Германию уличили: она больше всех выиграла от введения единой европейской валюты
На днях европейские СМИ увлеклись обсуждением нового исследования немецкого аналитического Центра европейской политики (СЕР), посвящённого единой валюте еврозоны. Как известно, двадцать лет назад (1 января 1999 года) в ЕС ввели в безналичный оборот евро. Через три года (1 января 2002 года) в 12 европейских стран средством наличных платежей стали купюры новой валюты. Ещё через полтора месяца наличные евро зашелестели и по Франции.
Глобальный план по ослаблению Европы
Центральный европейский банк тогда хвалился, что ему удалось провести крупнейшую в истории человечества замену денег. Со временем зона евро расширилась до 19 стран. Последней, девятнадцатой, стала Литва, вступившая в неё в январе 2015 года. Кстати, литовцы в зону евро вошли уже тогда, когда многие крупные экономисты мира заговорили о единой европейской валюте, как о провальном проекте, а почти половина европейцев (согласно социологическим опросам) хотела избавиться от евро.
Удивляться здесь нечему. Проект единой европейской валюты изначально был задуман как глобальный, в интересах транснациональных компаний и финансовых групп. Рядовые европейцы «прелесть» евро почувствовали с первых дней её существования. В еврозоне сразу всё подорожало, упала покупательная способность населения и общее потребление.
Через это прошли и все без исключения страны, позднее перешедшие на евро, включая упомянутую здесь Литву. Насмотревшись на это, американский экономист, лауреат Нобелевской премии Джозеф Стиглиц написал книгу «Евро: Как единая валюта угрожает будущему Европы» и сделал вполне определённый вывод: «Чтобы еврозона выжила, она должна как можно скорее избавиться от евро».
Европейские политики к Стиглицу не прислушались. Они ориентируются на другого американского (точнее, канадско-американского) экономиста и тоже лауреата Нобелевской премии Роберта Манделла. Его называют крёстным отцом евро. Манделл ещё в восьмидесятые годы прошлого века выступал за отмену в Евросоюзе национальных валют и введение единой европейской.
К нему прислушивались. Как-никак Роберт Манделл многие годы был советником Мирового банка, Международного валютного фонда, потом – Еврокомиссии. Его рекомендации соответствовали идеологии глобальной элиты. Оппоненты Манделла это прочувствовали и высказали опасение, что единая европейская валюта ослабит Евросоюз, сделает его менее конкурентоспособным по отношению к Америке. Поскольку на сильных европейских экономиках (Германской, Французской, Итальянской) гирями повиснут вошедшие в зону евро экономически слабые страны.
Меж тем, тем с точки зрения глобалистов, это как раз было большим плюсом. Они хотели ослабить Германию – страну с мощной экономикой и твёрдой валютой – маркой. Немецкая марка раздражала многих и в Европе. Когда встал вопрос об объединении Германии, европейские лидеры (в переговорах об этом участвовали президент Франции Франсуа Миттеран и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер) поставили условие – Германия должна отказаться и от своей валюты.
Немцы упорствовали, но, в конце концов, под давлением европейских партнёров отступили. Правда, настояли на жёстких критериях перехода к единой валюте – ограничениях по государственному долгу, дефициту бюджета и т.д. Решающая схватка развернулась за название европейской валюты. Французы предлагали ЭКЮ – аббревиатуру от английского European Currency Unit («Европейская валютная единица»). Немцы в этом усмотрели название старой французской монеты (экю) и политический подтекст. Германия пробила свой вариант – «евро». Так молодая валюта стала символом объединённой Европы.
Евро затормозила экономический рост стран Евросоюза
Нельзя сказать, что планы глобалистов принесли им полный успех. Европа с евро, как и предсказывали пессимисты, действительно стала экономически аморфным образованием. Политики развитых стран вместо единения содружества теперь заговорили о делении Евросоюза на «государства разных скоростей развития».
Зато Германия укрепилась ещё больше. Её экспортноориентированная экономика получила обширный рынок в полмиллиарда потребителей. Отсутствие таможенных и прочих барьеров, общие для бизнеса правила, защищённость рынка от товаров не входящих в ЕС стран стали той благодатной средой, в которой германская экономика получила мощный стимул для своего развития. В периодах, например в 2016 году, экспорт Германии превышал даже экспорт Китая.
Большим подспорьем для немцев стало размещение своих предприятий в других странах Евросоюза. Это, прежде всего, касается производства малодоходных товаров с низкой наценкой – комплектующих для крупных промышленных изделий или полуфабрикатов. За счёт чего теперь основной доход формируется на германских предприятиях, выпускающих конечный продукт.
Подобные примеры можно найти в соседней с Германией Польше. В прошлом году товарооборот этих двух стран достиг 118 млрд. евро. Поляки поднялись на 7-е место среди торговых партнёров немцев. По оценке Deutsche Welle , Польша по товарным поставкам в Германию почти сравнялась с Великобританией и приблизилась к Италии.
Однако характер польского экспорта, где преобладают товары с низкой наценкой, прочно удерживает Польшу в числе стран «второй скорости развития». Польша не входит в еврозону. Ей менее доступны преференции вроде низких кредитных ставок Европейского Центробанка, субсидируемых инвестиций и прочих финансовых благостей евроцивилизации.
Германия пользуется этим сполна. Она позволила себе даже нарушить базовый принцип Маастрихтского соглашения (Договора о создании Европейского экономического и валютного союза от 1992 года), не допускающий превышения государственного долга выше 60% ВВП.
Впрочем, немцев можно считать ещё добросовестными приверженцами Маастрихта. Они пока превысили лимит всего на шесть процентных пунктов. Здесь есть свои «чемпионы». Например, Италия (131.71% госдолга к ВВП), Португалия (127,33%), Бельгия (106,52%), Франция (98.84%), Испания (98,47%) и т.д. Ещё в 2016 году госдолг еврозоны подрос до недопустимых 90% к ВВП. Сейчас его сокращают. По итогам прошлого года ожидают госдолг еврозоны в пределах 87% к ВВП.
В то же время есть и другой важный показатель, который не очень приветствуют экономисты, отражающие интересы глобальных финансовых групп. Имеется в виду показатель внешнего долга государства, кроме госдолга аккумулирующий в себе заимствования корпораций и частного бизнеса. Здесь уже Германия опережает многих своих партнёров по союзу, включая проблемную Италию. Немцы назанимали свыше 5,5 трлн. долларов США, или 159% к ВВП.
В свете этой информации самое время вернуться к нашумевшему исследованию Центра СЕР. Центр взял для своего анализа только восемь из 19 государств еврозоны (Бельгию, Францию, Германию, Италию, Нидерланды, Португалию, Испанию и Грецию). Выбор был обусловлен тем, что эти страны первыми присоединились к валютному союзу.
Расчёт проводился потому, как менялся показатель ВВП на душу населения с момента вступления в еврозону и до 2017 года. По данным исследования СЕР, только две страны получили максимальную выгоду от перехода на евро. Это Германия и Нидерланды. Благосостояние немцев за 20 лет выросло на 1,9 трлн. евро. Голландцы стали богаче на 346 млрд. евро. Третьей страной- бенефициаром молодой европейской валюты оказалась Греция (плюс 2 млрд. евро).
Остальные пять стран сильно проиграли. По расчётам СЕР, наибольшие потери понесла Италия (минус 4,3 трлн. евро), за ней следует Франция (минус 3,5 трлн. евро). Далее идут потери стран, исчисляемые в сотнях миллиардов евро. Эти общие цифры персонифицированы. У итальянцев на одного человека пришлось 74 тыс. евро потерь. У французов – 56 тыс. евро.
В сухом остатке получилось: единая европейская валюта послужила тормозом для развития почти всех стран еврозоны. Эксперты опасаются, что результаты исследования СЕР будут основным аргументом евроскептиков в ходе намеченных на нынешний май выборов в парламент Евросоюза. Какой вывод сделают из этого простые европейцы, станет очевидно уже в обозримом будущем.
Глобальный план по ослаблению Европы
Центральный европейский банк тогда хвалился, что ему удалось провести крупнейшую в истории человечества замену денег. Со временем зона евро расширилась до 19 стран. Последней, девятнадцатой, стала Литва, вступившая в неё в январе 2015 года. Кстати, литовцы в зону евро вошли уже тогда, когда многие крупные экономисты мира заговорили о единой европейской валюте, как о провальном проекте, а почти половина европейцев (согласно социологическим опросам) хотела избавиться от евро.
Удивляться здесь нечему. Проект единой европейской валюты изначально был задуман как глобальный, в интересах транснациональных компаний и финансовых групп. Рядовые европейцы «прелесть» евро почувствовали с первых дней её существования. В еврозоне сразу всё подорожало, упала покупательная способность населения и общее потребление.
Через это прошли и все без исключения страны, позднее перешедшие на евро, включая упомянутую здесь Литву. Насмотревшись на это, американский экономист, лауреат Нобелевской премии Джозеф Стиглиц написал книгу «Евро: Как единая валюта угрожает будущему Европы» и сделал вполне определённый вывод: «Чтобы еврозона выжила, она должна как можно скорее избавиться от евро».
Европейские политики к Стиглицу не прислушались. Они ориентируются на другого американского (точнее, канадско-американского) экономиста и тоже лауреата Нобелевской премии Роберта Манделла. Его называют крёстным отцом евро. Манделл ещё в восьмидесятые годы прошлого века выступал за отмену в Евросоюзе национальных валют и введение единой европейской.
К нему прислушивались. Как-никак Роберт Манделл многие годы был советником Мирового банка, Международного валютного фонда, потом – Еврокомиссии. Его рекомендации соответствовали идеологии глобальной элиты. Оппоненты Манделла это прочувствовали и высказали опасение, что единая европейская валюта ослабит Евросоюз, сделает его менее конкурентоспособным по отношению к Америке. Поскольку на сильных европейских экономиках (Германской, Французской, Итальянской) гирями повиснут вошедшие в зону евро экономически слабые страны.
Меж тем, тем с точки зрения глобалистов, это как раз было большим плюсом. Они хотели ослабить Германию – страну с мощной экономикой и твёрдой валютой – маркой. Немецкая марка раздражала многих и в Европе. Когда встал вопрос об объединении Германии, европейские лидеры (в переговорах об этом участвовали президент Франции Франсуа Миттеран и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер) поставили условие – Германия должна отказаться и от своей валюты.
Немцы упорствовали, но, в конце концов, под давлением европейских партнёров отступили. Правда, настояли на жёстких критериях перехода к единой валюте – ограничениях по государственному долгу, дефициту бюджета и т.д. Решающая схватка развернулась за название европейской валюты. Французы предлагали ЭКЮ – аббревиатуру от английского European Currency Unit («Европейская валютная единица»). Немцы в этом усмотрели название старой французской монеты (экю) и политический подтекст. Германия пробила свой вариант – «евро». Так молодая валюта стала символом объединённой Европы.
Евро затормозила экономический рост стран Евросоюза
Нельзя сказать, что планы глобалистов принесли им полный успех. Европа с евро, как и предсказывали пессимисты, действительно стала экономически аморфным образованием. Политики развитых стран вместо единения содружества теперь заговорили о делении Евросоюза на «государства разных скоростей развития».
Зато Германия укрепилась ещё больше. Её экспортноориентированная экономика получила обширный рынок в полмиллиарда потребителей. Отсутствие таможенных и прочих барьеров, общие для бизнеса правила, защищённость рынка от товаров не входящих в ЕС стран стали той благодатной средой, в которой германская экономика получила мощный стимул для своего развития. В периодах, например в 2016 году, экспорт Германии превышал даже экспорт Китая.
Большим подспорьем для немцев стало размещение своих предприятий в других странах Евросоюза. Это, прежде всего, касается производства малодоходных товаров с низкой наценкой – комплектующих для крупных промышленных изделий или полуфабрикатов. За счёт чего теперь основной доход формируется на германских предприятиях, выпускающих конечный продукт.
Подобные примеры можно найти в соседней с Германией Польше. В прошлом году товарооборот этих двух стран достиг 118 млрд. евро. Поляки поднялись на 7-е место среди торговых партнёров немцев. По оценке Deutsche Welle , Польша по товарным поставкам в Германию почти сравнялась с Великобританией и приблизилась к Италии.
Однако характер польского экспорта, где преобладают товары с низкой наценкой, прочно удерживает Польшу в числе стран «второй скорости развития». Польша не входит в еврозону. Ей менее доступны преференции вроде низких кредитных ставок Европейского Центробанка, субсидируемых инвестиций и прочих финансовых благостей евроцивилизации.
Германия пользуется этим сполна. Она позволила себе даже нарушить базовый принцип Маастрихтского соглашения (Договора о создании Европейского экономического и валютного союза от 1992 года), не допускающий превышения государственного долга выше 60% ВВП.
Впрочем, немцев можно считать ещё добросовестными приверженцами Маастрихта. Они пока превысили лимит всего на шесть процентных пунктов. Здесь есть свои «чемпионы». Например, Италия (131.71% госдолга к ВВП), Португалия (127,33%), Бельгия (106,52%), Франция (98.84%), Испания (98,47%) и т.д. Ещё в 2016 году госдолг еврозоны подрос до недопустимых 90% к ВВП. Сейчас его сокращают. По итогам прошлого года ожидают госдолг еврозоны в пределах 87% к ВВП.
В то же время есть и другой важный показатель, который не очень приветствуют экономисты, отражающие интересы глобальных финансовых групп. Имеется в виду показатель внешнего долга государства, кроме госдолга аккумулирующий в себе заимствования корпораций и частного бизнеса. Здесь уже Германия опережает многих своих партнёров по союзу, включая проблемную Италию. Немцы назанимали свыше 5,5 трлн. долларов США, или 159% к ВВП.
В свете этой информации самое время вернуться к нашумевшему исследованию Центра СЕР. Центр взял для своего анализа только восемь из 19 государств еврозоны (Бельгию, Францию, Германию, Италию, Нидерланды, Португалию, Испанию и Грецию). Выбор был обусловлен тем, что эти страны первыми присоединились к валютному союзу.
Расчёт проводился потому, как менялся показатель ВВП на душу населения с момента вступления в еврозону и до 2017 года. По данным исследования СЕР, только две страны получили максимальную выгоду от перехода на евро. Это Германия и Нидерланды. Благосостояние немцев за 20 лет выросло на 1,9 трлн. евро. Голландцы стали богаче на 346 млрд. евро. Третьей страной- бенефициаром молодой европейской валюты оказалась Греция (плюс 2 млрд. евро).
Остальные пять стран сильно проиграли. По расчётам СЕР, наибольшие потери понесла Италия (минус 4,3 трлн. евро), за ней следует Франция (минус 3,5 трлн. евро). Далее идут потери стран, исчисляемые в сотнях миллиардов евро. Эти общие цифры персонифицированы. У итальянцев на одного человека пришлось 74 тыс. евро потерь. У французов – 56 тыс. евро.
В сухом остатке получилось: единая европейская валюта послужила тормозом для развития почти всех стран еврозоны. Эксперты опасаются, что результаты исследования СЕР будут основным аргументом евроскептиков в ходе намеченных на нынешний май выборов в парламент Евросоюза. Какой вывод сделают из этого простые европейцы, станет очевидно уже в обозримом будущем.
Информация