На чём будем делать "Сарматы" и Су-57? Станки могут и отключить!
Пусть сильнее грянет буря?
Вероятно, это событие не показалось очень важным. Подумаешь, были дистанционно отключены несколько компрессоров, обеспечивающих работу предприятий Газпрома! Специалисты дали разъяснения: компрессоры были не на магистральных газопроводах, угрозы поставкам газа нашим дорогим партнерам не было, прибыли компании не пострадают. В общем, спите спокойно, дорогие россияне! Не спешите хвататься за сердце и кошелек, уважаемые акционеры! В Газпроме все спокойно!
И это, наверное, так. Но мы с вами не Газпром, и для нас прозвучавший звоночек является зримым свидетельством того, что вот-вот может начаться «спектакль», по своей разрушительной силе сопоставимый с применением оружия массового поражения. Причем об этом давно говорили, об этом уже не раз и не два предупреждали нас эксперты и просто неравнодушные граждане, но мы посмеивались над их страхами и думали, что вражеские закладки в различном промышленном оборудовании – миф, и не более. Ведь гром не грянет, мужик не перекрестится…
Гром грянул. Пока, правда, не очень громко.
На самом деле точных масштабов возможной катастрофы в случае отключения купленного и установленного нами импортного промышленного оборудования не знает никто. А если где-то и знают, например, в ФСБ или Генштабе, предпочитают не говорить, чтобы у нас многие тысячи сограждан от инфаркта не умерли. Разобраться в этом самим будет очень сложно, но давайте хотя бы очень примерно и очень скромно прикинем масштаб возможной трагедии.
Прежде всего давайте уточним: с некоторых пор программные и аппаратные «закладки» в технике особо никем уже и не скрываются. Сейчас, приобретая импортные металлообрабатывающие станки, покупатель (и обычно не только в России) вынужден смириться с некоторыми пунктами контракта, где прямо говорится, что станки нельзя перемещать, иначе они будут просто отключены производителем. Формально это сделано для того, чтобы предотвратить утечку технологий в некоторые страны, с которыми США не очень дружат: в Иран или КНДР. Но по факту отключить могут и в месте оговоренной контрактом эксплуатации, если для этого будут определенные политические или военные причины.
Следы ведут в США…
Упоминание США здесь неслучайно: строго говоря, сначала соответствующий закон был принят в этой стране, а потом это внутреннее требование американского законодательства было распространено на большинство других государств-производителей высокотехнологичного оборудования. Это, конечно, нонсенс, но не в случае с американцами, которые добиваются выполнения своего законодательства во всем мире и в любых сферах. В том числе с помощью санкций, штрафов, дискриминационных ограничений и отказе в поставках технологий, что может быть весьма критично для какого-нибудь европейского или японского производителя, зависящего от американских поставщиков.
Нужно признать, что американцы в этом вопросе действуют весьма эффективно. Например, на данный момент почти ни один спутник в мире не может быть запущен без американского одобрения. Достаточно, чтобы при изготовлении этого спутника была использована хоть одна деталь американского производителя или даже хоть один американский патент, и Вашингтон «сожрет» любого, кто осмелится запустить этот спутник без его ведома. Ну а как дела обстоят в вопросе поставок другого промышленного оборудования, мы с вами как раз и имели возможность убедиться на примере Газпрома. Австрийского поставщика трудно заподозрить в собственных политических амбициях или даже в желании испортить отношения с крупнейшим покупателем своего оборудования. Но прижали, и он встал по стойке «смирно»…
Для понимания остроты проблемы нужно помнить, что даже критические военные производства не обошлись у нас без приобретения и внедрения импортных станков и оборудования. Станки «Сименс» есть в НПЦ газотурбостроения «Салют», производящем двигатели для широкой номенклатуры российских военных и гражданских самолетов, в том числе Су-27/30/35, а также для истребителя пятого поколения Су-57. Более того, так называемый двигатель второго этапа для этой передовой машины тоже разрабатывается там же. Это, напомню, тот самый двигатель, с которым машина должна пойти в серийное производство и в войска.
Есть подобный импорт на ключевых предприятиях холдинга «Вертолеты России», есть на судостроительных предприятиях, есть у «Центра Хруничева» и ещё на множестве предприятий ВПК. Да и было бы странно, не будь их там: с одной стороны, наше хроническое отставание именно в производстве высокоточных станков тянется ещё с советских времен, а с другой стороны, даже то, что было, мы умудрились буквально уничтожить. От советского наследия осталось, по некоторым оценкам, не более 10%, да и то уже безнадежно устарело и годится разве что для производства сковородок и велосипедов.
Зато у нас есть «Сколково»!
Наверное, нужно оставить в стороне вопрос информационной безопасности: да, увы, довольно часто импортное оборудование не просто может быть отключено, но и передает в контролирующий офис сведения о режимах своей работы, её объеме, нагрузке и степени износа. Этакий сервис-шпионаж: с одной стороны, производитель вроде заботится о том, чтобы его станком бетонные болванки не дробили, а с другой стороны, собирает массу информации, представляющей непосредственный интерес для иностранных разведок. Но тут не до жиру – одно дело, если враг знает, что мы делаем, а другое, если он просто отключает нам возможность это делать.
Но если бы дело ограничивалось только высокоточными станками для оборонки! Так ведь нет, есть множество видов оборудования, где закладки если не прямо прописываются в контракте, то подразумеваются из-за наличия в них огромного количества микросхем, микроконтроллеров, чипов, электронных систем безопасности и блокировки. От банального компьютера до газокомпрессорного оборудования, от небольшой технологической линии до «мозгов» сложного химического или нефтехимического производства. Можно только догадываться, что из закупленных нами у «партнеров» систем вдруг отключится и превратится в груду мертвого железа.
Разумеется, всем нам хочется верить, что меры по преодолению подобной зависимости предпринимаются, и мы, возможно, чего-то уже добились. Однако очень похоже, что эти меры лежат не в плоскости производства, где у нас все так же безнадежно выглядит отечественное станкостроение, где безнадежно потерян не только внешний, но и внутренний рынки. И не спешите улыбаться по поводу внешнего рынка: можно сколько угодно ругать поздний СССР, но станки тогда поставлялись и в ФРГ, и в США. Да, они не были передовыми, они брали не точностью обработки, а производительностью и дешевизной, но это все-таки была неплохая база для того, чтобы совершить технологический прорыв.
Увы, эта база утеряна и надеяться остается на разведку, добывающую секретные коды, да «кулибиных», способных заменить один чип другим и обеспечить работоспособность станка. Но надежда эта весьма призрачна: вероятно, что-то спасти в случае конфликта с Западом будет возможно, но системно мы обречены на отставание и стагнацию, потому что уже ни собственных производств, ни конструкторских кадров почти не осталось.
Более того, мы не можем производить не только металлообрабатывающие станки, но разучились делать уже и металлорежущий инструмент для них! Хотя для этого есть вроде бы, все: и металлургическая база, и технологии, и суперкомпьютеры (правда, тоже на импортной элементной базе). Но российский рынок металлорежущего инструмента поделен между шведскими и израильскими фирмами, и даже если мы вдруг создадим хороший станок, резцы, фрезы и сверла для него мы будем покупать все там же, у «партнеров».
А поскольку инструмент этот служит недолго, наша зависимость от них все равно будет почти полной…
Но, как вы знаете, в нашей экономике все нормально. Поэтому вместо металлообрабатывающего кластера, о котором говорят уже добрых два десятка лет, мы создали «Сколково». И теперь там совершаем «технологические прорывы», но все на том же импортном оборудовании и под отеческим присмотром зарубежных кураторов.
Информация