 1918 года: «В августе месяце 1918 г. генеральный консул (Гренар, который собирался тогда уезжать из России) сказал мне, что меня предполагают оставить в России в качестве политического информатора, чтобы я мог посылать доклады о политическом положении в стране, и при этом заявил, чтобы я зашел в пять часов вечера в здание американского консульства, где он познакомит меня до своего отъезда с некоторыми людьми, которые тоже будут оставлены в России. Я туда явился. Здесь американский генеральный консул представил мне как агента по экономическим вопросам гр. Каламатиано… Потом здесь же были английский лейтенант Рейли и Вертимон, которые мне были представлены несколько дней тому назад во французском консульстве как агенты по разрушению на Украине, которая еще тогда была оккупирована немцами. На этом собрании, к моему большому удивлению, пришлось мне услышать совершенно для меня неожиданный план взятия Петрограда измором, путем взрыва мостов… на большой магистрали Москва — Петроград. Это на меня произвело колоссальное впечатление... И несмотря на то, что для меня тогда было очень тяжело, потому что это значило вступление в открытую борьбу с режимом, с которым я был тогда всецело связан… я счел необходимым принять все меры, чтобы положить конец подобному лицемерию и подобной гадости. Я это сделал. С тех пор я открыто перешел в противоположный лагерь для борьбы против французского правительства, изменившего одновременно не только русскому, но и французскому народу, который никогда ему не давал и не мог дать подобных злодейских поручений».
Несмотря на успехи чекистов, два удара они все-таки пропустили. И оба чрезвычайно важных события, имевших огромное последствие, произошли тридцатого августа. В этот день Фанни Каплан совершила покушение на Владимира Ильича Ленина, а поэт Леонид Каннегисер сумел застрелить председателя Петроградского ЧК Моисея Соломоновича Урицкого. Медлить уже было нельзя, ситуация требовала жесткого ответа иностранным заговорщикам (было мнение, что это именно их рук дело). Яков Петерс вспоминал: «…Предварительная работа по раскрытию этого заговора еще далеко не была доведена до конца. При продолжении работ… открылись бы все новые и новые данные, пролетариат увидел бы, как Локкарт, пользуясь правом экстерриториальности, организовывал поджоги, восстания, готовил взрывы… Но после петроградских событий… необходимо было немедленно производить аресты».
Феликс Эдмундович Дзержинский возглавил операцию в Петрограде, а Петерс – в Москве. Вечером тридцать первого августа чекисты оцепили здание английского посольства на Дворцовой набережной. Затем последовал захват. В той операции были потери как среди британцев, так и среди сотрудников ВЧК. Параллельно прошла операция в Москве. Дипломаты и сотрудники служб подверглись обыску, некоторых из них арестовали. А ночью комендант Московского Кремля Павел Дмитриевич Мальков произвел обыск квартиры Локкарта, а затем доставил британца (прихватив и его помощника Хикса) в ВЧК.
Допрос Локкарта проводил сам Яков Христофорович. Но британец являлся крепким орешком, поэтому, как говорится, от комментариев воздержался, сославшись на дипломатическую неприкосновенность. Поэтому Петерсу вскоре пришлось его отпустить.
К тому же, упустили чекисты и троих шпионов, игравших значимую роль в заговоре. Речь идет о Рейли, Анри Вертимоне и Ксенофонте Каламатиано. Зато при обыске квартиры Вертимона удалось обнаружить шифры, карту Генерального штаба, капсулы от динамитных шашек и ряд других «интересных» вещей. Затем была засада на той самой квартире Рейли в Шереметьевском переулке, адрес которой удалось случайно узнать. Оказалось, что там проживала актриса Елизавета Оттен. Чекисты сумели арестовать Марию Фриде с документом «№12». Этот документ содержал сведения о Красной Армии в Воронеже, графике работы Тульского оружейного завода, о количестве производимых боеприпасов.
На допросе Фриде призналась, что работает на американское консульство, а документ предназначался Рейли. Сообщила она и то, что в шпионаже был также замешан ее брат – Александр Фриде. Вскоре выяснилось, что и мать Фриде причастна к заговору. Она попыталась скрыться, но чекисты ее задержали и отобрали любопытный документ. В нем было послание от агента «№26» — бывшего чиновника московской таможни Солюса: «В Тамбове формирование частей Красной Армии протекает крайне медленно. Из 700 красноармейцев, готовых к отправке на фронт, 400 человек разбежались. В Липецке вообще отказались ехать на формирование, сказав, что будут защищать интересы Советов только в своем уезде. Здесь также полное отсутствие патронов, оружия и снарядов».
В общем, удалось выяснить, что все семейство Фриде было повязано с американским разведчиком Каламатиано. Они собирали по его приказу сведения, касавшиеся экономики, политики и армии.
Арестовали и сотрудницу ЦИК Ольгу Старжевскую. Она за двадцать тысяч рублей согласилась сливать Рейли информацию о работе государственных учреждений. Впоследствии Яков Христофорович вспоминал: «Было арестовано около 30 человек, но, за исключением брата и сестры Фриде и еще нескольких лиц, против которых были все данные, обвиняющие их в шпионаже, против остальных арестованных прямых улик не было».
Естественно, европейские «партнеры» тут же отреагировали соответствующим образом. Иностранные СМИ подняли волны протеста и возмущения по поводу нарушения правил дипломатической неприкосновенности большевистским правительством. В Лондоне был арестован представитель РСФСР Литвинов без каких-либо обвинений или объяснений.
Когда стало известно об аресте Литвинова, чекисты тут же повторно задержали Локкарта. А народный комиссар по иностранным делам Георгий Васильевич Чичерин обратился седьмого сентября 1918 года к «партнерам»: «Дипломатические и военные представители Англии и Франции пользуются своим званием для организации на территории РСФСР заговоров, направленных к захвату Совета Народных Комиссаров с помощью подкупа, и агитации среди войсковых частей к взрыву мостов, продовольственных складов и поездов. Данные… устанавливают с несомненностью тот факт, что нити заговора сходились в руках главы английской миссии Локкарта и его агентов. Равным образом установлено, что здание английского посольства в Петрограде фактически было превращено в конспиративную квартиру заговорщиков… Поэтому правительство РСФСР поставлено в необходимость создать для лиц, уличенных в заговорах, такие условия, при которых они были бы лишены возможности продолжать… свою преступную, с точки зрения международного права, деятельность».
Затем последовало заявление Чичерина уже от имени большевистского правительства: «Все интернированные представители английской и французской буржуазии, среди которых нет ни одного рабочего, будут немедленно освобождены, как только русские граждане в Англии и во Франции и в районах оккупации союзных войск и чехословаков не будут больше подвергаться репрессиям и преследованиям. Английские и французские граждане будут иметь возможность немедленно покинуть территорию России, когда эту же возможность получат российские граждане в Англии и во Франции. Дипломатические представители той и другой страны, и в том числе глава заговорщиков Локкарт, одновременно будут пользоваться возможностью возвращения на родину…».
Этой дипломатической «войной» умело воспользовались иностранные заговорщики. Понимая, что дело запахло жареным, они укрылись в норвежском посольстве, спрятавшись под флагом нейтрального в данной ситуации государства. Чекисты, конечно, установили наблюдение. И вскоре на подступах к посольству им удалось задержать некого Серповского с массивной деревянной тростью. Им-то и оказался американский рецидивист Ксенофонт Каламатиано. В его трости Петерс обнаружил различные записки и шифровки под номерами. Было понятно, что под цифрами скрываются живые люди. Чекистам оставалось выяснить, кто помогал Каламатиано в масштабном заговоре. Им необходимо было расшифровать порядка тридцати номеров. Помог сам Ксенофорнт, который понял, что на сей раз удача изменила ему и вырваться из ВЧК уже не получится. Оказалось, что шпионской сетью были повязаны и студенты, и военные, и чиновники.
Вот письмо некого агента Ишевского, адресованное Каламатиано: «С первых же ваших слов я заключил, что «фирма» и «условия транспорта» есть не что иное, как маска, прикрывающая политическую и военную разведку. В этом направлении я стал вести наблюдения во время моей командировки. Но каково было мое удивление, когда я, по возвращении в Москву, узнаю от вас, что в моих услугах не нуждаются. Получили то, что было нужно, и дали гроши, которые получают курьеры теперешних министерств… Человек в надежде на будущие перспективы рисковал многим, сидел под арестом, работал… И за все — 600 рублей и «уходи вон!» Нет, к своим секретным агентам другие государства так не относятся, и в полном сознании своей моральной правоты… я требую восстановления справедливости. Я свое требование — получить 4500 рублей — готов поддержать имеющимися в моем распоряжении средствами».
В общем, чекистам стало понятно, что американский шпион банально и даже буднично использовал простых людей, которые ради наживы были готовы даже на предательство. Не скрывал этого и сам Каламатиано.
В октябре 1918 года все иностранные дипломаты, замешанные в заговоре, уехали из Советской России. Дело Локкарта рассматривалось в Революционном трибунале при ВЦИК с двадцать пятого ноября по третье декабря. В общей сложности, по делу проходило более двадцати человек. А главным обвинителем являлся Николай Васильевич Крыленко. Дипломаты были объявлены заочно «врагами народа», поскольку больше с ними ничего не могли сделать. Улизнул из рук правосудия и Сидней Рейли (правда, ненадолго). К высшей мере приговорили двух человек: Ксенофонта Каламатиано и Александра Фриде. Но расстреляли лишь последнего, произошло это семнадцатого декабря. А Каламатиано сначала приговорили к двадцати годам лишения свободы, затем срок сократили до пяти лет. А в августе 1921 года его и вовсе освободили и выслали в Эстонию.
Вот что еще интересно: заговорщики так и не узнали, что, по сути, главным творцом их провала стал Ян Буйкис. Тот же Каламатиано негодовал и возмущался по поводу того, что предателя Шмидхена нет на скамье подсудимых. А ведь он, по словам Каламатиано, играл значимую роль в заговоре. Но правды американский шпион так и не узнал.
Предыстория заговора
Весной 1918 года советским спецслужбам стало понятно, что в стране назревает серьезная угроза контрреволюционного заговора. Причем во главе переворота стояли не «свои», как это обычно бывало. Подобным развитием сюжета опытных чекистов было не напугать. Они набрались опыта, хотя и за короткое, но насыщенное время. Сейчас же дело обстояло иначе. Спецслужбы выяснили, что на сей раз «придушить революцию» собрались иностранные друзья – нити вели к генеральному консулу Великобритании Роберту Брюсу Локкарту, находящемуся как раз в Москве. Человеком он являлся опытным и занимал должность (ловко совмещая ее с разведывательной деятельностью) с 1912 года. А в самом конце 1917 его Локкарта неожиданно вызвали в Лондон. Он уехал, но уже в начале 1918 года вернулся. Причем формально Локкарт являлся дипломатом, однако внешнеполитическому ведомству своей страны не подчинялся. Естественно, чекисты об этом «свободном плавании» узнали и взяли британца на контроль. Вскоре стало известно, что Роберт явился в страну с конкретной задачей. От него требовалось добиться того, чтобы Советское руководство не прекращало войны с Германией. Была и вторая цель – это самое Советское руководство свергнуть. Желательно, устранив Владимира Ильича Ленина. Причем в выполнении второй задачи британец был не одинок. Ему активно помогали агент американской разведки Дью Клинтон Пул, британский шпион Сидней Рейли и французские дипломаты. Но главными сподвижником являлся все-таки Рейли. Вместе с Локкартом он осуществлял передачу необходимых средств для осуществления заговора всем задействованным в масштабной операции подпольщикам.
Роберт Гамильтон Брюс Локкарт
И сначала у заговорщиков многое получалось. Главное, они сумели выйти на контакт с «Союзом защиты родины и свободы». Этой антисоветской группировкой руководил Борис Викторович Савинков. Он был известен как профессиональный революционер и главный вдохновитель большинства эсеровских террористов. Но объединиться заговорщикам не удалось, вмешали чекисты. Сотрудники ВЧК буквально за одну ночь переловили многих контрреволюционеров. Несмотря на пропущенный удар, иностранные шпионы сдаваться не собирались. И это прекрасно понимал председатель ВЧК Феликс Эдмундович Дзержинский. Поэтому он решил перехитрить «врагов народа». Заместитель Дзержинского, Яков Петерс, вспоминал, что ставка в игре была сделана на двух латышских чекистов – Яна Буйкиса (он фигурировал под фамилией Шмидхен) и Яна Спрогиса. Именно на эту парочку Дзержинский возложил самую важную и опасную работу – проникнуть в антисоветское подполье. И молодые чекисты направились в «обитель большевистского зла» — в Латышский клуб, располагавшийся в Петрограде. Стать своими среди антисоветчиков у Буйкиса и Спрогиса не составило труда. Более того, в короткий срок они сумели завязать дружеские отношения с людьми, которые были связаны с морским атташе британского посольства Френсисом Алленом Кроми (он также являлся агентом разведки). В задушевных разговорах Буйкис и Спрогис то и дело повторяли, что разочаровались в советской власти и поняли, что она не имеет будущего. И подпольщики им поверили, решив познакомить новых друзей с Кроми. Знаковая встреча состоялась в гостинице «Французская». Буйкис и Спрогис сумели произвести на него благоприятное впечатление. И Кроми решил задействовать обоих. Он предложил им отправиться в Москву, чтобы познакомиться с Локкартом. И если тот одобрит кандидатуру, то Шмидхен и Спрогис смогут приступить к подрывной работе среди советских военных.
Ян Буйкис
Новоиспеченные террористы, конечно, сразу приняли «выгодное предложение». И перед отправлением в Москву Кроми дал им рекомендательное письмо.
Этот раунд остался за советскими чекистами.
Змеиный клубок
Оказавшись в Москве, латыши первым делом наведались в ВЧК. На экстренном совещании было принято решение продолжить игру. А от чекистов требовалось узнать подробности заговора и разоблачить его лидеров. Поскольку Кроми больше проникся доверием к Буйкису, то на некоторое время Спрогиса решили вывести из игры. На его место был назначен командир первого дивизиона латышских стрелков Эдуард Петрович Берзин. Он, как и его товарищ, должен был исполнить роль военного, разочаровавшего в большевистском строе и потому готового на измену.
И в середине августа чекисты явились на квартиру к Локкарту. Она, кстати, располагалась по адресу: Хлебный переулок, дом девятнадцать.
Появление Берзина, о котором Локкарт не слышал, насторожило прожженного дипломата. Правда, к своей интуиции он тогда не прислушался. Локкарт впоследствии вспоминал: «Шмидхен принес мне письмо от Кроми, которое я тщательно проверил. Я держался постоянно начеку, опасаясь провокаторов, но убедился в том, что письмо это, несомненно, писано рукою Кроми. В тексте письма имелась ссылка на сообщения, переданные мною Кроми через посредство шведского генерального консула. Типичной для такого бравого офицера, как Кроми, была также фраза о том, что он приготовляется покинуть Россию и собирается при этом сильно хлопнуть за собой дверью. Характерным было также правописание… Орфографию Кроми никто не сумел бы подделать… В заключительной части письма Шмидхен рекомендовался мне как человек, услуги коего могут мне быть полезны».
Затем последовал разговор, в котором чекисты поведали британцу свою легенду. Для пущей драматургии они заявили, что большевики решили отправить их на борьбу с архангельским британским десантом. А воевать с англичанами у них нет ни малейшего желания. Более того, они были бы только рады возможности попасть под крыло командира того военного соединения генерала Фредерика Пуля.
Локкарт сомневался. Поэтому он предложил провести более детальный разговор на следующий день. Вот что вспоминал потом дипломат: «Вечером я подробно переговорил о происшедшем с генералом Лавернем и французским генеральным консулом Гренаром. Мы пришли к тому заключению, что предложение латышей является, по всей вероятности, искренним и что если мы будем действовать с необходимой осторожностью, то особого вреда от того, что мы направим этих людей к Пулю, получиться не может… Мы решили свести обоих латышей с Сиднеем Рейли, который сможет наблюдать за ними и помочь им в осуществлении их благих намерений».
Получив одобрение у «коллег», Локкарт встретился с латышскими чекистами на следующий день. И на сей раз шпион уже не был так острожен и бдителен, как в прошлый раз. Он разливался патриотическими и душещипательными речами, в которых одобрял «правильный выбор» Берзина и Шмидхена, а также заявил, что европейские «друзья» помогут Латвии обрести независимость. Рассказал Локкарт и о том, что необходимо создать «национальный латышский комитет». Не забыл он, конечно, упомянуть и о финансировании перспективного «проекта». После британец вручил новоявленным заговорщикам официальные документы с гербом и печатью миссии и подписью Локкарта. С помощью «бумажек» латыши должны были спокойно попасть в расположение британских войск. В тех документах говорилось: «Британская миссия, Москва, 17 августа, 1918 г. Всем британским военным властям в России. Предъявитель сего… латышский стрелок направляется с ответственным поручением в Британскую штаб-квартиру в России. Обеспечивайте ему свободный проезд и оказывайте всемерное содействие. Р. Локкарт. Британский представитель в Москве». После этого дипломант направил латышей к Сиднею Рейли.
Естественно, эти документы вскоре оказались в ВЧК. Они являлись прямым доказательством того, что глава британской миссии является и лидером подрывной деятельности на территории иностранного государства. Но останавливаться на половине пути чекисты не стали. Им необходимо было до конца распутать змеиный клубок заговорщиков. Поэтому вскоре произошла встреча Эдуарда Берзина с Сиднеем Рейли. Чекист и шпион пересеклись на Цветном бульваре. Сначала англичанин задвинул речь о том, что латышским стрелкам придется принимать активное участие в деятельности английского десанта в Архангельске. Затем начал рассказывать об идее вооруженного антиправительственного восстания в Петрограде и Москве. Краеугольным камнем этого замысла стал арест лидеров большевистского движения силами как раз латышских стрелков. А сделать это требовалось в конце августа на заседании Совета Народных Комиссаров. Рейли не просто так заговорил об этом. Он уже был осведомлен о том, что Берзин стоит во главе латышских стрелков, которые охраняли и Кремль, и партийную верхушку. А вслед за ними следовало захватить Государственный банк, Центральный телеграф и ряд других важных объектов. В общем, вырисовывался идеальный план с идеальными исполнителями. Не дожидаясь ответа от Эдуарда, Рейли передал его семьсот тысяч рублей на организационные нужды.
Эдуард Петрович Берзин
Двадцать второго августа они вновь встретились и подробно обсудили план захвата лидеров большевистского движения. Любопытно вот что: сначала британский шпион предложил пленников отправит в Архангельск в сопровождении вооруженного конвоя. Но неожиданно передумал и заявил: «Ленин обладает удивительной способностью подходить к простому человеку. Можно быть уверенным, что за время поездки в Архангельск он сумеет склонить на свою сторону конвойных и те освободят его. Поэтому было бы наиболее верным Ленина немедленно после ареста расстрелять…» После этих слов он протянул Берзину еще двести тысяч рублей.
В итоге от первоначального плана все-таки отказались. Третья встреча шпионов состоялась двадцать восьмого августа. Берзин получил еще триста тысяч рублей и приказ немедленно отправиться в Петроград, чтобы встретиться там с местными участниками заговора.
Эдуард Берзин в третий раз отдал полученные от англичанина деньги в ВЧК. И уже на следующий день объявился в Петрограде. Здесь он направился по указанному в «задании» адресу на квартиру к некой Боюжовской. Именно она являлась связным между латышом и петроградской группировкой. На квартире Берзин не тратил зря время. Он сумел найти документ Сиднея Рейли, в котором был указан адрес одной из его московских явок – Шереметьевский переулок, дом три.
Пока Эдуард Петрович находился в Петрограде, ВЧК получила новые сведения о готовящемся государственном перевороте. Чекистам удалось перехватить письмо французского журналиста Рене Маршана, адресованное президенту Республики Пуанкаре.
Маршан возмущенно писал: «Мне довелось присутствовать недавно на официозном собрании, вскрывшем самым неожиданным для меня образом огромную, тайную и в высшей степени опасную, на мой взгляд, работу… Я говорю о закрытом собрании, имевшем место в генеральном консульстве Соединенных Штатов… Присутствовали генеральный консул Соединенных Штатов и наш генеральный консул. Присутствовали союзные агенты… Случайно я был поставлен в курс замысла тем, что высказывали присутствующие агенты. Так я узнал, что один английский агент подготовлял разрушение железнодорожного моста через реку Волхов, недалеко от Званки. Достаточно бросить взор на географическую карту, чтобы убедиться, что разрушение этого моста равносильно обречению на полный голод Петрограда, в таком случае город фактически оказался бы отрезанным от всяких сообщений с востоком, откуда прибывает весь хлеб, и без того крайне недостаточный для существования… Один французский агент присовокупил, что им уже сделаны попытки взорвать Череповецкий мост, что привело бы продовольствование Петрограда к таким же гибельным последствиям, как и разрушение моста у Званки, так как Череповец расположен на линии, соединяющей Петроград с восточными областями. Затем речь шла о разрушении рельсов на разных линиях… Я не распространяюсь, полагая, что уже достаточно сказал, чтобы на основании недвусмысленных фактов выяснить сформулированные мною выше тяжелые опасения. Я глубоко убежден, что дело идет не об изолированных починах отдельных агентов. Но даже подобные частные инициативы могут иметь единственный гибельный результат: бросить Россию во все более кровавую политическую и бесконечную борьбу, обрекая ее на нечеловеческие страдания от голода…»
А вот другое послание журналиста, в котором он подробно объяснил свою позицию. Это письмо, кстати, было даже опубликовано в «Известиях ВЦИК» двадцать четвертого сентября 1918 года: «В августе месяце 1918 г. генеральный консул (Гренар, который собирался тогда уезжать из России) сказал мне, что меня предполагают оставить в России в качестве политического информатора, чтобы я мог посылать доклады о политическом положении в стране, и при этом заявил, чтобы я зашел в пять часов вечера в здание американского консульства, где он познакомит меня до своего отъезда с некоторыми людьми, которые тоже будут оставлены в России. Я туда явился. Здесь американский генеральный консул представил мне как агента по экономическим вопросам гр. Каламатиано… Потом здесь же были английский лейтенант Рейли и Вертимон, которые мне были представлены несколько дней тому назад во французском консульстве как агенты по разрушению на Украине, которая еще тогда была оккупирована немцами. На этом собрании, к моему большому удивлению, пришлось мне услышать совершенно для меня неожиданный план взятия Петрограда измором, путем взрыва мостов… на большой магистрали Москва — Петроград. Это на меня произвело колоссальное впечатление... И несмотря на то, что для меня тогда было очень тяжело, потому что это значило вступление в открытую борьбу с режимом, с которым я был тогда всецело связан… я счел необходимым принять все меры, чтобы положить конец подобному лицемерию и подобной гадости. Я это сделал. С тех пор я открыто перешел в противоположный лагерь для борьбы против французского правительства, изменившего одновременно не только русскому, но и французскому народу, который никогда ему не давал и не мог дать подобных злодейских поручений».
Несмотря на успехи чекистов, два удара они все-таки пропустили. И оба чрезвычайно важных события, имевших огромное последствие, произошли тридцатого августа. В этот день Фанни Каплан совершила покушение на Владимира Ильича Ленина, а поэт Леонид Каннегисер сумел застрелить председателя Петроградского ЧК Моисея Соломоновича Урицкого. Медлить уже было нельзя, ситуация требовала жесткого ответа иностранным заговорщикам (было мнение, что это именно их рук дело). Яков Петерс вспоминал: «…Предварительная работа по раскрытию этого заговора еще далеко не была доведена до конца. При продолжении работ… открылись бы все новые и новые данные, пролетариат увидел бы, как Локкарт, пользуясь правом экстерриториальности, организовывал поджоги, восстания, готовил взрывы… Но после петроградских событий… необходимо было немедленно производить аресты».
Сидней Рейли
Феликс Эдмундович Дзержинский возглавил операцию в Петрограде, а Петерс – в Москве. Вечером тридцать первого августа чекисты оцепили здание английского посольства на Дворцовой набережной. Затем последовал захват. В той операции были потери как среди британцев, так и среди сотрудников ВЧК. Параллельно прошла операция в Москве. Дипломаты и сотрудники служб подверглись обыску, некоторых из них арестовали. А ночью комендант Московского Кремля Павел Дмитриевич Мальков произвел обыск квартиры Локкарта, а затем доставил британца (прихватив и его помощника Хикса) в ВЧК.
Допрос Локкарта проводил сам Яков Христофорович. Но британец являлся крепким орешком, поэтому, как говорится, от комментариев воздержался, сославшись на дипломатическую неприкосновенность. Поэтому Петерсу вскоре пришлось его отпустить.
К тому же, упустили чекисты и троих шпионов, игравших значимую роль в заговоре. Речь идет о Рейли, Анри Вертимоне и Ксенофонте Каламатиано. Зато при обыске квартиры Вертимона удалось обнаружить шифры, карту Генерального штаба, капсулы от динамитных шашек и ряд других «интересных» вещей. Затем была засада на той самой квартире Рейли в Шереметьевском переулке, адрес которой удалось случайно узнать. Оказалось, что там проживала актриса Елизавета Оттен. Чекисты сумели арестовать Марию Фриде с документом «№12». Этот документ содержал сведения о Красной Армии в Воронеже, графике работы Тульского оружейного завода, о количестве производимых боеприпасов.
На допросе Фриде призналась, что работает на американское консульство, а документ предназначался Рейли. Сообщила она и то, что в шпионаже был также замешан ее брат – Александр Фриде. Вскоре выяснилось, что и мать Фриде причастна к заговору. Она попыталась скрыться, но чекисты ее задержали и отобрали любопытный документ. В нем было послание от агента «№26» — бывшего чиновника московской таможни Солюса: «В Тамбове формирование частей Красной Армии протекает крайне медленно. Из 700 красноармейцев, готовых к отправке на фронт, 400 человек разбежались. В Липецке вообще отказались ехать на формирование, сказав, что будут защищать интересы Советов только в своем уезде. Здесь также полное отсутствие патронов, оружия и снарядов».
В общем, удалось выяснить, что все семейство Фриде было повязано с американским разведчиком Каламатиано. Они собирали по его приказу сведения, касавшиеся экономики, политики и армии.
Арестовали и сотрудницу ЦИК Ольгу Старжевскую. Она за двадцать тысяч рублей согласилась сливать Рейли информацию о работе государственных учреждений. Впоследствии Яков Христофорович вспоминал: «Было арестовано около 30 человек, но, за исключением брата и сестры Фриде и еще нескольких лиц, против которых были все данные, обвиняющие их в шпионаже, против остальных арестованных прямых улик не было».
Естественно, европейские «партнеры» тут же отреагировали соответствующим образом. Иностранные СМИ подняли волны протеста и возмущения по поводу нарушения правил дипломатической неприкосновенности большевистским правительством. В Лондоне был арестован представитель РСФСР Литвинов без каких-либо обвинений или объяснений.
Когда стало известно об аресте Литвинова, чекисты тут же повторно задержали Локкарта. А народный комиссар по иностранным делам Георгий Васильевич Чичерин обратился седьмого сентября 1918 года к «партнерам»: «Дипломатические и военные представители Англии и Франции пользуются своим званием для организации на территории РСФСР заговоров, направленных к захвату Совета Народных Комиссаров с помощью подкупа, и агитации среди войсковых частей к взрыву мостов, продовольственных складов и поездов. Данные… устанавливают с несомненностью тот факт, что нити заговора сходились в руках главы английской миссии Локкарта и его агентов. Равным образом установлено, что здание английского посольства в Петрограде фактически было превращено в конспиративную квартиру заговорщиков… Поэтому правительство РСФСР поставлено в необходимость создать для лиц, уличенных в заговорах, такие условия, при которых они были бы лишены возможности продолжать… свою преступную, с точки зрения международного права, деятельность».
Затем последовало заявление Чичерина уже от имени большевистского правительства: «Все интернированные представители английской и французской буржуазии, среди которых нет ни одного рабочего, будут немедленно освобождены, как только русские граждане в Англии и во Франции и в районах оккупации союзных войск и чехословаков не будут больше подвергаться репрессиям и преследованиям. Английские и французские граждане будут иметь возможность немедленно покинуть территорию России, когда эту же возможность получат российские граждане в Англии и во Франции. Дипломатические представители той и другой страны, и в том числе глава заговорщиков Локкарт, одновременно будут пользоваться возможностью возвращения на родину…».
Этой дипломатической «войной» умело воспользовались иностранные заговорщики. Понимая, что дело запахло жареным, они укрылись в норвежском посольстве, спрятавшись под флагом нейтрального в данной ситуации государства. Чекисты, конечно, установили наблюдение. И вскоре на подступах к посольству им удалось задержать некого Серповского с массивной деревянной тростью. Им-то и оказался американский рецидивист Ксенофонт Каламатиано. В его трости Петерс обнаружил различные записки и шифровки под номерами. Было понятно, что под цифрами скрываются живые люди. Чекистам оставалось выяснить, кто помогал Каламатиано в масштабном заговоре. Им необходимо было расшифровать порядка тридцати номеров. Помог сам Ксенофорнт, который понял, что на сей раз удача изменила ему и вырваться из ВЧК уже не получится. Оказалось, что шпионской сетью были повязаны и студенты, и военные, и чиновники.
Яков Христофорович Петерс
Вот письмо некого агента Ишевского, адресованное Каламатиано: «С первых же ваших слов я заключил, что «фирма» и «условия транспорта» есть не что иное, как маска, прикрывающая политическую и военную разведку. В этом направлении я стал вести наблюдения во время моей командировки. Но каково было мое удивление, когда я, по возвращении в Москву, узнаю от вас, что в моих услугах не нуждаются. Получили то, что было нужно, и дали гроши, которые получают курьеры теперешних министерств… Человек в надежде на будущие перспективы рисковал многим, сидел под арестом, работал… И за все — 600 рублей и «уходи вон!» Нет, к своим секретным агентам другие государства так не относятся, и в полном сознании своей моральной правоты… я требую восстановления справедливости. Я свое требование — получить 4500 рублей — готов поддержать имеющимися в моем распоряжении средствами».
В общем, чекистам стало понятно, что американский шпион банально и даже буднично использовал простых людей, которые ради наживы были готовы даже на предательство. Не скрывал этого и сам Каламатиано.
* * *
В октябре 1918 года все иностранные дипломаты, замешанные в заговоре, уехали из Советской России. Дело Локкарта рассматривалось в Революционном трибунале при ВЦИК с двадцать пятого ноября по третье декабря. В общей сложности, по делу проходило более двадцати человек. А главным обвинителем являлся Николай Васильевич Крыленко. Дипломаты были объявлены заочно «врагами народа», поскольку больше с ними ничего не могли сделать. Улизнул из рук правосудия и Сидней Рейли (правда, ненадолго). К высшей мере приговорили двух человек: Ксенофонта Каламатиано и Александра Фриде. Но расстреляли лишь последнего, произошло это семнадцатого декабря. А Каламатиано сначала приговорили к двадцати годам лишения свободы, затем срок сократили до пяти лет. А в августе 1921 года его и вовсе освободили и выслали в Эстонию.
Вот что еще интересно: заговорщики так и не узнали, что, по сути, главным творцом их провала стал Ян Буйкис. Тот же Каламатиано негодовал и возмущался по поводу того, что предателя Шмидхена нет на скамье подсудимых. А ведь он, по словам Каламатиано, играл значимую роль в заговоре. Но правды американский шпион так и не узнал.
Информация