Экспорт по-русски: не только нефть, не только газ
Изучая данные Росстата, верить которым отныне считается чуть ли не дурным тоном, а также исследования Российского экспортного центра (РЭЦ) и отчёты с таможни, я столкнулся с не самой приятной для России тенденцией. Снова в структуре нашего экспорта наблюдается повышение доли сырьевых товаров, причём не только и не столько нефти и газа. Но это, похоже, в первую очередь, связано лишь с курсовыми перепадами и биржевыми котировками. И одно это уже вселяет хоть какую-то надежду.
Наравне с ростом поступлений от углеводородного сырья в таможенных платежах от российского экспорта отмечается прирост и в иных сферах. Всё-таки! Санкции и необходимость искать иные рынки, похоже, делают своё дело: доля в экспорте продукции высокого передела теперь уже отнюдь не снижается. Не сказать, что сильно прибавляет, но с учётом того, что опять растут цены на нефть и именно это повышает нефтегазовый вклад в «суммы прописью», можно рассчитывать на вполне определённый прогресс.
Тем не менее, оценивая данные Российского экспортного центра за первое полугодие 2018 г., приходится констатировать, что Россия стала больше продавать за рубеж такой продукции, как трубы большого диаметра или стальные полуфабрикаты. А ещё – пшеницы. Это всё-таки уже не сырьё. Чугун, удобрения и рафинированная медь – тоже не совсем сырьё. Но по самому интересному, и безусловно технологичному товару (вооружениям, авиатехнике, турбинам и двигателям) полная информация, как видим, отсутствует. Надо надеяться, что пока.
К тому же не забываем, что РЭЦ работает с данными по так называемой ненаблюдаемой экономике, которые, однако, пусть и косвенно, но достаточно верно отражают общую ситуацию.
По другим доступным автору данным — последним из Федеральной таможенной службы (от 7 марта 2019 года), доля топливно-энергетической продукции в суммарной стоимости российского экспорта вновь превышает две трети – 67,4 процента. Не будем спорить, на таможне, похоже, действительно считают лучше, чем в Росстате, и, может быть, даже лучше, чем в РЭЦ, к тому же и в исходных данных ФТС что-то приписать или убавить можно только с риском для личной свободы.
Характерная российская привычка делать всё не благодаря, а вопреки, в полной мере проявляется и в экспортной сфере. Текущий 2019 года стал первым, когда в России какую-то реальную поддержку, помимо возмещения НДС, получают только те предприятия, которые наращивают экспорт своей продукции. Можно подумать, что за тем, что «сделано в России» прямо-таки очередь выстроилась. Ведь нет же – очень многое приходится буквально «впаривать» странам «третьего мира», кредитуя покупателя чуть ли не на все сто и давая гарантии под обслуживание на многие годы вперёд. Впрочем, стоит ли ворчать – это же тоже заработки.
Однако огульная, как её метко охарактеризовали участники недавней Российской недели легпрома, поддержка всех экспортёров без разбора, ведёт лишь к тому, что выигрывают те, у кого выше прибыли. В первую очередь, опять же сырьевики. А нужна целенаправленная промышленная политика, сотрудничество бизнеса и государства, ориентированное на производство и экспорт продукции именно высоких технологических переделов.
В Минпромторге ещё в самом начале санкционной войны, почти пять лет назад, по поручению президента составили что-то вроде списка наиболее перспективных с точки зрения импортозамещения отраслей и подотраслей. С указанием доли рынка, российского, заметьте, уже занятой на тот момент зарубежными производителями. Уже тогда намного больше половины остро необходимой нам технологичной продукции завозилось в страну из-за рубежа.
Напомним построчно: в машиностроении, в том числе энергетическом, когда-то абсолютно «нашем» — от 60 до 80 процентов, в машиностроении для пищепрома – от 55 до 75, в фармацевтике и медпроме – 70-80 процентов, в лёгкой промышленности – 70-90, в электронной промышленности – от 80 до 90, наконец, в станкостроении, этом скелете всего тяжпрома — более 90 процентов.
Относительно независимым при этом оставался, пожалуй, только пищепром с 40-55 процентами. Но там всегда была, и остаётся сейчас, другая проблема – засилье иностранных владельцев уже внутри страны. При этом судостроение и авиастроение в данных промышленно-торгового ведомства не упоминались вовсе, как давно «убитые» и, по всей видимости, уже не возрождаемые. Автопром тоже оставался за скобками, как отрасль почти на все 100 процентов – «отвёрточная», что вообще-то не совсем соответствовало действительности. Впрочем, сейчас уже почти соответствует.
Принципиально оценка делалась с целью выяснить, где и в каких отраслях у замещения импорта наилучшие перспективы. Оказалось, почти везде. Но что-то реально заместить с тех пор сумели совсем немногие. Едва ли не первыми слегка оклемались как раз те, кого в Минпромторге готовы были списать – авиа- и судостроители. Пришла в себя пищёвка, отечественный легпром изрядно потеснил турок и китайцев, а особенно братьев-белорусов и казахов. И, пожалуй всё. Не считать же за импортозамещение пресловутый строительный бум, хотя никак не покидает ощущение, что строят у нас не то, что действительно нужно, а то, что выгодно самим строителям. Пардон, рынок-с…
В завершение попробуем разобраться: стоит ли так уж сетовать на успехи газовиков и нефтяников в экспорте? Они ведь фактически «кормят» всю страну. Под масштабный экспорт углеводородного сырья, обратите внимание — не продукции передела, а именно сырья, в России запущены гигантские мощности, затрачены колоссальные средства.
Мы отстроили колоссальный ультрасовременный завод сжиженного газа на Ямале, и это уже не совсем сырьё, мы упрямо ведём к берегам Германии «Северный поток-2», строим хранилища и станции перекачки. А ещё помогаем перерабатывать нашу нефть в Белоруссии, и что-то подкупаем ради создания полноценной нефтегазовой инфраструктуры.
Новополоцкий НПЗ в Белоруссии перерабатывает российскую нефть. На экспорт
И что, теперь надо всё бросить? Только на какие средства тогда создавать высокотехнологичные, да и просто технологичные производства? Так нет же, давайте всё-таки эти отрасли душить, как Егор Гайдар когда-то предлагал задушить в России всё, что нам якобы не нужно или неконкурентоспособно, то есть всё, что только можно. С тех пор задушили, наверно, больше половины.
Но ведь «не задушенная» нефтегазовая индустрия реально тянет за собой множество как раз технологичных отраслей, вплоть до пресловутой цифровой. Тянет и глубокую переработку, не случайно же большинство разного рода отвёрточных производств стремительно переходят на отечественный пластик везде, где только он годится. Начиная с пресловутых окон, и кончая самого разного рода комплектующими для автопрома и авиапрома.
К тому же, сокращая экспорт нефти и газа, можно очень быстро загубить множество перспективных месторождений, с которых впоследствии вытягивать сырьё придётся буквально по тройной цене. Или же не вытягивать совсем. Лишая при этом доходов, и немалых, уже следующие поколения, о которых порой так пекутся самые продвинутые критики нашей «сырьевой модели экономики».
Вот как-то подсадить наших нефтяников на профильное российское машиностроение, на российский IT-сектор с его «Роснано» и Сколково – задачка, согласитесь, не из простых. Но решаемых, тем более, что, к примеру, со всех нефтяных месторождений в Тюменской области идёт жесточайшая критика сервисного оборудования, насосов и арматуры китайского производства. Которое когда-то, не так и давно, вдруг оказалось дешевле отечественного. И именно его, отечественного, производство нам теперь, по всему судя, предстоит возродить. Ситуация диктует!
И ведь что-то подобное происходит во многих отраслях российской промышленности, ещё не до конца «списанных». А ведь нельзя забывать и не списанные: атомную промышленность, набравшую заказов не на годы, а на десятилетия вперёд, авиапром, которому совершенно уникальный шанс неожиданно предоставляет сам корпорация Boeing, явно напортачившая с программными продуктами для несчастливого 737-го MAX, и наконец, оборонку. Между прочим, в приведённой выше табличке экспорта из России продукция оборонпрома как таковая хоть и не отсутствует, но в «суммах прописью» никак не прописана.
Наравне с ростом поступлений от углеводородного сырья в таможенных платежах от российского экспорта отмечается прирост и в иных сферах. Всё-таки! Санкции и необходимость искать иные рынки, похоже, делают своё дело: доля в экспорте продукции высокого передела теперь уже отнюдь не снижается. Не сказать, что сильно прибавляет, но с учётом того, что опять растут цены на нефть и именно это повышает нефтегазовый вклад в «суммы прописью», можно рассчитывать на вполне определённый прогресс.
Тем не менее, оценивая данные Российского экспортного центра за первое полугодие 2018 г., приходится констатировать, что Россия стала больше продавать за рубеж такой продукции, как трубы большого диаметра или стальные полуфабрикаты. А ещё – пшеницы. Это всё-таки уже не сырьё. Чугун, удобрения и рафинированная медь – тоже не совсем сырьё. Но по самому интересному, и безусловно технологичному товару (вооружениям, авиатехнике, турбинам и двигателям) полная информация, как видим, отсутствует. Надо надеяться, что пока.
К тому же не забываем, что РЭЦ работает с данными по так называемой ненаблюдаемой экономике, которые, однако, пусть и косвенно, но достаточно верно отражают общую ситуацию.
По другим доступным автору данным — последним из Федеральной таможенной службы (от 7 марта 2019 года), доля топливно-энергетической продукции в суммарной стоимости российского экспорта вновь превышает две трети – 67,4 процента. Не будем спорить, на таможне, похоже, действительно считают лучше, чем в Росстате, и, может быть, даже лучше, чем в РЭЦ, к тому же и в исходных данных ФТС что-то приписать или убавить можно только с риском для личной свободы.
Характерная российская привычка делать всё не благодаря, а вопреки, в полной мере проявляется и в экспортной сфере. Текущий 2019 года стал первым, когда в России какую-то реальную поддержку, помимо возмещения НДС, получают только те предприятия, которые наращивают экспорт своей продукции. Можно подумать, что за тем, что «сделано в России» прямо-таки очередь выстроилась. Ведь нет же – очень многое приходится буквально «впаривать» странам «третьего мира», кредитуя покупателя чуть ли не на все сто и давая гарантии под обслуживание на многие годы вперёд. Впрочем, стоит ли ворчать – это же тоже заработки.
Однако огульная, как её метко охарактеризовали участники недавней Российской недели легпрома, поддержка всех экспортёров без разбора, ведёт лишь к тому, что выигрывают те, у кого выше прибыли. В первую очередь, опять же сырьевики. А нужна целенаправленная промышленная политика, сотрудничество бизнеса и государства, ориентированное на производство и экспорт продукции именно высоких технологических переделов.
В Минпромторге ещё в самом начале санкционной войны, почти пять лет назад, по поручению президента составили что-то вроде списка наиболее перспективных с точки зрения импортозамещения отраслей и подотраслей. С указанием доли рынка, российского, заметьте, уже занятой на тот момент зарубежными производителями. Уже тогда намного больше половины остро необходимой нам технологичной продукции завозилось в страну из-за рубежа.
Напомним построчно: в машиностроении, в том числе энергетическом, когда-то абсолютно «нашем» — от 60 до 80 процентов, в машиностроении для пищепрома – от 55 до 75, в фармацевтике и медпроме – 70-80 процентов, в лёгкой промышленности – 70-90, в электронной промышленности – от 80 до 90, наконец, в станкостроении, этом скелете всего тяжпрома — более 90 процентов.
Относительно независимым при этом оставался, пожалуй, только пищепром с 40-55 процентами. Но там всегда была, и остаётся сейчас, другая проблема – засилье иностранных владельцев уже внутри страны. При этом судостроение и авиастроение в данных промышленно-торгового ведомства не упоминались вовсе, как давно «убитые» и, по всей видимости, уже не возрождаемые. Автопром тоже оставался за скобками, как отрасль почти на все 100 процентов – «отвёрточная», что вообще-то не совсем соответствовало действительности. Впрочем, сейчас уже почти соответствует.
Принципиально оценка делалась с целью выяснить, где и в каких отраслях у замещения импорта наилучшие перспективы. Оказалось, почти везде. Но что-то реально заместить с тех пор сумели совсем немногие. Едва ли не первыми слегка оклемались как раз те, кого в Минпромторге готовы были списать – авиа- и судостроители. Пришла в себя пищёвка, отечественный легпром изрядно потеснил турок и китайцев, а особенно братьев-белорусов и казахов. И, пожалуй всё. Не считать же за импортозамещение пресловутый строительный бум, хотя никак не покидает ощущение, что строят у нас не то, что действительно нужно, а то, что выгодно самим строителям. Пардон, рынок-с…
В завершение попробуем разобраться: стоит ли так уж сетовать на успехи газовиков и нефтяников в экспорте? Они ведь фактически «кормят» всю страну. Под масштабный экспорт углеводородного сырья, обратите внимание — не продукции передела, а именно сырья, в России запущены гигантские мощности, затрачены колоссальные средства.
Мы отстроили колоссальный ультрасовременный завод сжиженного газа на Ямале, и это уже не совсем сырьё, мы упрямо ведём к берегам Германии «Северный поток-2», строим хранилища и станции перекачки. А ещё помогаем перерабатывать нашу нефть в Белоруссии, и что-то подкупаем ради создания полноценной нефтегазовой инфраструктуры.
Новополоцкий НПЗ в Белоруссии перерабатывает российскую нефть. На экспорт
И что, теперь надо всё бросить? Только на какие средства тогда создавать высокотехнологичные, да и просто технологичные производства? Так нет же, давайте всё-таки эти отрасли душить, как Егор Гайдар когда-то предлагал задушить в России всё, что нам якобы не нужно или неконкурентоспособно, то есть всё, что только можно. С тех пор задушили, наверно, больше половины.
Но ведь «не задушенная» нефтегазовая индустрия реально тянет за собой множество как раз технологичных отраслей, вплоть до пресловутой цифровой. Тянет и глубокую переработку, не случайно же большинство разного рода отвёрточных производств стремительно переходят на отечественный пластик везде, где только он годится. Начиная с пресловутых окон, и кончая самого разного рода комплектующими для автопрома и авиапрома.
К тому же, сокращая экспорт нефти и газа, можно очень быстро загубить множество перспективных месторождений, с которых впоследствии вытягивать сырьё придётся буквально по тройной цене. Или же не вытягивать совсем. Лишая при этом доходов, и немалых, уже следующие поколения, о которых порой так пекутся самые продвинутые критики нашей «сырьевой модели экономики».
Вот как-то подсадить наших нефтяников на профильное российское машиностроение, на российский IT-сектор с его «Роснано» и Сколково – задачка, согласитесь, не из простых. Но решаемых, тем более, что, к примеру, со всех нефтяных месторождений в Тюменской области идёт жесточайшая критика сервисного оборудования, насосов и арматуры китайского производства. Которое когда-то, не так и давно, вдруг оказалось дешевле отечественного. И именно его, отечественного, производство нам теперь, по всему судя, предстоит возродить. Ситуация диктует!
И ведь что-то подобное происходит во многих отраслях российской промышленности, ещё не до конца «списанных». А ведь нельзя забывать и не списанные: атомную промышленность, набравшую заказов не на годы, а на десятилетия вперёд, авиапром, которому совершенно уникальный шанс неожиданно предоставляет сам корпорация Boeing, явно напортачившая с программными продуктами для несчастливого 737-го MAX, и наконец, оборонку. Между прочим, в приведённой выше табличке экспорта из России продукция оборонпрома как таковая хоть и не отсутствует, но в «суммах прописью» никак не прописана.
Информация