От картошки до тёлки-рекордсменки. Как незаметно потерять лицо
Александр Григорьевич Лукашенко — безусловный мастодонт политики постсоветского пространства. Сев в кресло президента Белоруссии в июле 1994-го года, бывший замполит и секретарь парткома, Лукашенко кажется просто «тефлоновым» к историческим и политическим вихрям. Ничто к нему не пристаёт и ничто не пригорает. Ещё в начале 90-х он легко обошёл националистическую партию БНФ, неофициальным лицом которой был сам Василь Быков, который в старости скатился к махровому антикоммунизму и в итоге к русофобии. Назвать его чисто политическую тактику тонкой и изящной было нельзя, но она была эффективной…
Расцвет на чужом фоне
Лукашенко прекрасно понимал, что все бывшие советские республики всегда будут в контрастной тени Москвы. И выскакивали они из Союза исключительно на уверенности, что будут ещё богаче Москвы. Поэтому Лукашенко, ловко манипулируя иллюзиями в рамках СНГ и имперской ностальгией России по Союзу и братству, поддерживал в своей стране порядок и достаточный уровень жизни, чтобы периодически показывать пальцем в сторону погрязшего в войне соседа для примера своим гражданам.
А уж на фоне Ельцина Александр Григорьевич выглядел и вовсе блистательно. Ельцин взялся за рюмку – Лукашенко за лопату, Бориса везут в реанимационном лимузине – Александр рулит трактором, «батька» с промышленниками гуляет по цехам БелАЗа, а «царь» Борис в окружении олигархов продолжает звенеть бокалами.
С высоты лет это всё, конечно, кажется измерением температуры в тифозном бараке. Ведь когда-то казались обыденностью открытия крупных производств и проводы космических аппаратов в космос, а не старания сохранить или подороже продать оставшееся. Но симпатии народа, очевидно, падали на Лукашенко, хоть и выдающимся деятелем с такими политическими приёмами он явно не был. Ему легко прощали целые тома нелепых перлов:
«Только взялся за яйца, как сразу молоко пропало».
«Вы просили дождь — я дал вам дождь!»
«И дай бог справиться с родной Беларусью. Согласитесь, что достаточно этого куска, чтоб его проглотить. Дай бог за пять лет хоть как-то прожевать».
«Нам не надо там: автоматизированная система фальсификации выборов. Не надо. Мы создадим государственную».
«Вы просили дождь — я дал вам дождь!»
«И дай бог справиться с родной Беларусью. Согласитесь, что достаточно этого куска, чтоб его проглотить. Дай бог за пять лет хоть как-то прожевать».
«Нам не надо там: автоматизированная система фальсификации выборов. Не надо. Мы создадим государственную».
Его цитаты могут составить конкуренцию даже Кличко. Но всё это, конечно, прощалось. Как же не простить, когда при взгляде в сторону «царя» Бориса невольно креститься начнёшь. И не секрет, что многие сулили ему перспективу самому примерить корону Первопрестольной. Поэтому создание Союзного государства, быть может, казалось Александру Григорьевичу настоящим подарком на пути к Москве.
И вот в 1996-м году в Георгиевском зале Кремля под договором об образовании Сообщества Белоруссии и России трясущимся тремором черкнул подпись Борис Николаевич и полной надежды рукой расписался Александр Григорьевич. И всё шло как надо. Контраст продолжал работать. Картошка, трактор, коровник – рюмка, госпиталь, олигархи. Да и всё та же ностальгия помогала подкачивать страну дешёвыми ресурсами.
Я устал, я ухожу…
Внезапно, словно гром среди ясного минского неба, обрушилась весть, что Ельцин уходит. Тревожные звоночки о появлении молодого и деятельного председателя правительства Владимира Путина, показавшего зубы на Кавказе, и до этого нервным тиком аукались «батьке». А уж теперь стоило начать менять концепцию, выйти на новый уровень, но непонятно было, чего ожидать от нового лидера. К тому же Лукашенко уже успел заработать титул «последнего диктатора Европы».
А хитрый молодец в Москве перестал устраивать фотосессии, да и с бутылкой его никто не видел. Наоборот, человек в статусе президента, которого годами не видели далее накрытого стола, вдруг появился в армейской палатке, засветился на ещё не умершем заводе, умудрился залезть в боевой самолёт и даже начал выступать со вполне разумными предложениями на международной арене. И чем же всё это крыть?
И тут сработала инерция мышления. Александр Григорьевич с удвоенной силой взялся за лопату, грузил картошку, инспектировал коровники и снова прогуливался по любимому МАЗу и БелАЗу. Но ностальгия России работала, сырьё и закупки белорусской продукции шли, поэтому утереть слёзы по несостоявшемуся политическому лидерству было чем.
Время шло, а приёмы не менялись
Со временем, казалось, Лукашенко смирился с положением дел, словно и мыслей о русской короне не было, и занял место опытного жонглёра между периодическим шантажом России угрозами «уйти» в Европу и посулами западным странам взять курс на сближение. В какой-то момент Александр Григорьевич будто начал получать от этого удовольствие, повторяя схему раз за разом, не замечая, что начал просто-напросто заниматься не только дешёвым вымогательством, но и терять лицо.
Ну сколько раз можно выкапывать картошку? А трясти своими бахчевыми культурами, хлопая каждый арбуз словно младенца по заду? И уж тем паче пора пересмотреть «стратегию» политического поведения, когда в коровниках президента начинают принимать за «своего» даже тёлки-рекордсменки. А тем временем пикантности добавляют убыточность МАЗа и фактическая остановка конвейера БелАЗа.
И вот пришёл коронавирус, высветивший порочность самых разных сфер человеческой жизни. Такой нежданный гость заставил многих маститых политиков задуматься над тем, как себя вести на информационной арене. Борис Джонсон «решил» присоединиться к болезным и слёг с коронавирусом, забаррикадировавшись на Даунинг-стрит. Несмотря на целых три теста на вирус, Ангела Меркель всё равно ушла в карантин. Дональд Трамп же, несмотря на ситуацию, сохраняет стоическое деловое спокойствие, словно эпидемия играет ему на руку.
И как же отреагировал Лукашенко, который вполне мог использовать ситуацию как шанс изменить свою косную политику? Точно так же, как и раньше реагировал: решил не изобретать велосипед. Сначала заявил, что вся Россия «полыхает от коронавируса», видимо, ностальгируя по тому контрасту времён царя Бориса, на котором он ездил годы и годы подряд. Далее, чтобы когнитивный диссонанс загнулся от шока, продолжил возмущением, что Россия закрывает границу. Чуть позже он сыпал перлами во время хоккейного матча, играя роль сельского эпидемиолога. И всё это отнюдь не какая-то внезапная вспышка запутавшегося человека – это принцип действия, закономерный излёт политической карьеры. Эта политическая деменция будет продолжать набирать обороты. И жалобы в стиле обиженного школьника, которые уж никак не к лицу главе государства, на сетевых блогеров, отзывающихся об Александре Григорьевиче весьма критично, – только кусочек общей мозаики.
Главное же, когда Москва периодически устаёт от иждивенчества минского царька и грозит дать от ворот поворот, Лукашенко начинает нарочито расставлять акценты на местоимении множественного числа – «мы». Таким образом, он использует белорусский народ в качестве заложников, памятуя об имперской ностальгии Москвы по братству и единству. При этом даже этот приём медленно хоронит Лукашенко, ведь страстно описывая те интимные позы, в которые, по его мнению, Россия ставит Белоруссию, этот допотопный деятель собственными руками сдаёт политические козыри националистической оппозиции вроде вышеупомянутой партии БНФ. А, как известно на примере Украины, активным нацистам много голосов не надо, хватит агрессивной толпы.
Информация