Война и Дума. От патриотизма до предательства. Часть 1
Первый патриотический порыв довольно быстро сошёл на нет, а жажда власти, обуявшая слишком многих думцев, в конце концов привела к тому, что Дума оказалась самой опасной для центральной власти трибуной. Именно с неё фактически и прозвучал приговор Российской империи.
И именно думские деятели, Гучков и Шульгин, дали на подпись императору Акт об отречении. Государственная дума Российской империи IV созыва, которую возглавлял М.В. Родзянко, не имея особых реальных полномочий ни на фронте, ни в тылу, отнюдь не случайно прошла путь от «опоры царской власти» до её могильщика.
Но нельзя не напомнить, что с первых шагов создания российской Государственной думы она мыслилась как некая законодательно-совещательная организация, имеющая мало общего с европейскими парламентами. Её учреждению дало толчок широкое общественное движение в России, развернувшееся после окончания Русско-японской войны 1904-1905 гг., которая обнажила провалы бюрократического управления страной.
Император Николай II, пытаясь успокоить народ, в рескрипте от 18 февраля 1905 года пообещал «отныне привлекать достойнейших, доверием народа облечённых, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений». Вскоре, 6 августа, министерство внутренних дел сочинило «Положение о Государственной думе», которое давало ей весьма узкие права, к тому же Думу должен был избирать ограниченный круг лиц, в основном крупных собственников, а также, на особых основаниях, лиц из крестьянского сословия.
В ответ по стране прокатилась волна недовольства против искажения ожидавшейся реформы государственного строя, а вслед за этим, в октябре 1905 года, прошли массовые забастовки железнодорожников европейской России и Сибири, рабочих фабрик и заводов, банков и даже государственных служащих.
Под таким мощным нажимом власть вынуждена была издать манифест от 17 октября, которым определялись основы конституционной реформы России и в его развитие появились дополнительные правила о выборах, которые понизили имущественный ценз и предоставили избирательные права чиновникам и рабочим. Права Думы были расширены, но ненадолго.
Госсовет России в годы Первой мировой не слишком сильно отличался от того, который изобразил Илья Репин
20 февраля 1906 года Государственный совет страны был преобразован в верхнюю законодательную палату, которому была передана часть наиболее актуальных проблем, буквально вырванных из рук Думы. Ограниченная в своих полномочиях, она принимала все меры, чтобы их расширить, стать высшим законодательным органом в России.
Отсюда и часто возникавшие споры и противоречия с Госсоветом, правительством и даже с самим императором, которого обвиняли в диктатуре. Такая критическая позиция была бы понятна для оппозиции, даже умеренной, как кадеты, но она среди прочего толкала и к отречению Николая II от престола. Впрочем, к этому последнего царя толкало и его самое ближайшее окружение, начиная с высшего генералитета и кончая близкими родственниками.
Дума IV созыва, «военная», носила ярко выраженный «фланговый характер», где «правые» жёстко противостояли «левым» при весьма умеренном центре. И это несмотря на то, что в целом IV Дума оказалась более реакционной, чем все предыдущие: «правые» и националисты получили в ней 186 мест, октябристы – 100, кадеты и прогрессисты – 107.
Программа действий, обозначенная правыми партиями в годы Великой войны, фактически дополняла официальные правительственные декларации. Она преследовала цель «осуществить вековую мечту» — освободить от турок Черноморские проливы и Константинополь, превратив его в Третью столицу Российской империи, завершить объединение под скипетром императора славянских земель, некогда входивших в состав Киевской Руси, но впоследствии «занятых» агрессивными соседями.
Парламентские будни — это прежде всего бесконечные заседания и совещания
При этом именно с думской трибуны обществу не раз давали понять, что России предстоит непростая задача — не допускать того, чтобы союзники перекладывали основные тяготы войны на плечи российских солдат, добиваясь равноправного участия держав Антанты в военных действиях. Кадеты, которые с лёгкой руки их лидера Павла Милюкова взяли на себя роль «оппозиции его величества», в годы мировой войны выступали за буржуазно-демократические реформы и закрепление их в российской конституции.
Другие «левые», в частности, совсем малочисленные большевики (их в том русском парламенте было всего семеро), открыто призывали к свержению самодержавия и широкому представительству в Думе рабочих и крестьян… Фактически только они в первые и августовские дни 1914-го отказались участвовать в многочисленных патриотических демонстрациях и не поддались приступу монархического единения.
Начавшаяся Первая мировая война, вызвавшая небывалый патриотический подъём в российском обществе, на некоторое время объединила противостоящие стороны, но ненадолго, до первых крупных поражений России на фронте, причём именно война привела в конце концов к острому кризису и сам российский парламентаризм.
Первое «военное» заседание Думы было созвано по указу императора Николая II от 26 июля 1914 года и было обозначено в российской печати как «историческое». Большевики заявили, что будут бороться против кровавой авантюры, затеянной правительствами европейских держав и выдвинули лозунг: «Война войне!»
В яркие плакаты лозунги большевиков преобразовались чуть позже
15 депутатов от социал-демократии (вместе с 8 меньшевиками), которые не нашли поддержки в рядах трудовиков, утверждали, что «война раскроет народам Европы действительный источник насилий и угнетений». Буржуазия призывала отложить внутренние споры политических партий с правительством и объединиться перед лицом пришедшей беды.
Но идиллическая эйфория объединения «всех и вся» оказалась, повторимся, очень короткой. IV созыв Госдумы, официально сформированный 15 ноября 1912 года, с началом войны стал работать нерегулярно. Вспомним лишь наиболее значимые из думских заседаний военного времени.
26 июля 1914 года – чрезвычайная однодневная сессия, посвящённая выделению военных кредитов, на самом пороге начала войны. У Государственной думы – практически полное единение с властью. Самые левые – не в счёт.
Третья сессия – с 27 по 29 января 1915 года, целью которой было принятие бюджета. Вот-вот на повестке дня будет снарядный голод, но бюджет приняли, и тут же император объявил заседание Думы закрытым.
Дрейф парламентариев в сторону противостояния с царизмом ещё даже не намечается. Хотя очень скоро они позволят себе дотоле вовсе немыслимое — именно из Думы будет организована самая настоящая пиар-компания против смены верховного главнокомандующего.
Стоит ли удивляться, что впоследствии четвёртая и пятая сессии IV Думы, проходившие с 19 июля по 3 сентября 1915 и с 1 по 16 декабря 1916 гг., также досрочно распускались Николаем II. Ко времени четвёртой сессии думцы уже дрейфуют в сторону открытой конфронтации с царём, а с правительством уже просто «воюют».
А декабрьский роспуск 1916 года лишь повысил и так назревшую общую политическую напряжённость в России перед Февральской революцией. Но 14 февраля в разгар революционных событий император неожиданно объявил о продолжении работы этой законодательной ветви власти и 25 февраля так же неожиданно её прервал…
После этого Государственная дума IV созыва официальных совещаний больше не проводила. Однако, к чести российских парламентариев, они не сидели в удобных дворцовых креслах, а с начала войны не брезговали поездками на фронт, чтобы воочию убедиться в положении дел на передовой.
Не был исключением и глава Думы М.В. Родзянко, который инициировал созыв Особого совещания по обороне. Особое совещание впоследствии дополнили небезызвестные военно-промышленные комитеты, которые, уже не стесняясь, подтягивали под себя все рычаги власти на местах.
Председатель IV Государственной думы М.В. Родзянко с заместителем (товарищем председателя) и думскими приставами
Как известно, тыловые ведомства приготовили к началу войны запас снарядов, рассчитанный всего на полгода. Идеи блицкрига не были чужды тогда никому, этого времени многим казалось вполне достаточно для того, чтобы дойти до Берлина.
Но после нескольких крупных сражений снаряды кончились. Новые их партии производились в недостаточном количестве. Российские солдаты сотнями гибли в окопах под градом немецких снарядов, выпущенных из тяжёлых пушек, а ответить могли лишь редкой стрельбой из лёгкой артиллерии.
На Особом совещании летом 1915 года Артиллерийское ведомство заявило, что производство снарядов увеличить невозможно, потому что нет станков для выделки трубок. Делегаты IV Думы взяли дело в свои руки. Поехали по стране и нашли тысячи станков, пригодных для производства, приспособили под военные заказы текстильные и другие заводы… Они даже нашли в петроградском арсенале полтора миллиона дистанционных трубок старого образца, которые легко приспособили под снарядное дело.
Российская армия воевала не только безоружной, но раздетой и разутой. Думе пришлось заниматься даже таким прозаическим делом, как поставка сапог. М.В. Родзянко предложил привлечь к работе земства и общественные организации и собрать съезд председателей губернских земских управ. Но в правительстве узрели в этом попытку консолидации революционных сил. И ведь верно узрели!
«По моим агентурным сведениям, под видом съезда для нужд армии будут обсуждать политическое положение в стране и требовать конституции», — заявил М.В. Родзянко министр внутренних дел Маклаков. Из парламента реагировали однозначно. «Даже в таком простом деле правительство ставило депутатам палки в колёса. Действия кабинета министров походили на явный саботаж и даже на предательство», — писала впоследствии кадетская "Речь" (выпуск от 15 марта 1917 г.). Итак, свой революционный выбор Дума, похоже, сделала.
Окончание следует…
И именно думские деятели, Гучков и Шульгин, дали на подпись императору Акт об отречении. Государственная дума Российской империи IV созыва, которую возглавлял М.В. Родзянко, не имея особых реальных полномочий ни на фронте, ни в тылу, отнюдь не случайно прошла путь от «опоры царской власти» до её могильщика.
Но нельзя не напомнить, что с первых шагов создания российской Государственной думы она мыслилась как некая законодательно-совещательная организация, имеющая мало общего с европейскими парламентами. Её учреждению дало толчок широкое общественное движение в России, развернувшееся после окончания Русско-японской войны 1904-1905 гг., которая обнажила провалы бюрократического управления страной.
Император Николай II, пытаясь успокоить народ, в рескрипте от 18 февраля 1905 года пообещал «отныне привлекать достойнейших, доверием народа облечённых, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений». Вскоре, 6 августа, министерство внутренних дел сочинило «Положение о Государственной думе», которое давало ей весьма узкие права, к тому же Думу должен был избирать ограниченный круг лиц, в основном крупных собственников, а также, на особых основаниях, лиц из крестьянского сословия.
В ответ по стране прокатилась волна недовольства против искажения ожидавшейся реформы государственного строя, а вслед за этим, в октябре 1905 года, прошли массовые забастовки железнодорожников европейской России и Сибири, рабочих фабрик и заводов, банков и даже государственных служащих.
Под таким мощным нажимом власть вынуждена была издать манифест от 17 октября, которым определялись основы конституционной реформы России и в его развитие появились дополнительные правила о выборах, которые понизили имущественный ценз и предоставили избирательные права чиновникам и рабочим. Права Думы были расширены, но ненадолго.
Госсовет России в годы Первой мировой не слишком сильно отличался от того, который изобразил Илья Репин
20 февраля 1906 года Государственный совет страны был преобразован в верхнюю законодательную палату, которому была передана часть наиболее актуальных проблем, буквально вырванных из рук Думы. Ограниченная в своих полномочиях, она принимала все меры, чтобы их расширить, стать высшим законодательным органом в России.
Отсюда и часто возникавшие споры и противоречия с Госсоветом, правительством и даже с самим императором, которого обвиняли в диктатуре. Такая критическая позиция была бы понятна для оппозиции, даже умеренной, как кадеты, но она среди прочего толкала и к отречению Николая II от престола. Впрочем, к этому последнего царя толкало и его самое ближайшее окружение, начиная с высшего генералитета и кончая близкими родственниками.
Дума IV созыва, «военная», носила ярко выраженный «фланговый характер», где «правые» жёстко противостояли «левым» при весьма умеренном центре. И это несмотря на то, что в целом IV Дума оказалась более реакционной, чем все предыдущие: «правые» и националисты получили в ней 186 мест, октябристы – 100, кадеты и прогрессисты – 107.
Программа действий, обозначенная правыми партиями в годы Великой войны, фактически дополняла официальные правительственные декларации. Она преследовала цель «осуществить вековую мечту» — освободить от турок Черноморские проливы и Константинополь, превратив его в Третью столицу Российской империи, завершить объединение под скипетром императора славянских земель, некогда входивших в состав Киевской Руси, но впоследствии «занятых» агрессивными соседями.
Парламентские будни — это прежде всего бесконечные заседания и совещания
При этом именно с думской трибуны обществу не раз давали понять, что России предстоит непростая задача — не допускать того, чтобы союзники перекладывали основные тяготы войны на плечи российских солдат, добиваясь равноправного участия держав Антанты в военных действиях. Кадеты, которые с лёгкой руки их лидера Павла Милюкова взяли на себя роль «оппозиции его величества», в годы мировой войны выступали за буржуазно-демократические реформы и закрепление их в российской конституции.
Другие «левые», в частности, совсем малочисленные большевики (их в том русском парламенте было всего семеро), открыто призывали к свержению самодержавия и широкому представительству в Думе рабочих и крестьян… Фактически только они в первые и августовские дни 1914-го отказались участвовать в многочисленных патриотических демонстрациях и не поддались приступу монархического единения.
Начавшаяся Первая мировая война, вызвавшая небывалый патриотический подъём в российском обществе, на некоторое время объединила противостоящие стороны, но ненадолго, до первых крупных поражений России на фронте, причём именно война привела в конце концов к острому кризису и сам российский парламентаризм.
Первое «военное» заседание Думы было созвано по указу императора Николая II от 26 июля 1914 года и было обозначено в российской печати как «историческое». Большевики заявили, что будут бороться против кровавой авантюры, затеянной правительствами европейских держав и выдвинули лозунг: «Война войне!»
В яркие плакаты лозунги большевиков преобразовались чуть позже
15 депутатов от социал-демократии (вместе с 8 меньшевиками), которые не нашли поддержки в рядах трудовиков, утверждали, что «война раскроет народам Европы действительный источник насилий и угнетений». Буржуазия призывала отложить внутренние споры политических партий с правительством и объединиться перед лицом пришедшей беды.
Но идиллическая эйфория объединения «всех и вся» оказалась, повторимся, очень короткой. IV созыв Госдумы, официально сформированный 15 ноября 1912 года, с началом войны стал работать нерегулярно. Вспомним лишь наиболее значимые из думских заседаний военного времени.
26 июля 1914 года – чрезвычайная однодневная сессия, посвящённая выделению военных кредитов, на самом пороге начала войны. У Государственной думы – практически полное единение с властью. Самые левые – не в счёт.
Третья сессия – с 27 по 29 января 1915 года, целью которой было принятие бюджета. Вот-вот на повестке дня будет снарядный голод, но бюджет приняли, и тут же император объявил заседание Думы закрытым.
Дрейф парламентариев в сторону противостояния с царизмом ещё даже не намечается. Хотя очень скоро они позволят себе дотоле вовсе немыслимое — именно из Думы будет организована самая настоящая пиар-компания против смены верховного главнокомандующего.
Стоит ли удивляться, что впоследствии четвёртая и пятая сессии IV Думы, проходившие с 19 июля по 3 сентября 1915 и с 1 по 16 декабря 1916 гг., также досрочно распускались Николаем II. Ко времени четвёртой сессии думцы уже дрейфуют в сторону открытой конфронтации с царём, а с правительством уже просто «воюют».
А декабрьский роспуск 1916 года лишь повысил и так назревшую общую политическую напряжённость в России перед Февральской революцией. Но 14 февраля в разгар революционных событий император неожиданно объявил о продолжении работы этой законодательной ветви власти и 25 февраля так же неожиданно её прервал…
После этого Государственная дума IV созыва официальных совещаний больше не проводила. Однако, к чести российских парламентариев, они не сидели в удобных дворцовых креслах, а с начала войны не брезговали поездками на фронт, чтобы воочию убедиться в положении дел на передовой.
Не был исключением и глава Думы М.В. Родзянко, который инициировал созыв Особого совещания по обороне. Особое совещание впоследствии дополнили небезызвестные военно-промышленные комитеты, которые, уже не стесняясь, подтягивали под себя все рычаги власти на местах.
Председатель IV Государственной думы М.В. Родзянко с заместителем (товарищем председателя) и думскими приставами
Как известно, тыловые ведомства приготовили к началу войны запас снарядов, рассчитанный всего на полгода. Идеи блицкрига не были чужды тогда никому, этого времени многим казалось вполне достаточно для того, чтобы дойти до Берлина.
Но после нескольких крупных сражений снаряды кончились. Новые их партии производились в недостаточном количестве. Российские солдаты сотнями гибли в окопах под градом немецких снарядов, выпущенных из тяжёлых пушек, а ответить могли лишь редкой стрельбой из лёгкой артиллерии.
На Особом совещании летом 1915 года Артиллерийское ведомство заявило, что производство снарядов увеличить невозможно, потому что нет станков для выделки трубок. Делегаты IV Думы взяли дело в свои руки. Поехали по стране и нашли тысячи станков, пригодных для производства, приспособили под военные заказы текстильные и другие заводы… Они даже нашли в петроградском арсенале полтора миллиона дистанционных трубок старого образца, которые легко приспособили под снарядное дело.
Российская армия воевала не только безоружной, но раздетой и разутой. Думе пришлось заниматься даже таким прозаическим делом, как поставка сапог. М.В. Родзянко предложил привлечь к работе земства и общественные организации и собрать съезд председателей губернских земских управ. Но в правительстве узрели в этом попытку консолидации революционных сил. И ведь верно узрели!
«По моим агентурным сведениям, под видом съезда для нужд армии будут обсуждать политическое положение в стране и требовать конституции», — заявил М.В. Родзянко министр внутренних дел Маклаков. Из парламента реагировали однозначно. «Даже в таком простом деле правительство ставило депутатам палки в колёса. Действия кабинета министров походили на явный саботаж и даже на предательство», — писала впоследствии кадетская "Речь" (выпуск от 15 марта 1917 г.). Итак, свой революционный выбор Дума, похоже, сделала.
Окончание следует…
Информация