Василий Ботылев. Вызываю огонь на себя!
Первая часть: Василий Ботылев. На пути к легенде.
Согласно немецкому историку и бывшему оберштурмбаннфюреру СС Паулю Карелю, 9 февраля 1943 года Адольф Гитлер в своей ставке «Вольфсшанце» исходил желчью. Он дал предельно чёткий приказ: «Русские должны быть сброшены в море». Никакие нюансы фюрера не интересовали, никаких отговорок он не принимал, в голове недавнего горе-художника и бывшего ефрейтора не помещалась мысль, что несколько сотен морпехов за несколько суток расширили плацдарм для целой дивизии и отправили в небытие мечты использовать новороссийский порт.
На Малую землю обрушили авиацию, бронетехнику и многочисленные пехотные части. Прорвать оборону малоземельцев старались даже закалённые в боях горные стрелки 4-й горнопехотной дивизии, в которой служили выходцы из Швабии и Баварии. Бои шли практически круглые сутки. Но самым страшным ударом по малоземельцам стала весть, что майор Куников получил тяжелейшее ранение. Длительное, в условиях такого ранения, время командира нельзя было эвакуировать из-за плотности огня, который срывал даже саму попытку пришвартоваться у берега. Но и эвакуация не смогла спасти Куникова. 14 февраля 1943 года сердце Цезаря Львовича остановилось.
Цезарь Куников
Десант лишился своего командира. Взоры офицеров и морпехов невольно устремились на старшего лейтенанта Василия Ботылева. 22-летний офицер фактически принял командование всех сил десанта на себя. В итоге он сыграл одну из важнейших ролей в обороне и удержании плацдарма, которую сложно переоценить. Свой 23-й день рождения Ботылев встречал под аккомпанемент дрожащей от близких разрывов земли и гула канонады.
Во главе куниковцев
В конце марта 1943 весь куниковский отряд во главе с Ботылевым эвакуировали с Малой земли для отдыха и переформирования, т. к. после почти двух месяцев непрерывных боёв куниковцы были на пределе человеческих возможностей. Геленджик, бывший некогда курортом, встретил десантников как город-госпиталь.
20 апреля, после того как отряд пополнили людьми, командиром был назначен Василий Ботылев. К этому времени ему присвоили звание капитан-лейтенанта. Перед отрядом поставили новую боевую задачу – должным образом обеспечивать войска плацдарма боеприпасами, продовольствием и другими грузами. Хозяйственная функция в условиях постоянных бомбардировок и смертельно опасных вод Чёрного моря становилась ежедневным сражением за каждый ящик с боеприпасами, за каждый мешок провизии.
Василий Ботылев. Картина Николая Бута
15 августа Ботылева и его отряд, который продолжал носить неофициальное имя Куникова, внезапно сняли с задания и эвакуировали в тыл. На следующий же день в отряд начали переводить бойцов 143 и 325 батальонов морской пехоты. Таким образом, отряд был переформирован и именовался отныне 393-м отдельным батальоном морской пехоты. Командование назначило командиром нового формирования капитан-лейтенанта Василия Ботылева.
Уже тогда было ясно, что отдельный батальон морпехов ждёт очередной десант в рамках крупного наступления. Согласно воспоминаниям Георгия Холостякова, первые разговоры о новой десантной операции в практическом плане с ним завёл командующий флотом адмирал Владимирский ещё в середине лета 1943-го. Поэтому Ботылев в лучших традициях майора Куникова начал тренировки личного состава. И если ранее одним из врагов десанта были ледяная вода, норд-ост и холод, то теперь бойцы изнывали от августовской жары, что к полудню переваливает за 35 градусов в условиях высокой влажности и постоянного дефицита питьевой воды.
В конце августа офицеров 393 ОБМП вызвало командование Новороссийской военно-морской базы. Т. к. в штурмовом десанте принимали участие и обычные пехотные подразделения, не имеющие такого опыта, 393-му приказывали откомандировать 20 опытных бойцов, чтобы те менее чем за две недели смогли поделиться хотя бы толикой своей подготовки.
Ботылев продолжил тренировать бойцов, а вскоре штаб НВМБ сообщил командирам десантных подразделений конкретные координаты мест десантирования, которые до того знали только командующий флотом, глава базы и начштаба. Десант планировали произвести непосредственно на территорию порта. При этом одновременно с десантниками переходили в наступление малоземельцы и пехота, державшая оборону у цементных заводов. Но это ничуть не облегчало задачу, и Василий Андреевич прекрасно это знал, как и знал, какие силы сконцентрировали немцы.
Вот что пишет в своих мемуарах адмирал Холостяков о немецкой обороне:
«За год гитлеровцы укрепились в Новороссийске основательно. В порту, на набережной, на пляжах неприятельская оборона начинается от самого уреза воды: пулеметные доты на молах и пристанях, колючая проволока, мины... А дальше — толстостенные каменные здания, превращенные в опорные пункты, орудия в нижних этажах, линии инженерных заграждений. Подходы к порту и внутренний рейд пристреляны десятками артиллерийских батарей.
Непосредственно город обороняют две вражеские дивизии, а порт — особые команды. 73-я пехотная дивизия, укомплектованная баварцами, считается одной из лучших в германской армии. Она штурмовала Перекоп, Керчь и Севастополь».
Непосредственно город обороняют две вражеские дивизии, а порт — особые команды. 73-я пехотная дивизия, укомплектованная баварцами, считается одной из лучших в германской армии. Она штурмовала Перекоп, Керчь и Севастополь».
Современный новороссийский порт, вид с Маркотхского горного хребта
Именно здесь брала своё начало оборонительная «Голубая линия». Николай Старшинов, в то время замполит 393 ОБМП, позже вспоминал, что, кроме двух дивизий, оборонявших город, непосредственно в порту находились два отряда морской пехоты и несколько, видимо, мобильных специальных портовых подразделений, вооруженных по «последнему слову тогдашней техники».
Штурм любой ценой
В 2:30 ночи 10 сентября 1943 года торпедные катера группы прорыва смогли пробить вход в бухту, разорвав боносетевые заграждения немцев и уничтожив до 20 дотов и дзотов. Ринувшиеся в проран корабли немцы отчаянно расстреливали как артиллерийским огнём с дальних дистанций, так и пулемётным из укреплённых точек прямо у берега. Часть кораблей, едва успев высадить бойцов, пошла ко дну прямо у пирсов.
Ботылев с ходу создал крохотный плацдарм у нефтеналивной пристани, правда, куда более крупный, нежели у соседей. Видимо, сказывался большой опыт. Весь берег был усеян минными полями и перетянут проволочными заграждениями. Бойцам приходилось тратить весьма ценные противотанковые гранаты, чтобы оперативно проделать проходы.
Развивая наступление, батальон Ботылева завязал бой за железнодорожный вокзал и близлежащую инфраструктуру в виде здания клуба, товарной станции и прочего. Вскоре все они были заняты нашими морпехами. Однако пройти далее не было ни ресурсов, ни бойцов – морпехи заняли круговую оборону. Первая попытка штурма штаба немецкой морской пехоты, располагавшейся в здании управления новороссийского порта, провалилась. Здание было превращено в крепость.
Ботылев занял соседнее с управлением порта здание клуба моряков. Старшинов вспоминал, как молодой капитан усмехнулся:
«Парадокс военного времени. Два штаба враждующих сторон обосновались почти рядом. Притом оба принадлежат к морской пехоте».
Противник оперативно стянул к месту десанта бронетехнику и бросился скидывать морпехов в Цемесскую бухту. Через несколько часов боя начал ощущаться дефицит боеприпасов, а развитие наступления со стороны Малой земли и восточной стороны бухты также сталкивалось с ожесточённым сопротивлением противника, глубоко окопавшимся на своих позициях.
В это время Ботылев оборонялся всеми силами. Вот как вышеупомянутый Старшинов описал те моменты:
«Некоторые раненые, могущие передвигаться хотя бы ползком, тоже переместились к окнам и по мере возможности стреляли в гитлеровцев. Остальные лежали на полу, бессильные чем-либо помочь своим товарищам. Один краснофлотец, у которого были оторваны выше колен обе ноги, дрожащими от слабости руками вставлял патроны в автоматный диск. Он не мог оставаться безучастным к происходящему.
— Воды, воды... — слышались голоса. Раненые просили пить, едва шевеля пересохшими, потрескавшимися губами».
— Воды, воды... — слышались голоса. Раненые просили пить, едва шевеля пересохшими, потрескавшимися губами».
Кроме противотанковых ружей и гранат, у десантников никакого аргумента против немецкой брони не было. Даже майор медицинской службы 393 ОБМП Пётр Лаптев был вынужден спасать бойцов от ран только после того, как выжал весь диск по противнику. Ситуация ухудшалась с каждым часом. С расстояния в 200 метров несколько немецких самоходок расстреливали здание клуба. Порой нацистам даже удавалось вломиться в само здание, и завязывался скоротечный рукопашный бой на первом этаже.
Держаться… и точка
Силы батальона таяли на глазах. Василий Андреевич, оценив ситуацию, вызвал огонь артиллерии на свои позиции, заявив, что «из двух смертей следует выбирать наиболее почетную». Посыпались снаряды… Пять дней бойцы Ботылева сдерживали натиск противника. По ночам удавалось делать вылазки – разведчики вырезали немецких морпехов даже в здании их штаба. Но днём при поддержке бронетехники наших бойцов снова осаждали. Ботылеву приходилось вновь и вновь вызывать огонь на себя, что в итоге стало обыденным делом.
Воистину прирождённый снайпер Филипп Рубахо из штурмового отряда Ботылева не раз спасал положение меткой стрельбой. Но 14 сентября снаряд, разорвавшийся рядом со снайпером, тяжело иссёк ноги бойца. Морпехам приходилось на плащ-палатке переносить Рубахо, который продолжал вести огонь из своей винтовки, с которой, кажется, сроднился. 15 сентября ещё один снаряд разворотил стену у позиции Рубахо. Филипп получил тяжёлое ранение головы. Придя в себя, он успел бросить только: «Кажется, отстрелялся». Рубахо, снайперская легенда Новороссийска, равнозначная Зайцеву Сталинграда, умер в тот же день.
К 15-му сентября батальон Ботылева представлял собой разрозненные отряды, отчаянно оборонявшие занятые здания и периодически, пользуясь темнотой, захватывая соседние. Управлять таким боем было необычайно трудно, но Ботылеву это удавалось, поэтому ни одно здание, занятое нашими морпехами, после не переходило в руки немцев.
Очень ярко это описал Старшинов:
«Но, пожалуй, основная трудность состояла в том, что мы не имели единой линии обороны, постоянной устойчивой связи с разрозненными, ведущими самостоятельные боевые операции подразделениями. Этим-то и пытались воспользоваться враги. Они непрерывно предпринимали атаку за атакой, вводили в действие танки, самоходные орудия, полевую артиллерию и минометы…
С нашей стороны стреляли редко, но наверняка. Изредка летели гранаты. Их бросали только по скоплению гитлеровцев, и то в самые напряженные моменты. И только один вид оружия десантники применяли без ограничения — кинжалы. Они шли в ход всякий раз, как враг приближался на расстояние, удобное для рукопашной схватки. Тогда черноморцы выскакивали из своих укрытий и самоотверженно вступали в единоборство с гитлеровцами, не раздумывая о том, много их или мало».
С нашей стороны стреляли редко, но наверняка. Изредка летели гранаты. Их бросали только по скоплению гитлеровцев, и то в самые напряженные моменты. И только один вид оружия десантники применяли без ограничения — кинжалы. Они шли в ход всякий раз, как враг приближался на расстояние, удобное для рукопашной схватки. Тогда черноморцы выскакивали из своих укрытий и самоотверженно вступали в единоборство с гитлеровцами, не раздумывая о том, много их или мало».
Только к концу 15 сентября появился шанс соединиться с войсками 55-й гвардейской стрелковой дивизии, наступавшей с восточной стороны Цемесской бухты.
Продолжение следует…
Информация