Пешка бьёт короля
Вильгельм I Оранский, являвшийся и принцем, и графом, и первым штатгальтером Голландии и Зеландии, и лидером Нидерландской буржуазной революции, для испанского короля был словно кость в горле. Он мешался, путался под ногами и всячески боролся за свободу Нидерландов. Вильгельм ходил по тонкому льду и однажды все-таки провалился. Фанатичный католик и преданный фанат Филиппа II Жерар Бальтазар застрелил Вильгельма.
Против короля
В 1555 году Филипп II получил от отца Карла V права на управление всеми владениями, в том числе и Нидерландами. Как раз с Нидерландами у испанцев отношения были крайне сложными. И хотя Филипп сделал принца Вильгельма I Оранского членом государственного совета и наградил орденом Золотого Руна, это не помешало ему вести в Нидерландах суровую и жесткую политику. В принципе, понять испанского монарха несложно. Подконтрольная территория напоминала осиное гнездо. Национально-освободительные движения набирали пугающую силу, местные дворяне считали себя чуть ли не богами и ревностно следили за соблюдением своих прав и привилегий. К тому же, в Нидерландах, что раздражало католика Филиппа, слишком велико было религиозное разнообразие. Но сжечь «гнездо» он не мог. Дело в том, что шла мучительная война с Францией и именно нидерландские военачальники ее на себе тянули. Поэтому, пока конфликт не был бы погашен, монарх не мог вплотную заняться «занозой». А планы на счет нидерландского дворянства у него были самые категоричные – ликвидировать все сословие.
В конце концов Филипп решил, что с французами нужно договариваться о перемирии. Тратя время на решение внешних проблем, он рисковал сильно запустить проблему внутреннюю. Причем Филипп поступил очень умно и хитро. Он знал, что Вильгельм Оранский – блестящий дипломат. Поэтому именно его назначил ответственным послом от Испании, на плечи которого легло проведение переговоров с французами. И Оранский, что называется, смог. Он сумел вывернуть переговоры таким образом, что Франция, согласившись на мир, по факту, практически признавала свое поражение. Хотя на деле это было совершенно не так. Вильгельм, справившись с поставленной задачей, наверняка надеялся, что Филипп оценит его по заслугам. Но он сильно ошибался. Все произошедшее – часть плана испанского короля. Филипп хотел заручиться поддержкой французского монарха, чтобы совместными усилиями организовать массовый террор протестантизма в обоих государствах.
Сейчас необходимо сделать небольшое отступление. Жесткая политика, которую так любил Филипп, вызывала опасения у нидерландского дворянства. Они справедливо боялись потерять свои позиции. Оппозиционные настроения становились все сильнее, но дворянству необходим был сильный лидер. И такой нашелся в лице Вильгельма. Принц пообещал всем недовольным, что сумеет добиться и сохранения титулов, и имущества, и привилегий. Но взамен потребовал поддержку. Причем не только военную, но и финансовую. Нидерландские дворяне согласились.
Вскоре Филипп II получил сообщение, в котором были выдвинуты требования, касательно будущего Нидерландов. Дворяне хотели не только стандартного «соблюдения прав и свобод страны», но еще не хотели видеть на своей земле испанских солдат, а главное – Антуана Перрена де Гранвела – Главного советника испанского короля в Нидерландах. Не забыли они, конечно, и упомянуть факт преследования по религиозным взглядам. В общем, требований было не так уж и много, но все они шли в разрез с взглядами испанского монарха.
Вильгельм понимал, что затеял опасную игру. Но выбора, по большому счету, у него не было. Он встал во главе оппозиционного движения, чем вызвал не только одобрение и уважение среди дворян, но заметно упрочил свои позиции среди горожан и жителей многочисленных сел. В их глазах Вильгельм I Оранский стал национальным героем, который, не испугавшись испанского монарха, принялся отстаивать национальные интересы всех жителей Нидерландов. Интересно вот что: многие дворяне, которые охотно высказывали мысли о борьбе с Испанией, на деле, сильно боялись последствий. Все прекрасно понимали, что противостояние со столь мощным противником могло закончиться печально. Поэтому некоторые очень боялись и всячески медлили с принятием решений. Дошло до такой степени, что Вильгельм просто разочаровался в своих «союзниках». Но сдаваться он не собирался, поскольку на карту была поставлена и жизнь страны, и его жизнь. Поэтому Вильгельм начал искать пути решения проблемы. И он их нашел. Поддержку принцу оказали немецкие князья, французские гугеноты, а также многочисленные приверженцы кальвинизма. Да, собрав под свое крыло разношерстную в религиозном плане компанию, Оранский сильно рисковал. Но риск был оправдан. И вообще, как известно, на войне все средства хороши. Более того, он сам не отличался какой-то фанатичной приверженностью к какой-либо вере. Для Вильгельма она являлась превосходным средством для укрепления собственной политической позиции. А необходимость лавирования между группами он воспринимал как будничную необходимость.
Интересно вот еще что: несмотря на оппозиционные настроения и подготовку к полноценным военным действиям, изначально Вильгельм не питал иллюзий на счет получения абсолютной монархии в Нидерландах и неограниченной власти. Конечно, он был не против такого развития сценария, но открыто об этом не говорил. Поначалу он хотел вернуть для своей страны, отнятые привилегии, оставаясь при этом под короной испанского монарха. Правда, рассматривал он вариант и с вхождением в Германскую империю на правах курфюрста.
Когда началась фаза активных действий, Вильгельм выпустил манифест, в котором призвал людей, населявших северные провинции Нидерландов, начать восстание. Но не против самого Филиппа II, а против гнета со стороны «преступного сатрапа Альбы, злоупотребляющего доверием короля и обманывающего его». Любопытно, что в том манифесте были и такие слова: «Мы уверены, что его величество имеет неверные сведения о нидерландских делах…». Именно такая позиция, как принято считать, и повлияла на отношение дворян к Вильгельму. Если одна часть банально боялась последствий, другие сомневались в его национальном сознании.
Не обошлось в политической жизни Вильгельма и без везения. О судьбе Нидерландов он узнал, можно сказать, совершенно случайно. Сам того не ведая, французский король Генрих II «слил» ему важную информацию. Как уже было сказано, Вильгельм был одним из послов, которым Филипп доверил заключение мира с Францией. Понятно, что главным переговорщиком был ненавистный для всех голландцев герцог Фернандо Альба, но французский король что-то перепутал и решил, что Оранский тоже может быть посвящен в секретные планы. Вильгельм, конечно, не стал отнекиваться и внимательно выслушал монарха. Все его худшие опасения подтвердились, испанцы вместе с французами намеревались применить к Нидерландам самый жесткий и жестокий сценарий. Получив ценную информацию и пищу для размышления, Вильгельм быстро покинул дворец. Кстати, именно из-за этой истории у Оранского появилось прозвище Молчаливый.
Вильгельм понимал, что действовать нужно быстро и максимально эффективно. Без этого одержать победу над столь мощными противниками была просто нереально. Вернувшись в Нидерланды, он первым делом издал обращение «об удалении испанских солдат из территории Нидерландов», составленное от имени Генеральных Штатов. Естественно, Филипп II был все себя от злости. С этого момента и испанский монарх, и нидерландский принц перестали притворяться и сбросили маски. Теперь они официально считали друг друга главными и непримиримыми врагами.
Оранский возглавил оппозицию, но боевые действия складывались не в его пользу, поскольку перевес сил был явно на стороне Испании. Потерпев несколько болезненных поражений от вторгшихся войск противника (1567 год), Вильгельму пришлось покинуть Нидерланды. Он отправился на поиски союзников и, главное, денег. Поскольку у Оранского был титул немецкого князя, лидер оппозиции мог содержать собственную армию. Главное — деньги. Поэтому новое войско он финансировал сначала из собственного кармана, а потом финансовую поддержку ему оказали союзники — гугеноты. Но денег все равно не хватало. Оранский понимал, что теми силами, которыми он располагал, победить в Нидерландской кампании было нереально. Но выбора у него не оставалось, поскольку Филипп II был настроен крайне решительно. Испанский монарх воспринимал нидерландского принца как кость, застрявшую в горле. И ее требовалось устранить.
Что же касалось военных действий, то здесь Оранский ожидаемо терпел неудачи. А объединение нидерландских земель, если можно так выразиться, откладывалось. Народ откровенно боялся кровавой расправы со стороны испанцев. Но Вильгельм, подписавший, по сути, себе смертный приговор, шел до конца. А его оппонент действовал расчетливо и методично. В июне 1580 года испанский монарх издал специальный манифест, в котором он открыто призывал всех католиков либо найти и выдать ему нидерландского принца, либо просто его убить (предоставив, естественно, неопровержимые доказательства). За это Филипп обещал разнообразные привилегии и «золотые горы». В общем, для Вильгельма все складывалось, наверное, самым наихудшим образом. Поскольку выхода не оставалось, он в конце июля 1581 года опубликовал Акт о клятвенно отречении. В этом документе черном по белому было написано, что Филипп II не справился с возложенными на себя обязанностями, касательно Нидерландов. А раз так, значит, он не может считаться законным правителем на нидерландских землях. По факту, это манифест требовал наличие двух подписей — испанского короля, который был согласен с документом и представителя Генеральных Штатов. По понятным причинам, подпись стояла лишь одна — нидерландской стороны. Но, тем не менее, из-под испанской короны вышли северные провинции Нидерландов, которые тут же объединились в Республику Соединенных провинций. После этого Вильгельм, применив все свое ораторское мастерство, сумел убедить Генеральные Штаты признать Францию сувереном Нидерландов. Вслед за этим штаты Утрех и Голландия назначили своим штатгальтером Вильгельма.
Французы, которые согласились взять Нидерланды под свое крыло, конечно, выдвинули целый ряд условий. Самым жестким было требование поставить герцога Анжуйского Эркюля Франсуа де Валуа во главе провинции Брабант. Вот только жители не захотели видеть у себя французского наместника и оперативно подняли восстание. Поэтому в мае 1583 года Эркюль Франсуа был вынужден покинуть свою вотчину. В Делфт пришлось перебраться и Вильгельму I Оранскому. Ситуация складывалась напряженная. Сын Вильгельма — Мориц — впоследствии вспоминал, что он сам бы «охотнее спрыгнул с самой высокой башни Гааги, чем принял бы суверенитет на условиях, которые были поставлены его отцу».
Все шло к тому, что у Вильгельма практически не оставалось пространства для маневра. Филипп, который строго придерживался своей изначальной тактики, сумел загнать своего противника в угол. Испанский монарх и нидерландский принц понимали, что им не ужиться. И разрешить затянувшийся конфликт могло только одно — смерть либо Филиппа, либо Вильгельма.
Три покушения
Поскольку Вильгельм на протяжении длительного времени ходил по тонкому льду, его жизнь неоднократно висела на волоске. Доподлинно известно о трех покушениях на принца.
Первый раз его попытались убить в 1582 году. Испанский купец Гаспаро де Анастро оказался жертвой противостояния Испании и Нидерландов. Поскольку шла война, его торговая деятельность благополучно загнулась и над Анастро нависла угроза скорого банкротства. Отчаявшись, купец поведал о своей нелегкой жизни другу — Хуану де Изунке. Несмотря на давнюю дружбу, Гаспаро не знал, что Изунке состоял в тайном ордене иезуитов. Хуан поразмыслил и спустя некоторое время предложил другу радикальный метод — устранить главную причину всех его неприятностей. А именно — лидера освободительного движения Нидерландов Вильгельма I Оранского. Кроме этого Изунке сообщил, что человек, который убьет Вильгельма получит солидное финансовое вознаграждение, а церковь отпустит ему все грехи, ведь дело-то богоугодное. В общем, Хуан прямым текстом сказал Гаспаро, что нидерландского принца необходимо убить. Анастро взял время на размышление. С одной стороны он мог одним махом решить все свои проблемы и стать чуть ли не героем. А с другой… шансов на успех было откровенно говоря мало. Ведь в случае провала он не только бы окончательно расстался с бизнесом, но и с жизнью. Помучившись на протяжении нескольких дней Гаспаро все же решился на убийство, поскольку деньги ему были в тот момент нужны как воздух. Правда, испанский купец решил схитрить и по возможности себя обезопасить, переложив ответственность на своего кассира Венеро. Вот только Венеро тоже не горел желанием рисковать собственной шкурой. Он сумел убедить своего знакомого Жана Хаурегви, являвшегося радикально настроенным католиком, в необходимости убить «еретика» Вильгельма. И Анастро, и Изунке согласились с Венеро в правильности выбора «орудия». К тому же, духовный наставник Хаурегви по имени Антоний Тиммерман был только «за». Он даже благословил Жана на убийство нидерландского принца.
День Х был назначен на восемнадцатое мая 1582 года. Изунке и Анастро в этот день покинули Антверпен и перебрались в Турне, где находились испанские солдаты. А Хаурегви, полный воодушевления и эйфории от «богоугодного дела», уверенно зашагал к кирхе, в которой и должен был появиться Вильгельм. Но покушение сорвалось. Нет, Жан не изменил своего решения, вмешался человеческий фактор. Хаурегви не подумал о том, что у кирхи будет так много людей. Несмотря на усилия пробиться через толпу к Вильгельму, у него ничего не получилось. А нидерландский принц и не подозревал, что случайность спасла ему в тот раз жизнь.
Но Жан Хаурегви не собирался отказываться от задуманного. Надо сказать, что отношения с Францией у жителей Нидерландов складывались натянутыми. Особенно сильное обострение произошло после того, как французские солдаты вошли в Антверпен. Цель у них была благородная — гарантировать неприкосновенность города. Но горожане восприняли появление иностранных военных по-своему. Они были уверены, что французы прибыли с целью ущемить права местных торговцев и довести их до разорения. Учитывая такие настроения масс, то и дело происходили открытые конфликты, заканчивавшиеся кровопролитием. Вильгельм в этой ситуации оказался между двух огней. Ему было необходимо за короткий срок суметь изменить точку зрения жителей Антверпена и не потерять за это время поддержку Франции. Задача, мягко говоря, перед принцем стояла не из простых. Поэтому он оставался в городе и каждый день проводил различного рода встречи. На них Вильгельм демонстрировал свою веротерпимость (учитывая, что у французов с горожанами были разные взгляды на тот счет, сделать это было не просто) и призывал народ к объединению для достижения общей цели. Заодно Оранский встречался с влиятельными людьми, обсуждая с ними насущные проблемы. На один из таких приемов и сумел пробраться Жан Хаурегви. Как ему удалось это сделать — точно неизвестно. Едва религиозный фанатик оказался с Вильгельмом один на один, как выхватил пистолет и выстрелил. Но Вильгельму повезло. Но спасла неточность и самого Жана, и его оружия. Вильгельм получил ранение в лицо и легкую контузию. Добить нидерландского принца не позволила охрана. Стражники ворвались в комнату и убили Хаурегви. При обыске у него, кстати, были обнаружены бумаги, которые выдали имена заказчиков покушения — Венеро и Тиммерана. Их, конечно, же вскоре нашли.
А вот третье покушение Вильгельм не сумел пережить. Его убил религиозный фанатик Бальтазар Жерар. Известно, что будущий враг всех жителей Нидерландов, родился во владении испанских Габсбургов по Франш-Конте. Он ревностным католиком и настоящим фанатом политики, которую проводил испанский король Филипп II.
Когда в Нидерландах освободительное движение набрало силу и стало понятно, что протестантизм здесь утвержден в качестве основной религии, Бальтазар всей душой и по-настоящему (как и подобает фанатику) возненавидел Вильгельма. Несколько раз во время разговоров с друзьями Жерар заявлял, что хочет убить нидерландского принца, которого так горячо любимый им Филипп II назвал «бичом христианства и врагом человечества». Конечно, об этом намерении стало известно «кому нужно». Католические монахи, в том числе и Александр Пармский, одобрили и благословили стремление Жерара. И он вскоре отправился творить «богоугодное дело».
Сначала Бальтазар сменил имя и стал Францем Гюйоном. А затем сумел благодаря хитрости поступить на службу к Оранскому. Добившись первоначальной цели, Жерар начал готовить план покушения. По одной из легенд, он сумел найти некого солдата, который продал Бальтазару пистолет и пули неправильной формы. Фанатик хотел быть уверенным в том, что рана точно окажется смертельной. И когда тот солдат узнал, против кого было использовано его оружие, покончил с собой.
Что же касается Вильгельма, то он после покушения Хаурегви и сдачи Антверпена, был вынужден вместе со своей семьей перебраться в Делфт и поселиться в монастыре. Поскольку здоровье принца было подорвано, он проходил курс лечения, однако находил время для личных встреч и официальных приемов. Вот Бальтазару и предстояло попасть на одну из таких аудиенций. Интересно вот что: Жерар поначалу свято верил в правильность и необходимость своего поступка. Но затем неожиданно его начали терзать сомнения. И тогда за дело взялись его духовные наставники. Они провели с ним беседу и сумели убедить в том, то Вильгельма необходимо устранить. И вот десятого июля 1584 года Бальтазар заявился в дом принца и попросил о встрече. Поскольку Вильгельм был занят, Жерара попросили прийти через несколько часов. Но убийца знал, что ему ответят именно это. Поэтому он сумел спрятаться в темном углу возле лестницы и стал ждать. Спустя некоторое время появился Вильгельм в компании нескольких людей. Но Бальтазара это не смутило. Он выскочил из своего укрытия и три раза выстрелил в нидерландского принца. После чего Жерар попытался скрыться, но стражники его поймали. В отличие от Хаурегви, Бальтазу не повезло. Солдаты убийцу поймали, а убивать не стали. А Вильгельм почти сразу умер. Легенда гласит, что перед смертью он прошептал: «О Боже, сжалься над моей душой… Сжалься над этим несчастным народом».
Похоронили Вильгельма I Оранского в Новой церкви, расположенной в том же Делфте. А Бальтазара ждал мучительный судебный процесс. Точнее, все это время Жерара всячески пытали, делая так, чтобы смерть ему показалась облегчением. Долгой и жестокой расправы над убийцей жаждала и толпа. Народ требовал показательных мучений. И экзекуция, растянувшаяся на четыре дня, началась четырнадцатого июля прямо перед ратушей Делфта. Вот что про это написано в судебной отчете:
И только после проведения всех этих «процедур» началась казнь. Об этом тоже сохранился документ:
Кстати, во время жутких пыток, по легенде, Бальтазар иногда переставал молиться и сравнивал себя с Давидом, сумевшим победить Голиафа. Правда это или нет, неизвестно. Но вот толпе, разъяренной смертью своего лидера, этого казалось недостаточным. Очевидец тех событий вспоминал:
Бальтазар заплатил высокую цену. И Филипп II, когда узнал о гибели ненавистного Вильгельма, расщедрился. Первым делом он всех родственников Жерара сделал дворянами, а заодно пожаловал им несколько имений во Франш-Конте. Испанский монарх рассчитывал, что теперь сломить сопротивление Нидерландов ему не составит труда. То же самое думали и католические монахи, решившие, что со смертью Вильгельма I Оранского протестантству придет конец. Но все они ошибались. Гибель лидера освободительного движения лишь сплотила народ перед лицом общего врага. Жители Нидерландов, которых возглавил Мориц Оранский (сын Вильгельма) начали с еще большим успехом противостоять испанским солдатам. И тогда было принято решение обезглавить освободительное движение еще раз. Орудием политических и религиозных игр на сей раз стал иезуитский агент Петр Панне. В 1595 году он прибыл в Лейден, где как раз находился Мориц. Здесь же духовные наставники передали ему освященный кинжал, которым и было необходимо устранить Оранского. Но затея провалилась. Панне был разоблачен и вскоре казнен. А народ продолжили борьбу за независимость. Кстати, благодаря удачным военным походам Морица Оранского Нидерланды обрели своим современные границы.
Имя Бальтазара Жерара, что интересно, носит одна из улиц в его родном городке Виллафанс, находящемся в департаменте Ду (один из департаментов региона Бургундия — Франш-Конте во Франции).
Против короля
В 1555 году Филипп II получил от отца Карла V права на управление всеми владениями, в том числе и Нидерландами. Как раз с Нидерландами у испанцев отношения были крайне сложными. И хотя Филипп сделал принца Вильгельма I Оранского членом государственного совета и наградил орденом Золотого Руна, это не помешало ему вести в Нидерландах суровую и жесткую политику. В принципе, понять испанского монарха несложно. Подконтрольная территория напоминала осиное гнездо. Национально-освободительные движения набирали пугающую силу, местные дворяне считали себя чуть ли не богами и ревностно следили за соблюдением своих прав и привилегий. К тому же, в Нидерландах, что раздражало католика Филиппа, слишком велико было религиозное разнообразие. Но сжечь «гнездо» он не мог. Дело в том, что шла мучительная война с Францией и именно нидерландские военачальники ее на себе тянули. Поэтому, пока конфликт не был бы погашен, монарх не мог вплотную заняться «занозой». А планы на счет нидерландского дворянства у него были самые категоричные – ликвидировать все сословие.
В конце концов Филипп решил, что с французами нужно договариваться о перемирии. Тратя время на решение внешних проблем, он рисковал сильно запустить проблему внутреннюю. Причем Филипп поступил очень умно и хитро. Он знал, что Вильгельм Оранский – блестящий дипломат. Поэтому именно его назначил ответственным послом от Испании, на плечи которого легло проведение переговоров с французами. И Оранский, что называется, смог. Он сумел вывернуть переговоры таким образом, что Франция, согласившись на мир, по факту, практически признавала свое поражение. Хотя на деле это было совершенно не так. Вильгельм, справившись с поставленной задачей, наверняка надеялся, что Филипп оценит его по заслугам. Но он сильно ошибался. Все произошедшее – часть плана испанского короля. Филипп хотел заручиться поддержкой французского монарха, чтобы совместными усилиями организовать массовый террор протестантизма в обоих государствах.
Сейчас необходимо сделать небольшое отступление. Жесткая политика, которую так любил Филипп, вызывала опасения у нидерландского дворянства. Они справедливо боялись потерять свои позиции. Оппозиционные настроения становились все сильнее, но дворянству необходим был сильный лидер. И такой нашелся в лице Вильгельма. Принц пообещал всем недовольным, что сумеет добиться и сохранения титулов, и имущества, и привилегий. Но взамен потребовал поддержку. Причем не только военную, но и финансовую. Нидерландские дворяне согласились.
Вскоре Филипп II получил сообщение, в котором были выдвинуты требования, касательно будущего Нидерландов. Дворяне хотели не только стандартного «соблюдения прав и свобод страны», но еще не хотели видеть на своей земле испанских солдат, а главное – Антуана Перрена де Гранвела – Главного советника испанского короля в Нидерландах. Не забыли они, конечно, и упомянуть факт преследования по религиозным взглядам. В общем, требований было не так уж и много, но все они шли в разрез с взглядами испанского монарха.
Вильгельм понимал, что затеял опасную игру. Но выбора, по большому счету, у него не было. Он встал во главе оппозиционного движения, чем вызвал не только одобрение и уважение среди дворян, но заметно упрочил свои позиции среди горожан и жителей многочисленных сел. В их глазах Вильгельм I Оранский стал национальным героем, который, не испугавшись испанского монарха, принялся отстаивать национальные интересы всех жителей Нидерландов. Интересно вот что: многие дворяне, которые охотно высказывали мысли о борьбе с Испанией, на деле, сильно боялись последствий. Все прекрасно понимали, что противостояние со столь мощным противником могло закончиться печально. Поэтому некоторые очень боялись и всячески медлили с принятием решений. Дошло до такой степени, что Вильгельм просто разочаровался в своих «союзниках». Но сдаваться он не собирался, поскольку на карту была поставлена и жизнь страны, и его жизнь. Поэтому Вильгельм начал искать пути решения проблемы. И он их нашел. Поддержку принцу оказали немецкие князья, французские гугеноты, а также многочисленные приверженцы кальвинизма. Да, собрав под свое крыло разношерстную в религиозном плане компанию, Оранский сильно рисковал. Но риск был оправдан. И вообще, как известно, на войне все средства хороши. Более того, он сам не отличался какой-то фанатичной приверженностью к какой-либо вере. Для Вильгельма она являлась превосходным средством для укрепления собственной политической позиции. А необходимость лавирования между группами он воспринимал как будничную необходимость.
Вильгельм I Оранский
Интересно вот еще что: несмотря на оппозиционные настроения и подготовку к полноценным военным действиям, изначально Вильгельм не питал иллюзий на счет получения абсолютной монархии в Нидерландах и неограниченной власти. Конечно, он был не против такого развития сценария, но открыто об этом не говорил. Поначалу он хотел вернуть для своей страны, отнятые привилегии, оставаясь при этом под короной испанского монарха. Правда, рассматривал он вариант и с вхождением в Германскую империю на правах курфюрста.
Когда началась фаза активных действий, Вильгельм выпустил манифест, в котором призвал людей, населявших северные провинции Нидерландов, начать восстание. Но не против самого Филиппа II, а против гнета со стороны «преступного сатрапа Альбы, злоупотребляющего доверием короля и обманывающего его». Любопытно, что в том манифесте были и такие слова: «Мы уверены, что его величество имеет неверные сведения о нидерландских делах…». Именно такая позиция, как принято считать, и повлияла на отношение дворян к Вильгельму. Если одна часть банально боялась последствий, другие сомневались в его национальном сознании.
Не обошлось в политической жизни Вильгельма и без везения. О судьбе Нидерландов он узнал, можно сказать, совершенно случайно. Сам того не ведая, французский король Генрих II «слил» ему важную информацию. Как уже было сказано, Вильгельм был одним из послов, которым Филипп доверил заключение мира с Францией. Понятно, что главным переговорщиком был ненавистный для всех голландцев герцог Фернандо Альба, но французский король что-то перепутал и решил, что Оранский тоже может быть посвящен в секретные планы. Вильгельм, конечно, не стал отнекиваться и внимательно выслушал монарха. Все его худшие опасения подтвердились, испанцы вместе с французами намеревались применить к Нидерландам самый жесткий и жестокий сценарий. Получив ценную информацию и пищу для размышления, Вильгельм быстро покинул дворец. Кстати, именно из-за этой истории у Оранского появилось прозвище Молчаливый.
Вильгельм понимал, что действовать нужно быстро и максимально эффективно. Без этого одержать победу над столь мощными противниками была просто нереально. Вернувшись в Нидерланды, он первым делом издал обращение «об удалении испанских солдат из территории Нидерландов», составленное от имени Генеральных Штатов. Естественно, Филипп II был все себя от злости. С этого момента и испанский монарх, и нидерландский принц перестали притворяться и сбросили маски. Теперь они официально считали друг друга главными и непримиримыми врагами.
Оранский возглавил оппозицию, но боевые действия складывались не в его пользу, поскольку перевес сил был явно на стороне Испании. Потерпев несколько болезненных поражений от вторгшихся войск противника (1567 год), Вильгельму пришлось покинуть Нидерланды. Он отправился на поиски союзников и, главное, денег. Поскольку у Оранского был титул немецкого князя, лидер оппозиции мог содержать собственную армию. Главное — деньги. Поэтому новое войско он финансировал сначала из собственного кармана, а потом финансовую поддержку ему оказали союзники — гугеноты. Но денег все равно не хватало. Оранский понимал, что теми силами, которыми он располагал, победить в Нидерландской кампании было нереально. Но выбора у него не оставалось, поскольку Филипп II был настроен крайне решительно. Испанский монарх воспринимал нидерландского принца как кость, застрявшую в горле. И ее требовалось устранить.
Что же касалось военных действий, то здесь Оранский ожидаемо терпел неудачи. А объединение нидерландских земель, если можно так выразиться, откладывалось. Народ откровенно боялся кровавой расправы со стороны испанцев. Но Вильгельм, подписавший, по сути, себе смертный приговор, шел до конца. А его оппонент действовал расчетливо и методично. В июне 1580 года испанский монарх издал специальный манифест, в котором он открыто призывал всех католиков либо найти и выдать ему нидерландского принца, либо просто его убить (предоставив, естественно, неопровержимые доказательства). За это Филипп обещал разнообразные привилегии и «золотые горы». В общем, для Вильгельма все складывалось, наверное, самым наихудшим образом. Поскольку выхода не оставалось, он в конце июля 1581 года опубликовал Акт о клятвенно отречении. В этом документе черном по белому было написано, что Филипп II не справился с возложенными на себя обязанностями, касательно Нидерландов. А раз так, значит, он не может считаться законным правителем на нидерландских землях. По факту, это манифест требовал наличие двух подписей — испанского короля, который был согласен с документом и представителя Генеральных Штатов. По понятным причинам, подпись стояла лишь одна — нидерландской стороны. Но, тем не менее, из-под испанской короны вышли северные провинции Нидерландов, которые тут же объединились в Республику Соединенных провинций. После этого Вильгельм, применив все свое ораторское мастерство, сумел убедить Генеральные Штаты признать Францию сувереном Нидерландов. Вслед за этим штаты Утрех и Голландия назначили своим штатгальтером Вильгельма.
Французы, которые согласились взять Нидерланды под свое крыло, конечно, выдвинули целый ряд условий. Самым жестким было требование поставить герцога Анжуйского Эркюля Франсуа де Валуа во главе провинции Брабант. Вот только жители не захотели видеть у себя французского наместника и оперативно подняли восстание. Поэтому в мае 1583 года Эркюль Франсуа был вынужден покинуть свою вотчину. В Делфт пришлось перебраться и Вильгельму I Оранскому. Ситуация складывалась напряженная. Сын Вильгельма — Мориц — впоследствии вспоминал, что он сам бы «охотнее спрыгнул с самой высокой башни Гааги, чем принял бы суверенитет на условиях, которые были поставлены его отцу».
Все шло к тому, что у Вильгельма практически не оставалось пространства для маневра. Филипп, который строго придерживался своей изначальной тактики, сумел загнать своего противника в угол. Испанский монарх и нидерландский принц понимали, что им не ужиться. И разрешить затянувшийся конфликт могло только одно — смерть либо Филиппа, либо Вильгельма.
Три покушения
Поскольку Вильгельм на протяжении длительного времени ходил по тонкому льду, его жизнь неоднократно висела на волоске. Доподлинно известно о трех покушениях на принца.
Первый раз его попытались убить в 1582 году. Испанский купец Гаспаро де Анастро оказался жертвой противостояния Испании и Нидерландов. Поскольку шла война, его торговая деятельность благополучно загнулась и над Анастро нависла угроза скорого банкротства. Отчаявшись, купец поведал о своей нелегкой жизни другу — Хуану де Изунке. Несмотря на давнюю дружбу, Гаспаро не знал, что Изунке состоял в тайном ордене иезуитов. Хуан поразмыслил и спустя некоторое время предложил другу радикальный метод — устранить главную причину всех его неприятностей. А именно — лидера освободительного движения Нидерландов Вильгельма I Оранского. Кроме этого Изунке сообщил, что человек, который убьет Вильгельма получит солидное финансовое вознаграждение, а церковь отпустит ему все грехи, ведь дело-то богоугодное. В общем, Хуан прямым текстом сказал Гаспаро, что нидерландского принца необходимо убить. Анастро взял время на размышление. С одной стороны он мог одним махом решить все свои проблемы и стать чуть ли не героем. А с другой… шансов на успех было откровенно говоря мало. Ведь в случае провала он не только бы окончательно расстался с бизнесом, но и с жизнью. Помучившись на протяжении нескольких дней Гаспаро все же решился на убийство, поскольку деньги ему были в тот момент нужны как воздух. Правда, испанский купец решил схитрить и по возможности себя обезопасить, переложив ответственность на своего кассира Венеро. Вот только Венеро тоже не горел желанием рисковать собственной шкурой. Он сумел убедить своего знакомого Жана Хаурегви, являвшегося радикально настроенным католиком, в необходимости убить «еретика» Вильгельма. И Анастро, и Изунке согласились с Венеро в правильности выбора «орудия». К тому же, духовный наставник Хаурегви по имени Антоний Тиммерман был только «за». Он даже благословил Жана на убийство нидерландского принца.
Филипп II
День Х был назначен на восемнадцатое мая 1582 года. Изунке и Анастро в этот день покинули Антверпен и перебрались в Турне, где находились испанские солдаты. А Хаурегви, полный воодушевления и эйфории от «богоугодного дела», уверенно зашагал к кирхе, в которой и должен был появиться Вильгельм. Но покушение сорвалось. Нет, Жан не изменил своего решения, вмешался человеческий фактор. Хаурегви не подумал о том, что у кирхи будет так много людей. Несмотря на усилия пробиться через толпу к Вильгельму, у него ничего не получилось. А нидерландский принц и не подозревал, что случайность спасла ему в тот раз жизнь.
Но Жан Хаурегви не собирался отказываться от задуманного. Надо сказать, что отношения с Францией у жителей Нидерландов складывались натянутыми. Особенно сильное обострение произошло после того, как французские солдаты вошли в Антверпен. Цель у них была благородная — гарантировать неприкосновенность города. Но горожане восприняли появление иностранных военных по-своему. Они были уверены, что французы прибыли с целью ущемить права местных торговцев и довести их до разорения. Учитывая такие настроения масс, то и дело происходили открытые конфликты, заканчивавшиеся кровопролитием. Вильгельм в этой ситуации оказался между двух огней. Ему было необходимо за короткий срок суметь изменить точку зрения жителей Антверпена и не потерять за это время поддержку Франции. Задача, мягко говоря, перед принцем стояла не из простых. Поэтому он оставался в городе и каждый день проводил различного рода встречи. На них Вильгельм демонстрировал свою веротерпимость (учитывая, что у французов с горожанами были разные взгляды на тот счет, сделать это было не просто) и призывал народ к объединению для достижения общей цели. Заодно Оранский встречался с влиятельными людьми, обсуждая с ними насущные проблемы. На один из таких приемов и сумел пробраться Жан Хаурегви. Как ему удалось это сделать — точно неизвестно. Едва религиозный фанатик оказался с Вильгельмом один на один, как выхватил пистолет и выстрелил. Но Вильгельму повезло. Но спасла неточность и самого Жана, и его оружия. Вильгельм получил ранение в лицо и легкую контузию. Добить нидерландского принца не позволила охрана. Стражники ворвались в комнату и убили Хаурегви. При обыске у него, кстати, были обнаружены бумаги, которые выдали имена заказчиков покушения — Венеро и Тиммерана. Их, конечно, же вскоре нашли.
А вот третье покушение Вильгельм не сумел пережить. Его убил религиозный фанатик Бальтазар Жерар. Известно, что будущий враг всех жителей Нидерландов, родился во владении испанских Габсбургов по Франш-Конте. Он ревностным католиком и настоящим фанатом политики, которую проводил испанский король Филипп II.
Когда в Нидерландах освободительное движение набрало силу и стало понятно, что протестантизм здесь утвержден в качестве основной религии, Бальтазар всей душой и по-настоящему (как и подобает фанатику) возненавидел Вильгельма. Несколько раз во время разговоров с друзьями Жерар заявлял, что хочет убить нидерландского принца, которого так горячо любимый им Филипп II назвал «бичом христианства и врагом человечества». Конечно, об этом намерении стало известно «кому нужно». Католические монахи, в том числе и Александр Пармский, одобрили и благословили стремление Жерара. И он вскоре отправился творить «богоугодное дело».
Сначала Бальтазар сменил имя и стал Францем Гюйоном. А затем сумел благодаря хитрости поступить на службу к Оранскому. Добившись первоначальной цели, Жерар начал готовить план покушения. По одной из легенд, он сумел найти некого солдата, который продал Бальтазару пистолет и пули неправильной формы. Фанатик хотел быть уверенным в том, что рана точно окажется смертельной. И когда тот солдат узнал, против кого было использовано его оружие, покончил с собой.
Что же касается Вильгельма, то он после покушения Хаурегви и сдачи Антверпена, был вынужден вместе со своей семьей перебраться в Делфт и поселиться в монастыре. Поскольку здоровье принца было подорвано, он проходил курс лечения, однако находил время для личных встреч и официальных приемов. Вот Бальтазару и предстояло попасть на одну из таких аудиенций. Интересно вот что: Жерар поначалу свято верил в правильность и необходимость своего поступка. Но затем неожиданно его начали терзать сомнения. И тогда за дело взялись его духовные наставники. Они провели с ним беседу и сумели убедить в том, то Вильгельма необходимо устранить. И вот десятого июля 1584 года Бальтазар заявился в дом принца и попросил о встрече. Поскольку Вильгельм был занят, Жерара попросили прийти через несколько часов. Но убийца знал, что ему ответят именно это. Поэтому он сумел спрятаться в темном углу возле лестницы и стал ждать. Спустя некоторое время появился Вильгельм в компании нескольких людей. Но Бальтазара это не смутило. Он выскочил из своего укрытия и три раза выстрелил в нидерландского принца. После чего Жерар попытался скрыться, но стражники его поймали. В отличие от Хаурегви, Бальтазу не повезло. Солдаты убийцу поймали, а убивать не стали. А Вильгельм почти сразу умер. Легенда гласит, что перед смертью он прошептал: «О Боже, сжалься над моей душой… Сжалься над этим несчастным народом».
Похоронили Вильгельма I Оранского в Новой церкви, расположенной в том же Делфте. А Бальтазара ждал мучительный судебный процесс. Точнее, все это время Жерара всячески пытали, делая так, чтобы смерть ему показалась облегчением. Долгой и жестокой расправы над убийцей жаждала и толпа. Народ требовал показательных мучений. И экзекуция, растянувшаяся на четыре дня, началась четырнадцатого июля прямо перед ратушей Делфта. Вот что про это написано в судебной отчете:
«Вынесен был советниками сему Бальтазару приговор и определено предварительное наказание. Доставленный в подсобное помещение университета, сперва был он подвешен на дыбе и бит плетью с медными крючьми так, что кожа слезла со спины и бедер. Затем раны его были смазаны медом пополам с солью и был приведен козел, дабы слизывать смесь своим шершавым языком, однако козел отказался касаться тела осужденного. После этого один день мэтр Мишель Фуко, хирург, по приказу магистрата лечил его, чтобы не позволить избежать свершения справедливого приговора, но и при лечении был он, Бальтазар, спутан, как мяч, руками и ногами назад, к спине, чтобы не мог он заснуть. В течение следующих дней висел он на дыбе, к каждому же из больших пальцев рук и ног был подвязан вес в 300 фунтов, снимаемый раз в два часа на полчаса. Раз в шесть часов его снимали с дыбы. На седьмой день, обув в башмаки из хорошо смазанной собачьей кожи, его поместили перед жаровней, чтобы кожа стягивалась, дробя нежные косточки ног. Когда ботинки были сняты, кожа с ног, наполовину прожаренная, отставала сама собой. Затем серой прижигали ему подмышки, а покончив с этим, облекли его в холщовую сорочку, вымоченную в спирте. Наконец, поливали его кипящим салом, начиная с уже обожженных мест, а ногти с рук и с ног срывали специальными щипцами. Затем, за день до исполнения приговора, вновь поручили мэтру Мишелю Фуко лечить его так, чтобы мог он быть хотя бы сколько-то бодр».
И только после проведения всех этих «процедур» началась казнь. Об этом тоже сохранился документ:
«Выведя на помост, и палачи стреляли в него из пистолета частыми выстрелами, дробью, но так, чтобы не убить. Затем его полностью раздели, спустив до самых ступней панталоны. Один из палачей что есть силы зажал между двумя раскаленными пластинами железа его правую руку, жег ее и палил, так что на площади не было никого, кто мог бы терпеть ужасную вонь горящего мяса. Затем оба палача раскаленными щипцами трижды рвали куски из его груди, рук, ног, бедер, икр и везде отовсюду, где было хоть немного мяса, которое бы можно было вырвать этими раскаленными щипцами или клещами. Проделав это, его растянули на скамье и отрезали мужской орган и гениталии, и, надрезав грудь, постепенно, мало-помалу, вытягивали кишки, печень и легкие, и, вырвав сердце, которое все еще билось, хлестали им его по лицу. К чести его, Бальтазар все это время, сперва во всеуслышание, под конец тихим голосом молился, не выдавая криком страданий. Когда же наконец впал он в забытье и уже не приходил в себя, отрубив голову, тело разрубили на четырежды четыре части, которые были брошены у четырех главных ворот города, а голова, насаженная на пику, была оставлена у дверей университета, где чуть ранее он сидел в заключении, однако немногим позже была оттуда втайне снята».
Кстати, во время жутких пыток, по легенде, Бальтазар иногда переставал молиться и сравнивал себя с Давидом, сумевшим победить Голиафа. Правда это или нет, неизвестно. Но вот толпе, разъяренной смертью своего лидера, этого казалось недостаточным. Очевидец тех событий вспоминал:
«Многие на площади в течение всей казни, а потом и многие в магистрате, куда я зашел по некоторым важным делам, сокрушались, что наказание, назначенное преступнику, оказалось столь мягким и снисходительным, хотя и признавали в один голос, что нельзя было не уважить милосердную волю покойного принца, перед смертью, как всем ведомо, просившего во имя Господа не проявлять к своему убийце излишней суровости».
Бальтазар Жерар
Бальтазар заплатил высокую цену. И Филипп II, когда узнал о гибели ненавистного Вильгельма, расщедрился. Первым делом он всех родственников Жерара сделал дворянами, а заодно пожаловал им несколько имений во Франш-Конте. Испанский монарх рассчитывал, что теперь сломить сопротивление Нидерландов ему не составит труда. То же самое думали и католические монахи, решившие, что со смертью Вильгельма I Оранского протестантству придет конец. Но все они ошибались. Гибель лидера освободительного движения лишь сплотила народ перед лицом общего врага. Жители Нидерландов, которых возглавил Мориц Оранский (сын Вильгельма) начали с еще большим успехом противостоять испанским солдатам. И тогда было принято решение обезглавить освободительное движение еще раз. Орудием политических и религиозных игр на сей раз стал иезуитский агент Петр Панне. В 1595 году он прибыл в Лейден, где как раз находился Мориц. Здесь же духовные наставники передали ему освященный кинжал, которым и было необходимо устранить Оранского. Но затея провалилась. Панне был разоблачен и вскоре казнен. А народ продолжили борьбу за независимость. Кстати, благодаря удачным военным походам Морица Оранского Нидерланды обрели своим современные границы.
* * *
Имя Бальтазара Жерара, что интересно, носит одна из улиц в его родном городке Виллафанс, находящемся в департаменте Ду (один из департаментов региона Бургундия — Франш-Конте во Франции).
Информация