Враг внутри ('Foreign Policy ', США)
Соединённые Штаты немного похожи на грузного (весом под 170 кг) человека средних лет, с больным сердцем, который идет вечером по улице города, жуя Биг Мак. Он обливается потом от страха, что его могут ограбить. Но убьёт его гамбургер.Со времени окончания холодной войны Америка находится в беспрестанном поиске врагов. Я имею в виду не поиск в смысле разыскать их и победить. Я говорю о том, что Америка, похоже, испытывает инстинктивную потребность во врагах.
Многие в Соединённых Штатах страдают от жесткой зависимости от врага, причем в запущенной форме. Политики любят врагов, потому что, обвиняя их, они возбуждают общественное мнение и отвлекают внимание от внутренних проблем. Оборонная промышленность любит врагов, потому что враги помогают делать деньги. Политические обозреватели любят врагов и толкуют о них в своих статьях, потому что враги способствуют продажам газет и обращают взоры зрителей на разборки в новостях на кабельных каналах.
Греки, которые, кажется, когда-то знали о жизни гораздо больше, чем сейчас знают об управлении финансами, обращали внимание на то, что для успеха любой драмы нужен agon — конфликт. Похоже, то же самое верно и в отношении политиков и внешней политики. Легче вести избирательную кампанию, призывая бороться с угрозой, чем чётко сформулировать, куда именно мы должны следовать и как туда попасть. В отсутствие явной опасности трудно убедить людей отдавать гигантские средства на оборону и различные разведслужбы или сколачивать международные коалиции. (Просто подумайте, сколько международных коалиций главным образом скорее против чего-либо — врагов, голода, болезней, изменений климата — нежели чем за что-то.)
Для поколения Второй мировой войны врагами были немцы и японцы, которых демонизировали настолько, что и сегодня они являются мерилом, с которым сравнивают всех остальных. Потом были Советы, которые были как злом (на которое всегда можно было сослаться), так и реальной угрозой. После краха коммунистов Америка пыталась найти им замену, но поначалу все, что она смогла выдумать была всякая мелочь: «плохие парни» вроде Мануэля Норьеги, Слободана Милошевича или «Бэби Дока» Дювалье.
Затем было 11 сентября и политики просто вычеркнули слово «Советы» из своих агитационных речей, заменив его словом «террористы» (несмотря на громадную несоразмерность сущности и возможностей этих двух угроз), и начали стращать народ и транжирить деньги как в старые добрые времена.
Теперь, когда Штаты сворачивают порожденные этим подходом войны, кажется, ведется поиск новых чудовищ. В марте кандидат в президенты от республиканцев Митт Ромни назвал Россию «геополитическим противником Америки № 1», оставаясь в русле своих декабрьских заявлений, что Владимир Путин — «подлинная угроза стабильности и миру во всем мире». Но в феврале он предостерегал от опасностей, которые проистекают из «преуспевающей тирании» Китая. В марте это была ядерная Северная Корея, один из «наихудших мировых субъектов». Ранее, в 2009 году, Ромни написал публицистическую статью, назвав Иран «величайшей прямой угрозой человечеству со времён падения СССР, а перед этим нацистской Германии», тогда как в 2007 он называл джихад «кошмаром нашего века».
Ромни, конечно, не одинок. Его соперник на выборах Ньют Гингрич также выступил почти с истерическим утверждением, что «антиамериканские» альянсы президента Венесуэлы Уго Чавеса с Ираном и в Латинской Америке могут представлять собой наибольшую угрозу Соединенным Штатам со времен Советского Союза. (Чтобы быть честным, стоит заметить, что во время президентской кампании 2008 года Барак Обама тоже назвал Кубу и Венесуэлу «врагами».)
Конечно, существуют проблемы даже с наиболее правдоподобными из этих утверждений. Путин может быть антидемократичным смутьяном, сильно заблуждающимся насчет привлекательности своего голого торса, но его страна - скорлупка оставшаяся от Советского Союза. Россия переживает демографический кризис, равного которому не было где-то со времен Черной Смерти, тем не менее страна иногда идет навстречу Соединенным Штатам в ряде вопросов, начиная от сокращения ядерных вооружений до мер по борьбе с терроризмом. Китай может быть растущей силой, часто не соглашающейся с Соединенными Штатами, но экономики этих двух стран глубоко взаимозависимы. Китай почти не замечен в глобальном авантюризме, и, хотя это большая страна с большой экономикой, она также все еще очень бедная страна, сосредоточенная на собственных социальных проблемах. Что касается исламских фундаменталистов, они делятся на две категории: частные игроки, опасные, но небольшие (Аль-Каида), и государственные игроки, опасные, но в среднем весе (Иран). Они представляют угрозу. Они могут расценивать Америку как врага. Но они недостаточно велики или организованы, чтобы становиться центром всей американской внешней политики, как случилось во время так называемой «глобальной войны с террором». Реальный вред, который они могли бы нанести Соединенным Штатам, хотя и серьёзен, но ограничен.
Самыми серьезными угрозами для Соединённых Штатов стали, без сомнения, на данный момент угрозы внутренние, такие, как Биг Мак. Они не исходят от террористов. Они исходят от политических обструкционистов и профанов, которые блокируют необходимые экономические и политические реформы, будь это реформирование системы здравоохранения, которая представляет собой долговую угрозу во много раз большую, чем огромный дефицит бюджета США, преодоление растущего неравенства в американском обществе или капитальная перестройка продажного, недееспособного политического процесса в Соединенных Штатах.
Если бы Америка перестала искать гоблинов под кроватью, она бы действительно смогла восстановить свои экономические приоритеты и начать вкладывать деньги в то, что снова сделало бы страну сильнее, успешнее и безопаснее, от инфраструктуры и энергетической безопасности до улучшения школ. Более того, американцы могли бы обнаружить, что внешняя политика, которая бы определила реальные угрозы, но держала их в перспективе, больше заботясь об углублении связей, поиске общих интересов и о том, чтобы избегать ненужных конфликтов, работала бы лучше, чем избитые формулировки недавнего прошлого «мы против них».
Информация