Русская медицина против оружия Наполеона
Военная медицина Якова Виллие
Знаменитый приказ Наполеона Бонапарта по «Великой армии», датируемый 22 июня 1812 года, содержал такие строки:
Так началась знаменитая война, положившая конец «Великой армии» Наполеона и восславившая русское оружие. И медицина в этой войне играла крайне важную роль.
Военно-санитарная организация в русской армии к 1812 году была выверена и лишена присущего ей ранее многовластия. Инициатором реформирования военной медицины был военный министр Михаил Богданович Барклай-де-Толли, который 27 января 1812 года после согласования с императором Александром I издал важный документ «Учреждение для управления Большой действующей армией». В нем обозначалась организация семи департаментов, одним из которых впервые стал медицинский. К структуре департамента относились два отделения, одно из которых занималось врачебными делами, организацией приема на работу медиков и их увольнение, а также обучением и распределением фельдшеров. Второе отделением медицинского департамента занималось исключительно аптекарскими делами и снабжением войска медтехникой. Во главе ведомства стоял Главный военно-медицинский инспектор, которому подчинялись полевые генералы-штабс-доктора (один на армию). Ниже по чину шли корпусные штабс-доктора (главные доктора полевых госпиталей), дивизионные штаб-доктора и в полках – старшие лекари. За снабжение медицинских учреждений армии отвечал генерал-интендант.
Руководил всей медицинской службой русской армии с 1806 года «главный инспектор медицинской части по Военному сухопутному департаменту под начальством министра военных сухопутных сил», а также по совместительству директор медицинского департамента Яков Васильевич Виллие. Это был шотландец по происхождению (родное имя — Джеймс Уайли), работавший лейб-хирургом трех императоров: Павла I, Александра I и Николая I. Яков Виллие фактически создал военно-медицинскую службу в том виде, в котором она оказалось перед нашествием Наполеона. Он тридцать лет руководил Медико-хирургической академией, а в 1841 году был удостоен высшего чина для медицинского работника – действительного тайного советника. Крупным достижением Виллие была организация в Петербурге в 1796 году Инструментального завода, занятого на производится медицинского оборудования и медикаментов. При выдающемся враче и организаторе появилась новая для тех времен эвакуационная модель лечения, получившая в России название дренажной (до 1812 года врачи по всему миру работали с ранеными чуть ли не на поле боя). Ключевые идеи концепции эвакуации раненых с поля боя до сих пор применяются в медицинских службах армий мира.
При участии Якова Виллие было разработано «Положение о развозных и подвижных госпиталях армии» и «Положение для временных военных госпиталей при большой действующей армии», на долгие годы ставшие руководством к действию для военных медиков России. Правда, Виллие не смог изменить некоторые вопросы во втором положении, касающиеся разделения медицинских работников на лекарей и хирургов по западному образцу, чего до этого в России не было. Кроме этого, врач, по мнению многих историков, был против чрезмерного усложнения структуры подвижных и развозных госпиталей, но все эти протесты не были услышаны. В армии при Виллие впервые появились повозка с лекарем и основным набором средств первичной медицинской помощи. Это стало следствием стремления Виллие создать систему эвакуации раненых с поля боя как основного ресурса эффективного лечения. Примечательно, что идею мобильного лазарета Виллие «подсмотрел» у французского коллеги Жана Доминика Ларрея, которого многие считают «отцом скорой помощи». Французские летучие лазареты-«амбулансы» отлично себя зарекомендовали на полях сражений в Европе еще за несколько лет до войны 1812 года. К каждому такому лазарету армии французов были приписаны доктор с двумя помощниками и медицинской сестрой.
Яков Виллие принимал самое активное участие в сражениях Отечественной войны: он оперировал, следил за здоровьем высших чинов армии, а также осуществлял руководство военно-медицинской службы. Деятельность врача была высоко оценена главнокомандующим Михаилом Илларионовичем Кутузовым. В представлении на имя императора полководец писал:
Дренажная эвакуационная система
Особенностью военной медицины Российской империи до начала XIX века была мощная система профилактики заболеваний, начало которой было положено еще при Суворове. Сам полководец с опаской и недоверием относился к госпиталям, называя их «богадельнями». В армии был культ личной гигиены, опрятности, чистоты, а также закаливания, тренировок и экономии сил в походных условиях. Однако в условиях новой «артиллерийской» войны преимущественно профилактикой обходиться было нельзя. Война с Турцией 1806-1812 годов показала некоторую слабость русской военной медицины: на всю Дунайскую армию в то время был предусмотрен всего один подвижной госпиталь, рассчитанный на 1 тысячу раненых и два стационарных по 600 коек в каждом. Пришлось прибегать к экстренным мерам и привлекать удаленные от театра военных действий одесский и киевские госпитали. Необходимость в реформах была очевидна и, к чести военного руководства, она было проведена в удачное время перед вторжением французов. В итоге в русской армии к началу войны с Наполеоном появилась сложная многоступенчатая система эвакуации и лечения раненых.
Первым на пути раненого был полковой или дивизионный перевязочный пункты или «места перевязки», располагаемые недалеко от фронта и обязательно обозначаемые «флагом или другими какими-нибудь знаками, чтобы раненые, не блуждая, могли оное сыскать». На каждом таком пункте работало до 20 нестроевых солдат с носилками, а за доставкой несчастных на перевязку отвечала военная полиция и ополченцы. На нужды «места перевязки» работала медицинская инфраструктура полка – запряженная двумя или четырьмя лошадями аптечная фура с многочисленными ящиками для инструментов, бинтами и корпией (ветошь из льняной ткани). На пункте занимались десмургией, останавливали кровотечения и готовили к переброске в развозной госпиталь, где уже раны обрабатывались и проводились операции. Однако в ходе Бородинской битвы функционал «мест перевязки» значительно расширился.
В воспоминаниях очевидцев приводятся такие строки:
Ранения были столь серьезны, что хирургам приходилось проводить операции на самых ранних стадия эвакуации. Кроме этого, в армию перед сражением в Бородине было призвано множество гражданских врачей, незнакомых со спецификой дренажной системы. Поэтому они уже на полковых перевязочных пунктах старались оказать максимально возможную помощью раненым. С одной стороны, этим подвигом они спасли немало жизней солдат, а с другой, могли создать очереди из требующих лечение раненых.
На втором рубеже медицинской эвакуации, развозном госпитале, солдат и офицеров кормили: 900 граммов ржаного хлеба, 230 граммов круп и мяса, около 30 граммов соли и рейнский уксус для питья. Также на раненого заводилась эвакуационная книжка, в которой прописывался характер ранения и место дальнейшего лечения. Расположение развозных госпиталей определялось перед сражением лично главнокомандующим. Обычно их количество ограничивалось тремя: 1-й центральный и два фланговых. Во время боя в таких госпиталях находился полевой генерал-штаб-доктор, занимающийся координацией работы учреждения. Каждый госпиталь был способен принять не менее 15 тысяч раненых и был оснащен соответствующим образом: более 320 килограммов корпии, 15 тысяч компрессов, 32 тысячи метров бинтов и 11 килограммов соединительного пластыря. В общей сложности между тремя развозными госпиталями в русской армии распределяли порядка тысячи телег с лошадьми для эвакуации раненых.
Михаил Илларионович Кутузов, кстати, внес большой вклад в оснащение и модернизацию лазаретных фур развозных госпиталей. Граф приказал скинуть на землю громоздкие кибитки и сделать помосты, на которых могли лежать до 6 раненых. Это было важным нововведением, так как на первых этапах войны русские отступали и нередко госпитали не успевали эвакуироваться вовремя. Что же было с теми, кого оставляли на милость врага? Чаще всего раненых не ждала смерть: в те времена еще существовал кодекс воинской чести в его первоначальном понимании. Французы сносно обходились с ранеными, размещали их в госпиталях наряду с солдатами собственной армии, и раненые противника даже не имели статуса военнопленных. Справедливости ради стоит отметить, что и русские воины с уважением и участием относились к оставленным на поле брани французам. Можно сказать, что таким несчастным завоевателям даже больше везло – французская военно-медицинская служба отставала по эффективности от русской.
К примеру, на первых этапах эвакуации французские хирурги практиковали «поголовно» ампутацию конечностей при любых огнестрельных ранениях. Важно знать, что во французской армии было деление медицинских работников на врачей и хирургов, а это серьезно ограничивало возможности по лечению. Фактически французский хирург того времени – это не врач, а простой фельдшер. Русские же лекари были еще и хирургами, а также обладали обширными знаниями в анатомии и физиологии. Ампутациями не злоупотребляли и прибегали к ним в случае, характеризуемом следующим образом: «…обширнейшие раны икры и ляжки, в коих мягкие части совершенно разрушены и расстроены, кости сокрушены, сухие жилы и нервы поражены».
Профессиональных врачей в русской армии было больше. Так, штатное расписание медицинских работников включало в себя: кавалерийский полк – 1 старший и 1 младший лекарь; конный полк – 1 старший лекарь; пехотный полк — 1 старший и 2 младших лекаря; артиллерийский полк — 1 старший и 3 младших лекаря и артиллерийская конная батарея — 1 старший и сразу 4 младших лекаря. Новинкой и, безусловно, эффективным изобретением того времени — «амбулансами» Ларрея, у французов были обеспечены только гвардейские части. К тому же французы в худшую сторону отличались от русской армии своим пренебрежением к элементарным санитарным нормам. В это связи главный хирург армии Наполеона Ларрей писал:
К Бородинскому сражению «Великая армия» Бонапарта подошла с потерями в 90 тысяч человек, при этом только 10 тысяч были убиты или ранены. Остальных скосили тиф и дизентерия. В русской же армии командование правила личной гигиены прививали солдатам в том числе виде приказов. Так, князь Петр Иванович Багратион 3 апреля 1812 года издал приказ № 39, котором уделил внимание быту солдат:
Карманный набор врача начала XIX века
Хирургический инструментарий
Следующим этапом эвакуации раненых русской армии были подвижные госпитали 1-й, 2-й и 3-й линии. Как все остальные лазареты, подвижные госпитали должны были следовать за армиями как во время наступления, так и при отходе. В первой и второй линиях больных кормили, проводили повторные перевязки, регистрировали, оперировали и лечили в течение 40 дней. Тех же, которые «долговременных болезнями одержимых, коих излечение в 40 дней не предвидится», а также, «которые и по излечении не в состоянии будут продолжать службу», отправляли в тыловые подвижные госпитали 3-й линии и стационарные главные временные госпитали. Это были конечные для многих раненых лазареты, из которых дорога либо обратно на фронт, либо домой по причине негодности к службе.
Продолжение следует…
Информация