О причинах поражения в Русско-японской войне. Часть 3. Дела флотские
Еще одной из причин поражения России в Русско-японской войне считается состояние ее флота. Причем критикуется все, от проектов кораблей до системы подготовки личного состава. И, разумеется, достается флотскому командованию, проявившему, по мнению многих критиков, просто эпическую некомпетентность, глупость, а иногда и трусость. Что же, пожалуй, с руководства российским флотом мы и начнем.
Итак, прошу любить и жаловать: капитан первого ранга Николай Романов. Да-да, вы не ослышались, именно капитан первого ранга. Дело в том, что наш последний государь так и не успел стать генералом в царствование своего отца Александра III и потому остался полковником. Однако занимаясь флотскими делами, он неизменно надевал мундир капитана первого ранга и любил подчеркнуть, что он человек флотский, в отличие от иных и прочих. Что можно о нем сказать как о руководителе? Ну, как это ни прискорбно, глубоких познаний в морском деле он не имел. Знакомство его с флотской спецификой ограничивалось достаточно долгим морским путешествием на крейсере «Память Азова», закончившимся приснопамятным инцидентом в Оцу. Конечно же, никто не назначал наследника престола стоять «собаку» в штормующем море или определять местоположение корабля с помощью секстанта, но с другой стороны, а так ли это все нужно будущему главе государства? Но в любом случае, цесаревич побывал на будущем театре военных действий, ознакомился с потенциальным противником и даже едва не погиб от удара саблей местного полицейского. Трудно сказать, какие выводы он сделал из всего этого, однако в полном неведении его не упрекнешь.
Что можно сказать совершенно определенно, море вообще и флот в частности Николай Александрович любил и денег на него не жалел. По долгу службы ему приходилось входить в происходящее в морском ведомстве. Давать имена строящимся кораблям, утверждать назначения адмиралов и старших офицеров, участвовать в спусках на воду и торжественных смотрах. В общем, он был в курсе большинства дел и, так сказать, держал руку на пульсе. При этом нельзя сказать, чтобы он как-то давил на своих подчиненных, вмешивался в течение службы или что-то менял по своему усмотрению. В чем нашего последнего государя императора трудно упрекнуть, так это в волюнтаризме. Он старался выслушать всех и ничем не проявлять при этом своего согласия или же, напротив, неудовольствия. Единственное, что автор настоящей статьи может припомнить в качестве вмешательства, так это высказанное им «непременное желание» иметь еще один крейсер по типу «Россия». Надо сказать, что эти крейсера уже тогда выглядели совершеннейшим анахронизмом, но против воли царя не попрешь, и наш флот таки пополнился одним из самых красивых своих кораблей.
Но это ладно, в конце концов, разбираться в типах котельных установок, способах бронирования и устройстве артиллерийских башен – не царское дело. Его дело — назначать людей, которые бы в этом всем понимали, и спрашивать с них, но… Как мне представляется, наш последний самодержец был человеком весьма образованным, воспитанным, можно даже сказать добрым. Во всяком случае, специально зла он никому не делал. Нельзя также сказать, чтобы он бы слабохарактерным, хотя его часто в этом упрекали. Как писал о нем Евгений Тарле, все эти сибирские старцы, отставные ротмистры и тибетские целители, якобы имевшие на него влияние, всегда желали того что желал сам Николай до их пришествия. И не было ни одного ротмистра, прорицателя или колдуна, кто бы хоть в чем-то разошелся с пристрастиями государя и сохранил после этого свое «влияние». Другое дело, что государь не любил (возможно, в силу своего воспитания или по каким-то другим причинам) отказывать близким ему людям. Поэтому ему было проще отправить министра в отставку, чем объяснять, чем он конкретно недоволен. Но все эти его положительные качества совершенно перечеркивались одним обстоятельством: Николай Александрович совершенно не умел разбираться в людях. И поэтому довольно часто выбирал для своих планов худшего исполнителя из всех возможных.
И лучше всего это видно по непосредственному руководителю морским ведомством, августейшему дяде императора, генерал-адмиралу и великому князю Алексею Александровичу. Строго говоря, назначил на этот пост не сам Николай, а его отец – император Александр III Миротворец. В 1881 году, когда он, после убийства императора Александра II вступил на престол, он первым делом отправил в отставку всех министров своего отца. В том числе своего дядю — великого князя Константина Николаевича. Начались так называемые контрреформы, и терпеть известного своим либерализмом родственника новый император не собирался. На тот момент единственным великим князем носящим морскую форму был его брат Алексей Александрович. Он и стал новым главным начальником флота и морского ведомства, а с 1883 года и генерал-адмиралом. В отличие от своего племянника, он в свое время изведал все «прелести» корабельной жизни. Будучи в плавании под командованием знаменитого адмирала Константина Николаевича Посьета, гардемарин Романов драил палубу, стоял на вахтах, как днем так и ночью, был стажером-дублером на всех командных и исполнительных должностях. (При том, что чин мичмана великий князь получил еще в семилетнем возрасте.) Затем он прошел все ступени морской службы, участвовал в заграничных походах, обогнул мыс Доброй Надежды, был старшим офицером фрегата «Светлана», терпел кораблекрушение, отказавшись при этом первым покинуть тонущий корабль. В Русско-турецкую войну не без успеха командовал морскими командами на Дунае. В общем, все шло к тому, что флот в его лице получит, к вящей славе Отечества, прекрасного и знающего руководителя, но… этого не случилось. Увы, достигнув высших чинов, Алексей Александрович стал совсем другим человеком. По словам его двоюродного брата Александра Михайловича, «великий князь Алексей Александрович, пользовался репутацией самого красивого члена Императорской семьи, хотя его колоссальный вес послужил бы значительным препятствием к успеху у современных женщин. Светский человек с головы до ног, le «Beau Brummell», которого баловали женщины, Алексей Александрович много путешествовал. Одна мысль о возможности провести год вдали от Парижа заставила бы его подать в отставку. Но он состоял на государственной службе и занимал должность не более не менее, как Адмирала Российского Императорского флота. Трудно было себе представить более скромные познания, которые были по морским делам у этого Адмирала могущественной державы. Одно только упоминание о современных преобразованиях в военном флоте вызывало болезненную гримасу на его красивом лице. Не интересуясь решительно ничем, что бы не относилось к женщинам, еде или же напиткам, он изобрел чрезвычайно удобный способ для устройства заседаний Адмиралтейств-совета. Он приглашал его членов к себе во дворец на обед, и после того как наполеоновский коньяк попадал в желудок его гостей, радушный хозяин открывал заседание Адмиралтейств-совета традиционным рассказом о случае из истории русского парусного военного флота. Каждый раз, когда я сидел на этих обедах, я слышал из уст великого князя повторение рассказа о гибели фрегата «Александр Невский», происшедшей много лет тому назад на скалах датского побережья вблизи Скагена».
Нельзя сказать, чтобы во времена управления морским ведомством великим князем Алексеем дела совершенно остановились. Напротив, строились корабли, порты, проводились реформы, увеличено число экипажей, эллингов, доков, но все это скорее можно отнести к заслугам его заместителей – «управляющих морским министерством». Пока ими были люди дельные, Пещуров, Шестаков, Тыртов, все обстояло, по крайней мере, внешне, относительно благополучно. Но, несмотря на них, здоровое тело флота медленно, но верно разъедала ржа формализма, косности, мелочной экономии, которые и привели в конечном счете к Цусиме. Но каким образом сложилась такая нетерпимая ситуация? По мнению автора, искать причины следует начать во времена управлением военно-морским ведомством великого князя Константина Николаевича. Брат царя-реформатора был человеком незаурядным. Под его руководством на смену деревянному парусному русскому флоту пришел флот паровой и броненосный. Кроме того, он руководил Государственным советом, был председателем комитета по освобождению крестьян, а также наместником в Царстве Польском. Несмотря на то, что в целом русский флот и промышленность очень серьезно уступали таковым в Европе, строящиеся корабли были вполне на уровне зарубежных аналогов, а случалось и превосходили их. Скажем, именно в России впервые была воплощена идея броненосного крейсера. Или построен сильнейший на тот момент броненосец «Петр Великий». Были, впрочем, и неоднозначные проекты вроде круглых броненосцев-поповок, но в целом, не кривя душой, можно сказать, что русский флот при нем старался идти в ногу со временем и находился если не на острие прогресса, то где-то совсем рядом. Но был в этом всем один очень серьезный изъян, негативно сказавшийся на последующих событиях. Когда Константин Николаевич возглавил русский флот, шла Крымская война. Затем, после заключения мира, его брат начал «Великие реформы». Казна находилась в крайне стесненном положении, и великий князь решил, что в целях экономии бюджет Морского ведомства останется неизменным, то есть десять миллионов рублей. Это, разумеется, в тех условиях было правильным решением, однако подобная скудость финансирования не могла не сказаться на способах хозяйствования в министерстве. Одним из следствий этой экономии был совершенно чрезвычайные сроки строительства новых кораблей. Скажем, броненосный фрегат «Князь Пожарский» строился более девяти лет, «Минин» — тринадцать, «Генерал-Адмирал» и «Герцог Эдинбургский» (те самые — первые в мире броненосные крейсера) соответственно пять и семь лет. Упомянутый выше «Петр Великий» — девять лет. Кроме всего прочего, это привело к тому, что когда началась война с Турцией на Черном море, за исключением поповок не было флота вовсе, а послать корабли с Балтики, проведя новую «экспедицию в архипелаг», не представлялась возможным. Тогда вышли из положения вооружив коммерческие пароходы пушками и импровизированными миноносками – минными катерами. На этих утлых суденышках русские моряки добились совершенно невероятного – завладели морем, воюя против новейших броненосных судов, построенных для Турции в Англии. Кто не слышал тогда о геройстве молодых лейтенантов Степана Макарова, Федора Дубасова, Николая Скрыдлова? Кто не восхищался их безумными атаками, ведь на катере надо было подойти к вражескому кораблю вплотную и, опустив мину на не таком уж длинном шесте, взорвать ее, рискуя собственной жизнью. А разве не героем был лейтенант Зиновий Рожественский, вставший к орудиям вместо вышедшего из строя артиллериста «Весты» и ведший огонь, пока турецкий броненосец не прекратил погоню?
А.П. Боголюбов. Атака турецкого парохода миноносной лодкой «Шутка» 16 июня 1877 года
Пройдет менее тридцати лет, и эти лейтенанты станут адмиралами и поведут в бой корабли уже в совсем другой войне. Макаров, к тому времени известный моряк, ученый-гидрограф, артиллерист, новатор во многих областях морского дела, от устройства службы до работ по непотопляемости кораблей, возглавит Тихоокеанский флот после первых поражений. За короткий срок, чуть более месяца, ему удалось почти невозможное: создать из собрания кораблей – боевую эскадру. Внушить уверенность в своих силах растерявшимся после неудачного начала войны людям. Не обошлось, конечно, и без досадных ошибок приведшим к потерям, но не ошибается только те, кто ничего не делают. Одна из этих ошибок – не протраленный вовремя внешний рейд, привела к гибели броненосца «Петропавловск» вместе с ним самим, а так же многими членами экипажа и штаба флота. Рожественский получил под свое командование Вторую Тихоокеанскую эскадру. Составленная в значительной степени из только что построенных боевых кораблей с неопытными экипажами, вторая эскадра совершит свой беспримерный переход на Дальний Восток и почти полностью погибнет в Цусимском сражении. Сам Рожественский будет тяжело ранен в самом начале боя и попадет в плен. Дубасов, командовавший Тихоокеанской эскадрой в 1897-1899 годах, не получит назначения на войну, но будет членом комиссии по расследованию, так называемого, Гульского инцидента. В историю он войдет как Московский генерал-губернатор руководивший подавлением Декабрьского вооруженного восстания. Скрыдлов также был начальником Порт-Артурской эскадры до войны. Под его руководством русские корабли уделяли много времени боевой подготовке и добились в ней больших успехов, однако не сошелся с властным наместником Дальнего Востока Е.И. Алексеевым и был в 1902 году заменен Старком. Увы, после этого русские корабли больше стояли в «вооруженном резерве» и благополучно утратили приобретенные навыки. После гибели Макарова, Николай Илларионович был назначен командующим флотом, однако в осажденный Порт-Артур не успел и сам в море больше не выходил. Попыток прорваться не предпринимал. Оставшимися в его подчинении крейсерами Владивостокского отряда в походах и боях командовали адмиралы Безобразов и Иессен.
Но это командующие. А что же офицеры рангом поменьше? К сожалению, можно сказать, что годы рутины и косности, когда главным критерием профессионализма был его величество ценз и «беспорочная служба» не прошли для офицерского корпуса даром. Люди выхолащивались душевно, отвыкали рисковать, брать на себя ответственность. Интересоваться чем-то, что хоть на йоту выходило за рамки обязанностей. Да что там говорить, штурмана эскадры, не первый год базировавшейся в Порт-Артуре так и не удосужились изучить местные условия. Командир «Ретвизана» Щенснович, писал в воспоминаниях, что впервые увидел местные шхеры, когда японцы везли его в плен. А ведь он еще из лучших! Были, конечно, и исключения, не боявшиеся брать на себя ответственность. К примеру, Николай Оттович Эсен, единственный отказавшийся губить подчиненный ему броненосец, и готовивший его к прорыву. Усилиям его не суждено было увенчаться успехом, но он хотя бы попытался. Но были и другие примеры. Скажем, Роберт Николаевич Вирен. Пока он командовал крейсером «Баян», считался одним из самых боевых и инициативных офицеров. Но как только ему на погоны прилетел контр-адмиральский орел, как подменили человека! Куда-то делась и боевитость и инициативность. В советские времена говорили: — нормальный офицер, пока баран на голову не залез (намек на каракуль, из которого делались зимние головные уборы старших офицеров). Похоже, при царе было так же.
Возвращаясь к порядкам, царившим в морском ведомстве России, можно сказать, что привычка к мелочной экономии и долгострою идет именно со времен управления великого князя Константина. И что характерно, хотя впоследствии финансирование флота значительно улучшилась, ни экономия, ни долгострой никуда не делись. Но если при прежнем управлении руководство было готово к новаторству, то об Алексее Александровиче этого сказать нельзя. Проектируя крейсера и броненосцы, за образцы брались иностранные проекты, как правило, уже устаревшие, что в совокупности со скоростью работы отечественного судостроения, приводило к весьма печальным результатам. Так, по мотивам германских броненосцев типа «Заксен» были построены балтийские тараны: «Император АлександрII», «Император Николай I» и печально знаменитый «Гангут» (одна пушка, одна мачта, одна труба – одно недоразумение). Прототипом «Наварина» был английский «Трафальгар», а «Нахимова» — «Имперьюз». Тут надо понимать еще, что прогресс в ту пору двигался семимильными шагами и пока корабли строились, появлялось множество новинок, которые морякам хотелось бы внедрить. Однако это приводило к задержкам в строительстве, а за это время появлялись новые усовершенствования. Не говоря уж о том, что не предусмотренные первоначальным проектом и сметой новинки, утяжеляли конструкцию и делали ее дороже. Таким образом, корабли строились долго, стоили дорого и в конечном итоге переставали соответствовать современным требованиям еще на момент постройки.
К концу XIX века ситуация несколько улучшилась. Во-первых, до премудрых голов высокого начальства дошла, наконец, та простая истина, что унификация есть благо. Корабли стали строить сериями, что, несомненно, облегчало управление в бою составленному из них соединению. Правда, нельзя сказать, чтобы первые серии получились очень уж удачными. И если броненосцы типа «Полтава» на момент закладки были вполне на уровне, то о «Пересветах» и «Богинях» это сказать довольно трудно. И тут произошло второе озарение: раз уж у нас не всегда получается строить современные корабли по своим проектам, а простое заимствование не приводит к желаемым результатам, то надо заказать перспективные образцы вооружений заграницей и потом растиражировать их на своих верфях. Надо сказать, что к такому выводу наше руководство пришло, ознакомившись с судостроительными программами японцев. Против кого направлены эти милитаристские планы секретом не было, а потому работа закипела. Для удобства, я буду сравнивать наши судостроительные программы с японскими. Тем паче, что вскоре им пришлось стать противниками в бою.
Усилия Японии по созданию мощного военно-морского флота достаточно хорошо известны, поэтому о них вкратце. Поначалу Японская Империя закупала военные корабли где только можно без особой системы, в том числе бывшие в употреблении. Скажем «Эсмеральду-1» в Чили, ставшую в японском флоте «Идзуми». Затем попытались давать асимметричные ответы на классические броненосцы имевшиеся у Китая типа «Дин-Юань». В результате получился технический оксюморон под названием крейсера типа «Мацусима». Судите сами, творение маэстро Бертена, скрупулезно выполнившего все пожелания заказчика, логичнее всего назвать «безбронным броненосцем береговой обороны в крейсерском корпусе». Для того чтобы быть крейсером ему не хватало скорости, для броненосца у него отсутствовала броня, а монструозное орудие так за всю карьеру никуда и не попало. Тем не менее, японцы смогли с имевшимся у них паноптикумом выиграть войну с Китаем, накопили некоторый опыт и вскоре бросили сомнительные эксперименты, заказав боевые корабли на лучших европейских верфях, прежде всего в Великобритании. Первые два эскадренных броненосца (если не считать таковым трофейный «Чин-Иен») «Фудзи» и «Ясима» были построены по образцу «Роял Соверен», но с несколько лучшей бронезащитой и ослабленным (305мм орудия вместо 343мм ) главным калибром. Впрочем, последний был более современен, а потому эффективен. Затем последовала пара «Сикисима» и «Хатцусе» типа улучшенный «Маджестик» и еще более усовершенствованные «Асахи» и наконец «Микаса». Вместе они организовали довольно однотипную эскадру и что не менее важно, введя их в строй в 1900-1902 годах японцы успели надлежащим образом обучить экипажи перед войной.
Кроме того, японцы построили на европейских верфях ряд довольно специфических кораблей, а именно броненосных крейсеров. Тут надо сделать небольшую сноску. Как указано выше, родоначальником этого класса боевых кораблей была Россия. Построенные у нас корабли этого класса, были, как правило, рейдерами одиночками, предназначенными для прерывания торговли «Владычицы морей» — Англии. Соответственно английские броненосные крейсера были «антирейдерами» и предназначались для их защиты. Для этого у них были внушительные размеры, хорошая мореходность, впечатляющий запас хода. Однако были броненосные крейсера иного предназначения. Дело в том, что предназначенные для линейного боя классические эскадренные броненосцы были слишком дороги, а потребность в такого рода боевых единицах была. Поэтому в странах с ограниченными финансовыми возможностями строили корабли размерами поменьше, с небольшой дальностью плавания и мореходностью, но с сильным вооружением. В Европе таковыми являлись Италия и Испания, но главными покупателями таких «броненосцев для бедных» были, прежде всего, страны Латинской Америки. Причем Аргентина приобретала в основном продукцию итальянских верфей, а именно знаменитые крейсера типа «Гарибальди», а чилийцы отдавали предпочтения продукции Армстронга, где для них построили крейсер «О´Хигинс», который и стал в какой-то мере прототипом для японских «Асам». В общей сложности в Англии построили две пары однотипных крейсеров «Асама», «Токива» и «Идзумо» с «Иватэ», имевших между собой отличия, но тем не менее весьма близких по конструкции. Еще два крейсера со сходными ТТХ были построены во Франции и Германии. Таким образом, у японцев появилась еще одна эскадра однотипных кораблей. Считается, что они собирались использовать их как быстроходное крыло, но ничего подобного за всю Русско-японскую войну так и не случилось. Японские броненосные крейсера во всех боестолкновениях главных сил держались за броненосцами в конце колонны. Исходя из этого, логично предполагать, что японцы потратили свои деньги не слишком продуктивно, ибо за те же деньги можно было построить четверку броненосцев с куда более мощным вооружением и бронированием. Тем не менее, островитяне придерживались на этот счет своего мнения и строительство кораблей подобного класса не прекратили и после войны, разве что кардинально усилив их вооружение. Впрочем, как бы то ни было, «асамоиды» были довольно востребованными кораблями и вполне удачно провоевали всю войну. Тут, как кажется автору настоящей статьи, сыграла роль их универсальность. Неплохое бронирование позволяло ставить эти корабли в линию, а недурная скорость (хотя и не такая большая, как указывалось в ТТХ) позволяла усиливать ими отряды легких бронепалубных крейсеров. С последними в японском флоте был, как бы это помягче… полный швах. Дело в том, что японцы, как и многие другие небогатые страны, предпочитали крейсера, так называемого, эльсвикского типа. Эти небольшие корабли с большими пушками с момента своего появления неизменно очаровывали своими ТТХ потенциальных заказчиков. Но все дело в том, что оборотной стороной высокой скорости и мощного вооружения была слабость корпуса и совершенно неудовлетворительная мореходность. Неудивительно, что англичане, где этот класс кораблей появился, не ввели в состав своего флота ни одного подобного корабля. Таких кораблей у японцев было четырнадцать. Во-первых, это построенная в США пара «Кассаги» и «Читозе» и относительно однотипные с ними англичане — «Такасаго» и «Иошино». Эти довольно быстроходные и современные корабли входили в отряд адмирала Сигето Дева. Именно их в нашем флоте прозвали собачками. Стоящие у трех из них на вооружении восьмидюймовски в теории были грозным оружием, но в течение всей воны так никуда не попали, за исключением одного случая. Другой группой были уже устаревшие корабли ветераны Японо-Китайской войны. «Нанива», «Такачихо» и опоздавший на ту войну, уже упомянутый «Идзуми». Так же к ним можно отнести и формально броненосный «Чиода». Корабли эти были уже старыми и немало послужившими, но, тем не менее, японцы их перед войной капитально отремонтировали и перевооружили современной артиллерией 120-152мм калибра. Третью группу составляли суда японской постройки. «Акицусима», «Сума», «Акаси», «Ниитака» с «Цусимой». Часть из них была достроена во время войны и они имели те же недостатки что и прочие эльсвики, плюс несколько меньшую скорость. Входили они в отряды адмиралов Уриу и Того-младшего и им для боевой устойчивости была просто необходима поддержка асамоидов, ибо без нее они были бы лишь законной добычей русских шеститысячников. Про крейсера типа «Мацусима» я уже упоминал и потому повторятся не стану. Тут внимательный читатель может воскликнуть, а как же японские гарибальдийцы «Нисин» с «Касугой»? Автор, разумеется, помнит об этих кораблях, но помнит он так же и о том, что их приобретение было удачным экспромтом. То есть изначально его не планировалось.
А что же русский флот? Узнав о грандиозных японских планах, наше руководство зашевелилось, и в 1898 году в дополнение к судостроительной программе 1895 года была принята новая, которую так и назвали: «Для нужд Дальнего Востока». Согласно этому документу, к 1903 году на Дальнем Востоке следовало иметь 10 эскадренных броненосцев и все броненосные крейсера (за исключением устаревших «Донского» и «Мономаха»), то есть четыре. Десять бронепалубных крейсеров первого ранга и столько же второго. Кроме того, предполагалось построить два минных заградителя и 36 истребителей и миноносцев. Правда, министр финансов Витте сразу же счел потребные на выполнение этой программы ассигнования чрезмерными и добился рассрочки. Теперь выполнение этой программы планировалось на 1905 год, что, конечно же, было слишком поздно. Тем не менее, не следует снимать ответственность и с руководства флотом. Если они так хорошо понимали грозящую опасность, почему бы не перекинуть средства с других направлений. Таких, как строительство ВМБ в Либаве или постройка броненосцев для ЧФ, который и так был на два порядка мощнее своего единственного вероятного противника. Но вернемся к программе. Основой ее должны были стать эскадренные броненосцы водоизмещением около 12000тонн, скоростью в 18 узлов, вооружением из 4 – 305мм и 12 -152 мм орудий. Кроме того предполагалось мощное бронирование и изрядная автономность. Вообще, задавая такие ТТХ, наши адмиралы проявили изрядный оптимизм. Подобное водоизмещение имели наши броненосцы типа «Пересвет», очевидно не отвечавшие новым требованиям. Можно было построить аналогов черноморского «Потемкина-Таврического», но он имел несколько меньшую скорость. Результат всем известен, будучи под впечатлением характеристик заказанного во Франции «Цесаревича» наши адмиралы приняли решение клонировать его на русских верфях, получив, таким образом, проект «Бородино». За этот выбор их не лягнул только ленивый. Действительно, воспроизвести проект маэстро Лаганя было достаточно трудно. Сложный корпус с заваленными бортами, башенное расположение среднекалиберной артиллерии, все это утяжеляло постройку и замедлило ввод кораблей в строй, что негативно сказалось на ходе кампании. Однако в момент выбора проекта этого еще никто не знал, а у «Цесаревича» были и свои сильные стороны: хорошее бронирование, большие углы обстрела орудий среднего калибра, дававшие возможность концентрировать огонь на курсовых углах. В любом случае, ждать дальше нового проекта не было никакой возможности. Балтийский судостроительный завод, чтобы избежать простоя, был даже вынужден построить третий броненосец типа «Пересвет» — «Победу», что трудно назвать хорошим решением. (Подробно достоинства и недостатки этого проекта рассмотрены в цикле статей «Пересвет» — прекрасная ошибка». Уважаемого Андрея Колобова). Но как бы то ни было, все десять броненосцев предусмотренных программой были построены. Три «Пересвета», «Ретвизан», «Цесаревич» и пять типа «Бородино». Большинство их них приняли участие в Русско-Японской войне. Некоторые исследователи задаются вопросом, что было бы, если за основу «бородинцев» приняли другой проект? Скажем «Ретвизан» или «Потемкина Таврического»… Трудно сказать. История не терпит сослагательного наклонения, это я вам как альтернативщик говорю:) Скорее всего, нынешние историки критиковали бы теперь решение отклонить проект Лаганя и строить казематные броненосцы. Итак, десять броненосцев принадлежали к трем различным типам (если считать «Цесаревича» и «Бородино» за один тип, что несколько не верно). Что еще хуже, в Порт-Артур до войны успели только четыре из них. Таким образом, если главные силы японцев имели только два типа броненосцев, то русская эскадры имела таких четыре, что осложняло совместное маневрирование, снабжение и руководство ими в бою.
Крейсер "Баян". К. Черепанов
Что касается броненосных крейсеров, то разброс типов был ничуть не меньшим. Формально все три русских рейдера относились к типу «Рюрик», но различий они имели ничуть не меньше, поскольку строились в разные годы. Отличалось вооружение, бронирование, типы КМУ и прочее. Большие, не слишком хорошо бронированные, они были превосходными рейдерами, но весьма слабо годились для боя в линии. Впрочем, при Ульсане, «Россия» и «Громобой» с честью вынесли доставшиеся на их долю испытания, а гибель «Рюрика», во многом была случайностью. Золотое попадание, на какие везло Японскому Императорскому флоту, вывело из строя рулевое управление, починить которое так и не удалось. Как бы то ни было, но затонул героический крейсер не от артиллерийского огня противника, а после того как исчерпавший возможности к сопротивлению экипаж открыл кингстоны. Так что можно сказать, что пока русские рейдеры использовались по назначению, им удавалось решать поставленные перед ними задачи. Несколько особняком стоит «Баян». Значительно меньший, чем другие броненосные русские крейсера, но очень хорошо бронированный и довольно быстроходный, он нес почти вдвое меньшее вооружение, чем его японские противники. Тем не менее, следует признать проект «Баяна», как крейсера предназначенного для силовой разведки при эскадре, достаточно удачным. И остается лишь сожалеть, что он остался единственным подобным крейсером в нашем флоте. (Строительство его систершипов после РЯВ, впрочем, трудно назвать разумным решением, но тут ведь, сколько лет прошло!) Увы, броненосные крейсера были всегда довольно дорогими кораблями с неясным в то время предназначением. Поэтому руководство РИФ предпочло строить более дешевые крейсера шеститысячники. Первыми из них, были всем известные «богини», прозванные так поскольку носили имена античных божеств. Корабли, откровенно говоря, получились так себе. Большие, но слабо вооруженные для своих размеров и при этом еще и тихоходные, а потому не способные выполнять возложенные на них функции. Не случайно в Порт-Артурской эскадре «Диану» и «Палладу» моряки без всякого почтения именовали «Дашей» и «Палашей». «Авроре», впрочем, уничижительной клички не досталось, поскольку со времен второй эскадры она имела репутацию отличного корабля. Хотя у Зиновия Петровича было на этот счет свое мнение:) Сообразив, что получилось в результате, под Шпицем рассудили за благо устроить международный конкурс, чтобы по его результатам выбрать наилучший проект. Таким образом, были построены: «Аскольд», «Варяг»и «Богатырь». Последний и стал прототипом для русских крейсеров, из которых на Балтике был построен только один – «Олег». Надо сказать, что получившиеся в результате крейсера индивидуально превосходили любой японский бронепалубник, причем настолько, что даже новейшие «собачки» были для них лишь законной добычей. Но, к сожалению, поодиночке японские крейсера не ходили, а когда была вероятность встречи с противником, их неизменно усиливали «старшими братьями» — «асамоидами». Наши же крейсера напротив были раскиданы по разным соединениям и потому так и не смогли продемонстрировать свое превосходство. В Порт-Артуре был один «Аскольд», во Владивостоке один «Богатырь», во второй эскадре — один «Олег». В Чемульпо тоже оказался один «Варяг», но это скорее к счастью, что только один. К тому же сказывался неустранимый недостаток бронепалубных крейсеров – малая боевая устойчивость. Именно из-за нее, были вынуждены интернироваться «Диана» и «Аскольд» после боя в Желтом море. Так что автор настоящей статьи склонен согласиться с частью исследователей полагавших строительство кораблей этого класса ошибкой. По его мнению, более правильным было бы строить крейсера по ТТЗ «Баяна». Корабли этого типа могли делать все то же самое, что и шеститысячники, но при этом не боятся любого попадания рядом с ватерлинией. Впрочем, у руководства морского ведомства были свои резоны и по программе были построены три «богини», два «Богатыря», а также «Аскольд» и «Варяг». Еще один «Витязь» сгорел на стапеле, но даже с ним получается только восемь крейсеров, вместо запланированных десяти. Можно, конечно, посчитать еще и построенную во Франции «Светлану», но в любом случае план не был выполнен.
И наконец, крейсера второго ранга. Прототипом для них должен был стать знаменитый «Новик». Небольшой и не слишком хорошо вооруженный, он был весьма быстроходен и превосходил в этом любой из крейсеров Японии. Мало уступая в скорости миноносцам, он был самым грозным их противником в боях под Порт-Артуром. По его образу и подобию на Невском заводе были построены «Жемчуг» и «Изумруд». Был еще несколько менее скоростной «Боярин» и совсем уж невнятный «Алмаз», который скорее можно было отнести к посыльным судам, нежели боевым кораблям. В любом случае вместо планировавшихся десяти кораблей было построено всего лишь пять. То есть ровно половина. Возможность приобрести корабли крейсерского класса в Китае или Италии так же была упущена.
Гибель эскадренного броненосца "Император Александр III". А.А. Тронь
Таким образом, можно констатировать: судостроительная программа 1895-98 годов «Для нужд Дальнего Востока» в полном объеме выполнена не была. Строительство боевых кораблей неоправданно затянулось и в конечном итоге, привело к распылению сил, давая возможность японцам бить нас по частям. Кроме того, морское командование не смогло вовремя сосредоточить в Порт-Артуре и имеющиеся боевые корабли. Отряд адмирала Виренеуса состоящий из «Осляби», и «Авроры», а также других боевых единиц, задержался в Красном море и не смог вовремя прибыть на театр боевых действий. Броненосцы «Сисой Великий» и «Наварин» с крейсером «Нахимов» были перед самой войной отправлены на Балтику для ремонта и модернизации, которая к слову так и не состоялась. Без толку болтался в Средиземном море «Император Николай I» только что прошедший капитальный ремонт (но не модернизированный). Вообще, совершенно недостаточное внимание уделялось модернизации устаревших кораблей. Японцы, не пожалевшие на это денег, получили изрядный резерв пригодный для разного рода вспомогательных действий вроде дозоров, обстрела береговых целей и тому подобного. Наши новые боевые корабли в целом отвечали современным требованиям, но и тут имелось свое «но». Построив новейшие броненосцы и крейсера, руководство морским ведомством не смогло обеспечить их современными снарядами, дальномерами и другими необходимыми приборами. Судите сами, русский двенадцатидюймовый снаряд при весе 332 кг имел от 1.5 до 4 кг взрывчатого вещества в бронебойном и 6 кг в фугасном снаряде, японский же при весе около 380 кг имел, соответственно, 19,3 кг в бронебое и 37 кг в фугасе. О каком равенстве боевых возможностей может идти речь? Что касается новейших дальномеров Барра и Струда, то на многих кораблях первой эскадры их просто не было, а на других стояло по одному такому прибору. Также пресловутая экономия не дала вести планомерную боевую подготовку, вынуждая броненосцы и крейсера значительную часть времени проводить в так называемом «вооруженном резерве». К примеру, крейсер «Диана» провел в нем перед войной одиннадцать месяцев!!! Также не удалось создать материально-техническую базу, необходимую для обеспечения боеготовности новейших кораблей. Не было дока, способного вместить броненосцы, и в случае повреждений их были вынуждены ремонтировать с помощью кессонов.
В общем, несмотря на затраченные силы и средства, флот к войне оказался неподготовленным.
Продолжение следует…
Использованные материалы:
Тарле Е. История территориальных захватов XV—XХ веков.
Романов А. Воспоминания великого князя Александра Михайловича Романова.
Белов А. Броненосцы Японии.
Сайт http://wunderwaffe.narod.ru
Итак, прошу любить и жаловать: капитан первого ранга Николай Романов. Да-да, вы не ослышались, именно капитан первого ранга. Дело в том, что наш последний государь так и не успел стать генералом в царствование своего отца Александра III и потому остался полковником. Однако занимаясь флотскими делами, он неизменно надевал мундир капитана первого ранга и любил подчеркнуть, что он человек флотский, в отличие от иных и прочих. Что можно о нем сказать как о руководителе? Ну, как это ни прискорбно, глубоких познаний в морском деле он не имел. Знакомство его с флотской спецификой ограничивалось достаточно долгим морским путешествием на крейсере «Память Азова», закончившимся приснопамятным инцидентом в Оцу. Конечно же, никто не назначал наследника престола стоять «собаку» в штормующем море или определять местоположение корабля с помощью секстанта, но с другой стороны, а так ли это все нужно будущему главе государства? Но в любом случае, цесаревич побывал на будущем театре военных действий, ознакомился с потенциальным противником и даже едва не погиб от удара саблей местного полицейского. Трудно сказать, какие выводы он сделал из всего этого, однако в полном неведении его не упрекнешь.
Что можно сказать совершенно определенно, море вообще и флот в частности Николай Александрович любил и денег на него не жалел. По долгу службы ему приходилось входить в происходящее в морском ведомстве. Давать имена строящимся кораблям, утверждать назначения адмиралов и старших офицеров, участвовать в спусках на воду и торжественных смотрах. В общем, он был в курсе большинства дел и, так сказать, держал руку на пульсе. При этом нельзя сказать, чтобы он как-то давил на своих подчиненных, вмешивался в течение службы или что-то менял по своему усмотрению. В чем нашего последнего государя императора трудно упрекнуть, так это в волюнтаризме. Он старался выслушать всех и ничем не проявлять при этом своего согласия или же, напротив, неудовольствия. Единственное, что автор настоящей статьи может припомнить в качестве вмешательства, так это высказанное им «непременное желание» иметь еще один крейсер по типу «Россия». Надо сказать, что эти крейсера уже тогда выглядели совершеннейшим анахронизмом, но против воли царя не попрешь, и наш флот таки пополнился одним из самых красивых своих кораблей.
Но это ладно, в конце концов, разбираться в типах котельных установок, способах бронирования и устройстве артиллерийских башен – не царское дело. Его дело — назначать людей, которые бы в этом всем понимали, и спрашивать с них, но… Как мне представляется, наш последний самодержец был человеком весьма образованным, воспитанным, можно даже сказать добрым. Во всяком случае, специально зла он никому не делал. Нельзя также сказать, чтобы он бы слабохарактерным, хотя его часто в этом упрекали. Как писал о нем Евгений Тарле, все эти сибирские старцы, отставные ротмистры и тибетские целители, якобы имевшие на него влияние, всегда желали того что желал сам Николай до их пришествия. И не было ни одного ротмистра, прорицателя или колдуна, кто бы хоть в чем-то разошелся с пристрастиями государя и сохранил после этого свое «влияние». Другое дело, что государь не любил (возможно, в силу своего воспитания или по каким-то другим причинам) отказывать близким ему людям. Поэтому ему было проще отправить министра в отставку, чем объяснять, чем он конкретно недоволен. Но все эти его положительные качества совершенно перечеркивались одним обстоятельством: Николай Александрович совершенно не умел разбираться в людях. И поэтому довольно часто выбирал для своих планов худшего исполнителя из всех возможных.
И лучше всего это видно по непосредственному руководителю морским ведомством, августейшему дяде императора, генерал-адмиралу и великому князю Алексею Александровичу. Строго говоря, назначил на этот пост не сам Николай, а его отец – император Александр III Миротворец. В 1881 году, когда он, после убийства императора Александра II вступил на престол, он первым делом отправил в отставку всех министров своего отца. В том числе своего дядю — великого князя Константина Николаевича. Начались так называемые контрреформы, и терпеть известного своим либерализмом родственника новый император не собирался. На тот момент единственным великим князем носящим морскую форму был его брат Алексей Александрович. Он и стал новым главным начальником флота и морского ведомства, а с 1883 года и генерал-адмиралом. В отличие от своего племянника, он в свое время изведал все «прелести» корабельной жизни. Будучи в плавании под командованием знаменитого адмирала Константина Николаевича Посьета, гардемарин Романов драил палубу, стоял на вахтах, как днем так и ночью, был стажером-дублером на всех командных и исполнительных должностях. (При том, что чин мичмана великий князь получил еще в семилетнем возрасте.) Затем он прошел все ступени морской службы, участвовал в заграничных походах, обогнул мыс Доброй Надежды, был старшим офицером фрегата «Светлана», терпел кораблекрушение, отказавшись при этом первым покинуть тонущий корабль. В Русско-турецкую войну не без успеха командовал морскими командами на Дунае. В общем, все шло к тому, что флот в его лице получит, к вящей славе Отечества, прекрасного и знающего руководителя, но… этого не случилось. Увы, достигнув высших чинов, Алексей Александрович стал совсем другим человеком. По словам его двоюродного брата Александра Михайловича, «великий князь Алексей Александрович, пользовался репутацией самого красивого члена Императорской семьи, хотя его колоссальный вес послужил бы значительным препятствием к успеху у современных женщин. Светский человек с головы до ног, le «Beau Brummell», которого баловали женщины, Алексей Александрович много путешествовал. Одна мысль о возможности провести год вдали от Парижа заставила бы его подать в отставку. Но он состоял на государственной службе и занимал должность не более не менее, как Адмирала Российского Императорского флота. Трудно было себе представить более скромные познания, которые были по морским делам у этого Адмирала могущественной державы. Одно только упоминание о современных преобразованиях в военном флоте вызывало болезненную гримасу на его красивом лице. Не интересуясь решительно ничем, что бы не относилось к женщинам, еде или же напиткам, он изобрел чрезвычайно удобный способ для устройства заседаний Адмиралтейств-совета. Он приглашал его членов к себе во дворец на обед, и после того как наполеоновский коньяк попадал в желудок его гостей, радушный хозяин открывал заседание Адмиралтейств-совета традиционным рассказом о случае из истории русского парусного военного флота. Каждый раз, когда я сидел на этих обедах, я слышал из уст великого князя повторение рассказа о гибели фрегата «Александр Невский», происшедшей много лет тому назад на скалах датского побережья вблизи Скагена».
Нельзя сказать, чтобы во времена управления морским ведомством великим князем Алексеем дела совершенно остановились. Напротив, строились корабли, порты, проводились реформы, увеличено число экипажей, эллингов, доков, но все это скорее можно отнести к заслугам его заместителей – «управляющих морским министерством». Пока ими были люди дельные, Пещуров, Шестаков, Тыртов, все обстояло, по крайней мере, внешне, относительно благополучно. Но, несмотря на них, здоровое тело флота медленно, но верно разъедала ржа формализма, косности, мелочной экономии, которые и привели в конечном счете к Цусиме. Но каким образом сложилась такая нетерпимая ситуация? По мнению автора, искать причины следует начать во времена управлением военно-морским ведомством великого князя Константина Николаевича. Брат царя-реформатора был человеком незаурядным. Под его руководством на смену деревянному парусному русскому флоту пришел флот паровой и броненосный. Кроме того, он руководил Государственным советом, был председателем комитета по освобождению крестьян, а также наместником в Царстве Польском. Несмотря на то, что в целом русский флот и промышленность очень серьезно уступали таковым в Европе, строящиеся корабли были вполне на уровне зарубежных аналогов, а случалось и превосходили их. Скажем, именно в России впервые была воплощена идея броненосного крейсера. Или построен сильнейший на тот момент броненосец «Петр Великий». Были, впрочем, и неоднозначные проекты вроде круглых броненосцев-поповок, но в целом, не кривя душой, можно сказать, что русский флот при нем старался идти в ногу со временем и находился если не на острие прогресса, то где-то совсем рядом. Но был в этом всем один очень серьезный изъян, негативно сказавшийся на последующих событиях. Когда Константин Николаевич возглавил русский флот, шла Крымская война. Затем, после заключения мира, его брат начал «Великие реформы». Казна находилась в крайне стесненном положении, и великий князь решил, что в целях экономии бюджет Морского ведомства останется неизменным, то есть десять миллионов рублей. Это, разумеется, в тех условиях было правильным решением, однако подобная скудость финансирования не могла не сказаться на способах хозяйствования в министерстве. Одним из следствий этой экономии был совершенно чрезвычайные сроки строительства новых кораблей. Скажем, броненосный фрегат «Князь Пожарский» строился более девяти лет, «Минин» — тринадцать, «Генерал-Адмирал» и «Герцог Эдинбургский» (те самые — первые в мире броненосные крейсера) соответственно пять и семь лет. Упомянутый выше «Петр Великий» — девять лет. Кроме всего прочего, это привело к тому, что когда началась война с Турцией на Черном море, за исключением поповок не было флота вовсе, а послать корабли с Балтики, проведя новую «экспедицию в архипелаг», не представлялась возможным. Тогда вышли из положения вооружив коммерческие пароходы пушками и импровизированными миноносками – минными катерами. На этих утлых суденышках русские моряки добились совершенно невероятного – завладели морем, воюя против новейших броненосных судов, построенных для Турции в Англии. Кто не слышал тогда о геройстве молодых лейтенантов Степана Макарова, Федора Дубасова, Николая Скрыдлова? Кто не восхищался их безумными атаками, ведь на катере надо было подойти к вражескому кораблю вплотную и, опустив мину на не таком уж длинном шесте, взорвать ее, рискуя собственной жизнью. А разве не героем был лейтенант Зиновий Рожественский, вставший к орудиям вместо вышедшего из строя артиллериста «Весты» и ведший огонь, пока турецкий броненосец не прекратил погоню?
А.П. Боголюбов. Атака турецкого парохода миноносной лодкой «Шутка» 16 июня 1877 года
Пройдет менее тридцати лет, и эти лейтенанты станут адмиралами и поведут в бой корабли уже в совсем другой войне. Макаров, к тому времени известный моряк, ученый-гидрограф, артиллерист, новатор во многих областях морского дела, от устройства службы до работ по непотопляемости кораблей, возглавит Тихоокеанский флот после первых поражений. За короткий срок, чуть более месяца, ему удалось почти невозможное: создать из собрания кораблей – боевую эскадру. Внушить уверенность в своих силах растерявшимся после неудачного начала войны людям. Не обошлось, конечно, и без досадных ошибок приведшим к потерям, но не ошибается только те, кто ничего не делают. Одна из этих ошибок – не протраленный вовремя внешний рейд, привела к гибели броненосца «Петропавловск» вместе с ним самим, а так же многими членами экипажа и штаба флота. Рожественский получил под свое командование Вторую Тихоокеанскую эскадру. Составленная в значительной степени из только что построенных боевых кораблей с неопытными экипажами, вторая эскадра совершит свой беспримерный переход на Дальний Восток и почти полностью погибнет в Цусимском сражении. Сам Рожественский будет тяжело ранен в самом начале боя и попадет в плен. Дубасов, командовавший Тихоокеанской эскадрой в 1897-1899 годах, не получит назначения на войну, но будет членом комиссии по расследованию, так называемого, Гульского инцидента. В историю он войдет как Московский генерал-губернатор руководивший подавлением Декабрьского вооруженного восстания. Скрыдлов также был начальником Порт-Артурской эскадры до войны. Под его руководством русские корабли уделяли много времени боевой подготовке и добились в ней больших успехов, однако не сошелся с властным наместником Дальнего Востока Е.И. Алексеевым и был в 1902 году заменен Старком. Увы, после этого русские корабли больше стояли в «вооруженном резерве» и благополучно утратили приобретенные навыки. После гибели Макарова, Николай Илларионович был назначен командующим флотом, однако в осажденный Порт-Артур не успел и сам в море больше не выходил. Попыток прорваться не предпринимал. Оставшимися в его подчинении крейсерами Владивостокского отряда в походах и боях командовали адмиралы Безобразов и Иессен.
Но это командующие. А что же офицеры рангом поменьше? К сожалению, можно сказать, что годы рутины и косности, когда главным критерием профессионализма был его величество ценз и «беспорочная служба» не прошли для офицерского корпуса даром. Люди выхолащивались душевно, отвыкали рисковать, брать на себя ответственность. Интересоваться чем-то, что хоть на йоту выходило за рамки обязанностей. Да что там говорить, штурмана эскадры, не первый год базировавшейся в Порт-Артуре так и не удосужились изучить местные условия. Командир «Ретвизана» Щенснович, писал в воспоминаниях, что впервые увидел местные шхеры, когда японцы везли его в плен. А ведь он еще из лучших! Были, конечно, и исключения, не боявшиеся брать на себя ответственность. К примеру, Николай Оттович Эсен, единственный отказавшийся губить подчиненный ему броненосец, и готовивший его к прорыву. Усилиям его не суждено было увенчаться успехом, но он хотя бы попытался. Но были и другие примеры. Скажем, Роберт Николаевич Вирен. Пока он командовал крейсером «Баян», считался одним из самых боевых и инициативных офицеров. Но как только ему на погоны прилетел контр-адмиральский орел, как подменили человека! Куда-то делась и боевитость и инициативность. В советские времена говорили: — нормальный офицер, пока баран на голову не залез (намек на каракуль, из которого делались зимние головные уборы старших офицеров). Похоже, при царе было так же.
Возвращаясь к порядкам, царившим в морском ведомстве России, можно сказать, что привычка к мелочной экономии и долгострою идет именно со времен управления великого князя Константина. И что характерно, хотя впоследствии финансирование флота значительно улучшилась, ни экономия, ни долгострой никуда не делись. Но если при прежнем управлении руководство было готово к новаторству, то об Алексее Александровиче этого сказать нельзя. Проектируя крейсера и броненосцы, за образцы брались иностранные проекты, как правило, уже устаревшие, что в совокупности со скоростью работы отечественного судостроения, приводило к весьма печальным результатам. Так, по мотивам германских броненосцев типа «Заксен» были построены балтийские тараны: «Император АлександрII», «Император Николай I» и печально знаменитый «Гангут» (одна пушка, одна мачта, одна труба – одно недоразумение). Прототипом «Наварина» был английский «Трафальгар», а «Нахимова» — «Имперьюз». Тут надо понимать еще, что прогресс в ту пору двигался семимильными шагами и пока корабли строились, появлялось множество новинок, которые морякам хотелось бы внедрить. Однако это приводило к задержкам в строительстве, а за это время появлялись новые усовершенствования. Не говоря уж о том, что не предусмотренные первоначальным проектом и сметой новинки, утяжеляли конструкцию и делали ее дороже. Таким образом, корабли строились долго, стоили дорого и в конечном итоге переставали соответствовать современным требованиям еще на момент постройки.
К концу XIX века ситуация несколько улучшилась. Во-первых, до премудрых голов высокого начальства дошла, наконец, та простая истина, что унификация есть благо. Корабли стали строить сериями, что, несомненно, облегчало управление в бою составленному из них соединению. Правда, нельзя сказать, чтобы первые серии получились очень уж удачными. И если броненосцы типа «Полтава» на момент закладки были вполне на уровне, то о «Пересветах» и «Богинях» это сказать довольно трудно. И тут произошло второе озарение: раз уж у нас не всегда получается строить современные корабли по своим проектам, а простое заимствование не приводит к желаемым результатам, то надо заказать перспективные образцы вооружений заграницей и потом растиражировать их на своих верфях. Надо сказать, что к такому выводу наше руководство пришло, ознакомившись с судостроительными программами японцев. Против кого направлены эти милитаристские планы секретом не было, а потому работа закипела. Для удобства, я буду сравнивать наши судостроительные программы с японскими. Тем паче, что вскоре им пришлось стать противниками в бою.
Усилия Японии по созданию мощного военно-морского флота достаточно хорошо известны, поэтому о них вкратце. Поначалу Японская Империя закупала военные корабли где только можно без особой системы, в том числе бывшие в употреблении. Скажем «Эсмеральду-1» в Чили, ставшую в японском флоте «Идзуми». Затем попытались давать асимметричные ответы на классические броненосцы имевшиеся у Китая типа «Дин-Юань». В результате получился технический оксюморон под названием крейсера типа «Мацусима». Судите сами, творение маэстро Бертена, скрупулезно выполнившего все пожелания заказчика, логичнее всего назвать «безбронным броненосцем береговой обороны в крейсерском корпусе». Для того чтобы быть крейсером ему не хватало скорости, для броненосца у него отсутствовала броня, а монструозное орудие так за всю карьеру никуда и не попало. Тем не менее, японцы смогли с имевшимся у них паноптикумом выиграть войну с Китаем, накопили некоторый опыт и вскоре бросили сомнительные эксперименты, заказав боевые корабли на лучших европейских верфях, прежде всего в Великобритании. Первые два эскадренных броненосца (если не считать таковым трофейный «Чин-Иен») «Фудзи» и «Ясима» были построены по образцу «Роял Соверен», но с несколько лучшей бронезащитой и ослабленным (305мм орудия вместо 343мм ) главным калибром. Впрочем, последний был более современен, а потому эффективен. Затем последовала пара «Сикисима» и «Хатцусе» типа улучшенный «Маджестик» и еще более усовершенствованные «Асахи» и наконец «Микаса». Вместе они организовали довольно однотипную эскадру и что не менее важно, введя их в строй в 1900-1902 годах японцы успели надлежащим образом обучить экипажи перед войной.
Кроме того, японцы построили на европейских верфях ряд довольно специфических кораблей, а именно броненосных крейсеров. Тут надо сделать небольшую сноску. Как указано выше, родоначальником этого класса боевых кораблей была Россия. Построенные у нас корабли этого класса, были, как правило, рейдерами одиночками, предназначенными для прерывания торговли «Владычицы морей» — Англии. Соответственно английские броненосные крейсера были «антирейдерами» и предназначались для их защиты. Для этого у них были внушительные размеры, хорошая мореходность, впечатляющий запас хода. Однако были броненосные крейсера иного предназначения. Дело в том, что предназначенные для линейного боя классические эскадренные броненосцы были слишком дороги, а потребность в такого рода боевых единицах была. Поэтому в странах с ограниченными финансовыми возможностями строили корабли размерами поменьше, с небольшой дальностью плавания и мореходностью, но с сильным вооружением. В Европе таковыми являлись Италия и Испания, но главными покупателями таких «броненосцев для бедных» были, прежде всего, страны Латинской Америки. Причем Аргентина приобретала в основном продукцию итальянских верфей, а именно знаменитые крейсера типа «Гарибальди», а чилийцы отдавали предпочтения продукции Армстронга, где для них построили крейсер «О´Хигинс», который и стал в какой-то мере прототипом для японских «Асам». В общей сложности в Англии построили две пары однотипных крейсеров «Асама», «Токива» и «Идзумо» с «Иватэ», имевших между собой отличия, но тем не менее весьма близких по конструкции. Еще два крейсера со сходными ТТХ были построены во Франции и Германии. Таким образом, у японцев появилась еще одна эскадра однотипных кораблей. Считается, что они собирались использовать их как быстроходное крыло, но ничего подобного за всю Русско-японскую войну так и не случилось. Японские броненосные крейсера во всех боестолкновениях главных сил держались за броненосцами в конце колонны. Исходя из этого, логично предполагать, что японцы потратили свои деньги не слишком продуктивно, ибо за те же деньги можно было построить четверку броненосцев с куда более мощным вооружением и бронированием. Тем не менее, островитяне придерживались на этот счет своего мнения и строительство кораблей подобного класса не прекратили и после войны, разве что кардинально усилив их вооружение. Впрочем, как бы то ни было, «асамоиды» были довольно востребованными кораблями и вполне удачно провоевали всю войну. Тут, как кажется автору настоящей статьи, сыграла роль их универсальность. Неплохое бронирование позволяло ставить эти корабли в линию, а недурная скорость (хотя и не такая большая, как указывалось в ТТХ) позволяла усиливать ими отряды легких бронепалубных крейсеров. С последними в японском флоте был, как бы это помягче… полный швах. Дело в том, что японцы, как и многие другие небогатые страны, предпочитали крейсера, так называемого, эльсвикского типа. Эти небольшие корабли с большими пушками с момента своего появления неизменно очаровывали своими ТТХ потенциальных заказчиков. Но все дело в том, что оборотной стороной высокой скорости и мощного вооружения была слабость корпуса и совершенно неудовлетворительная мореходность. Неудивительно, что англичане, где этот класс кораблей появился, не ввели в состав своего флота ни одного подобного корабля. Таких кораблей у японцев было четырнадцать. Во-первых, это построенная в США пара «Кассаги» и «Читозе» и относительно однотипные с ними англичане — «Такасаго» и «Иошино». Эти довольно быстроходные и современные корабли входили в отряд адмирала Сигето Дева. Именно их в нашем флоте прозвали собачками. Стоящие у трех из них на вооружении восьмидюймовски в теории были грозным оружием, но в течение всей воны так никуда не попали, за исключением одного случая. Другой группой были уже устаревшие корабли ветераны Японо-Китайской войны. «Нанива», «Такачихо» и опоздавший на ту войну, уже упомянутый «Идзуми». Так же к ним можно отнести и формально броненосный «Чиода». Корабли эти были уже старыми и немало послужившими, но, тем не менее, японцы их перед войной капитально отремонтировали и перевооружили современной артиллерией 120-152мм калибра. Третью группу составляли суда японской постройки. «Акицусима», «Сума», «Акаси», «Ниитака» с «Цусимой». Часть из них была достроена во время войны и они имели те же недостатки что и прочие эльсвики, плюс несколько меньшую скорость. Входили они в отряды адмиралов Уриу и Того-младшего и им для боевой устойчивости была просто необходима поддержка асамоидов, ибо без нее они были бы лишь законной добычей русских шеститысячников. Про крейсера типа «Мацусима» я уже упоминал и потому повторятся не стану. Тут внимательный читатель может воскликнуть, а как же японские гарибальдийцы «Нисин» с «Касугой»? Автор, разумеется, помнит об этих кораблях, но помнит он так же и о том, что их приобретение было удачным экспромтом. То есть изначально его не планировалось.
А что же русский флот? Узнав о грандиозных японских планах, наше руководство зашевелилось, и в 1898 году в дополнение к судостроительной программе 1895 года была принята новая, которую так и назвали: «Для нужд Дальнего Востока». Согласно этому документу, к 1903 году на Дальнем Востоке следовало иметь 10 эскадренных броненосцев и все броненосные крейсера (за исключением устаревших «Донского» и «Мономаха»), то есть четыре. Десять бронепалубных крейсеров первого ранга и столько же второго. Кроме того, предполагалось построить два минных заградителя и 36 истребителей и миноносцев. Правда, министр финансов Витте сразу же счел потребные на выполнение этой программы ассигнования чрезмерными и добился рассрочки. Теперь выполнение этой программы планировалось на 1905 год, что, конечно же, было слишком поздно. Тем не менее, не следует снимать ответственность и с руководства флотом. Если они так хорошо понимали грозящую опасность, почему бы не перекинуть средства с других направлений. Таких, как строительство ВМБ в Либаве или постройка броненосцев для ЧФ, который и так был на два порядка мощнее своего единственного вероятного противника. Но вернемся к программе. Основой ее должны были стать эскадренные броненосцы водоизмещением около 12000тонн, скоростью в 18 узлов, вооружением из 4 – 305мм и 12 -152 мм орудий. Кроме того предполагалось мощное бронирование и изрядная автономность. Вообще, задавая такие ТТХ, наши адмиралы проявили изрядный оптимизм. Подобное водоизмещение имели наши броненосцы типа «Пересвет», очевидно не отвечавшие новым требованиям. Можно было построить аналогов черноморского «Потемкина-Таврического», но он имел несколько меньшую скорость. Результат всем известен, будучи под впечатлением характеристик заказанного во Франции «Цесаревича» наши адмиралы приняли решение клонировать его на русских верфях, получив, таким образом, проект «Бородино». За этот выбор их не лягнул только ленивый. Действительно, воспроизвести проект маэстро Лаганя было достаточно трудно. Сложный корпус с заваленными бортами, башенное расположение среднекалиберной артиллерии, все это утяжеляло постройку и замедлило ввод кораблей в строй, что негативно сказалось на ходе кампании. Однако в момент выбора проекта этого еще никто не знал, а у «Цесаревича» были и свои сильные стороны: хорошее бронирование, большие углы обстрела орудий среднего калибра, дававшие возможность концентрировать огонь на курсовых углах. В любом случае, ждать дальше нового проекта не было никакой возможности. Балтийский судостроительный завод, чтобы избежать простоя, был даже вынужден построить третий броненосец типа «Пересвет» — «Победу», что трудно назвать хорошим решением. (Подробно достоинства и недостатки этого проекта рассмотрены в цикле статей «Пересвет» — прекрасная ошибка». Уважаемого Андрея Колобова). Но как бы то ни было, все десять броненосцев предусмотренных программой были построены. Три «Пересвета», «Ретвизан», «Цесаревич» и пять типа «Бородино». Большинство их них приняли участие в Русско-Японской войне. Некоторые исследователи задаются вопросом, что было бы, если за основу «бородинцев» приняли другой проект? Скажем «Ретвизан» или «Потемкина Таврического»… Трудно сказать. История не терпит сослагательного наклонения, это я вам как альтернативщик говорю:) Скорее всего, нынешние историки критиковали бы теперь решение отклонить проект Лаганя и строить казематные броненосцы. Итак, десять броненосцев принадлежали к трем различным типам (если считать «Цесаревича» и «Бородино» за один тип, что несколько не верно). Что еще хуже, в Порт-Артур до войны успели только четыре из них. Таким образом, если главные силы японцев имели только два типа броненосцев, то русская эскадры имела таких четыре, что осложняло совместное маневрирование, снабжение и руководство ими в бою.
Крейсер "Баян". К. Черепанов
Что касается броненосных крейсеров, то разброс типов был ничуть не меньшим. Формально все три русских рейдера относились к типу «Рюрик», но различий они имели ничуть не меньше, поскольку строились в разные годы. Отличалось вооружение, бронирование, типы КМУ и прочее. Большие, не слишком хорошо бронированные, они были превосходными рейдерами, но весьма слабо годились для боя в линии. Впрочем, при Ульсане, «Россия» и «Громобой» с честью вынесли доставшиеся на их долю испытания, а гибель «Рюрика», во многом была случайностью. Золотое попадание, на какие везло Японскому Императорскому флоту, вывело из строя рулевое управление, починить которое так и не удалось. Как бы то ни было, но затонул героический крейсер не от артиллерийского огня противника, а после того как исчерпавший возможности к сопротивлению экипаж открыл кингстоны. Так что можно сказать, что пока русские рейдеры использовались по назначению, им удавалось решать поставленные перед ними задачи. Несколько особняком стоит «Баян». Значительно меньший, чем другие броненосные русские крейсера, но очень хорошо бронированный и довольно быстроходный, он нес почти вдвое меньшее вооружение, чем его японские противники. Тем не менее, следует признать проект «Баяна», как крейсера предназначенного для силовой разведки при эскадре, достаточно удачным. И остается лишь сожалеть, что он остался единственным подобным крейсером в нашем флоте. (Строительство его систершипов после РЯВ, впрочем, трудно назвать разумным решением, но тут ведь, сколько лет прошло!) Увы, броненосные крейсера были всегда довольно дорогими кораблями с неясным в то время предназначением. Поэтому руководство РИФ предпочло строить более дешевые крейсера шеститысячники. Первыми из них, были всем известные «богини», прозванные так поскольку носили имена античных божеств. Корабли, откровенно говоря, получились так себе. Большие, но слабо вооруженные для своих размеров и при этом еще и тихоходные, а потому не способные выполнять возложенные на них функции. Не случайно в Порт-Артурской эскадре «Диану» и «Палладу» моряки без всякого почтения именовали «Дашей» и «Палашей». «Авроре», впрочем, уничижительной клички не досталось, поскольку со времен второй эскадры она имела репутацию отличного корабля. Хотя у Зиновия Петровича было на этот счет свое мнение:) Сообразив, что получилось в результате, под Шпицем рассудили за благо устроить международный конкурс, чтобы по его результатам выбрать наилучший проект. Таким образом, были построены: «Аскольд», «Варяг»и «Богатырь». Последний и стал прототипом для русских крейсеров, из которых на Балтике был построен только один – «Олег». Надо сказать, что получившиеся в результате крейсера индивидуально превосходили любой японский бронепалубник, причем настолько, что даже новейшие «собачки» были для них лишь законной добычей. Но, к сожалению, поодиночке японские крейсера не ходили, а когда была вероятность встречи с противником, их неизменно усиливали «старшими братьями» — «асамоидами». Наши же крейсера напротив были раскиданы по разным соединениям и потому так и не смогли продемонстрировать свое превосходство. В Порт-Артуре был один «Аскольд», во Владивостоке один «Богатырь», во второй эскадре — один «Олег». В Чемульпо тоже оказался один «Варяг», но это скорее к счастью, что только один. К тому же сказывался неустранимый недостаток бронепалубных крейсеров – малая боевая устойчивость. Именно из-за нее, были вынуждены интернироваться «Диана» и «Аскольд» после боя в Желтом море. Так что автор настоящей статьи склонен согласиться с частью исследователей полагавших строительство кораблей этого класса ошибкой. По его мнению, более правильным было бы строить крейсера по ТТЗ «Баяна». Корабли этого типа могли делать все то же самое, что и шеститысячники, но при этом не боятся любого попадания рядом с ватерлинией. Впрочем, у руководства морского ведомства были свои резоны и по программе были построены три «богини», два «Богатыря», а также «Аскольд» и «Варяг». Еще один «Витязь» сгорел на стапеле, но даже с ним получается только восемь крейсеров, вместо запланированных десяти. Можно, конечно, посчитать еще и построенную во Франции «Светлану», но в любом случае план не был выполнен.
И наконец, крейсера второго ранга. Прототипом для них должен был стать знаменитый «Новик». Небольшой и не слишком хорошо вооруженный, он был весьма быстроходен и превосходил в этом любой из крейсеров Японии. Мало уступая в скорости миноносцам, он был самым грозным их противником в боях под Порт-Артуром. По его образу и подобию на Невском заводе были построены «Жемчуг» и «Изумруд». Был еще несколько менее скоростной «Боярин» и совсем уж невнятный «Алмаз», который скорее можно было отнести к посыльным судам, нежели боевым кораблям. В любом случае вместо планировавшихся десяти кораблей было построено всего лишь пять. То есть ровно половина. Возможность приобрести корабли крейсерского класса в Китае или Италии так же была упущена.
Гибель эскадренного броненосца "Император Александр III". А.А. Тронь
Таким образом, можно констатировать: судостроительная программа 1895-98 годов «Для нужд Дальнего Востока» в полном объеме выполнена не была. Строительство боевых кораблей неоправданно затянулось и в конечном итоге, привело к распылению сил, давая возможность японцам бить нас по частям. Кроме того, морское командование не смогло вовремя сосредоточить в Порт-Артуре и имеющиеся боевые корабли. Отряд адмирала Виренеуса состоящий из «Осляби», и «Авроры», а также других боевых единиц, задержался в Красном море и не смог вовремя прибыть на театр боевых действий. Броненосцы «Сисой Великий» и «Наварин» с крейсером «Нахимов» были перед самой войной отправлены на Балтику для ремонта и модернизации, которая к слову так и не состоялась. Без толку болтался в Средиземном море «Император Николай I» только что прошедший капитальный ремонт (но не модернизированный). Вообще, совершенно недостаточное внимание уделялось модернизации устаревших кораблей. Японцы, не пожалевшие на это денег, получили изрядный резерв пригодный для разного рода вспомогательных действий вроде дозоров, обстрела береговых целей и тому подобного. Наши новые боевые корабли в целом отвечали современным требованиям, но и тут имелось свое «но». Построив новейшие броненосцы и крейсера, руководство морским ведомством не смогло обеспечить их современными снарядами, дальномерами и другими необходимыми приборами. Судите сами, русский двенадцатидюймовый снаряд при весе 332 кг имел от 1.5 до 4 кг взрывчатого вещества в бронебойном и 6 кг в фугасном снаряде, японский же при весе около 380 кг имел, соответственно, 19,3 кг в бронебое и 37 кг в фугасе. О каком равенстве боевых возможностей может идти речь? Что касается новейших дальномеров Барра и Струда, то на многих кораблях первой эскадры их просто не было, а на других стояло по одному такому прибору. Также пресловутая экономия не дала вести планомерную боевую подготовку, вынуждая броненосцы и крейсера значительную часть времени проводить в так называемом «вооруженном резерве». К примеру, крейсер «Диана» провел в нем перед войной одиннадцать месяцев!!! Также не удалось создать материально-техническую базу, необходимую для обеспечения боеготовности новейших кораблей. Не было дока, способного вместить броненосцы, и в случае повреждений их были вынуждены ремонтировать с помощью кессонов.
В общем, несмотря на затраченные силы и средства, флот к войне оказался неподготовленным.
Продолжение следует…
Использованные материалы:
Тарле Е. История территориальных захватов XV—XХ веков.
Романов А. Воспоминания великого князя Александра Михайловича Романова.
Белов А. Броненосцы Японии.
Сайт http://wunderwaffe.narod.ru
Информация