«Форт Трамп» и немцы. Кто гарантирует безопасность Польше?
На прошлой неделе Дональд Трамп и Анджей Дуда официально объявили о расширении американского военного присутствия в Польше. Сенсации, правда, они не сделали: тема актуальна уже почти год — с тех пор, как в прошлом сентябре поляки выдвинули идею строительства «Форта Трамп», а в последние месяцы регулярно появлялись сообщения о том, что стороны близки к завершению переговоров. К тому же, все еще неясны детали договоренностей. Дополнительные силы США в Польше будут — это уже точно, но сколько, какие именно, на постоянной или ротационной основе — не вполне понятно.
И вроде бы здесь пока особо нечего обсуждать, однако эта встреча Трампа и Дудой и ее итоги — хороший повод поговорить: нет, не о Польше, США и России, а в первую очередь о Германии. Тем более что она во всей этой польско-американской истории очень даже при чем.
Поляки хотят заполучить у себя американскую военную базу не только из-за «российской угрозы», но еще и потому, что абсолютно не верят в надежность Берлина как военного союзника. «Это одна из причин, почему необходимо направить больше американских войск в Польшу и на восточный фланг НАТО», — прокомментировал Славомир Дебский, директор Польского института международных дел, опубликованные в европейском издании «Politico» результаты соцопроса, показывающие, что большинство немцев выступают против повышения оборонного бюджета, хотят развивать сотрудничество с Россией и не желают защищать Польшу и страны Прибалтики в случае нападения на них.
Справедливости ради надо отметить, что данные эти не вполне верны, и непонятно, из какого источника «Politicо» их взяло. Согласно реально существующим соцопросам, картина настроений в немецком обществе выглядит несколько иначе. В апреле этого года на вопрос социологической службы Yougov о том, должна ли Германия направить свои войска для защиты Польши в случае нападения на нее, 42% немцев ответили положительно, 32% — отрицательно, остальные не смогли дать однозначный ответ. Но и такой результат вряд ли способен успокоить Варшаву. 32% убежденных пацифистов при значительной доле неопределившихся — это много. Среди всех участвовавших в опросе европейских стран больше нежелающих спасать Польшу оказалось только в нейтральной Финляндии.
Почему подобные соцопросы вызывают столь пристальное внимание в Варшаве (да и и не только в Варшаве), объясняется достаточно просто. Бундесвер является «парламентской армией», то есть подчиняется исключительно бундестагу. Соответственно, решения о применении военной силы принимаются большинством депутатских голосов. И каждое такое решение вызывает в Германии острые дискуссии, а в 2001 году, когда на повестке дня стоял вопрос о направлении немецких войск в Афганистан, дело чуть не дошло до отставки канцлера. Поэтому нет никакой гарантии, что в случае нападения на одну из стран НАТО немецкие депутаты проголосуют вопреки мнению своих избирателей.
Тем более что пресловутая пятая статья Североатлантического договора на самом деле никого ни к чему не обязывает. Она предполагает всего лишь оказание подвергшейся нападению стране той помощи, которую остальные члены альянса «сочтут необходимой». Теоретически это означает, что можно просто отправить открытку с соболезнованиями. Чего-то подобного как раз и опасаются в Варшаве.
В Берлине все эти польские опасения не то чтобы разделяют, но относятся к ним с пониманием. Или, по меньшей мере, делают вид. И для такого отношения есть очень веские причины.
Евросоюз — это главный приоритет для Германии и ее, возможно, единственная надежда на то, чтобы не просто выжить, но и занять достойное место в формирующемся новом мировом порядке. «Германия слишком велика для Европы и слишком мала для мира», — заметил как-то Генри Киссинджер, и был абсолютно прав. Несмотря на все свои вполне обоснованные амбиции (а Германия отнюдь не утратила их за последние семьдесят лет), в одиночку немцы не способны войти в высшую лигу мировой политики, и история это уже не раз доказала. Однако дилемму Киссинджера можно попробовать решить с помощью Евросоюза, и это именно то, что пытается сейчас сделать Берлин. Пока, может быть, не очень успешно, но иных вариантов у него нет. «Либо мы попытаемся формировать этот мир, либо станем объектом формирующего воздействия других», — это уже слова Зигмара Габриэля, которые он произнес в 2017 году, когда возглавлял немецкий МИД.
И понятно, что в Берлине не могут спокойно смотреть на то, как Польша, одна из ключевых, по сути, стран ЕС и лидер его восточной части, культивируя свои страхи перед Россией и недоверие к Германии, уходит под американское крыло. Причем не просто уходит, а пытается при этом выбить очередной кирпич из фундамента европейской безопасности. Ничего хорошего для Евросоюза это не предвещает. Особенно в момент, когда он активно пытается укрепить свою внешнюю и оборонную политику.
В 2017 году, когда создавалось PESCO, Германия вопреки желанию Франции сделала все, чтобы включить в него Польшу. В Берлине рассматривают этот проект как прообраз будущей армии ЕС и в общем-то обоснованно считают, что без участия Польши и других восточноевропейских стран он не может быть реализован. Варшаву, кстати, тогда пришлось еще уговаривать. Она согласилась участвовать в самый последний момент и при этом выставила ряд условий, главное из которых — PESCO должно быть нацелено в том числе и на оборону «восточного фланга». Германия согласилась. Ради сохранения единства ЕС. А что ей было делать?
И вот здесь мы подходим к главной мысли. Германия, безусловно, хочет развивать сотрудничество с Россией. Даже в сегодняшней непростой политической ситуации. И когда Франк-Вальтер Штайнмайер несколько лет назад говорил, что в отношениях с Москвой нужно «столько безопасности, сколько необходимо, и столько диалога, сколько возможно», он не лукавил. Вот только игнорировать Варшаву с ее страхами перед «российской угрозой» Берлин тоже не может, поскольку Польша — это ключ к сохранению единства ЕС, а ЕС для Германии значительно важнее России.
Берлин, конечно, пытается балансировать между своими расходящимися интересами, и поэтому возникают такие парадоксальные ситуации, когда немецкий министр иностранных дел Хайко Маас на праздновании семидесятилетия НАТО в Вашингтоне говорит о понимании опасений восточноевропейских стран и о необходимости сохранять единство альянса перед лицом России, а в это же самое время, только с поправкой на разницу в часовых поясах, коллега Мааса по правительству, министр экономики Петер Альтмайер, открывает завод «Мерседеса» в Подмосковье.
Однако баланс этот шаткий, и его способно поколебать любое неосторожное действие или высказывание. Когда саксонский премьер-министр Михаэль Кречмер недавно заявил, что надо отменить введенные против России экономические санкции, он получил в свой адрес волну резкой критики от своих же немецких коллег-политиков. Например, председатель Мюнхенской конференции по безопасности Вольфганг Ишингер, которого сложно причислить к «ястребам», посоветовал Кречмеру немедленно уволить своего внешнеполитического советника, а если такового нет, то он, Ишингер, готов порекомендовать подходящую кандидатуру.
Не то чтобы немецкие политики настолько плохо относятся к России, что готовы душить ее санкциями, даже если это не приносит желаемого результата. Просто Берлин хорошо понимает: Польша и некоторые другие страны расценят подобные заявления в свойственной для них манере видеть в любом российско-германском сближении новый пакт Молотова-Риббентропа. И потребуют для себя уже не одну, а несколько американских баз.
Но все эти попытки Германии лишний раз не провоцировать Варшаву не приносят никакого результата, что явно подтверждает озвученное Трампом и Дудой решение. Раскол по вопросам безопасности внутри ЕС продолжает нарастать, и в Берлине уже не просто подозревают, а открытым текстом говорят, что дезинтеграция Евросоюза — это именно то, чего Вашингтон и добивается.
В этой ситуации эксперты все чаще советуют Берлину в конце концов определиться, на чьей он стороне, перехватить у Трампа инициативу и убедить Варшаву в своей союзнической надежности — все ради того же единства ЕС. На практике это означает, что Германия должна занять в отношении России позицию, аналогичную польской. А лучше при этом еще и направить несколько немецких батальонов куда-нибудь к южной границе Калининградской области. Решение это, конечно, простое и напрашивающееся само собой, только вот ни к чему хорошему оно не приведет. В результате Евросоюз может быть и укрепит свое единство, но с безопасностью в Европе станет совсем плохо.
Вывод из всего этого напрашивается достаточно очевидный и в общем-то не новый. Пока не восстановятся отношения России с Польшей, не будет и нормальных отношений с Германией и ЕС. Сложность в другом — как это сделать?
Польша сейчас ослеплена «российской угрозой» и, как пишет бывший польский посол в Москве Катаржина Пелчинска-Налеч, не понимает того, что если на ее территории действительно произойдет вооруженный конфликт, целью этого конфликта будет не сама Польша — она станет лишь полем для столкновения России и США. По словам бывшего посла, в польских дискуссиях о размещении американской военной базы полностью игнорируется тот факт, что подобный шаг может спровоцировать Москву. При этом то, что дополнительный контингент войск США повысит безопасность Польши, воспринимается в качестве аксиомы, а попытки указать на риски отвергаются как «соглашательство с российской позицией».
Своими заявлениями на пресс-конференции в Вашингтоне Анджей Дуда только подтвердил слова Пелчинской-Налеч. И даже его нашумевшее высказывание про польскую храбрость и способность сражаться до конца выглядит, на самом деле, не более чем попытка подбодрить себя перед, говоря словами самого Дуды, «неприятным имперским лицом» России. В Варшаве действительно не видят никакой разницы между Российской империей, СССР и современной Россией и уверены, что Москва только и ждет удобного момента, чтобы напасть на Польшу.
Почему все это так — отдельный долгий разговор, требующий к тому же углубления в историю российско-польских отношений и выросшие из нее весьма своеобразные польские внешнеполитические концепции. Но пока данная ситуация сохраняется, все надежды на восстановление российско-германских отношений, да и вообще на нормализацию обстановки в Европе, являются не более чем иллюзией. И не важно, сколько своих заводов откроют в России немецкие автоконцерны и будет ли построен «Северный поток-2».
Единственной альтернативой «Форту Трамп», что бы он в конечном итоге из себя ни представлял, может стать только условный «Форт Меркель», то есть размещение в Польше сил бундесвера, что для России ничем не лучше. Да и для самой Германии, в общем-то, тоже. По сути, это выбор из двух зол меньшего, только выбирать в конечном итоге должен будет Берлин. Либо Германия и другие европейские страны НАТО гарантируют безопасность Польше, либо через их голову это делают США — со всеми вытекающими отсюда последствиями для Евросоюза.
Москва в этой ситуации может лишь попытаться вновь наладить диалог с Варшавой, что она и делает. 17 мая Сергей Лавров встретился со своим польским коллегой Яцеком Чапутовичем, и это стало первой за последние пять лет российско-польской встречей на уровне министров иностранных дел. Сигнал, безусловно, положительный, но вряд ли нашим дипломатам удастся так просто развеять те страхи, которые Польша старательно накапливала в течение последних двух столетий.
И вроде бы здесь пока особо нечего обсуждать, однако эта встреча Трампа и Дудой и ее итоги — хороший повод поговорить: нет, не о Польше, США и России, а в первую очередь о Германии. Тем более что она во всей этой польско-американской истории очень даже при чем.
Страна пацифистов
Поляки хотят заполучить у себя американскую военную базу не только из-за «российской угрозы», но еще и потому, что абсолютно не верят в надежность Берлина как военного союзника. «Это одна из причин, почему необходимо направить больше американских войск в Польшу и на восточный фланг НАТО», — прокомментировал Славомир Дебский, директор Польского института международных дел, опубликованные в европейском издании «Politico» результаты соцопроса, показывающие, что большинство немцев выступают против повышения оборонного бюджета, хотят развивать сотрудничество с Россией и не желают защищать Польшу и страны Прибалтики в случае нападения на них.
Справедливости ради надо отметить, что данные эти не вполне верны, и непонятно, из какого источника «Politicо» их взяло. Согласно реально существующим соцопросам, картина настроений в немецком обществе выглядит несколько иначе. В апреле этого года на вопрос социологической службы Yougov о том, должна ли Германия направить свои войска для защиты Польши в случае нападения на нее, 42% немцев ответили положительно, 32% — отрицательно, остальные не смогли дать однозначный ответ. Но и такой результат вряд ли способен успокоить Варшаву. 32% убежденных пацифистов при значительной доле неопределившихся — это много. Среди всех участвовавших в опросе европейских стран больше нежелающих спасать Польшу оказалось только в нейтральной Финляндии.
Почему подобные соцопросы вызывают столь пристальное внимание в Варшаве (да и и не только в Варшаве), объясняется достаточно просто. Бундесвер является «парламентской армией», то есть подчиняется исключительно бундестагу. Соответственно, решения о применении военной силы принимаются большинством депутатских голосов. И каждое такое решение вызывает в Германии острые дискуссии, а в 2001 году, когда на повестке дня стоял вопрос о направлении немецких войск в Афганистан, дело чуть не дошло до отставки канцлера. Поэтому нет никакой гарантии, что в случае нападения на одну из стран НАТО немецкие депутаты проголосуют вопреки мнению своих избирателей.
Тем более что пресловутая пятая статья Североатлантического договора на самом деле никого ни к чему не обязывает. Она предполагает всего лишь оказание подвергшейся нападению стране той помощи, которую остальные члены альянса «сочтут необходимой». Теоретически это означает, что можно просто отправить открытку с соболезнованиями. Чего-то подобного как раз и опасаются в Варшаве.
Евросоюз превыше всего
В Берлине все эти польские опасения не то чтобы разделяют, но относятся к ним с пониманием. Или, по меньшей мере, делают вид. И для такого отношения есть очень веские причины.
Евросоюз — это главный приоритет для Германии и ее, возможно, единственная надежда на то, чтобы не просто выжить, но и занять достойное место в формирующемся новом мировом порядке. «Германия слишком велика для Европы и слишком мала для мира», — заметил как-то Генри Киссинджер, и был абсолютно прав. Несмотря на все свои вполне обоснованные амбиции (а Германия отнюдь не утратила их за последние семьдесят лет), в одиночку немцы не способны войти в высшую лигу мировой политики, и история это уже не раз доказала. Однако дилемму Киссинджера можно попробовать решить с помощью Евросоюза, и это именно то, что пытается сейчас сделать Берлин. Пока, может быть, не очень успешно, но иных вариантов у него нет. «Либо мы попытаемся формировать этот мир, либо станем объектом формирующего воздействия других», — это уже слова Зигмара Габриэля, которые он произнес в 2017 году, когда возглавлял немецкий МИД.
И понятно, что в Берлине не могут спокойно смотреть на то, как Польша, одна из ключевых, по сути, стран ЕС и лидер его восточной части, культивируя свои страхи перед Россией и недоверие к Германии, уходит под американское крыло. Причем не просто уходит, а пытается при этом выбить очередной кирпич из фундамента европейской безопасности. Ничего хорошего для Евросоюза это не предвещает. Особенно в момент, когда он активно пытается укрепить свою внешнюю и оборонную политику.
В 2017 году, когда создавалось PESCO, Германия вопреки желанию Франции сделала все, чтобы включить в него Польшу. В Берлине рассматривают этот проект как прообраз будущей армии ЕС и в общем-то обоснованно считают, что без участия Польши и других восточноевропейских стран он не может быть реализован. Варшаву, кстати, тогда пришлось еще уговаривать. Она согласилась участвовать в самый последний момент и при этом выставила ряд условий, главное из которых — PESCO должно быть нацелено в том числе и на оборону «восточного фланга». Германия согласилась. Ради сохранения единства ЕС. А что ей было делать?
И вот здесь мы подходим к главной мысли. Германия, безусловно, хочет развивать сотрудничество с Россией. Даже в сегодняшней непростой политической ситуации. И когда Франк-Вальтер Штайнмайер несколько лет назад говорил, что в отношениях с Москвой нужно «столько безопасности, сколько необходимо, и столько диалога, сколько возможно», он не лукавил. Вот только игнорировать Варшаву с ее страхами перед «российской угрозой» Берлин тоже не может, поскольку Польша — это ключ к сохранению единства ЕС, а ЕС для Германии значительно важнее России.
По лезвию бритвы
Берлин, конечно, пытается балансировать между своими расходящимися интересами, и поэтому возникают такие парадоксальные ситуации, когда немецкий министр иностранных дел Хайко Маас на праздновании семидесятилетия НАТО в Вашингтоне говорит о понимании опасений восточноевропейских стран и о необходимости сохранять единство альянса перед лицом России, а в это же самое время, только с поправкой на разницу в часовых поясах, коллега Мааса по правительству, министр экономики Петер Альтмайер, открывает завод «Мерседеса» в Подмосковье.
Однако баланс этот шаткий, и его способно поколебать любое неосторожное действие или высказывание. Когда саксонский премьер-министр Михаэль Кречмер недавно заявил, что надо отменить введенные против России экономические санкции, он получил в свой адрес волну резкой критики от своих же немецких коллег-политиков. Например, председатель Мюнхенской конференции по безопасности Вольфганг Ишингер, которого сложно причислить к «ястребам», посоветовал Кречмеру немедленно уволить своего внешнеполитического советника, а если такового нет, то он, Ишингер, готов порекомендовать подходящую кандидатуру.
Не то чтобы немецкие политики настолько плохо относятся к России, что готовы душить ее санкциями, даже если это не приносит желаемого результата. Просто Берлин хорошо понимает: Польша и некоторые другие страны расценят подобные заявления в свойственной для них манере видеть в любом российско-германском сближении новый пакт Молотова-Риббентропа. И потребуют для себя уже не одну, а несколько американских баз.
Но все эти попытки Германии лишний раз не провоцировать Варшаву не приносят никакого результата, что явно подтверждает озвученное Трампом и Дудой решение. Раскол по вопросам безопасности внутри ЕС продолжает нарастать, и в Берлине уже не просто подозревают, а открытым текстом говорят, что дезинтеграция Евросоюза — это именно то, чего Вашингтон и добивается.
В этой ситуации эксперты все чаще советуют Берлину в конце концов определиться, на чьей он стороне, перехватить у Трампа инициативу и убедить Варшаву в своей союзнической надежности — все ради того же единства ЕС. На практике это означает, что Германия должна занять в отношении России позицию, аналогичную польской. А лучше при этом еще и направить несколько немецких батальонов куда-нибудь к южной границе Калининградской области. Решение это, конечно, простое и напрашивающееся само собой, только вот ни к чему хорошему оно не приведет. В результате Евросоюз может быть и укрепит свое единство, но с безопасностью в Европе станет совсем плохо.
Даешь Варшаву?
Вывод из всего этого напрашивается достаточно очевидный и в общем-то не новый. Пока не восстановятся отношения России с Польшей, не будет и нормальных отношений с Германией и ЕС. Сложность в другом — как это сделать?
Польша сейчас ослеплена «российской угрозой» и, как пишет бывший польский посол в Москве Катаржина Пелчинска-Налеч, не понимает того, что если на ее территории действительно произойдет вооруженный конфликт, целью этого конфликта будет не сама Польша — она станет лишь полем для столкновения России и США. По словам бывшего посла, в польских дискуссиях о размещении американской военной базы полностью игнорируется тот факт, что подобный шаг может спровоцировать Москву. При этом то, что дополнительный контингент войск США повысит безопасность Польши, воспринимается в качестве аксиомы, а попытки указать на риски отвергаются как «соглашательство с российской позицией».
Своими заявлениями на пресс-конференции в Вашингтоне Анджей Дуда только подтвердил слова Пелчинской-Налеч. И даже его нашумевшее высказывание про польскую храбрость и способность сражаться до конца выглядит, на самом деле, не более чем попытка подбодрить себя перед, говоря словами самого Дуды, «неприятным имперским лицом» России. В Варшаве действительно не видят никакой разницы между Российской империей, СССР и современной Россией и уверены, что Москва только и ждет удобного момента, чтобы напасть на Польшу.
Почему все это так — отдельный долгий разговор, требующий к тому же углубления в историю российско-польских отношений и выросшие из нее весьма своеобразные польские внешнеполитические концепции. Но пока данная ситуация сохраняется, все надежды на восстановление российско-германских отношений, да и вообще на нормализацию обстановки в Европе, являются не более чем иллюзией. И не важно, сколько своих заводов откроют в России немецкие автоконцерны и будет ли построен «Северный поток-2».
Единственной альтернативой «Форту Трамп», что бы он в конечном итоге из себя ни представлял, может стать только условный «Форт Меркель», то есть размещение в Польше сил бундесвера, что для России ничем не лучше. Да и для самой Германии, в общем-то, тоже. По сути, это выбор из двух зол меньшего, только выбирать в конечном итоге должен будет Берлин. Либо Германия и другие европейские страны НАТО гарантируют безопасность Польше, либо через их голову это делают США — со всеми вытекающими отсюда последствиями для Евросоюза.
Москва в этой ситуации может лишь попытаться вновь наладить диалог с Варшавой, что она и делает. 17 мая Сергей Лавров встретился со своим польским коллегой Яцеком Чапутовичем, и это стало первой за последние пять лет российско-польской встречей на уровне министров иностранных дел. Сигнал, безусловно, положительный, но вряд ли нашим дипломатам удастся так просто развеять те страхи, которые Польша старательно накапливала в течение последних двух столетий.
Информация