Генерал Дуглас. Небо Мадрида

2
Генерал Дуглас. Небо Мадрида

Сопроводительная записка, написанная заместителем начальника ВВС РККА комкором Смушкевичем, адресованная наркому обороны СССР маршалу Ворошилову К.Е., от 8 октября 1939 года.

«Направляю вам материал, в свое время составленный тов.Серовым о создании особой истребительной группы в распоряжении командования. Опыт нашей дальнейшей боевой работы целиком подтвердил необходимость иметь в распоряжении главного командования крепкую истребительную маневренную группу, которая бы своим появлением на решающем участке фронта делала перелом в воздушной обстановке и вместе с остальной авиацией данного фронта завоевывала господство в воздухе, в мирное же время такая группа служила бы отработкой и распространением истребительной культуры среди всех частей ВВС.»


И далее следует прикрепленное подробное письмо Серова, где он предлагает идею, которая будет реализована во время второй мировой – сначала немцами в лице знаменитых «веселых ребят», а затем и нашими. В частности, один из таких элитных полков как раз соберет под своим крылом Василий Сталин (кажется, я уже говорила, что он любил заниматься тим-билдингом?). Но больше, чем сама передовая идея, меня порадовали фамилии, ее окружающие. Серов (о котором я еще обязательно расскажу когда-нибудь), конечно, светел и прекрасен, но в данном случае его авторство вызывает серьезные сомнения. Нет, написано это, разумеется, его рукой, но вот кому принадлежала идея, - на самом деле большой вопрос. Ибо Смушкевич… Впрочем, обо всем по порядку.

Впервые о нем заговорили после гражданской войны в Испании, в которой он участвовал добровольцем. Под псевдонимом «генерал Дуглас» он не только руководил советской и республиканской авиацией, но и лично участвовал в воздушных боях. Под его руководством наши истребители успешно отбивали воздушные атаки на Мадрид, впервые провели ночной бой. Герман Геринг назначил тому немецкому летчику, который собьет генерала Дугласа, приз в 1 000 000 марок. За успешную организацию борьбы с авиацией противника, личное мужество и героизм в боях Якову Владимировичу Смушкевичу 21 июня 1937 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Затем был Халхин-Гол, где Смушкевич фактически руководит советской авиацией и за который получает вторую звезду героя. В перерыве – тяжелая авария, травма ног, операции, от которых Яков Владимирович так и не оправился. Работать продолжал и в больницах, потому что был назначен помощником начальника генерального штаба РККА по авиации.

А в 41 году за несколько дней до начала войны за ним пришли. Суда он так и не дождался: войска отступали от Куйбышева и вывозить политзаключенных было не с руки. По некоторым версиям, к его аресту приложил руку Жуков, убиравший слишком опасных конкурентов, деливших с ним славу Халхин-Гола, по другим – это дело рук Берии, против которого Смушкевич имел неосторожность выступить, защищая репрессированного товарища.
Не буду сильно углубляться в биографию этого замечательного человека, ибо я хотела рассказать о другом. Я говорила о том письме Серова. Сама ничего говорить не буду, приведу один эпизод из книги Голованова, заметив в скобках, что то письмо, о котором пойдет речь, послужило толчком к созданию АДД, во главе которой поставили как раз Голованова и которая стала одним из самых успешных подразделений в советской военной авиации. Кандидатура командующего, надо признать, подобрана была просто идеально...

Шумно и празднично было 31 декабря 1940 года в Доме летчиков (теперь здесь гостиница «Советская»). Пилоты со своими женами, товарищами, родственникам и милыми сердцу девушками встречали новый, 1941 год.

За плечами многих — Халхин-Гол, освобождение Западной Белоруссии и Западной Украины, война с белофиннами. Было о чем поговорить: большинство друг друга давно не видели.

С нами за столиком сидели нарком авиационной промышленности Алексей Иванович Шахурин с женой, генеральный инспектор ВВС Яков Владимирович Смушкевич, отвоевавший в Испании и на Халхин-Голе в ранге фактического командующего нашими Военно-Воздушными Силами и пользовавшийся большим авторитетом и любовью в среде летного состава; а также Михаил Федорович Картушев, новый заместитель начальника Гражданского воздушного флота, тоже со своей женой.

Здесь надо сказать, что наш экипаж, с которым мне довелось принимать участие в двух военных кампаниях, вынашивал мечту совершить дальний, в любую погоду, беспосадочный перелет или полет вокруг земного шара в минимально короткий срок. Мы уже тренировались, совершив, в частности, перелет из Монголии в Москву менее чем за сутки, включая сюда и время всех посадок и заправок. В ту пору это кое-что значило. В Монголии же нам не раз доводилось бывать в воздухе по восемнадцать часов в сутки.

Неожиданное знакомство с наркомом авиационной промышленности взбудоражило меня. Я ведь не переставал думать о том заветном, чем жил наш экипаж. Но как сейчас подступиться к этому, с какой стороны подойти? Подумав, решил, что поскольку дипломат я плохой, значит, тонко подойти не сумею, а сразу ставить «шкурный» вопрос перед человеком, с которым только что познакомился, счел неприличным. Решил отложить это дело, посоветоваться с экипажем и в ближайшее же время попросить Алексея Ивановича принять нас. Вот какие мысли бродили в ту ночь в моей голове, и от них настроение становилось еще лучше.

С Михаилом Федоровичем Картушевым мы иногда встречались прежде по различным делам, непосредственно касавшимся нашего экипажа. Во время финской кампании он как-то даже летал с нами и интересовался, как это мы на невооруженном самолете — ведь мы были летчиками Гражданского воздушного флота — днем, прикрываясь облачностью, выполняем задания над территорией Финляндии. Но на этом, собственно, наши взаимоотношения и заканчивались. Больше других за нашим столом был мне знаком Я. В. Смушкевич. Своей простотой он как-то удивительно быстро располагал к себе людей. С ним можно было заводить разговор на любые темы, не боясь, что будешь неправильно понят.

Извинившись перед женой, я сел рядом с Я. В. Смушкевичем и, набравшись храбрости, безо всяких обиняков начал излагать суть дела, прося, чтобы Яков Владимирович оказал нам содействие, похлопотал за нас. Я даже принялся доказывать ему, что мы его не подведем, — он наш экипаж знает, — что мы способны и на более трудные дела и так далее, и тому подобное. Видимо, шампанское свое дело сделало. Но поглядев на задумчивого и молчаливого Смушкевича, я спохватился: уж не наговорил ли чего лишнего?

Некоторое время оба мы сидели молча. Обернувшись, я увидел жену, неодобрительно качавшую головой. Легкий хмель сразу испарился, все стало на свои места, и я уже собрался было извиниться за проявленную нескромность, встать и уйти, как Яков Владимирович поднял голову, посмотрел мне в глаза и сказал:

— А вы думали когда-нибудь о нашей авиации, о ее боеспособности во время боев на Халхин-Голе и в финскую кампанию?

Мне показалось, что Смушкевич не слушал и не слышал моей, только что произнесенной жаркой речи: его вопрос был совсем из другой области.

«Слава Богу, — подумал я. — Человек даже сейчас, под Новый год, занят делами, а я полез к нему хотя и с важным для нас вопросом, но совсем не вовремя».

Не будучи подготовленным к ответу на столь неожиданный и очень серьезный вопрос, я молчал.

— Неужели вы, товарищ Голованов, зная все тонкости летного дела, никогда над этим не задумывались?

«Как хорошо, что он ничего не слышал!» — обрадовался я.

— Вы мечтаете о дальних полетах, о том, чтобы облететь вокруг земного шара... Не сомневаюсь, вы сможете это сделать. Но, мне кажется, в интересах дела вы должны заняться другим, более важным вопросом. Я сам думал поговорить с вами об этом. Но коль скоро вы затеяли разговор о полетах, давайте обсудим это сейчас. Благо все танцуют и заняты собой.

Я взглянул туда, где сидела моя жена. Ее на месте не было.

— Не возражаете? — спросил Смушкевич.

— Что вы! — ответил я и весь обратился в слух.

Яков Владимирович стал говорить об Испании, о том, какие у нас отличные боевые летчики, как они храбро вели воздушные бои, как бомбардировщики почти без всякого прикрытия летали на бомбежку. Это знал и я от самих участников боев.

— Однако, — продолжал Смушкевич, — все шло отлично, пока стояла хорошая погода. Портились метеорологические условия — и все выглядело по-иному. Слепые полеты, полеты вне видимости земли — это наш камень преткновения, и хотя мы еще оттуда, из Испании, поднимали эти вопросы, война с белофиннами снова подтвердила слабую подготовленность массы летного состава к полетам в плохую погоду, их неумение пользоваться средствами радионавигации. Практически, как вы знаете, — сказал в заключение Смушкевич, — наша бомбардировочная авиация не принимала сколь-либо серьезного участия в этой войне.

Яков Владимирович умолк. Молчание длилось довольно долго. Всякие мысли мелькали у меня в голове, но сколько я ни силился понять, почему он заговорил об этом именно со мной, так ни до чего и не додумался.

— Яков Владимирович, а что, собственно, я должен делать? Какое я имею отношение ко всему этому? Я гражданский летчик, шеф-пилот Аэрофлота, и только.

— Вы, товарищ Голованов, должны написать письмо товарищу Сталину.

Я был поражен. Сначала даже подумал, что ослышался.

— Товарищу Сталину?!

— Да, ему, — спокойно ответил Смушкевич.

Наконец, я отчетливо понял, что со мной ведется серьезный, важный разговор, который был заранее обдуман, а не просто возник здесь, под влиянием шампанского или хорошего настроения.

— Что же я должен написать товарищу Сталину? — спросил я.

— Вы обязаны написать, что в течение двух лет соприкасаетесь с летной работой ВВС и поняли, что вопросам слепых полетов и использования средств радионавигации надлежащего значения не придают, что товарищи, стоящие во главе этого дела, сами слабы в этих вопросах. Как подтверждение приведите для примера плохое использование бомбардировщиков в финскую кампанию. Далее напишите, что вы можете взяться за это дело и поставить его на должную высоту. Вот и все.

Попросту говоря, я был ошарашен. Писать такие записки, да еще Сталину! Кто меня там знает? Этак можно сойти за бахвала и наглеца.

В общем, вопросы, о которых говорил Яков Владимирович, действительно назрели и имели важное государственное значение, но ставить их, как предлагал он, прямо в лоб я считал для себя, по меньшей мере, неприличным.

Все это я и высказал тут же Смушкевичу. В заключение спросил, почему он сам, генеральный инспектор ВВС, не возьмется за это дело? Он дважды Герой Советского Союза, депутат Верховного Совета СССР, он большой авторитет у летчиков, за его плечами Испания и Халхин-Гол!

Немного помолчав, Яков Владимирович ответил, что он не имеет сейчас такой возможности, и вряд ли на его докладную обратят в настоящее время серьезное внимание.

Ответ его меня и удивил, и озадачил...

— Что касается вас, — продолжил свою мысль Смушкевич, — то вы напрасно думаете, что вас никто не знает. Ваши удивительные полеты (он выразился именно так) во время финских событий не раз описывались товарищу Сталину и Куликом, и Мехлисом, как непосредственными участниками и свидетелями этих полетов. Ваша записка привлечет к себе внимание...
    Наши новостные каналы

    Подписывайтесь и будьте в курсе свежих новостей и важнейших событиях дня.

    2 комментария
    Информация
    Уважаемый читатель, чтобы оставлять комментарии к публикации, необходимо авторизоваться.
    1. реалист
      0
      26 октября 2013 15:02
      Интересно, когда Красная Армия отступала от Куйбышева?
    2. 1969с9691г.
      0
      2 декабря 2013 18:56
      про смушкевича хорошо написано в книге "расстреляные Герои Советского Союза".серия "военные тайны 20-го века".

    «Правый сектор» (запрещена в России), «Украинская повстанческая армия» (УПА) (запрещена в России), ИГИЛ (запрещена в России), «Джабхат Фатх аш-Шам» бывшая «Джабхат ан-Нусра» (запрещена в России), «Талибан» (запрещена в России), «Аль-Каида» (запрещена в России), «Фонд борьбы с коррупцией» (запрещена в России), «Штабы Навального» (запрещена в России), Facebook (запрещена в России), Instagram (запрещена в России), Meta (запрещена в России), «Misanthropic Division» (запрещена в России), «Азов» (запрещена в России), «Братья-мусульмане» (запрещена в России), «Аум Синрике» (запрещена в России), АУЕ (запрещена в России), УНА-УНСО (запрещена в России), Меджлис крымскотатарского народа (запрещена в России), легион «Свобода России» (вооруженное формирование, признано в РФ террористическим и запрещено)

    «Некоммерческие организации, незарегистрированные общественные объединения или физические лица, выполняющие функции иностранного агента», а так же СМИ, выполняющие функции иностранного агента: «Медуза»; «Голос Америки»; «Реалии»; «Настоящее время»; «Радио свободы»; Пономарев; Савицкая; Маркелов; Камалягин; Апахончич; Макаревич; Дудь; Гордон; Жданов; Медведев; Федоров; «Сова»; «Альянс врачей»; «РКК» «Центр Левады»; «Мемориал»; «Голос»; «Человек и Закон»; «Дождь»; «Медиазона»; «Deutsche Welle»; СМК «Кавказский узел»; «Insider»; «Новая газета»