Гибель Новогригорьевского кордона
Новогригорьевский кордон (в исторической литературе идёт речь о Новогригорьевском посте, но это несколько неверно, т. к. кордоны начали именовать постами только после 1820-го года) был типичным укреплением Черноморской кордонной линии. Он представлял собой несколько укрупнённый четырёхугольный редут с бастионами или полубастионами. Кордон окружался рвом и земляным валом. Гарнизон кордона варьировался от 50 до 200 бойцов (пешие и конные казаки). Артиллерия насчитывала от одного до двух орудий, и лишь позднее, когда генерал Максим Григорьевич Власов провёл реформирование и усиление обороны линии, количество орудий довели до четырёх.
Один из последних кордонов, сохранившийся вплоть до начала 20-го века в Екатеринодаре
Внутри кордона находились турлучные дома, служившие казармами – отдельно для рядовых, отдельно для офицеров. Также, конечно, имелась конюшня и одна (порой две) сторожевая вышка. Т.к. кордон входил в единую систему укреплений линии, в распоряжении гарнизона были своеобразные средства сигнализации. Этими средствами были «маяки» (два сплетённых из лозы шара на длинном шесте) и «фигуры» (просмолённая вязанка сена, также закреплённая на шесте). В случае опасности и в зависимости от времени дня сигнал подавали поднятием то одного шеста, то другого.
Участок оборонительной линии, за контроль которой отвечал кордон, назывался дистанцией кордона. На дистанции устраивались секреты – тайные посты наблюдения в зарослях, в которых дежурили от двух до трёх казаков. При этом место секретов никогда не повторялось. Сама дистанция патрулировалась конными казачьими разъездами.
Новогригорьевский кордон располагался между Ахтанизовским лиманом на севере и Кизилташским лиманом на юго-западе. Даже в наше время это место испещрено речушками, ериками, озерцами и плавнями, поросшими камышом и часто мало чем отличаемыми от банального болота. Автору в общей сложности довелось около месяца прожить в типичной саманной хате близ Ахтанизовского лимана. И несмотря на то, что это был отпуск, местный микроклимат и обилие всевозможных насекомых, которых и дихлофосом не вытравить, прекрасно обрисовали условия, в которых вынуждены были жить бойцы укреплённой линии.
Ерики и плавни возле Курчанской
А вот как эту местность в её первозданном виде середины 19-го века описывал генерал-лейтенант и военный историк Иван Диомидович Попко:
Панорама лиманов Тамани
Новогригорьевский кордон фактически запирал достаточно узкий заболоченный проход на Таманский полуостров, с северо-востока проход на Тамань закрывал Смоляной кордон и Темрюк. Гарнизон кордона составлял шестьдесят черноморских казаков и около сорока солдат Азовского гарнизонного батальона. Командовал гарнизоном зауряд-хорунжий Похитонов.
По данным историка Фёдора Андреевича Щербины, 11 мая 1809 года команда казаков под начальством казака по фамилии Чёрный занималась стандартным патрулированием укреплённой линии. Услышав шум в камышах, Чёрный лично решил проверить сигнал и обнаружил внушительный отряд черкесов, переправившийся через Кубань. Щербина приводит цифру в 6000 бойцов, но эти данные сомнительны.
Подобное войско как единое формирование не могло, невольно не дав о себе знать лазутчикам и дружественным по отношению к нам горцам, форсировать Кубань, не говоря уже о том, что переправа бы заняла приличное время, за которое неприятеля обязательно заметил бы разъезд или очередной секрет. К тому же не так много было могущественных князей, способных собрать такой отряд для банальной вылазки.
Местоположение Новогригорьевского кордона
Так или иначе, но казак Чёрный со своей командой предупредили ближайший кордон о приближении неприятеля, а оттуда весточки полетели во все края линии. Войско горцев в это же самое время разделилось. Сам Чёрный с отрядом направился к Новогригорьевскому кордону, но казаки опоздали, застав кордон уже в блокадном положении, т.е., если верить Щербине, о ситуации с Новогригорьевским на линии уже знали, т.к. Чёрный после обнаружения блокады успел предупредить Титаровский курень (с 1812-го года станица Титаровская, а с 1848-го – Старотитаровская).
Согласно трудам военного историка и генерала от кавалерии Василия Александровича Потто, 11 мая 1809-го года часовой казак Новогригорьевского кордона заподозрил неладное: мошкары над плавнями вилось более обычного, тревожно кричали птицы и т.д. Когда же в камышах сверкнул подозрительный отблеск, казак немедля доложил начальствующему Похитонову. Подняли тревогу. Похитонов приказал срочно вернуть казачий разъезд, только что отбывший на патрулирование, но те и сами заметили неприятеля и, не имея возможности вернуться в Новогригорьевскую, ринулись в вышеуказанный Титаровский курень.
При этом Потто именует неприятеля не черкесами, а хеджретами. Но к национальности это не имеет никакого отношения. Хеджреты, как и упомянутые Потто, психадзе или же абреки – это скорее образ жизни, своеобразное сословие, по отношению к которому даже применялись иные социальные нормы. В данном случае под хеджретами понимаются конные хорошо вооружённые отряды из черкесских племён, для которых набег – явление более военное, нежели банальный грабёж, как у психадзе. Последние действовали воровской хитростью и чаще воспринимались как мелкие шайки воров. Однако эта тема отдельная.
Зауряд-хорунжий Похитонов прекрасно понимал, что сил кордона никак не хватит, чтобы воспрепятствовать прохождению столь крупного отряда горцев, который насчитывал около 2000 воинов. Но организовать достойную оборону до прихода подмоги Новогригорьевской было вполне по силам. Вверх поднялись сигнальные шары, возвещающие о нападение, грянул пушечный выстрел, взывающий о помощи, а весь гарнизон занял свои места у бруствера.
В надежде рассредоточить силы гарнизона горцы окружили его, рассчитывая взять его с налёта. Но первый штурм полностью провалился. Дружный ружейный огонь и картечь заставили неприятеля отхлынуть от кордона, словно волну от скалы. Вокруг укрепления навсегда остались до сотни мертвых горцев. Ещё около получаса черкесы кружили вокруг кордона, огрызаясь ружейными выстрелами, но, наконец, начали отходить в плавни, маневрируя на местности.
Казачий разъезд
И вот тут была совершена трагическая ошибка, приведшая к гибели всего кордона. По мнению Потто, инициатива провести отчаянную вылазку, дабы рассеять силы противника, принадлежала самому Похитонову. Однако с ним отчасти спорит Щербина, утверждая, что столь опрометчивую идею выразил сотник Касьян, начальник ближайшей брандвахты, оказавшийся на кордоне случайно, видимо, следуя по своим делам далее по линии. Именно сотник Касьян сумел убедить Похитонова выйти из укрепления вместе с орудием для преследования черкесского отряда.
Так или иначе, бремя командования лежало на Похитонове, а, следовательно, ошибку совершил он. Собрав отряд бойцов, усиленный орудием с артиллерийской командой, Похитонов покинул Новогригорьевский. В начале действия казаков были вполне благополучными. Неприятеля успешно гнали в сторону Кубани, осыпая оружейным огнём. Но сама поросшая камышом местность начала расстраивать ряды казачьего отряда, что обратило на себя внимание преследуемых горцев.
Улучив момент разобщённости, черкесский отряд всеми силами конников навалился на казаков. Одиночные группы, не имея возможности обороняться в таких условиях, начали отступать к кордону, теряя бойцов под ударами горцев. По сути, неприятель кружил вокруг казаков, забирая всё новые жизни. Вскоре был ранен сам Похитонов. Артиллерийская команда оказалась перебита. Уже в тот момент стало ясно: трагический итог неминуем.
Казаки Черноморской линии (французская гравюра)
Уже у ворот самого кордона горстка оставшихся в живых казаков, лишённых артиллерии, отчаянно отбивалась от полчищ черкесов. Несмотря на то, что около двух сотен горцев пали в попытке добить остатки отряда, ситуацию это переломить не смогло. Казаки дрогнули и бросились за ворота кордона. У самых ворот пал зауряд-хорунжий Похитонов. Лишь двадцать пять человек во главе со штабс-капитаном Фетисовым смогли прорваться в кордон и запереть ворота. Однако ни о каком спасении и речи не было.
Штабс-капитан Фетисов расставил людей на особо опасных местах. Крохи гарнизона отчаянно огрызались ружейным огнём. Наконец черкесы устали от строптивости Новогригорьевского гарнизона, поэтому подожгли камыши и начали забрасывать кордон горящими головнями. Лавина огня от камыша быстро перекинулась на кордон. Турлучные и саманные строения, крытые соломой, внутри кордона занялись огнём, обдавая защитников удушливым дымом. Фетисов, принявший командование на себя, решил, что лучше пойти на прорыв блокады кордона и попытать счастья в воде Кубани или камышах лимана, нежели сгореть заживо.
Отчаянная горстка оставшихся в живых смельчаков отворила ворота и ринулась врассыпную, прорубая себе путь шашками. Увы, добраться до спасительных вод Кубани удалось лишь пятерым. Таким образом, вместе с Похитоновым погибли двадцать человек, а штабс-капитан Фетисов, 42 казака и 35 солдат были отчасти изрублены черкесами, отчасти попали в плен или умерли от ран. Сам Новогригорьевский был полностью разграблен и уничтожен огнём.
Один из последних кордонов, сохранившийся вплоть до начала 20-го века в Екатеринодаре
Внутри кордона находились турлучные дома, служившие казармами – отдельно для рядовых, отдельно для офицеров. Также, конечно, имелась конюшня и одна (порой две) сторожевая вышка. Т.к. кордон входил в единую систему укреплений линии, в распоряжении гарнизона были своеобразные средства сигнализации. Этими средствами были «маяки» (два сплетённых из лозы шара на длинном шесте) и «фигуры» (просмолённая вязанка сена, также закреплённая на шесте). В случае опасности и в зависимости от времени дня сигнал подавали поднятием то одного шеста, то другого.
Участок оборонительной линии, за контроль которой отвечал кордон, назывался дистанцией кордона. На дистанции устраивались секреты – тайные посты наблюдения в зарослях, в которых дежурили от двух до трёх казаков. При этом место секретов никогда не повторялось. Сама дистанция патрулировалась конными казачьими разъездами.
Топкое фронтовое захолустье
Новогригорьевский кордон располагался между Ахтанизовским лиманом на севере и Кизилташским лиманом на юго-западе. Даже в наше время это место испещрено речушками, ериками, озерцами и плавнями, поросшими камышом и часто мало чем отличаемыми от банального болота. Автору в общей сложности довелось около месяца прожить в типичной саманной хате близ Ахтанизовского лимана. И несмотря на то, что это был отпуск, местный микроклимат и обилие всевозможных насекомых, которых и дихлофосом не вытравить, прекрасно обрисовали условия, в которых вынуждены были жить бойцы укреплённой линии.
Ерики и плавни возле Курчанской
А вот как эту местность в её первозданном виде середины 19-го века описывал генерал-лейтенант и военный историк Иван Диомидович Попко:
«Мрачна эта дымящаяся, туманная закраина зеленых степей, представляющая собой необнимаемые глазом болота, задернутые дремучим лесом камышей, с узкими между ними прогалинами сухой земли, которые служат путями только для хищных шакалов и горцев. Напрасно взор ваш, измученный мрачным однообразием узкой дорожной просеки, ищет простора или предмета, на котором мог бы отрадно остановиться и отдохнуть. Дремучий, безвыходный камыш! При ином повороте лениво подползет к дороге узкий ерик, дремлющий в своем заглохшем ложе под одеялом из широких листьев водяного лопушника, либо протянет к вашему стремени свои усохшие, искривленные ветви чахлая ветла, словно увечный, покинутый товарищами путник. Молит он проезжего о помощи, а проезжий… как бы только самому скорее проехать. Кое-где мелькнет дикая коза и перебежит фазан, кое-где покажется высокая пика разъездного казака, молчаливого, бесстрастного и угрюмого, как окружающая его местность. Глушь и оцепенение кругом».
Панорама лиманов Тамани
Кордон – ключ к Тамани
Новогригорьевский кордон фактически запирал достаточно узкий заболоченный проход на Таманский полуостров, с северо-востока проход на Тамань закрывал Смоляной кордон и Темрюк. Гарнизон кордона составлял шестьдесят черноморских казаков и около сорока солдат Азовского гарнизонного батальона. Командовал гарнизоном зауряд-хорунжий Похитонов.
По данным историка Фёдора Андреевича Щербины, 11 мая 1809 года команда казаков под начальством казака по фамилии Чёрный занималась стандартным патрулированием укреплённой линии. Услышав шум в камышах, Чёрный лично решил проверить сигнал и обнаружил внушительный отряд черкесов, переправившийся через Кубань. Щербина приводит цифру в 6000 бойцов, но эти данные сомнительны.
Подобное войско как единое формирование не могло, невольно не дав о себе знать лазутчикам и дружественным по отношению к нам горцам, форсировать Кубань, не говоря уже о том, что переправа бы заняла приличное время, за которое неприятеля обязательно заметил бы разъезд или очередной секрет. К тому же не так много было могущественных князей, способных собрать такой отряд для банальной вылазки.
Местоположение Новогригорьевского кордона
Так или иначе, но казак Чёрный со своей командой предупредили ближайший кордон о приближении неприятеля, а оттуда весточки полетели во все края линии. Войско горцев в это же самое время разделилось. Сам Чёрный с отрядом направился к Новогригорьевскому кордону, но казаки опоздали, застав кордон уже в блокадном положении, т.е., если верить Щербине, о ситуации с Новогригорьевским на линии уже знали, т.к. Чёрный после обнаружения блокады успел предупредить Титаровский курень (с 1812-го года станица Титаровская, а с 1848-го – Старотитаровская).
Согласно трудам военного историка и генерала от кавалерии Василия Александровича Потто, 11 мая 1809-го года часовой казак Новогригорьевского кордона заподозрил неладное: мошкары над плавнями вилось более обычного, тревожно кричали птицы и т.д. Когда же в камышах сверкнул подозрительный отблеск, казак немедля доложил начальствующему Похитонову. Подняли тревогу. Похитонов приказал срочно вернуть казачий разъезд, только что отбывший на патрулирование, но те и сами заметили неприятеля и, не имея возможности вернуться в Новогригорьевскую, ринулись в вышеуказанный Титаровский курень.
При этом Потто именует неприятеля не черкесами, а хеджретами. Но к национальности это не имеет никакого отношения. Хеджреты, как и упомянутые Потто, психадзе или же абреки – это скорее образ жизни, своеобразное сословие, по отношению к которому даже применялись иные социальные нормы. В данном случае под хеджретами понимаются конные хорошо вооружённые отряды из черкесских племён, для которых набег – явление более военное, нежели банальный грабёж, как у психадзе. Последние действовали воровской хитростью и чаще воспринимались как мелкие шайки воров. Однако эта тема отдельная.
Зауряд-хорунжий Похитонов прекрасно понимал, что сил кордона никак не хватит, чтобы воспрепятствовать прохождению столь крупного отряда горцев, который насчитывал около 2000 воинов. Но организовать достойную оборону до прихода подмоги Новогригорьевской было вполне по силам. Вверх поднялись сигнальные шары, возвещающие о нападение, грянул пушечный выстрел, взывающий о помощи, а весь гарнизон занял свои места у бруствера.
В надежде рассредоточить силы гарнизона горцы окружили его, рассчитывая взять его с налёта. Но первый штурм полностью провалился. Дружный ружейный огонь и картечь заставили неприятеля отхлынуть от кордона, словно волну от скалы. Вокруг укрепления навсегда остались до сотни мертвых горцев. Ещё около получаса черкесы кружили вокруг кордона, огрызаясь ружейными выстрелами, но, наконец, начали отходить в плавни, маневрируя на местности.
Казачий разъезд
Ободрённые успехом на пути к гибели
И вот тут была совершена трагическая ошибка, приведшая к гибели всего кордона. По мнению Потто, инициатива провести отчаянную вылазку, дабы рассеять силы противника, принадлежала самому Похитонову. Однако с ним отчасти спорит Щербина, утверждая, что столь опрометчивую идею выразил сотник Касьян, начальник ближайшей брандвахты, оказавшийся на кордоне случайно, видимо, следуя по своим делам далее по линии. Именно сотник Касьян сумел убедить Похитонова выйти из укрепления вместе с орудием для преследования черкесского отряда.
Так или иначе, бремя командования лежало на Похитонове, а, следовательно, ошибку совершил он. Собрав отряд бойцов, усиленный орудием с артиллерийской командой, Похитонов покинул Новогригорьевский. В начале действия казаков были вполне благополучными. Неприятеля успешно гнали в сторону Кубани, осыпая оружейным огнём. Но сама поросшая камышом местность начала расстраивать ряды казачьего отряда, что обратило на себя внимание преследуемых горцев.
Улучив момент разобщённости, черкесский отряд всеми силами конников навалился на казаков. Одиночные группы, не имея возможности обороняться в таких условиях, начали отступать к кордону, теряя бойцов под ударами горцев. По сути, неприятель кружил вокруг казаков, забирая всё новые жизни. Вскоре был ранен сам Похитонов. Артиллерийская команда оказалась перебита. Уже в тот момент стало ясно: трагический итог неминуем.
Казаки Черноморской линии (французская гравюра)
Уже у ворот самого кордона горстка оставшихся в живых казаков, лишённых артиллерии, отчаянно отбивалась от полчищ черкесов. Несмотря на то, что около двух сотен горцев пали в попытке добить остатки отряда, ситуацию это переломить не смогло. Казаки дрогнули и бросились за ворота кордона. У самых ворот пал зауряд-хорунжий Похитонов. Лишь двадцать пять человек во главе со штабс-капитаном Фетисовым смогли прорваться в кордон и запереть ворота. Однако ни о каком спасении и речи не было.
Штабс-капитан Фетисов расставил людей на особо опасных местах. Крохи гарнизона отчаянно огрызались ружейным огнём. Наконец черкесы устали от строптивости Новогригорьевского гарнизона, поэтому подожгли камыши и начали забрасывать кордон горящими головнями. Лавина огня от камыша быстро перекинулась на кордон. Турлучные и саманные строения, крытые соломой, внутри кордона занялись огнём, обдавая защитников удушливым дымом. Фетисов, принявший командование на себя, решил, что лучше пойти на прорыв блокады кордона и попытать счастья в воде Кубани или камышах лимана, нежели сгореть заживо.
Отчаянная горстка оставшихся в живых смельчаков отворила ворота и ринулась врассыпную, прорубая себе путь шашками. Увы, добраться до спасительных вод Кубани удалось лишь пятерым. Таким образом, вместе с Похитоновым погибли двадцать человек, а штабс-капитан Фетисов, 42 казака и 35 солдат были отчасти изрублены черкесами, отчасти попали в плен или умерли от ран. Сам Новогригорьевский был полностью разграблен и уничтожен огнём.
Информация