Первый концлагерь Европы создавался для русских. Сто лет неизвестному геноциду
Сейчас западные области (исторический регион Галиция) считаются на Украине самыми антироссийски настроенными. История сложилась так, что именно «Западенщина» превратилась в первой половине ХХ века в цитадель украинского радикального национализма, а в 1940-е – 1950-е годы здесь действовали антисоветские вооруженные формирования украинских националистов. Но так было не всегда. Современные политические настроения на западе Украины уходят своими корнями в столетнюю давность и связаны не столько с исконными предпочтениями жителей региона, сколько с целенаправленной политикой Австро-Венгерской империи.
В середине XIX века, на волне европейского революционного подъема, в славянских землях Австрийской империи началось национальное возрождение. Чехи, словаки, поляки, хорваты, сербы и, разумеется, населявшие запад современной Украины русины вспомнили о своей славянской принадлежности, задумались о своем политическом положении в империи, управлявшейся немецкой и (в меньшей степени) венгерской аристократией.
Естественно, что «маяком» для славян Восточной Европы в то время была Россия. Нет, к Российской империи как к государству, монархии, большая часть славянских национальных деятелей того времени относилась прохладно или даже откровенно враждебно, тем более, что Россия была членом Священного Союза вместе с той же Австро-Венгрией. Но русский мир, русский язык и русская цивилизация воспринимались славянами Восточной Европы как тот культурный феномен, на который следовало бы ориентироваться и который был единственной альтернативой германскому миру, в котором славянам находилось место лишь на самых низших этажах иерархии.
По понятным причинам, в Австро-Венгрии очень боялись российского влияния. Хотя российские императоры в XIX веке часто выступали в союзе с Веной, австрийские политические круги прекрасно понимали опасность панславистских настроений в Восточной Европе и считали необходимым сделать все возможное, только бы оградить «своих» славян от опасного соседства и влияния Российской империи. Так, еще в 1848 году, когда Россия помогала Австро-Венгрии справиться с венгерской революцией, галицкий губернатор граф Стадион фон Вартгаузен заявил, что галичане должны забыть о своем русском происхождении и развивать собственную культуру как отдельный от России народ.
Ситуация особенно накалилась на рубеже XIX-ХХ вв., когда Австро-Венгрия превратилась в надежного союзника Германии и вероятного противника России в предстоящем конфликте (а в том, что рано или поздно грядет большая европейская война, многие видные политики Европы того времени и не сомневались).
Наибольшие опасения у австро-венгерских властей на рубеже веков вызывала как раз Галиция (Галичина). Этот регион тогда считался оплотом русского и православного влияния в Австро-Венгерской империи. Местное население идентифицировало себя как «руських», значительная часть русинского населения исповедовала православное христианство и симпатизировало России. Естественно, такое положение дел очень напрягало австро-венгерские власти, которые видели в русинах, особенно исповедующих православие, потенциальную «пятую колонну» Российской империи в случае конфликта двух государств.
С конца XIX века Австро-Венгрия начала вкладывать значительные силы и средства в формирование нового, прежде невиданного политического конструкта – «украинства». Ключевой роль в этом процессе сыграл, как известно, профессор Михаил Грушевский. Человек, чьи юношеские и молодые годы прошли в России, где он окончил Киевский университет, в 1894 году Грушевский получил предложение возглавить только что созданную кафедру всеобщей истории со специальным обзором истории славян Восточной Европы в Львовском университете. Львов тогда входил в состав Австро-Венгрии. Примерно с этого времени и началась деятельность Грушевского как идеолога проавстрийского «украинства».
В 1914 году началась Первая мировая война, в которой Австро-Венгрия выступила в союзе с Германией против Российской империи и стран Антанты. Но хваленая австро-венгерская армия практически сразу же потерпела ряд серьезных поражений от российских войск, в результате чего русские заняли Восточную Галицию и Буковину. Опасаясь начала антиавстрийского и пророссийского восстания в Галиции, австро-венгерский режим начал массовые политические репрессии. Как и следовало ожидать, их главным объектом стали православные русины, считавшиеся крайне ненадежной частью населения.
Первыми австро-венгерские спецслужбы стали выявлять и задерживать активистов русофильского движения. Так, в сентябре 1914 г. 28-летний православный священник Максим Сандович был расстрелян в тюрьме польского города Горлице. Незадолго до начала войны, в 1912 году, Сандовича уже арестовывали австрийские власти – за то, что он якобы измерял шагами протяженность какого-то моста, чтобы затем передать эти сведения русской разведке. Но тогда священнику повезло – время было довоенное и столь абсурдное обвинение не поддержал даже австрийский суд. Спустя два года Сандович вновь был арестован, но на этот раз австрийцы уже не пощадили православного священника, не скрывавшего своих пророссийских симпатий.
Вслед за арестами политических активистов начались и задержания любых православных русинов. Так, только в одном Львове австрийскими властями было арестовано две тысячи человек – православные русины, которых подозревали в ненадежности и в том, что они потенциально могут сотрудничать с русской разведкой. Поскольку тюрем для содержания столь большого количества заключенных в Львове, как и в других городах Галиции, не хватало, австрийские власти вышли из сложной ситуации вполне своеобразно – они решили создать в Галиции сеть концентрационных лагерей.
До начала Первой мировой войны концентрационные лагеря создавались лишь европейскими державами в африканских колониях. В Европе концлагерей не было. Англичане создали первые концентрационные лагеря в Южной Африке во время англо-бурской войны 1899-1902 гг., а в 1904 году в соседней Намибии германская колониальная администрация также создала концентрационные лагеря для размещения участников повстанческого движения местных народов гереро и готтентотов. Но создавать концентрационные лагеря в Европе не решался в то время никто – считалось, что в отношении белого европейского населения такие меры просто недопустимы.
Австро-Венгрия стала первой европейской страной, где это «табу» было нарушено – в 1914 году на территории Европы, да не где-нибудь, а в предгорьях Альп, появился первый концентрационный лагерь Талергоф. Первое время он представлял собой обычный участок альпийского поля, огороженный колючей проволокой и охраняемый вооруженными солдатами. Люди жили на этом огороженном поле под открытым небом, несмотря на плохие погодные условия. Лишь зимой 1915 года в Талергофе были построены первые бараки.
Питание в Талергофе было рассчитано на медленную смерть обитателей лагеря. Кормили заключенных «хлебом», изготовленным из самых низших сортов муки, смешанной с соломой, полагалось также немного свеклы или картофеля. В итоге большая часть узников лагеря, у которых не было богатых родственников или знакомых, способных за взятки обеспечивать более-менее сносные условия проживания, если к такому месту вообще применимо слово «сносные», голодала, очень многие люди просто умирали от истощения.
Судя по воспоминаниям современников, концлагерь был едва ли не страшнее, чем печально известные «лагеря смерти», созданные гитлеровцами в годы Второй мировой войны. Например, побывавший в Талергофе священник Иоанн Мащак писал о том, что одиннадцать человек просто погибли от чрезмерного заражения вшами. Вши съели людей! В просвещенной Европе, в начале ХХ века!
Естественно, не только от вшей гибли заключенные Талергофа. С огромной скоростью в концлагере распространялись дизентерия, брюшной тиф, туберкулез. За первые шесть месяцев существования концлагеря умер каждый пятый его узник. Но не только болезни и голод, а также невыносимые бытовые условия губили заключенных в Талергофе. Многие погибали от рук охранников концлагеря, которые жестоко издевались над своими подопечными, пытали их, а иногда и просто убивали ради забавы, отписываясь потом, что такой-то был убит при попытке к бегству или нападению на охрану.
Русинский писатель и историк Василий Ваврик, прошедший через ужасы заключения в Талергофе и сумевший не только выжить, но и дожить до 1970 года, вспоминал:
По словам Ваврика, концлагерь в Талергофе был самым страшным застенком Австрийской империи. Только казнено по распоряжению австро-венгерских властей в Талергофе было 3800 человек, а о количестве умерших от голода, болезней, избиений можно только догадываться.
Кто они были, заключенные Талергофа? Вся вина этих несчастных людей заключалась лишь в их неправильной» национальной и религиозной принадлежности. В Талергоф свозили православных русинов из Галиции и Закарпатья, преимущественно представителей русинской интеллигенции – священников, учителей, врачей, журналистов, в общем – всех тех, кто в силу своего образования и профессиональной деятельности был способен влиять на общественное мнение в Галиции, препятствовать распространению проавстрийскими пропагандистами мифов «политического украинства». За период с сентября 1914 по весну 1917 года через концентрационный лагерь в Талергофе прошло более 30 тысяч человек. Учитывая, что русины Галиции не были многочисленны, это – огромные цифры в процентном соотношении. По православным русинам был нанесен колоссальный удар.
Конечно, кому-то из узников Талергофа посчастливилось, пройдя эти круги ада, выжить и даже вернуться на родину. Но многие от перенесенных испытаний уже были полными инвалидами со сломанной психикой.
Так, сошел с ума священник Игнатий Гудима – приятель и соратник расстрелянного священника Максима Сандовича. Судьба отца Игнатия Гудимы сложилась трагически – он сошел с ума от пыток в Талергофе, но выжил и вернулся на родину, а через 20 с лишним лет, уже будучи глубоко больным человеком, во время оккупации нацистами Западной Украины был схвачен гестаповцами и расстрелян.
В мае 1917 года император Австро-Венгрии Карл I Габсбург распорядился закрыть концентрационный лагерь в Талергофе. Однако оставшиеся от лагеря бараки стояли практически нетронутыми до 1936 года, когда были снесены. В процессе их сноса было эксгумировано 1767 трупов, перезахороненных в общей могиле в соседней австрийской деревне Фельдкирхен.
Страшный Талергоф не был единственным концлагерем Австро-Венгерской империи, где содержались заключенные русины из Галиции и Закарпатья. В районе Литомержице в Чехии в 1914 году был открыт концлагерь Терезин, созданный на месте старинной крепостной тюрьмы. В Терезине умер от туберкулеза убийца эрцгерцога Франца Фердинанда сербский националист Гаврила Принцип. Во время Второй мировой войны гитлеровцы как превосходные наследники австро-венгерских палачей, превзошедшие своих наставников, открыли в Терезине концлагерь Терезиенштадт, в котором содержались преимущественно евреи, в том числе известные в Германии и других европейских странах деятели культуры, науки, искусства.
То, что творила в годы Первой мировой войны Австро-Венгрия в отношении православного русинского населения Галиции, можно охарактеризовать лишь одним словом – геноцид. Но сейчас о тех трагических событиях предпочитают не вспоминать – ни в Австрии, ни на Украине. Ведь современная украинская государственность куда ближе идеологии, выведенной в австро-венгерских «политических пробирках», а ее представители и защитники – той части русин, которая предпочла поменять свою веру, свою славянскую и русскую идентичность на комфортную жизнь австро-венгерских и германских коллаборационистов.
В середине XIX века, на волне европейского революционного подъема, в славянских землях Австрийской империи началось национальное возрождение. Чехи, словаки, поляки, хорваты, сербы и, разумеется, населявшие запад современной Украины русины вспомнили о своей славянской принадлежности, задумались о своем политическом положении в империи, управлявшейся немецкой и (в меньшей степени) венгерской аристократией.
Естественно, что «маяком» для славян Восточной Европы в то время была Россия. Нет, к Российской империи как к государству, монархии, большая часть славянских национальных деятелей того времени относилась прохладно или даже откровенно враждебно, тем более, что Россия была членом Священного Союза вместе с той же Австро-Венгрией. Но русский мир, русский язык и русская цивилизация воспринимались славянами Восточной Европы как тот культурный феномен, на который следовало бы ориентироваться и который был единственной альтернативой германскому миру, в котором славянам находилось место лишь на самых низших этажах иерархии.
По понятным причинам, в Австро-Венгрии очень боялись российского влияния. Хотя российские императоры в XIX веке часто выступали в союзе с Веной, австрийские политические круги прекрасно понимали опасность панславистских настроений в Восточной Европе и считали необходимым сделать все возможное, только бы оградить «своих» славян от опасного соседства и влияния Российской империи. Так, еще в 1848 году, когда Россия помогала Австро-Венгрии справиться с венгерской революцией, галицкий губернатор граф Стадион фон Вартгаузен заявил, что галичане должны забыть о своем русском происхождении и развивать собственную культуру как отдельный от России народ.
Ситуация особенно накалилась на рубеже XIX-ХХ вв., когда Австро-Венгрия превратилась в надежного союзника Германии и вероятного противника России в предстоящем конфликте (а в том, что рано или поздно грядет большая европейская война, многие видные политики Европы того времени и не сомневались).
Наибольшие опасения у австро-венгерских властей на рубеже веков вызывала как раз Галиция (Галичина). Этот регион тогда считался оплотом русского и православного влияния в Австро-Венгерской империи. Местное население идентифицировало себя как «руських», значительная часть русинского населения исповедовала православное христианство и симпатизировало России. Естественно, такое положение дел очень напрягало австро-венгерские власти, которые видели в русинах, особенно исповедующих православие, потенциальную «пятую колонну» Российской империи в случае конфликта двух государств.
С конца XIX века Австро-Венгрия начала вкладывать значительные силы и средства в формирование нового, прежде невиданного политического конструкта – «украинства». Ключевой роль в этом процессе сыграл, как известно, профессор Михаил Грушевский. Человек, чьи юношеские и молодые годы прошли в России, где он окончил Киевский университет, в 1894 году Грушевский получил предложение возглавить только что созданную кафедру всеобщей истории со специальным обзором истории славян Восточной Европы в Львовском университете. Львов тогда входил в состав Австро-Венгрии. Примерно с этого времени и началась деятельность Грушевского как идеолога проавстрийского «украинства».
В 1914 году началась Первая мировая война, в которой Австро-Венгрия выступила в союзе с Германией против Российской империи и стран Антанты. Но хваленая австро-венгерская армия практически сразу же потерпела ряд серьезных поражений от российских войск, в результате чего русские заняли Восточную Галицию и Буковину. Опасаясь начала антиавстрийского и пророссийского восстания в Галиции, австро-венгерский режим начал массовые политические репрессии. Как и следовало ожидать, их главным объектом стали православные русины, считавшиеся крайне ненадежной частью населения.
Первыми австро-венгерские спецслужбы стали выявлять и задерживать активистов русофильского движения. Так, в сентябре 1914 г. 28-летний православный священник Максим Сандович был расстрелян в тюрьме польского города Горлице. Незадолго до начала войны, в 1912 году, Сандовича уже арестовывали австрийские власти – за то, что он якобы измерял шагами протяженность какого-то моста, чтобы затем передать эти сведения русской разведке. Но тогда священнику повезло – время было довоенное и столь абсурдное обвинение не поддержал даже австрийский суд. Спустя два года Сандович вновь был арестован, но на этот раз австрийцы уже не пощадили православного священника, не скрывавшего своих пророссийских симпатий. Вслед за арестами политических активистов начались и задержания любых православных русинов. Так, только в одном Львове австрийскими властями было арестовано две тысячи человек – православные русины, которых подозревали в ненадежности и в том, что они потенциально могут сотрудничать с русской разведкой. Поскольку тюрем для содержания столь большого количества заключенных в Львове, как и в других городах Галиции, не хватало, австрийские власти вышли из сложной ситуации вполне своеобразно – они решили создать в Галиции сеть концентрационных лагерей.
До начала Первой мировой войны концентрационные лагеря создавались лишь европейскими державами в африканских колониях. В Европе концлагерей не было. Англичане создали первые концентрационные лагеря в Южной Африке во время англо-бурской войны 1899-1902 гг., а в 1904 году в соседней Намибии германская колониальная администрация также создала концентрационные лагеря для размещения участников повстанческого движения местных народов гереро и готтентотов. Но создавать концентрационные лагеря в Европе не решался в то время никто – считалось, что в отношении белого европейского населения такие меры просто недопустимы.
Австро-Венгрия стала первой европейской страной, где это «табу» было нарушено – в 1914 году на территории Европы, да не где-нибудь, а в предгорьях Альп, появился первый концентрационный лагерь Талергоф. Первое время он представлял собой обычный участок альпийского поля, огороженный колючей проволокой и охраняемый вооруженными солдатами. Люди жили на этом огороженном поле под открытым небом, несмотря на плохие погодные условия. Лишь зимой 1915 года в Талергофе были построены первые бараки.
Питание в Талергофе было рассчитано на медленную смерть обитателей лагеря. Кормили заключенных «хлебом», изготовленным из самых низших сортов муки, смешанной с соломой, полагалось также немного свеклы или картофеля. В итоге большая часть узников лагеря, у которых не было богатых родственников или знакомых, способных за взятки обеспечивать более-менее сносные условия проживания, если к такому месту вообще применимо слово «сносные», голодала, очень многие люди просто умирали от истощения.
Судя по воспоминаниям современников, концлагерь был едва ли не страшнее, чем печально известные «лагеря смерти», созданные гитлеровцами в годы Второй мировой войны. Например, побывавший в Талергофе священник Иоанн Мащак писал о том, что одиннадцать человек просто погибли от чрезмерного заражения вшами. Вши съели людей! В просвещенной Европе, в начале ХХ века!
Естественно, не только от вшей гибли заключенные Талергофа. С огромной скоростью в концлагере распространялись дизентерия, брюшной тиф, туберкулез. За первые шесть месяцев существования концлагеря умер каждый пятый его узник. Но не только болезни и голод, а также невыносимые бытовые условия губили заключенных в Талергофе. Многие погибали от рук охранников концлагеря, которые жестоко издевались над своими подопечными, пытали их, а иногда и просто убивали ради забавы, отписываясь потом, что такой-то был убит при попытке к бегству или нападению на охрану.
Русинский писатель и историк Василий Ваврик, прошедший через ужасы заключения в Талергофе и сумевший не только выжить, но и дожить до 1970 года, вспоминал:
Смерть в Талергофе редко бывала естественной: там её прививали ядом заразных болезней. По Талергофу триумфально прогуливалась насильственная смерть. О каком-нибудь лечении погибавших речи не было. Враждебным отношением к интернированным отличались даже врачи
.По словам Ваврика, концлагерь в Талергофе был самым страшным застенком Австрийской империи. Только казнено по распоряжению австро-венгерских властей в Талергофе было 3800 человек, а о количестве умерших от голода, болезней, избиений можно только догадываться.
Кто они были, заключенные Талергофа? Вся вина этих несчастных людей заключалась лишь в их неправильной» национальной и религиозной принадлежности. В Талергоф свозили православных русинов из Галиции и Закарпатья, преимущественно представителей русинской интеллигенции – священников, учителей, врачей, журналистов, в общем – всех тех, кто в силу своего образования и профессиональной деятельности был способен влиять на общественное мнение в Галиции, препятствовать распространению проавстрийскими пропагандистами мифов «политического украинства». За период с сентября 1914 по весну 1917 года через концентрационный лагерь в Талергофе прошло более 30 тысяч человек. Учитывая, что русины Галиции не были многочисленны, это – огромные цифры в процентном соотношении. По православным русинам был нанесен колоссальный удар.
Конечно, кому-то из узников Талергофа посчастливилось, пройдя эти круги ада, выжить и даже вернуться на родину. Но многие от перенесенных испытаний уже были полными инвалидами со сломанной психикой.
Так, сошел с ума священник Игнатий Гудима – приятель и соратник расстрелянного священника Максима Сандовича. Судьба отца Игнатия Гудимы сложилась трагически – он сошел с ума от пыток в Талергофе, но выжил и вернулся на родину, а через 20 с лишним лет, уже будучи глубоко больным человеком, во время оккупации нацистами Западной Украины был схвачен гестаповцами и расстрелян. В мае 1917 года император Австро-Венгрии Карл I Габсбург распорядился закрыть концентрационный лагерь в Талергофе. Однако оставшиеся от лагеря бараки стояли практически нетронутыми до 1936 года, когда были снесены. В процессе их сноса было эксгумировано 1767 трупов, перезахороненных в общей могиле в соседней австрийской деревне Фельдкирхен.
Страшный Талергоф не был единственным концлагерем Австро-Венгерской империи, где содержались заключенные русины из Галиции и Закарпатья. В районе Литомержице в Чехии в 1914 году был открыт концлагерь Терезин, созданный на месте старинной крепостной тюрьмы. В Терезине умер от туберкулеза убийца эрцгерцога Франца Фердинанда сербский националист Гаврила Принцип. Во время Второй мировой войны гитлеровцы как превосходные наследники австро-венгерских палачей, превзошедшие своих наставников, открыли в Терезине концлагерь Терезиенштадт, в котором содержались преимущественно евреи, в том числе известные в Германии и других европейских странах деятели культуры, науки, искусства.
То, что творила в годы Первой мировой войны Австро-Венгрия в отношении православного русинского населения Галиции, можно охарактеризовать лишь одним словом – геноцид. Но сейчас о тех трагических событиях предпочитают не вспоминать – ни в Австрии, ни на Украине. Ведь современная украинская государственность куда ближе идеологии, выведенной в австро-венгерских «политических пробирках», а ее представители и защитники – той части русин, которая предпочла поменять свою веру, свою славянскую и русскую идентичность на комфортную жизнь австро-венгерских и германских коллаборационистов.
Информация