«Лучше умереть, нежели остаться искалеченным». Смертельное ранение князя Багратиона
Ранение князя Багратиона. Источник: 1812.nsad.ru
Последний бой князя
В войне с Наполеоном князь Петр Иванович Багратион, генерал инфантерии, командовал 2-й Западной армией, которая 7 сентября 1812 года (здесь и далее даты будут по новому стилю) располагалась на левом фланге русских войск на Бородинском поле. Центром всех событий того дня были Семеновские флеши, ставшие объектом непрестанных атак отрядов наполеоновских маршалов Даву и Нея. Именно здесь, в самой гуще боя, и находился генерал Багратион. Он возглавлял контратаку частей 8-го пехотного, 4-го кавалерийского корпусов и 2-й кирасирской дивизии. Приблизительно в 12 часов дня князь получает ранение в левую ногу. Первые несколько мгновений он держится на лошади, но затем падает – его едва успевают подхватить приближенные офицеры. Очевидцы описывают первые минуты после ранения:
«…лицо, осмугленное порохом, бледно, но спокойно. Его сзади кто-то держал, обхватив обеими руками. Окружающие видели, как он, будто забыв страшную боль, молча вглядывался в даль и как будто вслушивался в грохот битвы».
Надо отметить, что ранение Багратиона не было смертельным – это был осколок "чиненого" снаряда, повредивший одну из берцовых костей (неизвестно, какую именно) в районе голени. "Чиненкой" в те времена называли артиллерийский снаряд, набитый порохом, ставший прообразом современного осколочного боеприпаса. Отличительной особенностью "чиненки" была высокая кинетическая энергия осколков, превышающая на близких дистанциях энергию свинцовой пули. В результате ситуация, в которой оказался генерал, была близка к катастрофе. Вокруг шел не просто бой, а настоящее кровавое сражение – французы артиллерией и стрелковым оружием как могли сдерживали русскую контратаку. При этом русская артиллерия интенсивно поддерживала свои наступающие подразделения, порой не успевая переводить огонь вслед за атакой — от дружественных ударов нередко страдали русские подразделения. На момент ранения генерала сражение шло не менее пяти часов, и у русских войск уже были чувствительные потери. Практически уничтоженными оказались 2-я сводная гренадерская дивизия генерал-майора Воронцова и 27-я пехотная дивизия генерал-майора Неверовского. К полудню все вокруг Семеновской флеши было усеяно трупами и ранеными, а саму площадку обстреливали 400 орудий французов и 300 русских пушек. Из этой мясорубки раненого Багратиона эвакуируют к «подошве Семеновской высоты», то есть в относительно безопасное место. Основной проблемой при этом стал поиск врача. Главного медика 2-й Западной армии Гангарта двумя часами ранее контузило (ядро попало в грудь лошади) и его вывезли в можайский госпиталь 1-й линии. Лекаря не было и в ближайших подразделениях, так как они были, по сути, практически полностью уничтожены. На помощь терпящему бедствие левому флангу русской армии Кутузов выдвинул гвардейские Финляндский, Измайловский и Литовский полки. Именно в лейб-гвардии Литовском полку для Багратиона нашелся врач Яков Говоров, который впоследствии о трагической эпопее безуспешного лечения генерала опубликует в 1815 году книгу «Последние дни жизни князя Петра Ивановича Багратиона».
Источник: библиохроника.ру
По всем правилам полевой хирургии того времени Говоров зондирует рану, обнаруживает повреждение кости и накладывает простую повязку. Уточним здесь, что никакого обездвиживания раненой конечности простой полковой врач не мог произвести, так как отсутствовали элементарные приспособления для этого. Спустя десятилетия Говорова обвинят в ошибочных действиях на «подошве Семеновской высоты», приведших к усугублению перелома берцовой кости левой ноги Багратиона. После этого князя, по одной версии, эвакуируют в ближайший перевязочный пункт Литовского полка, где им занимается уже сам Яков Виллие, его превосходительство главный по армии медицинский инспектор. Именно этот человек определял магистральные пути развития военной медицины России как до войны, так и во время военных действий. Поэтому в его действиях сомневаться не приходится. По одной из версий, уже на перевязочном пункте лейб-гвардии Литовского полка Багратиону предложили скорейшую ампутацию, но ответом было категоричное:
«…лучше умереть, нежели остаться искалеченным».
По другой версии, перевязку Виллие сделал совсем не в Литовском полку, а на перевязочном пункте в районе Псаревского леса – это в трех километрах от места ранения.
О том, что творилось в подобных медицинских пунктах в ходе Бородинского сражения, пишет очевидец И. Т. Радожицкий в «Походных записках артиллериста с 1812 по 1816 г.»:
«Резатели обмыли рану, из которой клочьями висело мясо и виден был острый кусок кости. Оператор вынул из ящика кривой нож, засучил рукава по локоть, потом тихонько приблизился к поврежденной руке, схватил ее и так ловко повернул ножом выше клочьев, что они мигом отпали. Тутолмин вскрикнул и стал охать; хирурги заговорили, чтобы шумом своим заглушить его, и с крючками в руках бросились ловить жилки из свежего мяса руки; они их вытянули и держали, между тем оператор стал пилить кость. Это причиняло, видно, ужасную боль: Тутолмин, вздрагивая, стонал и, терпя мучение, казался изнеможенным до обморока; его часто вспрыскивали холодною водою и давали ему нюхать спирт. Отпиливши кость, они подобрали жилки в один узелок и затянули отрезанное место натуральною кожею, которая для этого была оставлена и отворочена; потом зашили ее шелком, приложили компресс, увязали бинтами – и тем кончилась операция».
Примерно в таких условиях главный врач российской армии и провел повторное исследование раны Багратиона и перевязку. В ходе процедуры Виллие выяснил, что рана тяжелая, повреждена берцовая кость, сам пациент находится в тяжелом состоянии. Во время осмотра лекарь даже вынул фрагмент берцовой кости. Тогда же Виллие ошибочно высказал предположение о пулевом характере ранения, и это серьезно осложнило дальнейшее лечение. Дело в том, что врачи в российской армии в тем времена не стремились в первые же мгновения ампутировать легкораненые конечности – в ходу было консервативное лечение. И пуля в ходе нагноения раны часто просто выходила наружу. Очевидно, на это и был сделан расчет в дальнейшем лечении Багратиона – подождать несколько дней, пока гной не вынесет пулю из раны. Хотя, как утверждают некоторые источники, князю все-таки предложили ампутацию. Однако Виллие, как мы уже знаем, ошибся – ранение было не пулевым.
Эвакуация
Пока шла врачебная работа с раненым Багратионом, ситуация на левом фланге развивалась не лучшим образом. Обе стороны вводят в бой все новые резервы, которые гибнут в течение короткого времени, усеивая поля сражений телами убитых и стонами раненых. Так, упоминаемый выше Литовский полк вместе с Измайловским на некоторое время вообще оказались окружены французами и едва успевали отбивать атаки. Литовский полк за один только час потерял из 1740 человек личного состава 956… Кроме этого, отсутствие Багратиона вызвало коллапс управления, так как практически одновременно с ним из-за тяжелой контузии был эвакуирован начальник штаба 2-й Западной армии генерал-майор Э. Ф. Сен-При. Кутузов сначала назначает командармом герцога А. Ф. Вюртембергского, но затем передает бразды правления генералу Д. С. Дохтурову, но он на тот момент был слишком далеко от деревни Семеновской. Поэтому старшим остался командир 3-й пехотной дивизии П. П. Коновницын, который вспоминал о минут того боя:
«Раненых и убитых много... Тучков ранен в грудь. Тучков Александр убит... У Ушакова оторвана нога. Дризен ранен. Рихтер тоже... Дивизии моей почти нет... Едва ли тысячу человек сочтут».
В итоге ситуация на левом фланге оказалось катастрофической – боевые порядки 2-й Западной армии были смяты и оказывали лишь очаговое сопротивления. М. Б. Барклай-де-Толли (кстати, недруг Багратиона) вспоминал о тех часах 7 сентября:
«Вторая армия, по отсутствии раненого князя Багратиона и многих генералов, была опрокинута в величайшем расстройстве, все укрепления с частью батарей достались неприятелю. …Пехота была рассеяна в мелких кучках, остановленных уже у главной квартиры на Можайской дороге; три гвардейских полка отступили в изрядном устройстве и приближались к прочим гвардейским полкам…»
В общем, в первые часы после ранения Багратиона не успели провести все необходимые процедуры после ранения по банальной причине – враг с минуты на минуту мог ворваться в расположение перевязочного пункта и пленить прославленного военачальника. А этого допустить было никак нельзя. Именно поэтому Яков Виллие не расширил рану скальпелем, как того требовали его собственные «Краткие наставления о важнейших хирургических операциях» и не извлек осколок снаряда. Кроме этого, Багратион на тот момент был в состоянии тяжелого травматического шока – сказались постоянные многокилометровые перемещения по полю боя и серьезная кровопотеря.
В издании «Новости хирургии» авторы С. А. Сушков, Ю. С. Небылицын, Е. Н. Реутская и А. Н. Рак в материале "Трудный пациент. Ранение Петра Ивановича Багратиона" подробно анализируют клинические проявления ранения генерала в первые часы. Сразу после ранения Багратион теряет сознание от боли, затем приходит в себя на «семеновской подошве» и даже пытается руководить боем, а уже на перевязке заторможен и угнетен. Это типичная картина травматического шока, с которым, безусловно, были знакомы Виллие и Говоров. Они приняли на тот момент единственное правильное решение — не проводить серьезного оперативного вмешательства и подготовить генерала к эвакуации в кратчайшие сроки. При этом многие специалисты упрекают врачей в отсутствии иммобилизации раненой конечности у Багратиона, при том, что в каждом перевязочном пункте были
«готовые аппараты к перевязке переломов и после операции, разного рода повязки, кроме бандажей, головные, грудные, брюшные, плечевые, а равно хирургические инструменты, пластыри, нужные мази, примочки, лубки, шелк и т. д.».
Якобы именно это стало причиной дальнейшего осложнения ранения – полного перелома берцовой кости. О наложении фиксирующих лубков на ногу Багратиона не пишут ни в одном источнике, и причин тут может быть несколько. Во-первых, врачи, очевидно, решили не уделять внимание само собой разумеющемуся факту иммобилизации, а, во-вторых, методы фиксации сломанных конечностей в начале XIX века были далеки от идеала и вполне допускали смещение костей в ходе транспортировки.
Памятник князю Багратиону в приходе церкви Дмитрия Солунского в городе Сима. Источник: wikipedia.org
Как бы то ни было, раненого Багатиона укладывают в карету и в спешке эвакуируют в можайский подвижный госпиталь 1-й линии. 8 сентября, спустя сутки после ранения, генерал пишет Александру I из своего временного пристанища:
«Хотя, всемилостивейший государь, в деле 26-го и я довольно не легко ранен в левую ногу пулею с раздроблением кости; но ни малейше не сожалею о сем, быв всегда готов пожертвовать и последнею каплею моей крови на защиту Отечества и августейшего престола; крайне однако ж прискорбно одно только то, что я в сие важнейшее время остаюсь в невозможности далее показать мои услуги…»
Продолжение следует…
По материалам: изданий: "Новости хирургии", "Клиническая медицина", книги Говорова Я. И. "Последние дни жизни князя Петра Ивановича Багратиона", статьи Давыдова М. "Была ли рана смертельной" в журнале "Наука и жизнь" №9 за 2012 г. и книги Радожицкого И. Т. "Походные записки артиллериста с 1812 по 1816 г.".
Информация