Кто главный враг США: Китай или Россия?
Распад Советского Союза и окончание холодной войны, как казалось в начале 1990-х годов, поставили точку в вопросе о мировом господстве. Никто более не мог соперничать с Соединенными Штатами Америки ни в военной мощи, ни в экономическом развитии, ни в политическом влиянии.
Последнее десятилетие ХХ века было эпохой однополярного мира, в котором США диктовали свою политическую волю всему остальному человечеству. Россия, ослабленная постсоветским хаосом, рыночными реформами и развалом промышленности, политической нестабильностью и конфликтами на Северном Кавказе, не могла ничего противопоставить американскому влиянию, да и у власти находился «друг Борис» с его прозападным либеральным окружением. Китай тихо решал вопросы собственной экономической модернизации и предпочитал до поры до времени не высовываться, а собирать силы.
Друг Билл и друг Борис. Тогда, в 1990-е, казалось, что Россия уже не обретёт былого влияния…
Единственными странами мира, кто тогда открыто бросал вызов американскому мировому порядку, были т.н. «страны – изгои», не вписывавшиеся в воображаемую Вашингтоном картину «мировой демократии» — Иран с его теократией аятолл, Ирак жесткого правителя Саддама Хусейна, Ливия с экстравагантным Муаммаром Каддафи, КНДР да Куба с еще живой латиноамериканской легендой Фиделем Кастро. И, тем не менее, в 1990-е годы США еще не проводили масштабных операций, направленных на свержение политических режимов в неугодных странах. «Буря в пустыне» так и не закончилась ликвидацией саддамовского режима в Ираке. Из Сомали американские солдаты были вынуждены едва ли не бежать, а относительно Югославии, Судана и ряда других государств американцы предпочли провести бомбардировки и на этом остановиться. Видимо, хозяевам Белого дома и Пентагона казалось, что опасаться нечего. Американская пропаганда долгое время жила без образа врага – Советский Союз был повержен, Россия вроде как следовала по пути рыночной демократии, а Китай был еще слишком слаб.
Ситуация стала стремительно меняться в начале 2000-х гг., что совпало с активизацией радикального ислама на Ближнем и Среднем Востоке, с терактами 11 сентября. Тогда главным врагом Соединенных Штатов был провозглашен «международный терроризм». Что скрывается за этой расплывчатой формулировкой, понять сложно, поскольку у терроризма как раз есть «лицо» — или религиозное, или политическое, или национальное. Под «международным терроризмом» в Вашингтоне тогда понимали самые радикальные течения в исламском фундаментализме, включая движение «Талибан» в Афганистане (запрещено в РФ) и «аль-Каиду» (запрещена в РФ). Борьба с терроризмом и стала удобной ширмой для агрессивного проникновения США на Ближний и Средний Восток – вторжения в Ирак с ликвидацией режима Саддама Хусейна и интервенции в Афганистан с установлением контроля над частью территории этой страны. Конечно, интересовали американцев нефть и геополитические возможности, а отнюдь не мифическая борьба с неким абстрактным злом – «терроризмом». Но, тем не менее, пока американцы искали бородатых лидеров террористических группировок Афганистана и Пакистана, Россия крепла и готовилась к возрождению себя в качестве державы.
Поворотным моментом стал 2008 год, когда российские войска провели операцию в Южной Осетии, за несколько дней нейтрализовав сопротивление грузинской армии, подготовленной натовскими инструкторами. Тогда на Западе открыто заговорили о российской угрозе, а наша страна вновь вернулась в привычное для американцев положение – на роль «врага прогрессивного человечества». Но 2008 год еще не означал катастрофического ухудшения отношений между Россией и Западом.
Следующая «черная полоса» прошла между Россией и Западом в 2011 году, когда Ближний Восток и Северную Африку сотрясла волна «оранжевых революций» — т.н. «Арабская Весна». Египет, Ливия, Йемен – это не Чехия, не Молдова и даже не Грузия. «Оранжевые революции» привели к росту насилия, терроризма и падению экономики в Египте и Тунисе, к кровавым гражданским войнам в Йемене и Ливии. При этом Ливия после убийства Каддафи фактически перестала существовать как единое государство.
Наконец, 2014 год с событиями на Украине, воссоединением Крыма и началом войны на Донбассе стал последним штрихом в ухудшении отношений России с Западом. США окончательно определили Россию как главного врага «американской демократии» в современном мире, после чего началась настоящая информационная война против нашей страны.
Надо сказать, что придание России роли врага значительно облегчило функционирование американской политической системы. В свое время известный политолог Сэмюэль Хантингтон обращал внимание на то, что вся американская политическая система функционирует на основе противопоставления США некоему «другому». Иными словами, мы имеем дело с классической моделью «негативной идентичности», то есть объединения против чего-то, а не за что-то. Так развивалась Америка с самых первых лет своего существования в качестве независимого государства. Сначала роль врага принадлежала бывшей метрополии – Британской империи, затем ее сменила в качестве «важнейшей угрозы» кайзеровская Германия, потом Советская Россия и международное коммунистическое движение.
В годы холодной войны роль главного врага США однозначно принадлежала Советскому Союзу. Когда же место врага № 1 оказалось вакантным, начался кризис и американской идеологии, и политической системы. Поэтому как только Россия вернулась на роль врага, в Вашингтоне действительно смогли вздохнуть с облегчением – американская машина пропаганды, военно-промышленный комплекс, вооруженные силы вновь стали функционировать в привычном режиме.
Однако в последнее время американские элиты склоняются к тому, что все же не Россия, а Китай представляет для Соединенных Штатов основную угрозу. В отличие от идеологического противостояния с Россией, ухудшение отношений с КНР имеет не только и даже не столько политическую, сколько экономическую подоплеку. Например, в последние годы США подружились с Вьетнамом – также формально социалистической страной, которая, к тому же, вела долгую и кровопролитную войну с США, стоившую жизней миллионам вьетнамцев. Но с Китаем отношения все хуже и хуже. Причина – в экономической конкуренции. Сейчас экономика Поднебесной – самая динамично развивающаяся в современном мире. Китай давно стал третьей экономикой мира после США и объединенной Европы, а по масштабам роста даже превосходит их.
После того, как Дональд Трамп стал новым президентом Соединенных Штатов, одним из самых масштабных шагов, им предпринятых, стало начало «торговой войны» с Китаем. Ради того, чтобы навредить Поднебесной, Трамп пошел даже на очевидный вред для американской экономики. Ведь известно, что еще в 1990-е годы многие американские компании перенесли свое производство в КНР. Сначала они руководствовались соображениями выгоды от использования рабочей силы, затем увидели в Китае колоссальные преимущества по сравнению с США – и в плане удобства и развития инфраструктуры, и, что еще более важно, в масштабах потребительского рынка. Почти полтора миллиарда человек – это готовые потребители, которых в несколько раз больше, чем жителей США. Закрепившись в Китае, американские компании уже не захотели уходить из этой страны. Им даже проще терпеть убытки в связи с торговой войной и повышением торговых пошлин, чем вывести свое производство из Поднебесной в родные американские штаты.
В Белом доме политику Китая квалифицируют как экспансионистскую. США предъявляет КНР традиционные обвинения в нарушении прав человека, религиозных и национальных свобод в Синьцзяне и Тибете, в посягательстве на спорные территории в Южно-Китайском море. Однако не столь давно вице-президент Соединенных Штатов Майк Пенс выступил с программной речью, в которой подчеркнул, что в Пекине хотят видеть «другого американского президента». Фактически это означает, что вице-президент обвинил Китай во вмешательстве в американскую внутреннюю политику. Раньше такие же обвинения противники Трампа предъявляли России – мол, русские хакеры принимали самое активное участие в американской избирательной кампании с целью повлиять на исход выборов и не допустить победы Хиллари Клинтон.
На самом деле, позиция и президента Трампа, и вице-президента Пенса свидетельствуют о прогрессирующей рассогласованности в американской политической элите. Сейчас американский истеблишмент условно можно разделить на две большие «партии» — это правые консерваторы и космополитичные либералы. Интересы первых выражает Дональд Трамп. Для них главный враг – Китай, поскольку правые мыслят более конкретными категориями, им важно обеспечить экономическое господство США и в Поднебесной они видят наиболее опасную угрозу экономическому доминированию Штатов. Поэтому Трамп и уделяет основное внимание торговой войне против Китая, а вице-президент Пенс пытается подвести под нее идеологические обоснования.
Для американских либеральных кругов более опасным противником представляется не Китай, а Россия. Это связано с тем, что либералы акцентируют внимание не столько на вопросах экономического доминирования США, сколько на идеологии. Им кажется, что именно Россия сейчас является главным противником тех космополитических либеральных ценностей, которые распространяются по планете со скоростью света вслед за глобализацией экономики и культуры.
Какие обвинения чаще всего бросают России либералы? Это нарушение прав человека, свобод сексуальных меньшинств, преследования оппозиции, несменяемость власти, закрытость армии и полиции. То есть, либералы делают акцент на политических и идеологических компонентах противостояния. Их позиция более принципиальна и менее зависима от экономической конъюнктуры. Взаимодействовать с либералами даже сложнее, чем с правыми, поскольку они фанатичны и преисполнены искренней ненависти ко всем, кто не вписывается в сформулированную ими картину мира.
В то же время, в глазах части американских консерваторов фигура Владимира Путина, проводимая им политика встречают понимание, а то и сочувствие. Это связано с тем, что в США укоренились представления о России как о форпосте традиционных и консервативных ценностей, близких и понятных западным правым. Эта часть американских консерваторов задумывается о наличии общих проблем, стоящих перед США, Россией, Европой и всем «белым» человечеством. Поэтому для них Россия – куда меньший враг, чем Китай.
Наконец, есть и еще несколько стран, которые в США традиционно рассматриваются в качестве враждебных. Во-первых, это Иран, который занял позицию врага сразу после Исламской революции 1979 года. Для режима аятолл США – «большой сатана», главный идеологический, военный и политический противник и покровитель ненавидимого Тегераном Израиля. В свою очередь, США стремятся всеми силами загнать Иран в положение полного изгоя, не боясь ради этой цели даже портить отношения со всеми странами Западной Европы. Конечно, играет роль и нефть, одним из крупнейших экспортеров которой как раз и является Иран, но в целом противостояние с Ираном куда в большей степени мотивировано именно идеологическими и геополитическими факторами.
Вторая «опасная страна» — Северная Корея. Американцам глубоко непонятен и неприятен политический режим, установившийся в КНДР семьдесят лет назад. Но свергнуть «династию Кимов» не так просто – у КНДР сильная и многочисленная армия, а главный козырь страны – ее географическое положение. Китай и Россия не дадут развязать полномасштабную войну в непосредственной близости от своих границ, а свергнуть правящий режим посредством «оранжевой революции» не выйдет – не та страна. Тем не менее, Вашингтон усердно продолжает демонизировать КНДР, рассказывать о северокорейских хакерах и их мифическом вмешательстве в американскую политику и президентские выборы.
Что касается Сирии, Венесуэлы, Никарагуа и ряда других «неблагополучных» государств, то в качестве серьезных противников они, разумеется, Соединенными Штатами не рассматриваются, а попытки Вашингтона изменить политические системы в этих государствах и свергнуть существующие режимы связаны, прежде всего, со стремлением ослабить российское, китайское или иранское влияние.
Таким образом, в современном мире у США лишь два серьезных врага – Китай и Россия. При этом говорить о России как о серьезном экономическом конкуренте США пока не приходится, но для Вашингтона очень важное значение имеет идеологическое противостояние с нашей страной. Россия стала тем «другим» государством, которое американская пропаганда наделяет самыми негативными чертами. Что касается Китая, то он представляет собой серьезного конкурента в сфере экономики, но для политического противопоставления Китай слишком далек и плохо известен американцам.
Отметим также, что речь идет лишь о политическом противостоянии. Что касается военного противостояния, то это — отдельный аспект, требующий особого исследования. Но сейчас США не готовы к большой войне ни с Китаем, ни с Россией. На протяжении трех десятилетий, прошедших со времени ослабления и распада Советского Союза и социалистического лагеря, вооруженные силы США трансформировались под решение задач в локальных войнах и конфликтах, ориентировались на антитеррористическую деятельность и борьбу с повстанческими группировками на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке.
Последнее десятилетие ХХ века было эпохой однополярного мира, в котором США диктовали свою политическую волю всему остальному человечеству. Россия, ослабленная постсоветским хаосом, рыночными реформами и развалом промышленности, политической нестабильностью и конфликтами на Северном Кавказе, не могла ничего противопоставить американскому влиянию, да и у власти находился «друг Борис» с его прозападным либеральным окружением. Китай тихо решал вопросы собственной экономической модернизации и предпочитал до поры до времени не высовываться, а собирать силы.
Друг Билл и друг Борис. Тогда, в 1990-е, казалось, что Россия уже не обретёт былого влияния…
Единственными странами мира, кто тогда открыто бросал вызов американскому мировому порядку, были т.н. «страны – изгои», не вписывавшиеся в воображаемую Вашингтоном картину «мировой демократии» — Иран с его теократией аятолл, Ирак жесткого правителя Саддама Хусейна, Ливия с экстравагантным Муаммаром Каддафи, КНДР да Куба с еще живой латиноамериканской легендой Фиделем Кастро. И, тем не менее, в 1990-е годы США еще не проводили масштабных операций, направленных на свержение политических режимов в неугодных странах. «Буря в пустыне» так и не закончилась ликвидацией саддамовского режима в Ираке. Из Сомали американские солдаты были вынуждены едва ли не бежать, а относительно Югославии, Судана и ряда других государств американцы предпочли провести бомбардировки и на этом остановиться. Видимо, хозяевам Белого дома и Пентагона казалось, что опасаться нечего. Американская пропаганда долгое время жила без образа врага – Советский Союз был повержен, Россия вроде как следовала по пути рыночной демократии, а Китай был еще слишком слаб.
Ситуация стала стремительно меняться в начале 2000-х гг., что совпало с активизацией радикального ислама на Ближнем и Среднем Востоке, с терактами 11 сентября. Тогда главным врагом Соединенных Штатов был провозглашен «международный терроризм». Что скрывается за этой расплывчатой формулировкой, понять сложно, поскольку у терроризма как раз есть «лицо» — или религиозное, или политическое, или национальное. Под «международным терроризмом» в Вашингтоне тогда понимали самые радикальные течения в исламском фундаментализме, включая движение «Талибан» в Афганистане (запрещено в РФ) и «аль-Каиду» (запрещена в РФ). Борьба с терроризмом и стала удобной ширмой для агрессивного проникновения США на Ближний и Средний Восток – вторжения в Ирак с ликвидацией режима Саддама Хусейна и интервенции в Афганистан с установлением контроля над частью территории этой страны. Конечно, интересовали американцев нефть и геополитические возможности, а отнюдь не мифическая борьба с неким абстрактным злом – «терроризмом». Но, тем не менее, пока американцы искали бородатых лидеров террористических группировок Афганистана и Пакистана, Россия крепла и готовилась к возрождению себя в качестве державы.
Поворотным моментом стал 2008 год, когда российские войска провели операцию в Южной Осетии, за несколько дней нейтрализовав сопротивление грузинской армии, подготовленной натовскими инструкторами. Тогда на Западе открыто заговорили о российской угрозе, а наша страна вновь вернулась в привычное для американцев положение – на роль «врага прогрессивного человечества». Но 2008 год еще не означал катастрофического ухудшения отношений между Россией и Западом.
Следующая «черная полоса» прошла между Россией и Западом в 2011 году, когда Ближний Восток и Северную Африку сотрясла волна «оранжевых революций» — т.н. «Арабская Весна». Египет, Ливия, Йемен – это не Чехия, не Молдова и даже не Грузия. «Оранжевые революции» привели к росту насилия, терроризма и падению экономики в Египте и Тунисе, к кровавым гражданским войнам в Йемене и Ливии. При этом Ливия после убийства Каддафи фактически перестала существовать как единое государство.
Наконец, 2014 год с событиями на Украине, воссоединением Крыма и началом войны на Донбассе стал последним штрихом в ухудшении отношений России с Западом. США окончательно определили Россию как главного врага «американской демократии» в современном мире, после чего началась настоящая информационная война против нашей страны.
Надо сказать, что придание России роли врага значительно облегчило функционирование американской политической системы. В свое время известный политолог Сэмюэль Хантингтон обращал внимание на то, что вся американская политическая система функционирует на основе противопоставления США некоему «другому». Иными словами, мы имеем дело с классической моделью «негативной идентичности», то есть объединения против чего-то, а не за что-то. Так развивалась Америка с самых первых лет своего существования в качестве независимого государства. Сначала роль врага принадлежала бывшей метрополии – Британской империи, затем ее сменила в качестве «важнейшей угрозы» кайзеровская Германия, потом Советская Россия и международное коммунистическое движение.
В годы холодной войны роль главного врага США однозначно принадлежала Советскому Союзу. Когда же место врага № 1 оказалось вакантным, начался кризис и американской идеологии, и политической системы. Поэтому как только Россия вернулась на роль врага, в Вашингтоне действительно смогли вздохнуть с облегчением – американская машина пропаганды, военно-промышленный комплекс, вооруженные силы вновь стали функционировать в привычном режиме.
Однако в последнее время американские элиты склоняются к тому, что все же не Россия, а Китай представляет для Соединенных Штатов основную угрозу. В отличие от идеологического противостояния с Россией, ухудшение отношений с КНР имеет не только и даже не столько политическую, сколько экономическую подоплеку. Например, в последние годы США подружились с Вьетнамом – также формально социалистической страной, которая, к тому же, вела долгую и кровопролитную войну с США, стоившую жизней миллионам вьетнамцев. Но с Китаем отношения все хуже и хуже. Причина – в экономической конкуренции. Сейчас экономика Поднебесной – самая динамично развивающаяся в современном мире. Китай давно стал третьей экономикой мира после США и объединенной Европы, а по масштабам роста даже превосходит их.
После того, как Дональд Трамп стал новым президентом Соединенных Штатов, одним из самых масштабных шагов, им предпринятых, стало начало «торговой войны» с Китаем. Ради того, чтобы навредить Поднебесной, Трамп пошел даже на очевидный вред для американской экономики. Ведь известно, что еще в 1990-е годы многие американские компании перенесли свое производство в КНР. Сначала они руководствовались соображениями выгоды от использования рабочей силы, затем увидели в Китае колоссальные преимущества по сравнению с США – и в плане удобства и развития инфраструктуры, и, что еще более важно, в масштабах потребительского рынка. Почти полтора миллиарда человек – это готовые потребители, которых в несколько раз больше, чем жителей США. Закрепившись в Китае, американские компании уже не захотели уходить из этой страны. Им даже проще терпеть убытки в связи с торговой войной и повышением торговых пошлин, чем вывести свое производство из Поднебесной в родные американские штаты.
В Белом доме политику Китая квалифицируют как экспансионистскую. США предъявляет КНР традиционные обвинения в нарушении прав человека, религиозных и национальных свобод в Синьцзяне и Тибете, в посягательстве на спорные территории в Южно-Китайском море. Однако не столь давно вице-президент Соединенных Штатов Майк Пенс выступил с программной речью, в которой подчеркнул, что в Пекине хотят видеть «другого американского президента». Фактически это означает, что вице-президент обвинил Китай во вмешательстве в американскую внутреннюю политику. Раньше такие же обвинения противники Трампа предъявляли России – мол, русские хакеры принимали самое активное участие в американской избирательной кампании с целью повлиять на исход выборов и не допустить победы Хиллари Клинтон.
На самом деле, позиция и президента Трампа, и вице-президента Пенса свидетельствуют о прогрессирующей рассогласованности в американской политической элите. Сейчас американский истеблишмент условно можно разделить на две большие «партии» — это правые консерваторы и космополитичные либералы. Интересы первых выражает Дональд Трамп. Для них главный враг – Китай, поскольку правые мыслят более конкретными категориями, им важно обеспечить экономическое господство США и в Поднебесной они видят наиболее опасную угрозу экономическому доминированию Штатов. Поэтому Трамп и уделяет основное внимание торговой войне против Китая, а вице-президент Пенс пытается подвести под нее идеологические обоснования.
Для американских либеральных кругов более опасным противником представляется не Китай, а Россия. Это связано с тем, что либералы акцентируют внимание не столько на вопросах экономического доминирования США, сколько на идеологии. Им кажется, что именно Россия сейчас является главным противником тех космополитических либеральных ценностей, которые распространяются по планете со скоростью света вслед за глобализацией экономики и культуры.
Какие обвинения чаще всего бросают России либералы? Это нарушение прав человека, свобод сексуальных меньшинств, преследования оппозиции, несменяемость власти, закрытость армии и полиции. То есть, либералы делают акцент на политических и идеологических компонентах противостояния. Их позиция более принципиальна и менее зависима от экономической конъюнктуры. Взаимодействовать с либералами даже сложнее, чем с правыми, поскольку они фанатичны и преисполнены искренней ненависти ко всем, кто не вписывается в сформулированную ими картину мира.
В то же время, в глазах части американских консерваторов фигура Владимира Путина, проводимая им политика встречают понимание, а то и сочувствие. Это связано с тем, что в США укоренились представления о России как о форпосте традиционных и консервативных ценностей, близких и понятных западным правым. Эта часть американских консерваторов задумывается о наличии общих проблем, стоящих перед США, Россией, Европой и всем «белым» человечеством. Поэтому для них Россия – куда меньший враг, чем Китай.
Наконец, есть и еще несколько стран, которые в США традиционно рассматриваются в качестве враждебных. Во-первых, это Иран, который занял позицию врага сразу после Исламской революции 1979 года. Для режима аятолл США – «большой сатана», главный идеологический, военный и политический противник и покровитель ненавидимого Тегераном Израиля. В свою очередь, США стремятся всеми силами загнать Иран в положение полного изгоя, не боясь ради этой цели даже портить отношения со всеми странами Западной Европы. Конечно, играет роль и нефть, одним из крупнейших экспортеров которой как раз и является Иран, но в целом противостояние с Ираном куда в большей степени мотивировано именно идеологическими и геополитическими факторами.
Вторая «опасная страна» — Северная Корея. Американцам глубоко непонятен и неприятен политический режим, установившийся в КНДР семьдесят лет назад. Но свергнуть «династию Кимов» не так просто – у КНДР сильная и многочисленная армия, а главный козырь страны – ее географическое положение. Китай и Россия не дадут развязать полномасштабную войну в непосредственной близости от своих границ, а свергнуть правящий режим посредством «оранжевой революции» не выйдет – не та страна. Тем не менее, Вашингтон усердно продолжает демонизировать КНДР, рассказывать о северокорейских хакерах и их мифическом вмешательстве в американскую политику и президентские выборы.
Что касается Сирии, Венесуэлы, Никарагуа и ряда других «неблагополучных» государств, то в качестве серьезных противников они, разумеется, Соединенными Штатами не рассматриваются, а попытки Вашингтона изменить политические системы в этих государствах и свергнуть существующие режимы связаны, прежде всего, со стремлением ослабить российское, китайское или иранское влияние.
Таким образом, в современном мире у США лишь два серьезных врага – Китай и Россия. При этом говорить о России как о серьезном экономическом конкуренте США пока не приходится, но для Вашингтона очень важное значение имеет идеологическое противостояние с нашей страной. Россия стала тем «другим» государством, которое американская пропаганда наделяет самыми негативными чертами. Что касается Китая, то он представляет собой серьезного конкурента в сфере экономики, но для политического противопоставления Китай слишком далек и плохо известен американцам.
Отметим также, что речь идет лишь о политическом противостоянии. Что касается военного противостояния, то это — отдельный аспект, требующий особого исследования. Но сейчас США не готовы к большой войне ни с Китаем, ни с Россией. На протяжении трех десятилетий, прошедших со времени ослабления и распада Советского Союза и социалистического лагеря, вооруженные силы США трансформировались под решение задач в локальных войнах и конфликтах, ориентировались на антитеррористическую деятельность и борьбу с повстанческими группировками на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке.
Информация