Решимость командира — залог успешной конной атаки
Как мы ранее отметили, визитная карточка императорской кавалерии, конная атака, была успешной при наличии определенных предпосылок. О первой предпосылке мы говорили в предыдущей статье цикла (см. Естественные и искусственные препятствия — смертельный враг конницы). Рассмотрим вторую.
Успех атаки зависит от вождя, командира. Кто-то должен pешиться кинуться на коне навстречу опасности и преодолеть и смерть, и раны, и весь ужас мчащегося навстречу огневого урагана шрапнельных, винтовочных и пулеметных пуль. В этой связи стоит вспомнить титаническую личность ротмистра 12-го гусарского Ахтырского полка Бориса Панаева. Он ведет эскадрон — пуля пронизывает ему руку. Он продолжает вести эскадрон, и пуля пробивает ему живот. Несмотря на мучительную боль он продолжает скакать во главе эскадрона и падает убитым лишь тогда, когда эскадрон уже врубился в неприятеля. Каковы же могучая сила воли, самообладание и решимость, наполняющие, без преувеличения, ореолом святости подвиг этого кавалериста.
В бою 24-го июня 1916 г., когда 1-й Аргунский полк уже занял местечко Маневичи, из леса, расположенного к югу от Маневичей, стала выходить маршевая рота австрийцев при шести пулеметах. Рота высадилась на одной из станций западнее Маневичей в ночь на 21-е июня, и шла, ничего не зная о том, что армия А. Линзингена разбита и фронт Галузия — Волчецк прорван русскими. Увидев сотню забайкальцев, австрийские пулеметчики открыли огонь, а рота, развернувшись в боевые цепи, начала наступать. Забайкальцы стали отходить. Когда в Маневичах, где в это время находилась донская бригада 2-й Сводной казачьей дивизии, услыхали пулеметную стрельбу и увидели забайкальца, прискакавшего с тревожным известием о наступлении из леса австрийцев, туда был послан взвод (26 казаков) 17-го Донского казачьего полка под командой хорунжего Шишова. Шишов подъехал к командиру сотни аргунцев. Сотня отходит, откуда-то из леса свистят пули, трещит пулемет. В чем дело — никому не известно. В то время, когда командир сотни и хорунжий Шишов совещались на предмет того как быть, взводный урядник 17-го Донского казачьего полка из отряда Шишова, подъехал к нему и предложил: «давайте, ваше благородие, ударим на них в атаку!» Слова урядника прекратили колебания обоих офицеров. Раздалась команда — и донцы вперемешку с забайкальцами полетели в атаку. Без потерь была взята в плен вся маршевая рота при двух офицерах и шести пулеметах — всего более 100 человек.
Нужно было только решиться!
В том же бою, при движении донской бригады 2-й Сводной казачьей дивизии от Маневичей на Лешневку, в лесy у Лешневки авангардная сотня была остановлена винтовочно-пулеметным огнем противника. Неподалеку были слышны и орудийные выстрелы. Лес и болотистая местность заставили командира 17-го Донского полка спешиться и начать перестрелку с противником. Дело затягивалось. Начальник колонны требовал более энергичного продвижения вперед и захвата Лешневки. Но конная часть, уже слезшая на землю для пешего боя, всегда трудно садится на лошадей — тем более, если она воевала без перерыва почти сутки. Поэтому в авангарде была двинута 1-я сотня 16-го Донского казачьего полка. Но когда казаки 17-го Донского казачьего полка увидели, что на поле выходит сотня другого полка, в них заговорило самолюбие. Быстро вскочив на коней, 1-я сотня 17-го Донского казачьего полка под командой подъесаула Иванкова и сотника Власова бросилась на Лешневку. Оборонявшие Лешневку эскадрон венгерских гусар и рота спешенных кавалеристов с пулеметами обратились в бегство. Молодой венгерский лейтенант пытался остановить атаку встречной контратакой, но был заколот пикой, а его люди частью были заколоты, а частью взяты в плен. Казаки потерь не имели.
Раз часть решилась атаковать и условия местности не помешали атаке — она победила.
Особенно большое значение имела личность старшего кавалерийского командира. Так, трудно переоценить вклад начальника 10-й кавалерийской дивизии Ф. А. Келлера в победу под Ярославицами, начальника 2-й Сводной казачьей дивизии А. А. Павлова в победу у Бучача и т. д.
Решимость довести атаку до конца. Здесь приходится делать серьезную поправку на то обстоятельство, что кавалерийская атака почти всегда проходит без предварительной разведки – ведь лишь тогда она будет внезапна и только тогда люди сумеют в нее ринуться. Сколько раз очевидцы свидетельствовали о том, как кавалерийский командир говорил подчиненным: «господа, мы атакуем противника в конном строю», а потом посылал разведку, отдавал приказы, распоряжения и... не атаковал. Как только включался холодный рассудок, разум побеждал, подсказывая столько аргументов против конной атаки, что последняя откладывалась, подразделения и части спешивались, уже и не помышляя атаковать верхом. Конная атака должна проводиться, так сказать, очертя голову, без размышления, быстро, неудержимо — вперед.
В бою под Дубом в августе 1914 г. (итоговый этап Томашевского сражения 1914 г.) было получено сообщение, что в тылу у 5-й Донской казачьей дивизии появилась вражеская пехота. Кто говорил — бригада, кто говорил — батальон. Командующий дивизией генерал-майор Г. М. Ванновский приказал командиру 10-го Донского казачьего полка выяснить обстановку. Командир полка разворачивает в первую линию 4-ю и 5-ю сотни полка, а во вторую линию 1-ю и 2-ю сотни и идет по направлению выстрелов. Когда австрийцы открыли беглый огонь, лошади головных сотен, еще в мирное время приученные бросаться в карьер на лежащую и частым огнем стреляющую пехоту, подхватили, и сотни кинулись в атаку. Потери русских были ничтожны – 6 — 8 человек, а у австрийцев зарублено 36 и взято в плен 202 человека – т. е. более роты. Находившаяся сзади другая рота, увидевшая кровавую расправу казаков над их товарищами, рассеялась по лесу, побросав винтовки.
В бою 29-го мая 1915 г. у станции Дзвиняче следовало остановить победное наступление австрийцев, прорвавших фронт между Залещиками и Жезавой. Поступил приказ двинуть вперед в конном строю сотни 3-го и 4-го Заамурских пограничных конных полков. «Куда?» — первый естественный вопрос — «левым флангом вдоль шоссе, правым вдоль железной дороги».., «Кто там»? «австро-германская пехота...» «Может лучше спешиться?» — «Нет, нет, в конном строю, скорее, скорее, надо разворачиваться». Развернулись как на смотру под жестоким огнем непрерывных очередей 6-орудийной батареи, стоявшей в полной безопасности за р. Днестр. Вследствие пыли батарея давала перелеты на полверсты и на версту, не подозревая о быстроте движения заамурцов. Когда заамурцы построили две линии лав и поднялись на гребень, перед ними, шагах в шестистах, показались густые цепи наступавшей пехоты. Пехота, увидев конницу, открыла по заамурцам бешеный огонь из винтовок и шести пулеметов. Минута была ужасная.
«Мы хотели уже повернуть, — рассказывали заамурцы, но наши монголки, как пошли в карьер, их не свернешь, мы и донеслись!».
Около 350 заамурцев наскочили на 800 с лишним австрийцев. Австрийцы бросали винтовки и поднимали руки вверх, а потом, когда заамурцы проскакивали вперед, вновь хватали оружие и стреляли в спину. Потери заамурцев были тяжелы: из 12-ти офицеров 2 убито и 6 ранено, убит 61 и ранено 58 солдат; но австрийцев изрублено более 600 человек и 200 человек взято в плен. Конная атака сделала свое дело.
Еще более характерным является пример конной атаки 2 сотен 1-го Волгского полка 21-го июля 1915 г. у дер. Чулчице. Мы подробно писали об этом, и теперь лишь напомним. Был вечер, почти ночь. В час ночи германская пехота прорвала русские позиции у дер. Чулчице и ворвалась между цепями 71-го пехотного Белевского и 279-го пехотного Лохвицкого полков. Белевский полк отошел к деревне Сайгаце и встал на 4 версты сзади Лохвицкого полка. В этот прорыв устремилась германская пехота. Лохвицкий полк собирался отходить, и его отход ставил в тяжелое положение штаб, батареи и тыл 14-го армейского корпуса, которым пришлось бы уходить из посада Савин. Такова была обстановка перед конной атакой. Находившийся на участке Лохвицкого полка в деревне Грецьков командующий 2-й Сводной казачьей дивизией вызвал из своего резерва 2 сотни 1-го Волгского казачьего полка. Казаки в темноте подскакивали к деревне Чулчице и, по привычке воевать в спешенном строю, начали снимать винтовки.
— «Закинуть винтовки! Атака будет конная!»
Силуэты казаков, рисовавшееся на фоне пожарища деревни Чулчице закинули винтовки, видно было, как люди снимали папахи и крестились.
— «Куда атака?» спросил старший из сотенных командиров есаул Негодков.
Целеуказание: направление для левого фланга — вдоль горящей деревни, для правого фланга — на вершину Лысой горы, освещенной пожаром. Идти следовало двумя лавами — впереди 5-я сотня, а за ней — 6-я. При этом — погромче гикать.
Местность была охарактеризована как проходимая, без болот и канав.
Этот обмен фраз, произведенный на ходу, занял полминуты времени.
Раздалась команда. Сотни рассыпались, пошли на гору рысью.
Когда казаки подошли к противнику на полверсты, они были замечены – и германцы открыли страшный винтовочно-пулеметный огонь. Ответом на огонь был гик — и вскоре наступила почти полная тишина.
Передовые атакующие, увлеченные доблестным молодым офицером хорунжим Кулешем, подскочили к германским окопам. И здесь под смельчаками убили лошадей.
Кулеш вместе с 6-ю казаками бросились в окопы, начав работать кинжалами. В схватке хорунжий погиб.
Германцы столпились вокруг смельчаков, но подоспели остальные казаки — и началась рубка.
По фронту немецкой дивизии пронеслось известие, что атакуют массы казаков — и цепи начали отходить. На выручку атакованным частям двинулся батальон германской пехоты, колонной бежавший к месту схватки.
На него наскочила, пройдя сквозь 6-ю сотню, вторая сотня. Казаки изрубили немцев и бросились к господскому двору дер. Став, где размещался штаб дивизии. Последний обратился в бегство. Но болото, узкая гать и полная темнота остановили дальнейшее движение волгцев. Русские потери в ходе этой казачьей ночной атаки — до 25 казаков, германские потери — более 500 вырубленных пехотинцев.
Но не так важен был реальный ущерб противника от конной атаки двух сотен, весьма слабого численного состава (не более 200 всадников), как нравственное потрясение наступавших к Влодаве германских войск. На размер нравственного потрясения указали последующие события.
В час ночи пехота 14-го армейского корпуса отошла от посада Савин в район села Косычь, а на фронте двух германских корпусов остались 2-я Сводная казачья дивизия и 278-й пехотный Кромский полк.
Германцы 22-го июля не наступали, ограничиваясь обстрелом со стороны легких и тяжелых батарей посада Савин и жидкой линии казачьих аванпостов. По словам захваченных впоследствии пленных германских офицеров, целый день был посвящен успокоению пехоты, потрясенной атакой двухсот казаков. Для "защиты" германской пехоты, окопавшейся на тех же местах, где она находилась и 21-го поля, был выдвинут полк германской кавалерии.
Вечером в распоряжение начальника арьергарда 14-го корпуса, командующего 2-й Сводной казачьей дивизией, был прислан бронеавтомобиль «Добрыня». В 11-м часу ночи «Добрыня» был двинут по шоссе в направлении к Холму. В трех верстах от линии русского охранения он заметил кавалерийский полк германцев, находившийся у влодавского шоссе, — и начал обстреливать его из своей пушки. Германцы торопливо сели на лошадей и поскакали назад. Германская пехота, приняв свою конницу за казаков, встретила ее убийственным винтовочно-пулеметным огнем. Вновь начался беспорядок, который удалось прекратить лишь к утру. Вследствие этих ночных недоразумений, германское наступление остановилось на период 23—26 июля. Лишь 27-го авангард германцев настиг русские войска у деревни Петрилова, Букова и Луковска.
Продолжение следует…
Кадры решают всё
Успех атаки зависит от вождя, командира. Кто-то должен pешиться кинуться на коне навстречу опасности и преодолеть и смерть, и раны, и весь ужас мчащегося навстречу огневого урагана шрапнельных, винтовочных и пулеметных пуль. В этой связи стоит вспомнить титаническую личность ротмистра 12-го гусарского Ахтырского полка Бориса Панаева. Он ведет эскадрон — пуля пронизывает ему руку. Он продолжает вести эскадрон, и пуля пробивает ему живот. Несмотря на мучительную боль он продолжает скакать во главе эскадрона и падает убитым лишь тогда, когда эскадрон уже врубился в неприятеля. Каковы же могучая сила воли, самообладание и решимость, наполняющие, без преувеличения, ореолом святости подвиг этого кавалериста.
В бою 24-го июня 1916 г., когда 1-й Аргунский полк уже занял местечко Маневичи, из леса, расположенного к югу от Маневичей, стала выходить маршевая рота австрийцев при шести пулеметах. Рота высадилась на одной из станций западнее Маневичей в ночь на 21-е июня, и шла, ничего не зная о том, что армия А. Линзингена разбита и фронт Галузия — Волчецк прорван русскими. Увидев сотню забайкальцев, австрийские пулеметчики открыли огонь, а рота, развернувшись в боевые цепи, начала наступать. Забайкальцы стали отходить. Когда в Маневичах, где в это время находилась донская бригада 2-й Сводной казачьей дивизии, услыхали пулеметную стрельбу и увидели забайкальца, прискакавшего с тревожным известием о наступлении из леса австрийцев, туда был послан взвод (26 казаков) 17-го Донского казачьего полка под командой хорунжего Шишова. Шишов подъехал к командиру сотни аргунцев. Сотня отходит, откуда-то из леса свистят пули, трещит пулемет. В чем дело — никому не известно. В то время, когда командир сотни и хорунжий Шишов совещались на предмет того как быть, взводный урядник 17-го Донского казачьего полка из отряда Шишова, подъехал к нему и предложил: «давайте, ваше благородие, ударим на них в атаку!» Слова урядника прекратили колебания обоих офицеров. Раздалась команда — и донцы вперемешку с забайкальцами полетели в атаку. Без потерь была взята в плен вся маршевая рота при двух офицерах и шести пулеметах — всего более 100 человек.
Нужно было только решиться!
В том же бою, при движении донской бригады 2-й Сводной казачьей дивизии от Маневичей на Лешневку, в лесy у Лешневки авангардная сотня была остановлена винтовочно-пулеметным огнем противника. Неподалеку были слышны и орудийные выстрелы. Лес и болотистая местность заставили командира 17-го Донского полка спешиться и начать перестрелку с противником. Дело затягивалось. Начальник колонны требовал более энергичного продвижения вперед и захвата Лешневки. Но конная часть, уже слезшая на землю для пешего боя, всегда трудно садится на лошадей — тем более, если она воевала без перерыва почти сутки. Поэтому в авангарде была двинута 1-я сотня 16-го Донского казачьего полка. Но когда казаки 17-го Донского казачьего полка увидели, что на поле выходит сотня другого полка, в них заговорило самолюбие. Быстро вскочив на коней, 1-я сотня 17-го Донского казачьего полка под командой подъесаула Иванкова и сотника Власова бросилась на Лешневку. Оборонявшие Лешневку эскадрон венгерских гусар и рота спешенных кавалеристов с пулеметами обратились в бегство. Молодой венгерский лейтенант пытался остановить атаку встречной контратакой, но был заколот пикой, а его люди частью были заколоты, а частью взяты в плен. Казаки потерь не имели.
Раз часть решилась атаковать и условия местности не помешали атаке — она победила.
Особенно большое значение имела личность старшего кавалерийского командира. Так, трудно переоценить вклад начальника 10-й кавалерийской дивизии Ф. А. Келлера в победу под Ярославицами, начальника 2-й Сводной казачьей дивизии А. А. Павлова в победу у Бучача и т. д.
Решимость идти до конца — важный залог успеха
Решимость довести атаку до конца. Здесь приходится делать серьезную поправку на то обстоятельство, что кавалерийская атака почти всегда проходит без предварительной разведки – ведь лишь тогда она будет внезапна и только тогда люди сумеют в нее ринуться. Сколько раз очевидцы свидетельствовали о том, как кавалерийский командир говорил подчиненным: «господа, мы атакуем противника в конном строю», а потом посылал разведку, отдавал приказы, распоряжения и... не атаковал. Как только включался холодный рассудок, разум побеждал, подсказывая столько аргументов против конной атаки, что последняя откладывалась, подразделения и части спешивались, уже и не помышляя атаковать верхом. Конная атака должна проводиться, так сказать, очертя голову, без размышления, быстро, неудержимо — вперед.
В бою под Дубом в августе 1914 г. (итоговый этап Томашевского сражения 1914 г.) было получено сообщение, что в тылу у 5-й Донской казачьей дивизии появилась вражеская пехота. Кто говорил — бригада, кто говорил — батальон. Командующий дивизией генерал-майор Г. М. Ванновский приказал командиру 10-го Донского казачьего полка выяснить обстановку. Командир полка разворачивает в первую линию 4-ю и 5-ю сотни полка, а во вторую линию 1-ю и 2-ю сотни и идет по направлению выстрелов. Когда австрийцы открыли беглый огонь, лошади головных сотен, еще в мирное время приученные бросаться в карьер на лежащую и частым огнем стреляющую пехоту, подхватили, и сотни кинулись в атаку. Потери русских были ничтожны – 6 — 8 человек, а у австрийцев зарублено 36 и взято в плен 202 человека – т. е. более роты. Находившаяся сзади другая рота, увидевшая кровавую расправу казаков над их товарищами, рассеялась по лесу, побросав винтовки.
В бою 29-го мая 1915 г. у станции Дзвиняче следовало остановить победное наступление австрийцев, прорвавших фронт между Залещиками и Жезавой. Поступил приказ двинуть вперед в конном строю сотни 3-го и 4-го Заамурских пограничных конных полков. «Куда?» — первый естественный вопрос — «левым флангом вдоль шоссе, правым вдоль железной дороги».., «Кто там»? «австро-германская пехота...» «Может лучше спешиться?» — «Нет, нет, в конном строю, скорее, скорее, надо разворачиваться». Развернулись как на смотру под жестоким огнем непрерывных очередей 6-орудийной батареи, стоявшей в полной безопасности за р. Днестр. Вследствие пыли батарея давала перелеты на полверсты и на версту, не подозревая о быстроте движения заамурцов. Когда заамурцы построили две линии лав и поднялись на гребень, перед ними, шагах в шестистах, показались густые цепи наступавшей пехоты. Пехота, увидев конницу, открыла по заамурцам бешеный огонь из винтовок и шести пулеметов. Минута была ужасная.
«Мы хотели уже повернуть, — рассказывали заамурцы, но наши монголки, как пошли в карьер, их не свернешь, мы и донеслись!».
Около 350 заамурцев наскочили на 800 с лишним австрийцев. Австрийцы бросали винтовки и поднимали руки вверх, а потом, когда заамурцы проскакивали вперед, вновь хватали оружие и стреляли в спину. Потери заамурцев были тяжелы: из 12-ти офицеров 2 убито и 6 ранено, убит 61 и ранено 58 солдат; но австрийцев изрублено более 600 человек и 200 человек взято в плен. Конная атака сделала свое дело.
Еще более характерным является пример конной атаки 2 сотен 1-го Волгского полка 21-го июля 1915 г. у дер. Чулчице. Мы подробно писали об этом, и теперь лишь напомним. Был вечер, почти ночь. В час ночи германская пехота прорвала русские позиции у дер. Чулчице и ворвалась между цепями 71-го пехотного Белевского и 279-го пехотного Лохвицкого полков. Белевский полк отошел к деревне Сайгаце и встал на 4 версты сзади Лохвицкого полка. В этот прорыв устремилась германская пехота. Лохвицкий полк собирался отходить, и его отход ставил в тяжелое положение штаб, батареи и тыл 14-го армейского корпуса, которым пришлось бы уходить из посада Савин. Такова была обстановка перед конной атакой. Находившийся на участке Лохвицкого полка в деревне Грецьков командующий 2-й Сводной казачьей дивизией вызвал из своего резерва 2 сотни 1-го Волгского казачьего полка. Казаки в темноте подскакивали к деревне Чулчице и, по привычке воевать в спешенном строю, начали снимать винтовки.
— «Закинуть винтовки! Атака будет конная!»
Силуэты казаков, рисовавшееся на фоне пожарища деревни Чулчице закинули винтовки, видно было, как люди снимали папахи и крестились.
— «Куда атака?» спросил старший из сотенных командиров есаул Негодков.
Целеуказание: направление для левого фланга — вдоль горящей деревни, для правого фланга — на вершину Лысой горы, освещенной пожаром. Идти следовало двумя лавами — впереди 5-я сотня, а за ней — 6-я. При этом — погромче гикать.
Местность была охарактеризована как проходимая, без болот и канав.
Этот обмен фраз, произведенный на ходу, занял полминуты времени.
Раздалась команда. Сотни рассыпались, пошли на гору рысью.
Когда казаки подошли к противнику на полверсты, они были замечены – и германцы открыли страшный винтовочно-пулеметный огонь. Ответом на огонь был гик — и вскоре наступила почти полная тишина.
Передовые атакующие, увлеченные доблестным молодым офицером хорунжим Кулешем, подскочили к германским окопам. И здесь под смельчаками убили лошадей.
Кулеш вместе с 6-ю казаками бросились в окопы, начав работать кинжалами. В схватке хорунжий погиб.
Германцы столпились вокруг смельчаков, но подоспели остальные казаки — и началась рубка.
По фронту немецкой дивизии пронеслось известие, что атакуют массы казаков — и цепи начали отходить. На выручку атакованным частям двинулся батальон германской пехоты, колонной бежавший к месту схватки.
На него наскочила, пройдя сквозь 6-ю сотню, вторая сотня. Казаки изрубили немцев и бросились к господскому двору дер. Став, где размещался штаб дивизии. Последний обратился в бегство. Но болото, узкая гать и полная темнота остановили дальнейшее движение волгцев. Русские потери в ходе этой казачьей ночной атаки — до 25 казаков, германские потери — более 500 вырубленных пехотинцев.
Но не так важен был реальный ущерб противника от конной атаки двух сотен, весьма слабого численного состава (не более 200 всадников), как нравственное потрясение наступавших к Влодаве германских войск. На размер нравственного потрясения указали последующие события.
В час ночи пехота 14-го армейского корпуса отошла от посада Савин в район села Косычь, а на фронте двух германских корпусов остались 2-я Сводная казачья дивизия и 278-й пехотный Кромский полк.
Германцы 22-го июля не наступали, ограничиваясь обстрелом со стороны легких и тяжелых батарей посада Савин и жидкой линии казачьих аванпостов. По словам захваченных впоследствии пленных германских офицеров, целый день был посвящен успокоению пехоты, потрясенной атакой двухсот казаков. Для "защиты" германской пехоты, окопавшейся на тех же местах, где она находилась и 21-го поля, был выдвинут полк германской кавалерии.
Вечером в распоряжение начальника арьергарда 14-го корпуса, командующего 2-й Сводной казачьей дивизией, был прислан бронеавтомобиль «Добрыня». В 11-м часу ночи «Добрыня» был двинут по шоссе в направлении к Холму. В трех верстах от линии русского охранения он заметил кавалерийский полк германцев, находившийся у влодавского шоссе, — и начал обстреливать его из своей пушки. Германцы торопливо сели на лошадей и поскакали назад. Германская пехота, приняв свою конницу за казаков, встретила ее убийственным винтовочно-пулеметным огнем. Вновь начался беспорядок, который удалось прекратить лишь к утру. Вследствие этих ночных недоразумений, германское наступление остановилось на период 23—26 июля. Лишь 27-го авангард германцев настиг русские войска у деревни Петрилова, Букова и Луковска.
Продолжение следует…
Информация