Точка зрения специалиста: коронавирус — не самое страшное
«Россия может иметь сколько угодно ядерных чемоданчиков, но, поскольку 500 млрд. долларов российской элиты лежат в наших банках, вы разберитесь: это ваша элита или уже наша?»
З. К. Бжезинский, советник президентов США по национальной безопасности
З. К. Бжезинский, советник президентов США по национальной безопасности
От редакции. Рекомендуем ознакомиться с данной работой, поскольку ее автор, пусть и вынужденный выступать под псевдонимом, является реальным экспертом, в отличие от многих, демонстрирующих свое мнение. Изложенное в данном материале заставляет иначе посмотреть на реальные угрозы для нас. Да, статья изложена специфично, но время, которое вы потратите на чтение, понимание и осмысление, будет стоить того.
Роман Скоморохов
* * *
Ситуация с распространением COVID-19 в Российской Федерации и на планете очень остро (даже в условиях мирного времени, не говоря уже о времени военном) поставила вопрос, касающийся способности государства и общества организованно и эффективно ответить на экстренную биологическую угрозу.
Сегодня эпидемия COVID-19 развивается в РФ в относительно мирное время, когда наши правители могут с целью набора личных политических очков помогать странам НАТО в вопросах противоинфекционной защиты, а страны НАТО не стремятся в открытую усиливать масштаб распространения COVID-19 на территории РФ.
Но не стоит забывать, что страны НАТО (как минимум основное их ядро) – наши геополитические враги, не побоюсь этого слова, с «начала времен», по сей день и на все обозримое будущее, пока они существуют в своей не уничтоженной нами культурной традиции.
На фоне раздутого мыльного пузыря об угрозе COVID-19 всему мировому сообществу и жизни на Земле в рамках этого материала хотелось бы поговорить о другой, куда менее заметной, долгие годы расползающейся по нашей стране и продолжающей набирать силу биологической угрозе.
Речь пойдет об антибиотикорезистентности (нечувствительности патогенной бактериальной флоры к антибиотикам) и ее экономическом и социально-политическом лицах в Российской Федерации.
Сегодня ситуация как с антибиотикорезистентностью, так и с наличием и перспективами наличия в РФ эффективных антибактериальных препаратов является катастрофической.
Основная проблема даже не в самой антибиотикорезистентности, а в том, как бы это чудовищно ни звучало, что она создана и продолжает сознательно наращиваться наряду с иными лекарственными проблемами органами власти Российской Федерации в тесной спайке с так называемым бизнесом.
Речь идет о деятельности в этом ключе как о законодательной, так и исполнительной власти РФ.
Уже сегодня ситуация с навязыванием здравоохранению России «элитами» через органы власти Российской Федерации и сросшимся с ними «бизнесом» наиболее дешевых лекарственных препаратов и антибиотиков, в частности, под прикрытием лозунга об импортозамещении, в долгосрочной перспективе является завуалированной попыткой планомерного подрыва национальной безопасности русского государства.
В среднесрочной перспективе продолжение подобной политики несет не меньшие угрозы для существования нашей страны, которые могут развернуться уже лавинообразно, в отличие от первого варианта.
Например, в случае возникновения военного конфликта даже умеренной интенсивности Российская Федерации рискует понести огромные потери не столько за счет прямых боевых действий, сколько за счет смертности личного состава от инфекций на фоне ранений.
Не будем забывать, что личный состав – это прежде всего наиболее трудоспособные и здоровые молодые люди, значительная убыль которых с еще большей скоростью бросит страну в демографическую пропасть без малейшего шанса когда бы то ни было оттуда выбраться.
Также не следует забывать, что личный состав в Российской Федерации – это прежде всего русские, со всеми вытекающими отсюда последствиями для русского народа в этой стране.
Собственно, перейдем к делу.
Согласно рис. 1, совокупная резистентность основных возбудителей нозокомиальных (внутрибольничных) инфекций (ВБИ) в Российской Федерации составляет диапазон от 50 до 60%.
В то же время у наших основных противников в Северной Америке и Западной Европе этот показатель не превышает 30-40%, а во многих из них находится на уровне 10-20%, как это, например, выглядит в Канаде, Франции или Германии.
При этом необходимо учитывать, что совокупный экономический и производственный потенциал противника неизмеримо превосходит аналогичный российский показатель.
Рис.1
Получается, что в России на 2018 г. только 40-50% возбудителей являются чувствительными к основным антибиотикам, остальные – нечувствительны.
В пересчете на людей это значит, что от сопутствующих инфекций рискуют погибнуть в среднем 50% раненых, на самом деле есть риск, что существенно больше.
К антибиотикам нечувствительны прежде всего возбудители внутрибольничных инфекций (ВБИ).
В условиях военного времени, нестерильности ран, общей антисанитарии, снижения иммунитета на фоне недостаточности питания и повышенных психоэмоциональных нагрузок у личного состава, а также необходимости в той или иной степени длительного нахождения в госпитале любое ранение, за исключением самых легких, рискует переродиться в резистентный инфекционный процесс на фоне развившейся ВБИ. Клиническое значение ВБИ трудно переоценить, рис. 2:
Рис. 2
Как можно понять из рис. 2, несмотря на тот факт, что частота сепсиса при внебольничных пневмониях выше, чем при внутрибольничных, частота тяжелого сепсиса при внутрибольничных пневмониях почти в 3 раза выше, чем при внебольничных, частота септического шока выше более чем в 4 раза.
Соответственно, и смертность, и затраты здравоохранения на лечение последствий резистентной ВБИ существенно выше.
Текущая ситуация с ВБИ в Российской Федерации, согласно данным Яковлева С.В., президента Альянса клинических химиотерапевтов и микробиологов, профессора кафедры госпитальной терапии №2 Университетской терапевтической клиники 1-го МГМУ им. И.М. Сеченова, следующая:
— количество ежегодно госпитализируемых пациентов в России – 30 000 000 чел.;
— распространенность ВБИ в стационарах России – 7,61%;
— в абсолютных цифрах оценочная частота ВБИ составляет около 2 300 000 случаев в год;
— общий экономический ущерб, ежегодно причиняемый ВБИ в Российской Федерации, достигает 300 млрд. рублей (5 млрд. долларов США).
Выше было указано, что смертность на фоне ВБИ существенно выше, чем на фоне обычной бактериальной инфекции той же локализации, вызванной нерезистентным возбудителем.
Для более полного понимания ситуации с инфекционными заболеваниями в Российской Федерации имеет смысл обратиться к сравнению данных по смертности от этих заболеваний между Россией и хотя бы восемью «новыми» странами ЕС: Чехией, Эстонией, Венгрией, Латвией, Литвой, Польшей, Словакией и Словенией, рис. 3:
Рис. 3
СКС — стандартизованный показатель смертности.
Смертность от инфекционных заболеваний в РФ 2016 г. в 3,6 раза выше, чем в «новых» странах ЕС!
Учитывая, что реальные цифры распространенности ВБИ в России закрыты, с учетом приведенных выше данных предлагаю читателю самостоятельно прикинуть, каковы реальные возможные цифры смертности от ВБИ в РФ, если смертность от инфекционных заболеваний как таковых в нашей стране составляет 22,3 пациента на 100 000 населения.
Есть вероятность, что спокойно можно умножать на 3.
Немного общей информации, рис. 4:
Рис. 4
А как сегодня в Российской Федерации обстоят дела с хотя бы некоторыми из этих возбудителей?
Рис. 5
Основные возбудители ВБИ семейства энтеробактерий на рис. 5:
1. Кишечная палочка (E.coli).
2. Клебсиелла пневмонии (K. pneumoniae).
3. Энтеробактер (Enterobacter spp.).
За период около 14 лет (1997–2011 гг.) резистентность энтеробактерий к цефалоспоринам III-IV поколений в Российской Федерации выросла почти в 3 раза, при этом способность представителей этого семейства продуцировать ESBL (бета-лактамазы расширенного спектра действия, или БЛРС) выросла более чем в 3 раза, рис. 6.
За счет бета-лактамаз бактерия выживает, расщепляя антибиотик, направленный против нее.
Рис. 6
Цефалоспорины III-IV поколений наряду с карбапенемами — основные антибиотики широкого спектра действия, применяемые в РФ.
Основная палитра антибиотиков и частота их применения в стационарах Российской Федерации в динамике на фоне роста антибиотикорезистентности, рис. 7, 8:
Рис. 7
Рис. 8
Насколько проблема продолжает сохранять свою актуальность можно понять, сравнив данные исследований «РИОРИТА» (2009 г) и «ЭРГИНИ», 2013 г:
«Вызывает удивление и определенное беспокойство наличие в структуре назначаемых антибиотиков первой линии цефалоспоринов III-IV поколений и фторхинолонов (суммарно 42,3%). Т.е. около 50% пациентов с нозокомиальными инфекциями получает неадекватную терапию».
По факту мало того что сами по себе ВБИ вызваны резистентной флорой, так еще и воздействовать на эту флору не где-нибудь, а в условиях стационара, пытаются антибиотиками, которые против нее в большинстве случаев не только не работают, но и способствуют усилению ее устойчивости!
Здесь же надо заметить, что речь идет даже не о районных больницах, а о МЦ областного подчинения и выше. Именно в стационарах такого уровня находятся пациенты с ВБИ.
Ситуация с сохранением назначения тех антибиотиков, к которым в большинстве своем резистентны ВБИ – это уже вопрос не столько к обеспечению стационаров нашей страны адекватными противомикробными препаратами, сколько к качеству нынешнего медицинского образования после блистательных правительственных реформ.
Ситуация с резистентностью энтеробактерий к карбапенемам (рис. 9) выглядит немногим лучше, чем с резистентностью к цефалоспоринам, представленной на рис. 5 (см. выше).
Рис. 9
За период в 9 лет (2002–2011 гг.) резистентность энтеробактерий к карбапенемам (в зависимости от представителя) выросла от 2,1 до 2,8 раз, способность продуцировать карбапенемазы выросла в 3,7 раза.
Единственный антибиотик, к которому сохраняется приемлемая чувствительность энтеробактерий, – полимиксин Е или его собрат полимиксин Б, рис. 10.
При этом ни один из них в Российской Федерации не производится — только перепаковывается!
Рис. 10
*АМТ – антимикробная терапия.
После комплексного рассмотрения ситуации с антибиотикорезистентностью в РФ по данной группе возбудителей не будет лишним сравнить эту ситуацию с тем, что имеет место по этому же показателю у наших заклятых друзей, рис. 11:
Рис. 11
Ч – чувствительные; УР – условнорезистентные, Р – резистентные.
Согласно данным AMRmap за 2015 г., доля продуцентов БЛРС среди энтеробактерий в РФ составляет 80,28% (вместе с условно-резистентной флорой), что в 3,35 раза выше, чем в США!
Резюмируя данные рис. 6, 9 и 11, подводим итог:
1. В России 2011-2012 гг. доля продуцентов БЛРС среди энтеробактерий составляла 78,2%, что более чем в 3 раза выше, чем в США за тот же период.
2. В 2015 г. в РФ эта доля увеличилась до 80,28%, превысив показатель в 3,4 раза относительно США, при том, что, по данным AMRmap, ситуация с резистентностью в США не изменилась!
Доля карбапенем-резистентных (КПР) энтеробактерий в РФ в среднем 8,4%, что также выше, чем в США (7%), см. рис. 12.
Рис. 12
Среди энтеробактерий наибольшей устойчивостью к антибиотикам обладает клебсиелла.
Очень любопытна динамика роста устойчивости клебсиелл к карбапенемам на фоне применения генерических копий вместо оригинальных препаратов:
Рис. 13
Если в 2011 году на фоне применения оригинальных карбапенемов общая резистентность к ним K. pneumoniae в конкретном стационаре (больница Святителя Алексия, г. Москва) составляла 6%, то в 2014 (всего за 3 года (!)), когда доля генерических карбапенемов составила более 95% от их общего количества, резистентность K. pneumoniae стала равняться уже 31% (динамика резистентности — более чем в 5 раз!), рис. 13.
Лирическое отступление.
Согласно данным ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ МЕДИЦИНСКОЙ АССОЦИАЦИИ КЛИНИЧЕСКИХ ФАРМАКОЛОГОВ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА, 2014 г.:
«Дженериковых препаратов в России — примерно 70% от всех лекарственных средств, в том числе и антибиотиков. Это как «отечественные» антибиотики, так и антибиотики из стран «третьего мира», эффективность и безопасность которых вызывают большой вопрос.
В настоящее время мы не можем контролировать, а, соответственно, и гарантировать качество терапии этими лекарствами, особенно в плане безопасности».
В настоящее время мы не можем контролировать, а, соответственно, и гарантировать качество терапии этими лекарствами, особенно в плане безопасности».
Вот так вот.
Для справки:
В настоящее время в обращении на территории РФ находится 98 МНН (международное непатентованное наименование) антибактериальных лекарственных средств (ЛС) для системного применения, которые имеют 755 (!) торговых наименований (ТН), выпускаются в количестве 8588 лекарственных препаратов (ЛП) 240 фирмами (Consulting Pharma, июнь, 2018 г.).
Выше мы сравнивали ситуацию в РФ с «новыми» восемью странами ЕС.
Могу вас заверить, уважаемые читатели, что такой вакханалии с антибиотиками не наблюдается ни в одной из этих стран, тем более такого нет в «старых» странах ЕС, не говоря уже о США.
Но бизнес элит есть бизнес элит, под лозунгом импортозамещения или параллельно с ним. Какое дело бизнесу до потребностей врача или реальных нужд пациента, читай: населения страны? Кому из врачей или пациентов в нашей стране необходимо присутствие на рынке 16 торговых наименований одного и того же МНН – ванкомицина?
Почему бы не оставить только три, как это делается в том же ЕС или США?
Это конкуренция и свободный рынок или под этими уже набившими оскомину мантрами властей предержащих скрывается плохо скрываемая жажда урвать себе очередной кусок, пусть и ценой опосредованного геноцида населения этой страны?
Данные АССОЦИАЦИИ КЛИНИЧЕСКИХ ФАРМАКОЛОГОВ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА полностью согласуются с данными ВШОУЗ, 2019 г., рис. 14.
Общая ситуация с потреблением генерических препаратов в РФ в сравнении с иными странами:
Рис. 14
Итак, среди всех (!) стран ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития) доля потребления генерических копий лекарственных препаратов в Российской Федерации по сравнению со странами ЕС в 2,5 раза выше в денежном выражении и в 1,6 раза – в натуральном и составляет 88% в упаковках и 64% в деньгах.
В этом контексте стоит упомянуть ранее вышедшую на «ВО» статью Р. Скоморохова «Что нас убьет? Ну точно не «Томагавки», где совершенно четко прописана причинно-следственная связь, кому и по какой причине выгодно, чтобы Россия потребляла именно дженерики и чтобы рост количества этих дженериков на нашем рынке был абсолютно бесконтрольным.
На рис. 14 уважаемые читатели могут увидеть итоги реализации этой причинно-следственной связи уже в конкретных, причем свежих цифрах.
В данном случае можно уже наглядно видеть реальный масштаб бедствия и заодно прикинуть его перспективы на будущее, причем не отвлеченно проецируя все это на гипотетическое население РФ, а экстраполируя это конкретно на себя и своих близких, как, например, это сделал Р. Скоморохов.
Об эффективности и безопасности генерических препаратов на рынке именно Российской Федерации мы уже упомянули выше.
Продолжим.
Еще один возбудитель резистентной внутрибольничной инфекции – ацинетобактер, рис. 15.
Рис. 15
За период с 2002 по 2013 год (11 лет) резистентность A. baumannii к карбапенемам (в зависимости от представителя) выросла от 6,3 до 11,8 раз. Доля карбапенемазпродуцирующих штаммов A. baumannii за этот же период возросла более чем в 25 раз (!).
Еще одной проблемой, связанной с ацинетобактером, является высокая частота ассоциированной устойчивости этого возбудителя к антибиотикам других групп.
Среди A. baumannii экстремально резистентных (XDR) штаммов – 54%, панрезистентных (PDR) – 27%.
Единственный антибиотик, к которому сохраняется приемлемая чувствительность микроорганизмов семейства A. baumannii, – полимиксин Е или его собрат полимиксин Б, рис. 16. Еще раз повторюсь, ни один из них в РФ не производится — только перепаковывается.
Рис. 16
Доля карбапенемрезистентных (КПР) A. baumannii в РФ – 72,8% (в 1,2 раза выше, чем в США: 72,8% против 61%, см. рис. 17).
Учитывая, какими темпами растет резистентность A. baumannii, а также долю XDR и PDR штаммов A. baumannii, надо указать: разница в 1,2 раза между РФ и США – это очень значимая разница.
По своим социально-экономическим последствиям она может быть эквивалентна разнице в 5 раз для синегнойной палочки.
Рис. 17
Синегнойная палочка: Pseudomonas aeruginosa.
За период с 2002 по 2011 год (9 лет) резистентность P. aeruginosa к карбапенемам (в зависимости от препарата) выросла от 1,2 до 2,3 раза, рис. 18. При этом доля P. aeruginosa продуцирующих MBL за этот же период возросла в 6,3 раза, рис. 18.
Необходимо заметить, что бактерии, продуцирующие MBL, – микроорганизмы, наиболее устойчивые к антибиотикотерапии.
Рис. 18
И опять же единственный антибиотик, к которому сохраняется приемлемая чувствительность синегнойной палочки, содержащей MBL, – полимиксин Е или его собрат полимиксин Б, рис. 19.
Рис. 19
Рис. 20, резистентность синегнойной палочки (не MBL) к:
— аминогликозидам – более 60,2% (в 5,5 раз выше, чем в США: 60,2% против 11%);
— цефалоспоринам III поколения – 60,9%;
— цефалоспоринам IV поколения – 58,9% (в 2 раза выше, чем в США: 58,9% против 28%);
— фторхинолонам – 69,2% (в 2,1 раза выше, чем в США: 69,2% против 33%);
— карбапенемам – 77,4% (в 2,6 раза выше, чем в США: 77,4% против 30%);
— пиперациллину/тазобактаму – 67,3% (в 3,5 раза выше, чем в США: 67,3% против 19%).
Рис. 20
Золотистый стафилококк (Staphylococcus aureus) – еще один представитель резистентной микробной флоры.
Стафилококк – это прежде всего инфекции кожи, мягких тканей, сердца и сосудов, а также костей и суставов.
MRSA — устойчивая, плохо поддающаяся обычной антибиоикотерапии раневая стафилококковая инфекция во всей своей красе.
Рис. 21
До 2017 г. наблюдался устойчивый рост доли MRSA, рис. 21, после чего эта тенденция пошла на убыль. Тем не менее, проблема резистентных стафилококковых инфекций продолжает сохранять свою актуальность. В отличие от рассмотренных выше возбудителей, стафилококк – грамположительная инфекция. Наиболее часто для борьбы с резистентной грамположительной флорой в нашей стране используют ванкомицин и линезолид.
При этом из 15 компаний, продающих в России молекулу ванкомицина под разными торговыми наименованиями, ОАО «Синтез» (г. Курган) — единственная компания, по данным ГРЛС, самостоятельно производящая фармакологическую субстанцию для производства этого препарата. Все остальные российские производители используют индийские или китайские субстанции.
Аналогична ситуация в нашей стране и с линезолидом.
Не так давно, в конце 2018 г., в Российской Федерации появился очередной препарат для борьбы с грамположительной инфекцией – «Ортоцид» (ПАО «Красфарма»), МНН-тейкопланин.
Вся прелесть ситуации в том, что ПАО «Красфарма», пытаясь внести свой тейкопланин в формулярные перечни стационаров и регионов, не может представить данные даже регистрационных исследований! Каким образом тейкопланин ПАО «Красфарма» был допущен к обороту на территории Российской Федерации, не пройдя необходимых для этого регистрационный исследований, остается только гадать.
Соответственно, вопросы эффективности и безопасности этого препарата, которые должны быть продемонстрированы в сравнении с оригинальным препаратом в рамках регистрационного исследования, скрыты во мраке.
Но при этом ортоцид продается на российском фармрынке, и ПАО «Красфарма» активно продвигает его в тендерах для закупок стационарами с целью лечения тяжелый и ослабленных больных с резистентной стафилококковой инфекцией!
Это тот препарат, по которому нет данных о его безопасности, подтвержденных даже в регистрационном исследовании, не говоря уже о постмаркетинговых, и который может представлять опасность даже для здоровых добровольцев, не говоря уже об истощенных внутрибольничной инфекцией пациентах!
Как обстоят дела с доказанной эффективностью данного препарата, я полагаю, читатели сами в состоянии додумать.
На фоне всего сказанного выше любопытна ситуация с научно-исследовательскими работами в нашей стране, которые, по логике вещей, должны были бы быть направлены на создание новых ЛС хотя бы в рамках программы импортозамещения.
Что называется, здравствуй, наш милый Чубайс, привет, родное «Сколково»!
Россия в сравнении с иными странами по НИОКР в области разработки ЛС, рис. 22.
Рис. 22
НИОКР по новым ЛС в Российской Федерации составляют 0,04% ВВП, что в 3 раза меньше, чем в «новых странах» ЕС. Напомню, это Чехия, Эстония, Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Словакия и Словения.
Про сравнение с США речь вообще не идет: разница только в процентах — в 10 раз, в абсолютных цифрах она вообще несоизмерима.
Ситуация в России по сравнению с Республикой Корея, 2017 г., показана на рис. 23.
Рис. 23
При этом обратите внимание, что абсолютные цифры денежных средств, выделяемых в России на данное направление неизвестны, скорее всего, засекречены.
Это как с недвижимостью наших элит, только наоборот: там есть особняки, но Росреестром от любопытных граждан скрыто, кому они принадлежат, а здесь есть отсутствие денег на нужды граждан, но каковы масштабы этого отсутствия, также тщательно скрыто от любопытных граждан.
Такая вот забота правителей о нашем психоэмоциональном здоровье и душевном равновесии, типа «меньше знаешь – крепче спишь» и прежде всего не отвлекаешься от основной задачи своего существования – создания для них всевозможных благ в максимально короткие сроки с минимальной себестоимостью.
Итоги корейской программы НИОКР в области ЛС, 2017 г. выглядят впечатляюще, рис. 24:
Рис. 24
Подводя итоги обзора ситуации с антибиотикорезистентностью в России как одной из угроз национальной безопасности страны, имеет смысл еще раз вспомнить упомянутую выше статью «Что нас убьет? Ну точно не «Томагавки».
В этой статье упоминается Kathrin Eban, автор книги "Bottle of Lies". В сети есть краткий пересказ содержимого книги: см. здесь.
В данном пересказе для нас как жителей России на настоящий момент важно пока даже не то, что субстанции для лекарственных препаратов делаются не у нас в стране, а в Индии или Китае, а то, что наихудшего качества товар сбрасывается из Индии и Китая в Россию наряду с наиболее отсталыми странами Африки и, естественно, Украиной.
Самое же отвратительное то, что все наши «бонзы» об этом хорошо знают и не только продолжают покрывать этот процесс, но всячески способствуют его расширению, параллельно и абсолютно сознательно, под видом показного импортозамещения, перекрывая доступ качественных лекарств в страну.
И здесь вопрос не столько в том, что «бонзы» на фоне этого процесса активно набивают себе карманы, скорее всего, это побочный эффект, некий утешительный приз для них за его реализацию, сколько в том, что посредством самого процесса они выполняют конкретный, скажем откровенно, религиозно-идеологический заказ.
Какова конечная цель этого заказа, нетрудно догадаться.
То, о чем говорит Kathrin Eban в своей книге, наглядно продемонстрировано в России на примере больницы им. Св. Алексия, принадлежащей Московскому патриархату (см. рис. 13) и это не в каком-то отдаленном прошлом, а в сегодняшнем настоящем!
Это Москва, а что в регионах?
Обращаю внимание, что ЛПУ принадлежит РПЦ, соответственно, оно не участвует в госзакупках и не вынуждено покупать самые дешевые препараты!
Сколько смертей породила эта искусственно возникшая антибиотикорезистентность только в данном ЛПУ?
Сколько смертей она породила и еще породит там, где вынуждены закупать только самые дешевые препараты, потому что так велит разработанный для "нашего блага" №44-ФЗ?
Размеры бюджетов на закупку ЛС и направления их освоения в ЛПУ — вообще отдельная тема!
Не буду ее здесь даже касаться! Хотя все это взаимосвязано.
Сколько детей не родилось или умерло только до 1-го года жизни от резистентных инфекций в связи с неработающими препаратами или эффективной деятельностью врачей из «списка Топилина»?
Сколько из переживших этот возраст умрет или станет инвалидами потом, на фоне сопутствующего тщательно культивируемого социального неблагополучия?
Сколько выживших после этого смогут родить и тем более полноценно вырастить своих детей?
Какова будет доля этих детей по сравнению с их выжившими ранее родителями?
Сколько женщин, русских женщин, прежде всего на фоне воспалительных процессов и их хронизации, не стали или не станут матерями?
Да, как раз для этого параллельно и создаются дорогостоящие перинатальные центры, которые, с одной стороны, высасывают в никуда колоссальные суммы из бюджета, вливая деньги в большом проценте случаев в живых мертвецов, а с другой, служат для народа эдакой картинкой заботы власть имущих о гражданах при абсолютной бесполезности в плане поддержания и повышения реальной фертильности в стране.
О том, что за счет работы и создания этих центров идет нешуточное обогащение определенного круга лиц и их приближенных, я вообще даже и не упоминаю.
Вот, собственно, и развитие в геометрической прогрессии ситуации, призванной освободить территории от идеологически неправильной двуногой биомассы, ее культуры и всего, что с ней связано.
Все абсолютно экологически чисто.
Зачем воевать?
Надо просто правильно НАСЛЕДОВАТЬ!
И если ранее мы с вами обсуждали угрозу для национальной безопасности в связи с возможными боевыми действиями, то сейчас, как видите, просто за счет повседневной деятельности системы здравоохранения РФ и боевых действий не надо для масштабного разворачивания этой угрозы.
И это касается не только ситуации с лекарствами.
Это и национально-кадровый состав врачей, это и общая система образования и система медицинского образования, в частности, как ее надстройка, и много чего еще.
В настоящий момент повторяется ситуация, сложившаяся в России в 20-е годы XX века: спланированный масштабный (многоходовый и разноплановый) геноцид русского народа, просто другими методами, при этом не только не менее, но гораздо более эффективными, учитывая их скрытность, действенность, а также всестороннюю прибыльность для заинтересованных лиц, что мотивирует их к неограниченному расширению своей деятельности во всех направлениях на фоне запланированного, одобренного и полностью осязаемого гешефта.
Необходимое послесловие. Для тех, кто полностью ознакомился с материалом. Текст весьма тяжелый и изобилует множеством специфических терминов, не характерных для нашего издания. Однако с точки зрения эксперта (и полностью поддерживающей его редакции) данный материал не менее злободневный, чем новые образцы оружия у "потенциальных" противников.
Более того, сегодня очень сложно сказать, чем хуже воевать: несовременным вооружением или несовременными антибиотиками. И от чего будут больше потери.
Информация