Проблема научного знания, государственной тайны и обороноспособности
Казалось бы, какие проблемы могут быть у государственной тайны? Вот есть секретная от посторонних информация, вот есть носители этой информации, а вот закон о государственной тайне с мерой ответственности. Что «компетентные люди» посчитали нежелательным к оглашению, то в перечень отнесенного к государственной тайне и войдет. И довольно большое количество засекреченной информации относится к военной сфере. Еще больший интерес со стороны посторонних представляет не текущая военная сфера, а будущая. Перспективные разработки, передовые знания и технологии, и так далее. Современный закон о государственной тайне не обходит стороной и этот аспект. Продукт научно-исследовательской деятельности также может войти в перечень тайны, если разглашение данной информации может причинить ущерб государству.
Любое современное государство есть довольно сложная организация. Внутри существуют вполне государственные научно-исследовательские институты, конструкторские бюро и другие конторы, финансируемые государством. Здесь занимаются оборонными научными и опытными изысканиями, результаты которых в научных журналах печатать не принято. Отталкиваясь от результатов научно-исследовательской деятельности создаются какие-то конкретные технологии и образцы. Далее они проходят испытания, в случае успеха опытный образец уходит в массовое производство и применение, и мы узнаем о его существовании через СМИ. Приблизительно вот такой путь был (и будет) практически у каждого образца вооружений, попавшего на страницу ВО.
Подобная скрытность придумана не вчера и не нами. В тех же США перед непосредственной разработкой ядерного оружия со страниц научных журналов пропала вся информация, которая касалась ядерной тематики. Вполне себе исторический факт, который стал не только предметом настороженности, но и поводом написать тов. Сталину о возможных успехах американцев. Вот так, ядерного оружия еще нет, а научной информации (речь не о практических результатах в ходе научно-исследовательской деятельности, а о «безобидной» теоретической физике) уже нет. Просто и элегантно убираем потенциального конкурента, уже провернувшего индустриализацию. А значит в потенции готового создать ядерное оружие, которое мы еще не создали сами, а только собираемся. И-таки создавшего, но для этого пришлось напрягать не только промышленную мощь, но и спецслужбы.
Я специально повторю — предметом интереса здесь являлась даже не практика, а теория. Научные знания, которых у нас не было, но они были очень нужны. Чтобы читатель понимал, какое колоссальное преимущество имеет тот, кто обладает монополией даже не на технологию, а на само научное знание, из которого потом и вырастают конкретные технологии. Вот в Кремле это понимают. Поэтому предметом государственной тайны является не только технология, но и вообще продукт научно-исследовательской деятельности. Понимаю, что в современном мире всеобщего заработка это звучит дико, ведь ученые уже не слишком стремятся к поиску знания. Они стремятся к поиску финансирования, так как для современного научного поиска одного энтузиазма мало. Но если вы вдруг случайно совершите открытие века где-нибудь в недрах своего института, да еще тянущее на Нобелевскую премию, то не спешите радоваться. Вполне возможно, что ваше открытие станет предметом государственной тайны.
В этом есть резон и есть своя правда. Если государство оплачивает труд ученого, то считает себя правообладателем продукта интеллектуального труда ученого. Однако такой ситуация была не всегда. Скажем, в эпоху И. Ньютона никому и в голову не приходило засекретить его классическую механику. Или метод интегрального исчисления. Или уравнения Максвелла чуть позже. А ведь современная наука и техника покоится в том числе и на трудах этих людей. А так же многих других, в чью честь названы единицы измерений. Никто их труды и не думал засекречивать. Просто задумаемся на секунду, каким бы был мир, пиши Ньютон не друзьям и коллегам, а «куда следует»? А если бы так же поступили и другие английские ученые? Да, шила в мешке не утаишь, и многих этих людей мы бы не знали, узнав только об их открытиях, но мир бы был совершенно иным. Разработка современного оружия требует массы формул и уравнений, методов, экспериментов, понятийного аппарата и так далее. Хорошо, если они есть «в открытом доступе». Если нет, то придется напрягать всю мощь спецслужб. Или посылать своих детей учиться за границу через прорубленное окно.
Итак, тот, кто обладает научным знанием об окружающем мире, обладает им монопольно, да еще и способен к технологическому развитию, получает колоссальные преимущества. К слову, именно отсюда и растет финансирование даже казалось бы нелепых идей. А так же толпы проходимцев с предложением создать «вечный двигатель» любого рода, только плати. И вовсе не из любви к науке существуют сотни и тысячи неизвестных контор со строгим допуском, где занимаются теорией и практикой. И поощрение на переезд ученых совершается так же не из любви к науке или иммигрантам. Если важные научные открытия не сделаешь ты, то их сделает кто-то другой, расставив результат вдоль твоих границ. Кремль понимает это очень хорошо. И устами В. Путина заявляет, что первый, кто создаст автономного робота, соберет очень хороший урожай. Автономного — это способного действовать без оператора, автономная работа. Так, как способно действовать без оператора животное или человек. Нет нужды писать, что работа в этом направлении в РФ идет, и не только в РФ.
Сфера применения такого робота вполне очевидна — заменить человека везде, где только можно. Но в первую очередь где-нибудь на поле боя. Вплоть до армии, где рядовой состав целиком состоит из таких машин. А так же заменить кадровый пролетариат, что не только снизит себестоимость продукции, но и позволит освоить труднодоступные районы, куда не горят желанием ехать работать даже вахтовым методом. О вытекающем из этого могуществе сейчас можно только мечтать, потому что нет самого главного — научного знания. Все остальное уже есть. Есть микросхемы, технология и материальное производство. Есть даже какие-то готовые образцы машин. Но их самое слабое место — это необходимость в операторе. Они, в отличие от животного, не способны самостоятельно найти ни врага, ни кормушку. Это не кот, которого нужно только позвать, и он сам найдет к вам дорогу. И попробуйте погоняться за котом. А вот современный робот от вас никогда и никуда не убежит. Таким образом, мы очертили область отсутствующего — нет того, что принято называть поведением. А все остальное есть, даже ГЛОНАСС, который здесь тоже лишним бы не был.
Поведением занимаются целые когорты наук и их отделов. Есть даже специальная дисциплина по данному вопросу, но и у нее нет результата. Результат здесь необходим вполне понятный — это математическая модель поведения. Которая не только применима к животному/человеку в каких-то научно-исследовательских целях, но которую в первую очередь можно переложить с языка математики на язык программирования, благо микросхемы как носители уже есть. Все. Дальше как строки кода, так и сама модель (вплоть до научного знания, от которого выстроена модель) должны стать предметом государственной тайны. Далее перед тобой робот, чье поведение неотличимо от поведения хищников, но как все устроено и работает, ты не знаешь. Точно так же, как не знают зоологи и прочие ученые о настоящем хищнике ничего, кроме того, что смогли подсмотреть. А значит потенциальный противник в принципе не способен воспроизвести самостоятельно подобного робота. Повторюсь, у потенциального противника есть все, чтобы его произвести потенциально. Ситуация становится зеркальной ситуации с атомной бомбой. Промышленные мощности есть, остается только сделать центрифугу и носителя/доставщика. Но нет знания, каким образом это можно, и что именно нужно сделать. В случае с роботом все было бы еще сложнее. Ведь для производства собственной ядерной бомбы Ирану нужна всего лишь центрифуга, а вот для производства собственных роботов потребовалась бы целая научная школа.
Еще в эпоху становления науки исторически сложился подход к научно-исследовательской деятельности как самостоятельный (за свой счет). К слову, во многом именно поэтому никто ничего не секретил. Тогда правители попросту еще не понимали, что из этого вырастет, и какое это громадное преимущество. Знание — сила, а слабых бьют. Когда же осознали, то знание уже «гуляло», уравнения Максвелла или начала термодинамики, без которых не обходится большая часть современного вооружения, может изучить каждый, купив соответствующий учебник. А значит и создать оружие, отталкиваясь от этих знаний. Остается только засекретить содержимое глиняных табличек, найденных в Иране, потому что их содержимое противоречит Библии. Потому что засекретить Западу больше нечего. И когда где-то в Сомали американским военным приходится сворачивать операцию — это тоже отголоски. Получается двоякая ситуация. С одной стороны государство созрело для засекречивания, люди понимают, что монополия на знание — это фундамент могущества. С другой — секретить уже нечего. Все научные открытия уже сделаны, осталось «подчистить пару дыр». Обидно? Наверное, ибо сделано все. Все научные коллективы под финансированием государства. Да и открытия сейчас в одиночку уже не делаются. Другими словами, государство охватило все области, в которых может родиться новое знание, холит их и лелеет. И уж свои тайны защищать оно умеет. К слову, все уже понимают, что если кто-то оплачивает научный поиск, то он как бы на корню скупает будущий (возможный) урожай. Инвестиция в будущее.
Однако не охваченными остаются те, кто по-прежнему занимается научным поиском самостоятельно и за свой счет. Удивительно, ведь сейчас сделать научное открытие под силу только коллективам, да и то под чутким руководством «правильного» человека, чье имя необходимо указать в списке авторов. Тем не менее. Не стоит забывать, что все важные научные открытия сделаны как раз в одиночку. Потому и носят формулы и единицы измерения имена конкретных людей, а не коллективов. И отсюда возникает дилемма, которая выглядит следующим образом.
Согласно закону о государственной тайне предметом тайны становятся результаты научно-исследовательской деятельности, если они могут (а они еще как могут) нанести ущерб государству. А значит ваше научное открытие в области поведения потенциально является государственной тайной. Равно как и вы сами станете носителем государственной тайны. Если речь идет именно о математической модели, а не о простых наблюдениях «в мире животных». Ведь модель может быть переведена в код. Все остальное, пусть и в пока еще убогом состоянии, уже есть в каком-нибудь Boston Dinamics. Нет только начинки, тех алгоритмов, которые есть в голове животного/человека. Железная собака, которая в состоянии самостоятельно найти как врага, так и место для «корма»/заправки — это приговор. И ведь даже поимка одной такой собаки ничего не даст. Попробуйте создать современные системы, не зная уравнений Максвелла. С таким же нулевым успехом можно поймать настоящую собаку, произвести трепанацию, но прорыва в робототехнике от этого не появится. Как следствие, ваше знание потенциально может причинить не только ущерб, и не только государству.
С другой стороны, все работы произведены вами лично и за свой счет. А значит тайну соблюдать вы не обязаны. Так как ваш интеллектуальный труд является вашей интеллектуальной собственностью, которой вы в праве распоряжаться на свое усмотрение. В том числе и нанести ущерб государству через разглашение, или просто передав знания потенциальному противнику. Не стоит забывать и о принципах, господствующих в современной науке, согласно которым научное знание не может быть предметом тайны и является достоянием всего человечества. К слову, проводниками такого мнения являются в том числе и те, кто уже был пойман за руку на засекречивании именно научного знания, а не просто технологии. И это разумно. Если мы не можем совершить открытие, то пусть его сделает кто-то другой, и расскажет «всему миру». В этом есть даже элемент экономии на содержании НИИ и их работников. Дальше ситуация фиксируется — нераспространение, клуб кибернетических держав, и тайны, тайны, тайны.
Казалось бы, вот она, реальная возможность не просто опередить Запад в каких-то разработках (которые он и сам с успехом сделает, но чуть позже), а опередить его в целой научной школе. Вынудить его не просто красть секрет, а «рубить окно» в Россию. Но не спешите радоваться. Эта возможность равна нулю, и вот почему.
Со времен Павлова в современной психологии мало что изменилось. Этого уже не стыдятся и сами психологи. Главная проблема — это отсутствие метода исследований. Без него нет и не может быть самого открытия. Потому что нельзя совершить открытие, если непонятно, как производить опыт. А без опыта нет накопления информации для какого-то умозаключения. К слову, именно это и является сердцевиной, почему робот не смог бы быть воспроизведен даже будучи разобранным «до винтика». Аналогично и с трепанацией. Вот сверхпроводимость воспроизвести можно, для этого есть все необходимые знания, а животное в металле — нет. И Павлов здесь оказался практически последний, кто вообще занимался тем, чем принято заниматься в науке — экспериментом. Без преувеличения, но современная психология в понимании математических зависимостей внутри поведения находится там же, где находилась электродинамика в средние века. Когда знали о существовании электричества как природного феномена — и на этом все. Опыты Павлова — это первые опыты с эбонитовыми палочками, которые притягиваются и отталкиваются (на математическую зависимость запала уже не хватило). Поэтому предъявление научному миру не просто конкретной математической зависимости, формулы или алгоритма (внутри человека/животного их несколько), а целого научного метода, с помощью которого можно составить математическую модель самостоятельно, было бы сенсацией. Ведь основа основ науки — это воспроизводимость научного эксперимента. Когда где-то в Массачусетсе сделали так же, и получили такой же результат. Впрочем, хватило бы и РФ, но научное знание есть знание объективное, которое не зависит от экспериментатора (потому и переводится в технологию даже там, где ничего не изобрели). И воспроизвести результат захотят не один, и даже не десять институтов/научных коллективов. Хотя бы удостовериться, что их не обманули. Вы чувствуете, как у нас расширяется список носителей государственной тайны?
Да, коллективы можно и прижать, чтобы не болтали и воспроизводили потише. А обсуждение проводилось исключительно в узком кругу. Но это уже потом, когда будет поздно. Так как для обсуждения необходимо заявить об открытии. И если вы не входите в аппарат науки, как в него не входили все, чьими фамилиями названы единицы измерения, то заявлять придется максимально публично. А значит список носителей тайны можете смело домножить на десять. Более, окружающие по привычке потребуют расширенных доказательств и полноты информации в надежде что-то присвоить исключительно для себя. А иначе их пытаются обмануть, и они отказывают автору в праве считать себя автором. И более, не думайте, что ваше открытие будет тут же принято миром науки (его еще подтвердить надо через независимый эксперимент). И даже подтвержденным оно еще будет долго мусолиться по научным журналам, пока до политиков наконец не дойдет. Вот когда дойдет, только тогда результаты экспериментов исчезнут со страниц. Ибо не одной робототехникой, подвластных людей это касается еще больше. Но к этому моменту с результатом домножения придется совершить такую же математическую операцию еще раз.
Как это ни странно, но ни АП РФ, ни МО РФ ваши научные изыскания не интересны уже сейчас. Странно, ведь результат этих изысканий потенциально может стереть первую и второе с политической карты этого мира. Тем не менее, но первая отправит вас в министерство науки и образования РФ. Видимо, именно там и принимают решение о присвоении информации статуса тайны. И список носителей тайны снова растет, ведь привлечение и обсуждение и там никто не отменял. Второму будет не интересно даже просто куда-нибудь вас отправить. Столь поразительная беспечность объясняется тем, что на научное открытие сейчас способны только научные коллективы, к тому же все важные открытия уже произвели. Следовательно, и работать нужно только с научными коллективами, благо они все на финансировании и проводе. Поставив забор из персонала по работе с населением.
Пришло время для выводов, и они не утешительны. Современная РФ не способна быть доминирующей силой в науке и технике. Не способна, потому что нет фундамента для такого доминирования внутри самого аппарата власти. Вместо этого есть неразрешимое противоречие. Ведь можно договориться (а договориться можно), чтобы автор держал язык за зубами и больше никуда не уезжал, чтобы перевод в технологию совершало «полтора» института, чтобы все было тихо. И чтобы первое в мире животное (по поведению), «закованное в сталь», оказалось как снег на голову для всего человечества. А уж закодировать его убивать или добывать в труднодоступных местах — это вопрос двух-трех лет разработок. И «там» поняли бы сразу, что это означает, ибо понимают свой уровень достижений в данном вопросе. Но для всего этого необходимо понимать и самому, какую ценность (а также масштаб угрозы) представляет этот результат научно-исследовательской деятельности. А для этого необходимо с ним ознакомиться, что может случиться только через публичную огласку. Неразрешимое противоречие, но чтобы что-то стало секретным, о нем должны знать все.
Без разрешения данного противоречия все становится бессмысленным. И слова Путина о необходимости прорыва в новых технологиях. Зачем, если этот прорыв может плохо закончиться? Особенность научного знания заключается в том, что его можно воспроизвести и без автора, был бы метод. Более того, можно нарастить знание, применить его в самых неожиданных сферах. И не нужно забывать, что в этой сфере после огласки первоначальные позиции будут равными. Кто может гарантировать, что дальнейшие прорывы и опережения будут в РФ? В конце концов, это не в РФ пытаются понять поведение комаров. Не говоря уже о самой ситуации, когда далее придется спешно что-то придумывать, а не спокойно и без спешки. Бессмысленным является и современная секретность. Ведь отставание можно сократить, а никакого другого преимущества здесь нет. Это не призыв все рассекретить, это лишь констатация, что временное преимущество является временным. Да и какой смысл преимущества в ракетах, если можно втянуть в конфликт и разменять живую силу на технику. Как вообще могут помочь ракеты в борьбе с малярийным комаром, который ежегодно уносит по полмиллиона жизней пока еще в далекой Африке? Бессмысленным является и пожелание МО РФ увидеть какой-то «волшебный» образец, потому что имеющиеся в министерстве и сами могут сделать. Хорошо, вы увидите робота с поведением кошки или любого другого животного. Или крохотного робота с поведением (и начинкой) малярийного комара. Что вы будете с ним делать дальше, если не знаете (а вы не знаете), как это все работает? И хватит ли вам ума понять, что это катастрофа?
Любое современное государство есть довольно сложная организация. Внутри существуют вполне государственные научно-исследовательские институты, конструкторские бюро и другие конторы, финансируемые государством. Здесь занимаются оборонными научными и опытными изысканиями, результаты которых в научных журналах печатать не принято. Отталкиваясь от результатов научно-исследовательской деятельности создаются какие-то конкретные технологии и образцы. Далее они проходят испытания, в случае успеха опытный образец уходит в массовое производство и применение, и мы узнаем о его существовании через СМИ. Приблизительно вот такой путь был (и будет) практически у каждого образца вооружений, попавшего на страницу ВО.
Подобная скрытность придумана не вчера и не нами. В тех же США перед непосредственной разработкой ядерного оружия со страниц научных журналов пропала вся информация, которая касалась ядерной тематики. Вполне себе исторический факт, который стал не только предметом настороженности, но и поводом написать тов. Сталину о возможных успехах американцев. Вот так, ядерного оружия еще нет, а научной информации (речь не о практических результатах в ходе научно-исследовательской деятельности, а о «безобидной» теоретической физике) уже нет. Просто и элегантно убираем потенциального конкурента, уже провернувшего индустриализацию. А значит в потенции готового создать ядерное оружие, которое мы еще не создали сами, а только собираемся. И-таки создавшего, но для этого пришлось напрягать не только промышленную мощь, но и спецслужбы.
Я специально повторю — предметом интереса здесь являлась даже не практика, а теория. Научные знания, которых у нас не было, но они были очень нужны. Чтобы читатель понимал, какое колоссальное преимущество имеет тот, кто обладает монополией даже не на технологию, а на само научное знание, из которого потом и вырастают конкретные технологии. Вот в Кремле это понимают. Поэтому предметом государственной тайны является не только технология, но и вообще продукт научно-исследовательской деятельности. Понимаю, что в современном мире всеобщего заработка это звучит дико, ведь ученые уже не слишком стремятся к поиску знания. Они стремятся к поиску финансирования, так как для современного научного поиска одного энтузиазма мало. Но если вы вдруг случайно совершите открытие века где-нибудь в недрах своего института, да еще тянущее на Нобелевскую премию, то не спешите радоваться. Вполне возможно, что ваше открытие станет предметом государственной тайны.
В этом есть резон и есть своя правда. Если государство оплачивает труд ученого, то считает себя правообладателем продукта интеллектуального труда ученого. Однако такой ситуация была не всегда. Скажем, в эпоху И. Ньютона никому и в голову не приходило засекретить его классическую механику. Или метод интегрального исчисления. Или уравнения Максвелла чуть позже. А ведь современная наука и техника покоится в том числе и на трудах этих людей. А так же многих других, в чью честь названы единицы измерений. Никто их труды и не думал засекречивать. Просто задумаемся на секунду, каким бы был мир, пиши Ньютон не друзьям и коллегам, а «куда следует»? А если бы так же поступили и другие английские ученые? Да, шила в мешке не утаишь, и многих этих людей мы бы не знали, узнав только об их открытиях, но мир бы был совершенно иным. Разработка современного оружия требует массы формул и уравнений, методов, экспериментов, понятийного аппарата и так далее. Хорошо, если они есть «в открытом доступе». Если нет, то придется напрягать всю мощь спецслужб. Или посылать своих детей учиться за границу через прорубленное окно.
Итак, тот, кто обладает научным знанием об окружающем мире, обладает им монопольно, да еще и способен к технологическому развитию, получает колоссальные преимущества. К слову, именно отсюда и растет финансирование даже казалось бы нелепых идей. А так же толпы проходимцев с предложением создать «вечный двигатель» любого рода, только плати. И вовсе не из любви к науке существуют сотни и тысячи неизвестных контор со строгим допуском, где занимаются теорией и практикой. И поощрение на переезд ученых совершается так же не из любви к науке или иммигрантам. Если важные научные открытия не сделаешь ты, то их сделает кто-то другой, расставив результат вдоль твоих границ. Кремль понимает это очень хорошо. И устами В. Путина заявляет, что первый, кто создаст автономного робота, соберет очень хороший урожай. Автономного — это способного действовать без оператора, автономная работа. Так, как способно действовать без оператора животное или человек. Нет нужды писать, что работа в этом направлении в РФ идет, и не только в РФ.
Сфера применения такого робота вполне очевидна — заменить человека везде, где только можно. Но в первую очередь где-нибудь на поле боя. Вплоть до армии, где рядовой состав целиком состоит из таких машин. А так же заменить кадровый пролетариат, что не только снизит себестоимость продукции, но и позволит освоить труднодоступные районы, куда не горят желанием ехать работать даже вахтовым методом. О вытекающем из этого могуществе сейчас можно только мечтать, потому что нет самого главного — научного знания. Все остальное уже есть. Есть микросхемы, технология и материальное производство. Есть даже какие-то готовые образцы машин. Но их самое слабое место — это необходимость в операторе. Они, в отличие от животного, не способны самостоятельно найти ни врага, ни кормушку. Это не кот, которого нужно только позвать, и он сам найдет к вам дорогу. И попробуйте погоняться за котом. А вот современный робот от вас никогда и никуда не убежит. Таким образом, мы очертили область отсутствующего — нет того, что принято называть поведением. А все остальное есть, даже ГЛОНАСС, который здесь тоже лишним бы не был.
Поведением занимаются целые когорты наук и их отделов. Есть даже специальная дисциплина по данному вопросу, но и у нее нет результата. Результат здесь необходим вполне понятный — это математическая модель поведения. Которая не только применима к животному/человеку в каких-то научно-исследовательских целях, но которую в первую очередь можно переложить с языка математики на язык программирования, благо микросхемы как носители уже есть. Все. Дальше как строки кода, так и сама модель (вплоть до научного знания, от которого выстроена модель) должны стать предметом государственной тайны. Далее перед тобой робот, чье поведение неотличимо от поведения хищников, но как все устроено и работает, ты не знаешь. Точно так же, как не знают зоологи и прочие ученые о настоящем хищнике ничего, кроме того, что смогли подсмотреть. А значит потенциальный противник в принципе не способен воспроизвести самостоятельно подобного робота. Повторюсь, у потенциального противника есть все, чтобы его произвести потенциально. Ситуация становится зеркальной ситуации с атомной бомбой. Промышленные мощности есть, остается только сделать центрифугу и носителя/доставщика. Но нет знания, каким образом это можно, и что именно нужно сделать. В случае с роботом все было бы еще сложнее. Ведь для производства собственной ядерной бомбы Ирану нужна всего лишь центрифуга, а вот для производства собственных роботов потребовалась бы целая научная школа.
Еще в эпоху становления науки исторически сложился подход к научно-исследовательской деятельности как самостоятельный (за свой счет). К слову, во многом именно поэтому никто ничего не секретил. Тогда правители попросту еще не понимали, что из этого вырастет, и какое это громадное преимущество. Знание — сила, а слабых бьют. Когда же осознали, то знание уже «гуляло», уравнения Максвелла или начала термодинамики, без которых не обходится большая часть современного вооружения, может изучить каждый, купив соответствующий учебник. А значит и создать оружие, отталкиваясь от этих знаний. Остается только засекретить содержимое глиняных табличек, найденных в Иране, потому что их содержимое противоречит Библии. Потому что засекретить Западу больше нечего. И когда где-то в Сомали американским военным приходится сворачивать операцию — это тоже отголоски. Получается двоякая ситуация. С одной стороны государство созрело для засекречивания, люди понимают, что монополия на знание — это фундамент могущества. С другой — секретить уже нечего. Все научные открытия уже сделаны, осталось «подчистить пару дыр». Обидно? Наверное, ибо сделано все. Все научные коллективы под финансированием государства. Да и открытия сейчас в одиночку уже не делаются. Другими словами, государство охватило все области, в которых может родиться новое знание, холит их и лелеет. И уж свои тайны защищать оно умеет. К слову, все уже понимают, что если кто-то оплачивает научный поиск, то он как бы на корню скупает будущий (возможный) урожай. Инвестиция в будущее.
Однако не охваченными остаются те, кто по-прежнему занимается научным поиском самостоятельно и за свой счет. Удивительно, ведь сейчас сделать научное открытие под силу только коллективам, да и то под чутким руководством «правильного» человека, чье имя необходимо указать в списке авторов. Тем не менее. Не стоит забывать, что все важные научные открытия сделаны как раз в одиночку. Потому и носят формулы и единицы измерения имена конкретных людей, а не коллективов. И отсюда возникает дилемма, которая выглядит следующим образом.
Согласно закону о государственной тайне предметом тайны становятся результаты научно-исследовательской деятельности, если они могут (а они еще как могут) нанести ущерб государству. А значит ваше научное открытие в области поведения потенциально является государственной тайной. Равно как и вы сами станете носителем государственной тайны. Если речь идет именно о математической модели, а не о простых наблюдениях «в мире животных». Ведь модель может быть переведена в код. Все остальное, пусть и в пока еще убогом состоянии, уже есть в каком-нибудь Boston Dinamics. Нет только начинки, тех алгоритмов, которые есть в голове животного/человека. Железная собака, которая в состоянии самостоятельно найти как врага, так и место для «корма»/заправки — это приговор. И ведь даже поимка одной такой собаки ничего не даст. Попробуйте создать современные системы, не зная уравнений Максвелла. С таким же нулевым успехом можно поймать настоящую собаку, произвести трепанацию, но прорыва в робототехнике от этого не появится. Как следствие, ваше знание потенциально может причинить не только ущерб, и не только государству.
С другой стороны, все работы произведены вами лично и за свой счет. А значит тайну соблюдать вы не обязаны. Так как ваш интеллектуальный труд является вашей интеллектуальной собственностью, которой вы в праве распоряжаться на свое усмотрение. В том числе и нанести ущерб государству через разглашение, или просто передав знания потенциальному противнику. Не стоит забывать и о принципах, господствующих в современной науке, согласно которым научное знание не может быть предметом тайны и является достоянием всего человечества. К слову, проводниками такого мнения являются в том числе и те, кто уже был пойман за руку на засекречивании именно научного знания, а не просто технологии. И это разумно. Если мы не можем совершить открытие, то пусть его сделает кто-то другой, и расскажет «всему миру». В этом есть даже элемент экономии на содержании НИИ и их работников. Дальше ситуация фиксируется — нераспространение, клуб кибернетических держав, и тайны, тайны, тайны.
Казалось бы, вот она, реальная возможность не просто опередить Запад в каких-то разработках (которые он и сам с успехом сделает, но чуть позже), а опередить его в целой научной школе. Вынудить его не просто красть секрет, а «рубить окно» в Россию. Но не спешите радоваться. Эта возможность равна нулю, и вот почему.
Со времен Павлова в современной психологии мало что изменилось. Этого уже не стыдятся и сами психологи. Главная проблема — это отсутствие метода исследований. Без него нет и не может быть самого открытия. Потому что нельзя совершить открытие, если непонятно, как производить опыт. А без опыта нет накопления информации для какого-то умозаключения. К слову, именно это и является сердцевиной, почему робот не смог бы быть воспроизведен даже будучи разобранным «до винтика». Аналогично и с трепанацией. Вот сверхпроводимость воспроизвести можно, для этого есть все необходимые знания, а животное в металле — нет. И Павлов здесь оказался практически последний, кто вообще занимался тем, чем принято заниматься в науке — экспериментом. Без преувеличения, но современная психология в понимании математических зависимостей внутри поведения находится там же, где находилась электродинамика в средние века. Когда знали о существовании электричества как природного феномена — и на этом все. Опыты Павлова — это первые опыты с эбонитовыми палочками, которые притягиваются и отталкиваются (на математическую зависимость запала уже не хватило). Поэтому предъявление научному миру не просто конкретной математической зависимости, формулы или алгоритма (внутри человека/животного их несколько), а целого научного метода, с помощью которого можно составить математическую модель самостоятельно, было бы сенсацией. Ведь основа основ науки — это воспроизводимость научного эксперимента. Когда где-то в Массачусетсе сделали так же, и получили такой же результат. Впрочем, хватило бы и РФ, но научное знание есть знание объективное, которое не зависит от экспериментатора (потому и переводится в технологию даже там, где ничего не изобрели). И воспроизвести результат захотят не один, и даже не десять институтов/научных коллективов. Хотя бы удостовериться, что их не обманули. Вы чувствуете, как у нас расширяется список носителей государственной тайны?
Да, коллективы можно и прижать, чтобы не болтали и воспроизводили потише. А обсуждение проводилось исключительно в узком кругу. Но это уже потом, когда будет поздно. Так как для обсуждения необходимо заявить об открытии. И если вы не входите в аппарат науки, как в него не входили все, чьими фамилиями названы единицы измерения, то заявлять придется максимально публично. А значит список носителей тайны можете смело домножить на десять. Более, окружающие по привычке потребуют расширенных доказательств и полноты информации в надежде что-то присвоить исключительно для себя. А иначе их пытаются обмануть, и они отказывают автору в праве считать себя автором. И более, не думайте, что ваше открытие будет тут же принято миром науки (его еще подтвердить надо через независимый эксперимент). И даже подтвержденным оно еще будет долго мусолиться по научным журналам, пока до политиков наконец не дойдет. Вот когда дойдет, только тогда результаты экспериментов исчезнут со страниц. Ибо не одной робототехникой, подвластных людей это касается еще больше. Но к этому моменту с результатом домножения придется совершить такую же математическую операцию еще раз.
Как это ни странно, но ни АП РФ, ни МО РФ ваши научные изыскания не интересны уже сейчас. Странно, ведь результат этих изысканий потенциально может стереть первую и второе с политической карты этого мира. Тем не менее, но первая отправит вас в министерство науки и образования РФ. Видимо, именно там и принимают решение о присвоении информации статуса тайны. И список носителей тайны снова растет, ведь привлечение и обсуждение и там никто не отменял. Второму будет не интересно даже просто куда-нибудь вас отправить. Столь поразительная беспечность объясняется тем, что на научное открытие сейчас способны только научные коллективы, к тому же все важные открытия уже произвели. Следовательно, и работать нужно только с научными коллективами, благо они все на финансировании и проводе. Поставив забор из персонала по работе с населением.
Пришло время для выводов, и они не утешительны. Современная РФ не способна быть доминирующей силой в науке и технике. Не способна, потому что нет фундамента для такого доминирования внутри самого аппарата власти. Вместо этого есть неразрешимое противоречие. Ведь можно договориться (а договориться можно), чтобы автор держал язык за зубами и больше никуда не уезжал, чтобы перевод в технологию совершало «полтора» института, чтобы все было тихо. И чтобы первое в мире животное (по поведению), «закованное в сталь», оказалось как снег на голову для всего человечества. А уж закодировать его убивать или добывать в труднодоступных местах — это вопрос двух-трех лет разработок. И «там» поняли бы сразу, что это означает, ибо понимают свой уровень достижений в данном вопросе. Но для всего этого необходимо понимать и самому, какую ценность (а также масштаб угрозы) представляет этот результат научно-исследовательской деятельности. А для этого необходимо с ним ознакомиться, что может случиться только через публичную огласку. Неразрешимое противоречие, но чтобы что-то стало секретным, о нем должны знать все.
Без разрешения данного противоречия все становится бессмысленным. И слова Путина о необходимости прорыва в новых технологиях. Зачем, если этот прорыв может плохо закончиться? Особенность научного знания заключается в том, что его можно воспроизвести и без автора, был бы метод. Более того, можно нарастить знание, применить его в самых неожиданных сферах. И не нужно забывать, что в этой сфере после огласки первоначальные позиции будут равными. Кто может гарантировать, что дальнейшие прорывы и опережения будут в РФ? В конце концов, это не в РФ пытаются понять поведение комаров. Не говоря уже о самой ситуации, когда далее придется спешно что-то придумывать, а не спокойно и без спешки. Бессмысленным является и современная секретность. Ведь отставание можно сократить, а никакого другого преимущества здесь нет. Это не призыв все рассекретить, это лишь констатация, что временное преимущество является временным. Да и какой смысл преимущества в ракетах, если можно втянуть в конфликт и разменять живую силу на технику. Как вообще могут помочь ракеты в борьбе с малярийным комаром, который ежегодно уносит по полмиллиона жизней пока еще в далекой Африке? Бессмысленным является и пожелание МО РФ увидеть какой-то «волшебный» образец, потому что имеющиеся в министерстве и сами могут сделать. Хорошо, вы увидите робота с поведением кошки или любого другого животного. Или крохотного робота с поведением (и начинкой) малярийного комара. Что вы будете с ним делать дальше, если не знаете (а вы не знаете), как это все работает? И хватит ли вам ума понять, что это катастрофа?
Информация