Возвращение больших пушек. Не ошибочна ли ставка на противокорабельные ракеты?
Появление противокорабельных ракет во второй половине прошлого века вызвало военно-морскую революцию. Правда, на Западе её осознали только после потопления египтянами израильского эсминца «Эйлат» в октябре 1967-го года. Пара арабских ракетных катеров, вооружённых ПКР П-15 «Термит» играючи отправили израильский корабль на дно.
Потом была индо-пакистанская война 1971 года, где индийцы с теми же ракетами, не особо напрягаясь, нанесли огромный урон Пакистану, использовав «Термиты» как против надводных, так и против наземных тепло- и радиоконтрастных объектов.
В НАТО, где военно-морское превосходство над СССР, с одной стороны, считалось очень важным, а с другой — почти гарантированным, забили тревогу. Уже в начале семидесятых начали разрабатываться несколько противокорабельных ракет, которые чуть позже станут де-факто символами западных флотов. Так, в 1971-м стартовали разработки таких ракет, как американская ПКР «Гарпун», и французская «Экзосет». Обе потом применялись в боевых действиях, но единственными примерами не являлись.
Удивление НАТО было тем более сильным, что в ходе Второй мировой войны союзники уже несли потери от высокоточного противокорабельного оружия, и даже выработали эффективные меры защиты – наведение помех, мешающих работе радиокомандного наведения немецких управляемых бомб.
В Советском Союзе программы развития ПКР развились просто до невиданных высот. В условиях наличия у противника мощного авианосного флота и отсутствия такового у своего ВМФ, СССР нашёл выход в дальнобойных и скоростных ракетах с мощнейшей боевой частью, в некоторых случаях ядерной.
Скорости ракет росли, сначала перевалив за один «звук», потом за два. Совершенствовались системы самонаведения, программные алгоритмы, росли размеры и дальность полёта…
В принципе, апогей тех работ можно сегодня наблюдать на борту крейсеров проекта 1164, где огромные ПУ для ПКР занимают значительную часть корабля.
Тем не менее, в боевом применении противокорабельных ракет наметился некоторый поворот.
В 1973 году, в ходе очередной арабо-израильской войны, как сирийцы, так и египтяне, попытавшись использовать противокорабельные ракеты П-15 против израильских катеров, потерпели жестокие поражения и понесли потери, не нанеся при этом никакого вреда израильтянам. Последним, помимо порочной тактики арабов, удалось, используя комплексы РЭБ, «отвести» все направленные в их сторону ракеты.
А вот дальше мы видим одну любопытную подробность – израильтяне широко использовали не только ПКР, но и 76-мм пушки. Причём, арабам на это ответить было нечего – их ракетные катера сопоставимого оружия не имели, и вести бой после исчерпания ракет не могли.
Это был новый тренд. Ракеты, как выяснилось, можно просто уводить в сторону. А пушки, как это тоже выяснилось, вполне себе значимое оружие даже в ракетно-ядерной эре.
Рискнём предположить, что те два боя, выигранных израильтянами «всухую» стали некоей поворотной точкой.
Именно после них весь мир кинулся совершенствовать системы постановки помех. И именно после них в СССР снова начали «вкладываться» в развитие корабельной артиллерии, калибром более 76 мм, директивно остановленное при Хрущёве.
Дальнейшие события мировой военной истории были весьма показательны.
В 1980 в ходе операции «Жемчужина» иранцы перетопили весь почти иракский флот, используя ПКР «Гарпун» и авиационные УР «Мейверик». Стороны не применяли помех и имели потери в корабельном составе (впрочем, против иранской авиации помехи, видимо, не сработали бы).
В 1982 году, в ходе Фолклендского конфликта, аргентинские ракеты «Экзосет» не смогли поразить корабли, прикрытые помехами, но поражали те, которые не были защищены. И в ходе уничтожения «Шеффилда», и в ходе поражения «Атлантик Конвейер» подтвердилось, что РЭБ и комплексы постановки помех являются надёжной защитой против ПКР, а вот неприменение помех означает гибель корабля.
В 1986 году в ходе боя в заливе Сидра, американцы уничтожили ливийские катер и малый ракетный корабль советской постройки, используя ПКР «Гарпун», запущенные с крейсера «Йорктаун» и палубных штурмовиков А-6. Ливийцы не применяли помехи. Ещё одним специфическим явлением в этом бою стало применение ПКР на дальностях, существенно меньших, чем максимальная.
В 1987 году иранцы серьёзно повредили американский фрегат «Старк» двумя ПКР «Экзосет», запущенными с самолёта «Мираж». Фрегат не использовал комплексы помех.
В 1988 году, в ходе американской операции «Богомол» против иранских сил в Персидском заливе, и иранцы, и американцы применяли против надводных кораблей друг друга противокорабельные ракеты. Повторился факт применения ракет на дальности меньше максимальной. Все иранские атаки против американских эсминцев были нейтрализованы с помощью комплексов постановки помех. Иранцы не имели таковых на своих кораблях, и понесли от американских ракет потери. Новым стало массовое применение против надводных кораблей зенитных ракет SM-1. Эти ракеты оказались более эффективными, чем ПКР на коротких дистанциях, свойственных Персидскому заливу. Опять подтвердилось, что поразить с помощью ПКР корабль, прикрытый помехами, почти невозможно. Это занятным образом повторило борьбу англо-американцев с немецкими управляемыми бомбами в ходе Второй Мировой войны.
Позже американцы вообще откажутся от установки ПКР «Гарпун» на вновь строящиеся корабли, «возложив» задачи поражения надводных целей на зенитные ракеты.
В 2008 году в ходе конфликта в Южной Осетии, МРК «Мираж» Черноморского флота России уничтожил предположительно один грузинский катер, используя противокорабельные и зенитные ракеты. Грузины не имели комплексов РЭБ.
Обрисуем чётко намечающиеся тренды. Вот они:
— Противокорабельные ракеты почти всегда эффективно нейтрализуются комплексами постановки помех; Но при отсутствии таковых, атаки ракет являются смертельными.
— Противокорабельные ракеты применяются на значительно меньших дальностях, нежели теоретические максимальные. Типовая дистанция измеряется десятками километров.
— Зенитные ракеты зачастую оказываются более эффективным средством борьбы с кораблями, чем ПКР.
Более того, анализ как боевых действий в зоне Персидского залива, так и учений там же, привёл американцев к на первый взгляд к парадоксальному выводу, а именно: «Перед атакой, выполняемой в зоне интенсивного судоходства, цель должна быть идентифицирована визуально».
Если вывод о помехах самоочевиден, то следующие стоит разобрать подробнее.
Специфика противокорабельной ракеты в том, что захват цели её головкой самонаведения (ГСН) может быть выполнен по-разному. Авиационные ракеты в теории могут захватывать цель или на носителе, или на курсе. Но захват цели на носителе требует полёта на большой высоте, или пуска с малой дистанции. Полёт на большой высоте чреват неприятной встречей с зенитной ракетой, соответственно, при ударе ПКР воздушного базирования необходимо атаковать цель с не только с малой высоты, но и с малой дистанции. Отсюда – необходимость выполнения так называемого «Прорыва к цели».
При использовании же ПКР с ГСН, захватывающей цель на курсе, то есть уже после пуска, существует другая проблема – при стрельбе на большие дистанции, цель может уйти за пределы сектора обзора ГСН ракеты. Это опять требует сокращения дистанции пуска.
Естественно, что варианты с захватом цели на носителе могут рассматриваться практически только применительно к авиационным ракетам, иметь такое оружие на кораблях нерационально, и для корабельной ПКР захват цели на курсе это практически безальтернативный вариант.
Из всего вышеперечисленного можно сделать простой вывод – при стрельбе на большие дистанции, ракете нужно непрерывное целеуказание. Либо же – сокращать дистанцию. Обеспечить же непрерывное целеуказание сложно, даже когда противник не применяет никакие контрмеры, и часто — невозможно.
И, естественно, проблемой является неспособность ракеты идентифицировать цель. «Зацепившись» своей ГСН за первую же радиоконтрастную цель, ракета будет идти только на неё, она не сможет отличить круизный лайнер или танкер под нейтральным флагом от боевого корабля противника. А это уже чревато политическими осложнениями, вплоть до втягивания «нейтралов» в войну на стороне противника, что, видимо, неприемлемо.
Своего рода исключением из этого являются огромные советские сверхзвуковые ракеты П-500 «Базальт», П-700 «Гранит» и П-1000 «Вулкан», имеющие и РЛС, и собственные станции помех, и сложнейшие алгоритмы атаки цели, включая, предположительно, алгоритмы распознавания. Но – беда – они огромные и чудовищно дорогие, кроме того, работающую РЛС такой ракеты современный боевой корабль засечёт с огромного расстояния, да и сама ракета имеет немалую ЭПР. Более того, при полёте на малой высоте, из-за эффекта Прандтля-Глоерта огромная скоростная ракета собирает за собой из воздуха настоящий водяной отражатель, что повышает её ЭПР и заметность в радиолокационном диапазоне кратно, по сравнению с небольшими дозвуковыми ракетами (впрочем, у них этот эффект тоже присутствует, просто выражен существенно меньше).
Такие ракеты представляют собой в некотором смысле тупик – современный боевой корабль всё равно их может обнаружить и сбить, а на чуть менее современный их тратить просто жаль из-за огромной цены. Да и тактическую применимость размеры ограничивают. Так, чтобы гарантированно «проломить» ПВО ордера из кораблей, оснащённых системой AEGIS, потребуется залп десятков таких ракет. А это означает, что, например, Тихоокеанскому флоту придётся «разрядить» в сторону противника почти весь свой боекомплект, что поставит дальнейшее участие кораблей и ударных подлодок в боевых действиях «под вопрос». То, что будущего у таких ракет нет, в ВМФ понимают, не зря и модернизация АПЛ проекта 949, и ТАВКР «Адмирал Нахимов», подразумевает их замену на другое оружие.
Ещё одним исключением является новейшая американская ПКР LRASM. В отличие от советских монстров эта ракета намного менее заметна в радиолокационном диапазоне, а её «интеллект» несоизмеримо выше. Так, в ходе испытаний, ракеты справлялись с автономной прокладкой курса к атакуемым целям без заранее заложенных в бортовой компьютер реперных точек, то есть ракета в ходе полёта самостоятельно планировала боевую операцию и осуществляла её. В ракету «заложена» возможность самостоятельно искать цель в предполагаемом районе её нахождения, высокая манёвренность, способность распознавать назначенные цели, способность к длительному маловысотному полёту, способность уклоняться от источников радиолокационного облучения, способность принимать данные в полёте и огромная, до 930 километров дальность.
Всё это делает её крайне опасным оружием. В настоящее время, в ВМФ России практически нет кораблей, способных отбить атаку такой ракеты, возможно, это под силу новым фрегатам проекта 22350, при условии, что ЗРК «Полимент-Редут» достиг нужного уровня боеготовности, а расчёты – нужного уровня подготовки. Но даже в этом случае, фрегатов не хватит, ведь их серия с высокой степенью вероятности, ограничится четырьмя кораблями. Американцы же уже перевооружают 28-е авиакрыло стратегического авиационного командования ВВС на эти ракеты, во всяком случае, обучение на тренажёрах экипажи самолётов B-1B Lancer, которые будут применять это оружие, проходят с этого лета. Американцы, таким образом, создают у себя аналог советской Морской ракетоносной авиации, только в системе ВВС.
Однако, как и любое супероружие LRASM имеет изъян – цену.
Первые 23 предсерийных ракеты обойдутся Пентагону в 86,5 миллионов долларов, 3,76 миллиона долларов за ракету. Второй лот – 50 серийных ракет, обойдутся в 172 миллиона долларов, или примерно 3,44 миллиона за ракету. При этом, ещё в 2016-м году ожидалось, что цена одной ракеты будет около 3 миллионов долларов.
Нетрудно догадаться, что по любой обнаруженной цели такими ракетами не пострелять. Да и «Гарпуны» нынче подорожали – 1,2 миллиона долларов за «Блок II».
Ну и, опять же, стоит понимать, что и на этот лом будет найден приём, в рамках вечного соревнования меча и щита.
Таким образом, пока пиарщики оборонных компаний приводят общественность в восхищение параметрами новых ракет, на практике совокупность эффективности РЭБ, пассивных помех, ПВО кораблей, и экономических реалий (ПКР – дорогие) приводит к тому, что применяемость этого оружия в ряде случаев просто оказывается сомнительной.
Это особенно ясно, если абстрагироваться от огромных крейсеров и эсминцев, и посмотреть на лёгкие фрегаты и корветы, которые являются основными типами боевых кораблей в мире – мало у какого корабля в арсенале более восьми ПКР. Даже, если отбросить все те проблемы, которыми в реальности сопровождается их применение, и считать, что каждая ракета попадает в цель, то что делать после их израсходования? На учениях Балтфлота корветы проекта 20380 швартовались бортом к плавкрану, и им производили замену транспортно-пусковых контейнеров прямо в море. Но чуть дальше от берега так уже не сделать, да и вообще, не факт, что в боевой обстановке это получится. И уж конечно, ограничения по дальности применения ракет, целеуказанию, и неизбирательности действия для небольших кораблей с лёгкими ракетами (та же ПКР «Уран») действуют в куда более «острой» форме – они просто непреодолимы.
Всё вышеперечисленное подводит нас к простому выводу – раз ракеты в основном не летают больше, чем на несколько десятков километров (вне связи с достигнутой на испытаниях максимальной дальностью полёта), раз они сбиваемы и отводятся средствами РЭБ и помехами, раз они порождают колоссальный риск уничтожения нейтральных целей, иногда с огромными человеческими жертвами, то … стоит обходиться и без них! Так же, как относительно новые эсминцы ВМС США, не имеют никаких ПКР вообще.
Этот вывод принять довольно трудно, но это, возможно, так.
На самом деле, это не значит, что нужно взять и отказаться от ракет. Всё же, они позволяют «завязать» бой на очень приличной дистанции, при массированном пуске по одной цели, системы РЭБ, скорее всего, отвести залп не смогут, комплексы пассивных помех имеют ограниченный боекомплект, и, в общем, ракетами вполне можно топить даже современные боевые корабли, если тактика и плотность залпа на нужном уровне. Но это – не панацея, и не супер-оружие. И оно часто будет давать сбой. Его иногда просто нельзя будет применять. К этому надо быть готовым.
Что же тогда должно быть главным огневым средством, с помощью которого одни корабли могут бороться с другими?
В ВМС США сейчас это зенитные ракеты, а в других флотах об этом не задумываются, уповая на ПКР.
Рискнём предположить, что в будущем это будут пушки. Как раньше.
В настоящее время, военно-морские специалисты большинства стран уверены в том, что диапазон калибров 57-130 мм полностью перекрывает потребности флотов в корабельной артиллерии. Практически повсеместно, идеи о возрождении крупных (хотя бы 152 мм) калибров, встречают резкое неприятие.
Тем не менее, немного подумаем.
Во время боёв за Квито-Канавале в 1988-м году, советские военные советники обратили внимание на новые южноафриканские снаряды – при падении на цель они светились в темноте и были визуально наблюдаемы. При этом дальность, с которой войска ЮАР вели огонь по ангольцам и их советским инструкторам, превышала 50 километров, а точность попаданий в принципе не отличалась от обычных артиллерийских систем.
Чуть позже стало известно, что южноафриканцы применили против Анголы активно-реактивные снаряды, которыми стреляли из обычных гаубиц калибром 155-мм. Творение трагического гения артиллерии Джеральда Бюлля, эти снаряды показали, что обыкновенная, не модернизированная пушка, вполне может достигать дальности стрельбы, сравнимой с ракетным оружием, если использовать специальный боеприпас.
Другим интересным историческим примером является реактивация американских линкоров в 80-х годах. Их пушкам довелось стрелять в боевой обстановке только по наземным целям, из чего многие энтузиасты военной истории сделали вывод, что их вернули в строй, чтобы стрелять по берегу.
На практике же линкоры интенсивно тренировались в ведении огня из пушек именно по морским целям, а в случае войны с СССР предполагалось сформировать вокруг них корабельные ударные группы, которые бы действовали против ВМФ СССР в районах с низким уровнем воздушной угрозы, например, в Индийском океане. Более того, существовали проекты создания 406-мм активно-реактивных снарядов с прямоточно-воздушными двигателями, которые, в падении на цель достигали бы гиперзвуковой скорости. Авторы проектов были уверены, что дальность 406-мм орудия с таким боеприпасом достигнет примерно 400 километров. ВМС, однако, так вкладываться в устаревшие корабли не стали.
Стоит заметить, что старые советские лёгкие крейсера проекта 68-бис, при выполнении задач по непосредственному слежению за корабельными группировками США и НАТО, очень долго воспринимались последними как крайне серьёзная угроза. Крейсеру, при всей его устарелости, ничего не мешало бы открыть шквальный огонь по авианосцу, сделав полёты с его палубы невозможной, и потом, до своего потопления, нанести огромные потери лёгким эсминцам эскорта. Пушки при выполнении такой задачи были просто несравнимо более эффективными, чем любой вид ракет, особенно если помнить про несколько башен, способных стрелять по нескольким целям одновременно. Те же британцы, чьи корабли были куда более «хлипкими», чем у американцев, рассматривали крейсера 68-бис как очень серьёзную угрозу, собственно, они таковой угрозой и были. Стоит также заметить, что калибр 152-мм уже позволял в теории применение ядерных боеприпасов, имейся таковые в наличии, и будь корабль дооснащён соответствующим образом. Это заставляет совсем по-другому взглянуть на потенциал советских лёгких крейсеров. Впрочем, сейчас это уже не актуально.
Первой попыткой вернуть большие пушки на корабль в современную эпоху является программа строительства эсминцев класса «Зумвалт». Эти огромные корабли с самого начала одной из задач имели огневую поддержку морского десанта, для чего и получили две сверхсовременных 155-мм пушки.
Американский ВПК тем не менее, сыграл с ВМС злую шутку, загнав стоимость снарядов для новой системы в семизначную величину, что лишило идею смысла. Тем не менее, стоит упомянуть, то пушка «Зумвалта» вполне успешно отстрелялась на 109 километров, что превышает достигнутую в реальных боях дальность применения ПКР «Гарпун» втрое. Стреляло орудие, правда, по наземной цели, но будь это самонаводящийся противокорабельный снаряд, ничего не помешало бы стрелять и по надводной. Снаряды, таким образом, достигли вполне «ракетной» дальности.
Сделаем дерзкое предположение.
Даже если артиллерийский снаряд стоит миллион долларов, как снаряд к «зумвалтовской» AGS, это всё равно выгоднее, чем ПКР, и вот почему.
ПКР засекается с помощью РЛС заранее, и даёт возможность прибегнуть к средствам РЭБ и пассивным помехам. Снаряд летит куда быстрее, и времени на реакцию почти не оставляет. Большинство современных кораблей не способно засечь артиллерийский снаряд, и уж точно не может его сбить. А самое главное – экипаж понимает, что по их кораблю стреляют только после первого взрыва – и ввести в действие те же пассивные помехи просто может не успеть, ведь для этого надо знать, что на тебя идёт ракета или снаряд! А со снарядом это невозможно. Сейчас по крайней мере. Ну и скорость снаряда такова, что корабль от выброшенного облака пассивных помех просто не успеет уйти, снаряду будет без разницы, на что навестись, он всё равно попадёт и в корабль тоже.
ПКР на корабле не может быть много. Исключение – сверхдорогие LRASM на крейсерах и эсминцах с УВП, но там и порядок цен за выстрел уже совсем другой. Снарядов на корабле могут быть сотни, минимум десятки.
Размещение ПКР в больших количествах, делает корабль большим. Артиллерийский корабль куда более компактен.
Ракетному кораблю нужны сложные и очень дорогие модернизации. Артиллерийскому кораблю нужно загрузить новые снаряды в погреб и не более.
А если сделать снаряд в три раза дешевле? В пять?
На самом деле, если хорошенько подумать, то оказывается, что управляемые и самонаводящиеся снаряды – куда более перспективная вещь, чем непрерывное и крайне дорогое совершенствование больших, тяжелых и дорогих управляемых ракет. Ракеты это, как уже говорилось, не отменит, но вот нишу их здорово сожмёт.
И, похоже, что на Западе это осознали.
Относительно недавно, консорциум из BAE Systems и Leonardo вывел на рынок семейство боеприпасов для морских пушек калибров 76-127 мм, и сухопутных гаубиц калибра 155-мм. Речь идёт о семействе боеприпасов Vulcano.
Рассмотрим для примера только один из боеприпасов в семействе – морской 127-мм снаряд. Как и все остальные, он подкалиберный, с усовершенствованной аэродинамикой. За счёт аэродинамики, его дальность полёта составляет 90 километров. Коррекция траектории производится по данным спутниковой и инерциальной навигационных систем. А на финальном отрезке снаряд ищет цель с помощью системы инфракрасного самонаведения.
Это несовершенное ещё пока решение, оно не универсально и имеет ряд концептуальных изъянов. Однако, такой снаряд в любом случае существенно повышает боевой потенциал любого корабля, на который он загружен. И главное – это по-настоящему массовое решение, для применения этих боеприпасов кораблям практически не нужны доработки. Это – начало артиллерийского ренессанса.
Технологии, позволяющие «за недорого» упаковать в снаряд систему самонаведения, а в снаряд побольше – реактивный двигатель, несомненно, изменят характер боёв на море. Ведь калибр в 127 миллиметров позволяет в будущем всё-таки сделать приличный артиллерийский активно-реактивный снаряд, а значит, пушка станет и пусковой установкой, а снаряды сольются в своём развитии с ракетами, вот только снарядов на борт можно взять больше, чем ракет и с их пополнением в море нет никаких проблем.
При создании же новых кораблей, возможна «ребалансировка» корабельных систем оружия – вместо множества пусковых установок для ПКР, занимающих немало места и требующих роста водоизмещения, можно просто загрузить в корабль побольше управляемых или самонаводящихся снарядов, увеличив артиллерийские погреба, а ПУ наступательного вооружения сократить в количестве, или же использовать под что-то другое, например под зенитные ракеты или противолодочное оружие. В альтернативном варианте – уменьшать размеры кораблей, делая их более дешёвыми и массовыми, более малозаметными.
Такие инновации могли бы быть весьма уместными для страны, которой скоро придётся воссоздавать свой флот заново. Для страны, у которой есть прекрасные пушки калибром 130 миллиметров, и вообще отличная школа создания артиллерийских орудий. И если в калибре 130 мм можно создать дальнобойный самонаводящийся снаряд, то, при приближении к калибру 200 миллиметров, можно создать уже активно-реактивный с мощной боевой частью. И добиться решающих преимуществ в любом виде боя, кроме боя с авиацией. Причём, не сильно дорого, по сравнению с созданием чисто ракетных кораблей-монстров.
Наверное, не стоит говорить о том, что Россия опять проспит все эти возможности.
Но наблюдать за начинающимся артиллерийским ренессансом хотя бы со стороны будет весьма интересно. Естественно, пока все эти инновации не ударят по нам.
Потом была индо-пакистанская война 1971 года, где индийцы с теми же ракетами, не особо напрягаясь, нанесли огромный урон Пакистану, использовав «Термиты» как против надводных, так и против наземных тепло- и радиоконтрастных объектов.
В НАТО, где военно-морское превосходство над СССР, с одной стороны, считалось очень важным, а с другой — почти гарантированным, забили тревогу. Уже в начале семидесятых начали разрабатываться несколько противокорабельных ракет, которые чуть позже станут де-факто символами западных флотов. Так, в 1971-м стартовали разработки таких ракет, как американская ПКР «Гарпун», и французская «Экзосет». Обе потом применялись в боевых действиях, но единственными примерами не являлись.
Удивление НАТО было тем более сильным, что в ходе Второй мировой войны союзники уже несли потери от высокоточного противокорабельного оружия, и даже выработали эффективные меры защиты – наведение помех, мешающих работе радиокомандного наведения немецких управляемых бомб.
В Советском Союзе программы развития ПКР развились просто до невиданных высот. В условиях наличия у противника мощного авианосного флота и отсутствия такового у своего ВМФ, СССР нашёл выход в дальнобойных и скоростных ракетах с мощнейшей боевой частью, в некоторых случаях ядерной.
Скорости ракет росли, сначала перевалив за один «звук», потом за два. Совершенствовались системы самонаведения, программные алгоритмы, росли размеры и дальность полёта…
В принципе, апогей тех работ можно сегодня наблюдать на борту крейсеров проекта 1164, где огромные ПУ для ПКР занимают значительную часть корабля.
Тем не менее, в боевом применении противокорабельных ракет наметился некоторый поворот.
В 1973 году, в ходе очередной арабо-израильской войны, как сирийцы, так и египтяне, попытавшись использовать противокорабельные ракеты П-15 против израильских катеров, потерпели жестокие поражения и понесли потери, не нанеся при этом никакого вреда израильтянам. Последним, помимо порочной тактики арабов, удалось, используя комплексы РЭБ, «отвести» все направленные в их сторону ракеты.
А вот дальше мы видим одну любопытную подробность – израильтяне широко использовали не только ПКР, но и 76-мм пушки. Причём, арабам на это ответить было нечего – их ракетные катера сопоставимого оружия не имели, и вести бой после исчерпания ракет не могли.
Это был новый тренд. Ракеты, как выяснилось, можно просто уводить в сторону. А пушки, как это тоже выяснилось, вполне себе значимое оружие даже в ракетно-ядерной эре.
Рискнём предположить, что те два боя, выигранных израильтянами «всухую» стали некоей поворотной точкой.
Именно после них весь мир кинулся совершенствовать системы постановки помех. И именно после них в СССР снова начали «вкладываться» в развитие корабельной артиллерии, калибром более 76 мм, директивно остановленное при Хрущёве.
Дальнейшие события мировой военной истории были весьма показательны.
В 1980 в ходе операции «Жемчужина» иранцы перетопили весь почти иракский флот, используя ПКР «Гарпун» и авиационные УР «Мейверик». Стороны не применяли помех и имели потери в корабельном составе (впрочем, против иранской авиации помехи, видимо, не сработали бы).
В 1982 году, в ходе Фолклендского конфликта, аргентинские ракеты «Экзосет» не смогли поразить корабли, прикрытые помехами, но поражали те, которые не были защищены. И в ходе уничтожения «Шеффилда», и в ходе поражения «Атлантик Конвейер» подтвердилось, что РЭБ и комплексы постановки помех являются надёжной защитой против ПКР, а вот неприменение помех означает гибель корабля.
В 1986 году в ходе боя в заливе Сидра, американцы уничтожили ливийские катер и малый ракетный корабль советской постройки, используя ПКР «Гарпун», запущенные с крейсера «Йорктаун» и палубных штурмовиков А-6. Ливийцы не применяли помехи. Ещё одним специфическим явлением в этом бою стало применение ПКР на дальностях, существенно меньших, чем максимальная.
В 1987 году иранцы серьёзно повредили американский фрегат «Старк» двумя ПКР «Экзосет», запущенными с самолёта «Мираж». Фрегат не использовал комплексы помех.
В 1988 году, в ходе американской операции «Богомол» против иранских сил в Персидском заливе, и иранцы, и американцы применяли против надводных кораблей друг друга противокорабельные ракеты. Повторился факт применения ракет на дальности меньше максимальной. Все иранские атаки против американских эсминцев были нейтрализованы с помощью комплексов постановки помех. Иранцы не имели таковых на своих кораблях, и понесли от американских ракет потери. Новым стало массовое применение против надводных кораблей зенитных ракет SM-1. Эти ракеты оказались более эффективными, чем ПКР на коротких дистанциях, свойственных Персидскому заливу. Опять подтвердилось, что поразить с помощью ПКР корабль, прикрытый помехами, почти невозможно. Это занятным образом повторило борьбу англо-американцев с немецкими управляемыми бомбами в ходе Второй Мировой войны.
Позже американцы вообще откажутся от установки ПКР «Гарпун» на вновь строящиеся корабли, «возложив» задачи поражения надводных целей на зенитные ракеты.
В 2008 году в ходе конфликта в Южной Осетии, МРК «Мираж» Черноморского флота России уничтожил предположительно один грузинский катер, используя противокорабельные и зенитные ракеты. Грузины не имели комплексов РЭБ.
Обрисуем чётко намечающиеся тренды. Вот они:
— Противокорабельные ракеты почти всегда эффективно нейтрализуются комплексами постановки помех; Но при отсутствии таковых, атаки ракет являются смертельными.
— Противокорабельные ракеты применяются на значительно меньших дальностях, нежели теоретические максимальные. Типовая дистанция измеряется десятками километров.
— Зенитные ракеты зачастую оказываются более эффективным средством борьбы с кораблями, чем ПКР.
Более того, анализ как боевых действий в зоне Персидского залива, так и учений там же, привёл американцев к на первый взгляд к парадоксальному выводу, а именно: «Перед атакой, выполняемой в зоне интенсивного судоходства, цель должна быть идентифицирована визуально».
Если вывод о помехах самоочевиден, то следующие стоит разобрать подробнее.
Специфика противокорабельной ракеты в том, что захват цели её головкой самонаведения (ГСН) может быть выполнен по-разному. Авиационные ракеты в теории могут захватывать цель или на носителе, или на курсе. Но захват цели на носителе требует полёта на большой высоте, или пуска с малой дистанции. Полёт на большой высоте чреват неприятной встречей с зенитной ракетой, соответственно, при ударе ПКР воздушного базирования необходимо атаковать цель с не только с малой высоты, но и с малой дистанции. Отсюда – необходимость выполнения так называемого «Прорыва к цели».
При использовании же ПКР с ГСН, захватывающей цель на курсе, то есть уже после пуска, существует другая проблема – при стрельбе на большие дистанции, цель может уйти за пределы сектора обзора ГСН ракеты. Это опять требует сокращения дистанции пуска.
Естественно, что варианты с захватом цели на носителе могут рассматриваться практически только применительно к авиационным ракетам, иметь такое оружие на кораблях нерационально, и для корабельной ПКР захват цели на курсе это практически безальтернативный вариант.
Из всего вышеперечисленного можно сделать простой вывод – при стрельбе на большие дистанции, ракете нужно непрерывное целеуказание. Либо же – сокращать дистанцию. Обеспечить же непрерывное целеуказание сложно, даже когда противник не применяет никакие контрмеры, и часто — невозможно.
И, естественно, проблемой является неспособность ракеты идентифицировать цель. «Зацепившись» своей ГСН за первую же радиоконтрастную цель, ракета будет идти только на неё, она не сможет отличить круизный лайнер или танкер под нейтральным флагом от боевого корабля противника. А это уже чревато политическими осложнениями, вплоть до втягивания «нейтралов» в войну на стороне противника, что, видимо, неприемлемо.
Своего рода исключением из этого являются огромные советские сверхзвуковые ракеты П-500 «Базальт», П-700 «Гранит» и П-1000 «Вулкан», имеющие и РЛС, и собственные станции помех, и сложнейшие алгоритмы атаки цели, включая, предположительно, алгоритмы распознавания. Но – беда – они огромные и чудовищно дорогие, кроме того, работающую РЛС такой ракеты современный боевой корабль засечёт с огромного расстояния, да и сама ракета имеет немалую ЭПР. Более того, при полёте на малой высоте, из-за эффекта Прандтля-Глоерта огромная скоростная ракета собирает за собой из воздуха настоящий водяной отражатель, что повышает её ЭПР и заметность в радиолокационном диапазоне кратно, по сравнению с небольшими дозвуковыми ракетами (впрочем, у них этот эффект тоже присутствует, просто выражен существенно меньше).
Такие ракеты представляют собой в некотором смысле тупик – современный боевой корабль всё равно их может обнаружить и сбить, а на чуть менее современный их тратить просто жаль из-за огромной цены. Да и тактическую применимость размеры ограничивают. Так, чтобы гарантированно «проломить» ПВО ордера из кораблей, оснащённых системой AEGIS, потребуется залп десятков таких ракет. А это означает, что, например, Тихоокеанскому флоту придётся «разрядить» в сторону противника почти весь свой боекомплект, что поставит дальнейшее участие кораблей и ударных подлодок в боевых действиях «под вопрос». То, что будущего у таких ракет нет, в ВМФ понимают, не зря и модернизация АПЛ проекта 949, и ТАВКР «Адмирал Нахимов», подразумевает их замену на другое оружие.
Ещё одним исключением является новейшая американская ПКР LRASM. В отличие от советских монстров эта ракета намного менее заметна в радиолокационном диапазоне, а её «интеллект» несоизмеримо выше. Так, в ходе испытаний, ракеты справлялись с автономной прокладкой курса к атакуемым целям без заранее заложенных в бортовой компьютер реперных точек, то есть ракета в ходе полёта самостоятельно планировала боевую операцию и осуществляла её. В ракету «заложена» возможность самостоятельно искать цель в предполагаемом районе её нахождения, высокая манёвренность, способность распознавать назначенные цели, способность к длительному маловысотному полёту, способность уклоняться от источников радиолокационного облучения, способность принимать данные в полёте и огромная, до 930 километров дальность.
Всё это делает её крайне опасным оружием. В настоящее время, в ВМФ России практически нет кораблей, способных отбить атаку такой ракеты, возможно, это под силу новым фрегатам проекта 22350, при условии, что ЗРК «Полимент-Редут» достиг нужного уровня боеготовности, а расчёты – нужного уровня подготовки. Но даже в этом случае, фрегатов не хватит, ведь их серия с высокой степенью вероятности, ограничится четырьмя кораблями. Американцы же уже перевооружают 28-е авиакрыло стратегического авиационного командования ВВС на эти ракеты, во всяком случае, обучение на тренажёрах экипажи самолётов B-1B Lancer, которые будут применять это оружие, проходят с этого лета. Американцы, таким образом, создают у себя аналог советской Морской ракетоносной авиации, только в системе ВВС.
Однако, как и любое супероружие LRASM имеет изъян – цену.
Первые 23 предсерийных ракеты обойдутся Пентагону в 86,5 миллионов долларов, 3,76 миллиона долларов за ракету. Второй лот – 50 серийных ракет, обойдутся в 172 миллиона долларов, или примерно 3,44 миллиона за ракету. При этом, ещё в 2016-м году ожидалось, что цена одной ракеты будет около 3 миллионов долларов.
Нетрудно догадаться, что по любой обнаруженной цели такими ракетами не пострелять. Да и «Гарпуны» нынче подорожали – 1,2 миллиона долларов за «Блок II».
Ну и, опять же, стоит понимать, что и на этот лом будет найден приём, в рамках вечного соревнования меча и щита.
Таким образом, пока пиарщики оборонных компаний приводят общественность в восхищение параметрами новых ракет, на практике совокупность эффективности РЭБ, пассивных помех, ПВО кораблей, и экономических реалий (ПКР – дорогие) приводит к тому, что применяемость этого оружия в ряде случаев просто оказывается сомнительной.
Это особенно ясно, если абстрагироваться от огромных крейсеров и эсминцев, и посмотреть на лёгкие фрегаты и корветы, которые являются основными типами боевых кораблей в мире – мало у какого корабля в арсенале более восьми ПКР. Даже, если отбросить все те проблемы, которыми в реальности сопровождается их применение, и считать, что каждая ракета попадает в цель, то что делать после их израсходования? На учениях Балтфлота корветы проекта 20380 швартовались бортом к плавкрану, и им производили замену транспортно-пусковых контейнеров прямо в море. Но чуть дальше от берега так уже не сделать, да и вообще, не факт, что в боевой обстановке это получится. И уж конечно, ограничения по дальности применения ракет, целеуказанию, и неизбирательности действия для небольших кораблей с лёгкими ракетами (та же ПКР «Уран») действуют в куда более «острой» форме – они просто непреодолимы.
Всё вышеперечисленное подводит нас к простому выводу – раз ракеты в основном не летают больше, чем на несколько десятков километров (вне связи с достигнутой на испытаниях максимальной дальностью полёта), раз они сбиваемы и отводятся средствами РЭБ и помехами, раз они порождают колоссальный риск уничтожения нейтральных целей, иногда с огромными человеческими жертвами, то … стоит обходиться и без них! Так же, как относительно новые эсминцы ВМС США, не имеют никаких ПКР вообще.
Этот вывод принять довольно трудно, но это, возможно, так.
На самом деле, это не значит, что нужно взять и отказаться от ракет. Всё же, они позволяют «завязать» бой на очень приличной дистанции, при массированном пуске по одной цели, системы РЭБ, скорее всего, отвести залп не смогут, комплексы пассивных помех имеют ограниченный боекомплект, и, в общем, ракетами вполне можно топить даже современные боевые корабли, если тактика и плотность залпа на нужном уровне. Но это – не панацея, и не супер-оружие. И оно часто будет давать сбой. Его иногда просто нельзя будет применять. К этому надо быть готовым.
Что же тогда должно быть главным огневым средством, с помощью которого одни корабли могут бороться с другими?
В ВМС США сейчас это зенитные ракеты, а в других флотах об этом не задумываются, уповая на ПКР.
Рискнём предположить, что в будущем это будут пушки. Как раньше.
В настоящее время, военно-морские специалисты большинства стран уверены в том, что диапазон калибров 57-130 мм полностью перекрывает потребности флотов в корабельной артиллерии. Практически повсеместно, идеи о возрождении крупных (хотя бы 152 мм) калибров, встречают резкое неприятие.
Тем не менее, немного подумаем.
Во время боёв за Квито-Канавале в 1988-м году, советские военные советники обратили внимание на новые южноафриканские снаряды – при падении на цель они светились в темноте и были визуально наблюдаемы. При этом дальность, с которой войска ЮАР вели огонь по ангольцам и их советским инструкторам, превышала 50 километров, а точность попаданий в принципе не отличалась от обычных артиллерийских систем.
Чуть позже стало известно, что южноафриканцы применили против Анголы активно-реактивные снаряды, которыми стреляли из обычных гаубиц калибром 155-мм. Творение трагического гения артиллерии Джеральда Бюлля, эти снаряды показали, что обыкновенная, не модернизированная пушка, вполне может достигать дальности стрельбы, сравнимой с ракетным оружием, если использовать специальный боеприпас.
Другим интересным историческим примером является реактивация американских линкоров в 80-х годах. Их пушкам довелось стрелять в боевой обстановке только по наземным целям, из чего многие энтузиасты военной истории сделали вывод, что их вернули в строй, чтобы стрелять по берегу.
На практике же линкоры интенсивно тренировались в ведении огня из пушек именно по морским целям, а в случае войны с СССР предполагалось сформировать вокруг них корабельные ударные группы, которые бы действовали против ВМФ СССР в районах с низким уровнем воздушной угрозы, например, в Индийском океане. Более того, существовали проекты создания 406-мм активно-реактивных снарядов с прямоточно-воздушными двигателями, которые, в падении на цель достигали бы гиперзвуковой скорости. Авторы проектов были уверены, что дальность 406-мм орудия с таким боеприпасом достигнет примерно 400 километров. ВМС, однако, так вкладываться в устаревшие корабли не стали.
Стоит заметить, что старые советские лёгкие крейсера проекта 68-бис, при выполнении задач по непосредственному слежению за корабельными группировками США и НАТО, очень долго воспринимались последними как крайне серьёзная угроза. Крейсеру, при всей его устарелости, ничего не мешало бы открыть шквальный огонь по авианосцу, сделав полёты с его палубы невозможной, и потом, до своего потопления, нанести огромные потери лёгким эсминцам эскорта. Пушки при выполнении такой задачи были просто несравнимо более эффективными, чем любой вид ракет, особенно если помнить про несколько башен, способных стрелять по нескольким целям одновременно. Те же британцы, чьи корабли были куда более «хлипкими», чем у американцев, рассматривали крейсера 68-бис как очень серьёзную угрозу, собственно, они таковой угрозой и были. Стоит также заметить, что калибр 152-мм уже позволял в теории применение ядерных боеприпасов, имейся таковые в наличии, и будь корабль дооснащён соответствующим образом. Это заставляет совсем по-другому взглянуть на потенциал советских лёгких крейсеров. Впрочем, сейчас это уже не актуально.
Первой попыткой вернуть большие пушки на корабль в современную эпоху является программа строительства эсминцев класса «Зумвалт». Эти огромные корабли с самого начала одной из задач имели огневую поддержку морского десанта, для чего и получили две сверхсовременных 155-мм пушки.
Американский ВПК тем не менее, сыграл с ВМС злую шутку, загнав стоимость снарядов для новой системы в семизначную величину, что лишило идею смысла. Тем не менее, стоит упомянуть, то пушка «Зумвалта» вполне успешно отстрелялась на 109 километров, что превышает достигнутую в реальных боях дальность применения ПКР «Гарпун» втрое. Стреляло орудие, правда, по наземной цели, но будь это самонаводящийся противокорабельный снаряд, ничего не помешало бы стрелять и по надводной. Снаряды, таким образом, достигли вполне «ракетной» дальности.
Сделаем дерзкое предположение.
Даже если артиллерийский снаряд стоит миллион долларов, как снаряд к «зумвалтовской» AGS, это всё равно выгоднее, чем ПКР, и вот почему.
ПКР засекается с помощью РЛС заранее, и даёт возможность прибегнуть к средствам РЭБ и пассивным помехам. Снаряд летит куда быстрее, и времени на реакцию почти не оставляет. Большинство современных кораблей не способно засечь артиллерийский снаряд, и уж точно не может его сбить. А самое главное – экипаж понимает, что по их кораблю стреляют только после первого взрыва – и ввести в действие те же пассивные помехи просто может не успеть, ведь для этого надо знать, что на тебя идёт ракета или снаряд! А со снарядом это невозможно. Сейчас по крайней мере. Ну и скорость снаряда такова, что корабль от выброшенного облака пассивных помех просто не успеет уйти, снаряду будет без разницы, на что навестись, он всё равно попадёт и в корабль тоже.
ПКР на корабле не может быть много. Исключение – сверхдорогие LRASM на крейсерах и эсминцах с УВП, но там и порядок цен за выстрел уже совсем другой. Снарядов на корабле могут быть сотни, минимум десятки.
Размещение ПКР в больших количествах, делает корабль большим. Артиллерийский корабль куда более компактен.
Ракетному кораблю нужны сложные и очень дорогие модернизации. Артиллерийскому кораблю нужно загрузить новые снаряды в погреб и не более.
А если сделать снаряд в три раза дешевле? В пять?
На самом деле, если хорошенько подумать, то оказывается, что управляемые и самонаводящиеся снаряды – куда более перспективная вещь, чем непрерывное и крайне дорогое совершенствование больших, тяжелых и дорогих управляемых ракет. Ракеты это, как уже говорилось, не отменит, но вот нишу их здорово сожмёт.
И, похоже, что на Западе это осознали.
Относительно недавно, консорциум из BAE Systems и Leonardo вывел на рынок семейство боеприпасов для морских пушек калибров 76-127 мм, и сухопутных гаубиц калибра 155-мм. Речь идёт о семействе боеприпасов Vulcano.
Рассмотрим для примера только один из боеприпасов в семействе – морской 127-мм снаряд. Как и все остальные, он подкалиберный, с усовершенствованной аэродинамикой. За счёт аэродинамики, его дальность полёта составляет 90 километров. Коррекция траектории производится по данным спутниковой и инерциальной навигационных систем. А на финальном отрезке снаряд ищет цель с помощью системы инфракрасного самонаведения.
Это несовершенное ещё пока решение, оно не универсально и имеет ряд концептуальных изъянов. Однако, такой снаряд в любом случае существенно повышает боевой потенциал любого корабля, на который он загружен. И главное – это по-настоящему массовое решение, для применения этих боеприпасов кораблям практически не нужны доработки. Это – начало артиллерийского ренессанса.
Технологии, позволяющие «за недорого» упаковать в снаряд систему самонаведения, а в снаряд побольше – реактивный двигатель, несомненно, изменят характер боёв на море. Ведь калибр в 127 миллиметров позволяет в будущем всё-таки сделать приличный артиллерийский активно-реактивный снаряд, а значит, пушка станет и пусковой установкой, а снаряды сольются в своём развитии с ракетами, вот только снарядов на борт можно взять больше, чем ракет и с их пополнением в море нет никаких проблем.
При создании же новых кораблей, возможна «ребалансировка» корабельных систем оружия – вместо множества пусковых установок для ПКР, занимающих немало места и требующих роста водоизмещения, можно просто загрузить в корабль побольше управляемых или самонаводящихся снарядов, увеличив артиллерийские погреба, а ПУ наступательного вооружения сократить в количестве, или же использовать под что-то другое, например под зенитные ракеты или противолодочное оружие. В альтернативном варианте – уменьшать размеры кораблей, делая их более дешёвыми и массовыми, более малозаметными.
Такие инновации могли бы быть весьма уместными для страны, которой скоро придётся воссоздавать свой флот заново. Для страны, у которой есть прекрасные пушки калибром 130 миллиметров, и вообще отличная школа создания артиллерийских орудий. И если в калибре 130 мм можно создать дальнобойный самонаводящийся снаряд, то, при приближении к калибру 200 миллиметров, можно создать уже активно-реактивный с мощной боевой частью. И добиться решающих преимуществ в любом виде боя, кроме боя с авиацией. Причём, не сильно дорого, по сравнению с созданием чисто ракетных кораблей-монстров.
Наверное, не стоит говорить о том, что Россия опять проспит все эти возможности.
Но наблюдать за начинающимся артиллерийским ренессансом хотя бы со стороны будет весьма интересно. Естественно, пока все эти инновации не ударят по нам.
Информация