Антигитлеровская коалиция: первый шаг навстречу
Это всё придумал Черчилль
Реально, точнее, юридически, антигитлеровская коалиция сформировалась только 1 января 1942 года. Тем не менее, три великие державы начали взаимодействовать как настоящие союзники намного раньше.
И это случилось ещё тогда, когда за океаном, как, впрочем, и на Туманном Альбионе, многие были уверены, что сопротивление Советской России вермахту надолго не затянется. Первым же, кто заговорил о необходимости не только помогать, но и договариваться с Советской Россией, безусловно, был Уинстон Черчилль.
В своей знаменитой речи 22 июня 1941 года британский премьер особо выделил не только готовность его страны сражаться бок о бок со всеми противниками гитлеровской Германии, но и то, что «любой человек или государство, борющиеся против нацизма, получат нашу помощь».
И. Сталин, как известно, сначала предоставил слово В. Молотову, своему заместителю, которого всего за полтора месяца до этого сменил на посту председателя правительства, а сам выступил с обращением к народу только 3 июля. Молотову в коротком выступлении пришлось просто ограничиться констатацией факта, что СССР воюет с Гитлером не в одиночку.
Но уже в памятной речи советского лидера звучала уверенность в том, что СССР не останется в своей борьбе один на один с нацистской Германией. В тот день слушатели не могли не обратить внимание, что Сталин в своей речи отдельно отметил не только «историческое выступление премьера Великобритании господина Черчилля о помощи Советскому Союзу», но и сделанную правительством США декларацию о готовности оказать помощь нашей стране.
Несмотря на то, что о прямом вступлении США в войну пока не было и речи, заокеанский партнёр уже отказался от военных поставок любому, кто готов за них платить, приняв известную программу ленд-лиза. Необходимость оперативно провести переговоры о том, чтобы включить в эту программу Советский Союз, сразу поняли и в Лондоне, и в Вашингтоне.
И, хотя активную переписку между собой руководители СССР, Великобритании и США начали уже позже, согласование предстоящих встреч не заняло много времени. К тому моменту американская военная промышленность, по свидетельству американского историка Роберта Джонса, только выходила из младенческого состояния, и ленд-лиз стал мощнейшим стимулом к её развитию.
Президенту Рузвельту приходилось предпринимать огромные усилия для того, чтобы обходить акт о нейтралитете, и не только. Нельзя забывать, что на выборах 1940 года Рузвельт высказывался против участия США в европейской войне, когда точно такой же позиции придерживался его соперник, республиканец Уэнделл Уикли.
Оппоненты из республиканцев, изоляционисты в его собственном аппарате, даже католики – кто только тогда не выступал против того, чтобы США ввязывались в европейскую свару. В демократической Америке оспаривалось буквально всё, вплоть до простой продажи, за доллары, заметьте, вооружения и военных материалов.
Только с бизнесом дело обстояло чуть проще, хотя и тут пришлось пойти на такую меру, как назначение министрами членов республиканской партии. Уже в 1940 году Генри Стимсон возглавил Пентагон, а Фрэнк Нокс – военно-морское ведомство, и главным было то, что они представляли предпринимательские круги.
Вас ждут в Кремле
Когда же пришло время помогать Советам, президент принял положительное решение на опережение, и соответствующие переговоры тоже предпочёл не затягивать. Во многом поэтому, а также в силу безграничного личного доверия, первую миссию в Москву он предложил возглавить своему помощнику Гарри Ллойду Гопкинсу.
Президент США Ф. Д. Рузвельт и его помощник Г. Л. Гопкинс
В это время в США считалось, что помогать СССР – это чуть ли не себе во вред, и к тому же придётся отнимать необходимые ресурсы у Британии, которой стило огромного труда удерживать от нападения немцев метрополию и главные из колоний. В связи с этим Рузвельт настаивал на том, что этому союзнику, у которого могли просто иссякнуть финансовые ресурсы, необходимо отдавать корабли и другую технику в лизинг, обеспечивая его масштабными займами.
Со схожими схемами и разъяснениями по ленд-лизу и направлялась в Москву миссия Гопкинса, вместе с которым на приём к Сталину ехали два авиатора: генерал Макнарни и лейтенант Элисон. Судя по всему, от них требовались детали, так как едва ли не главной проблемой для русского союзника оказалось превосходство немцев в воздухе, которого они добились практически в первые же часы войны.
Гарри Гопкинсу ставились задачи более широкого плана: обсудить масштабы поставок и наметить их маршруты. Кроме того, наблюдательный и въедливый помощник президента США должен был убедиться в том, что красная Россия действительно настроена на сопротивление.
Ф. Рузвельт даже напомнил своему «бесценному», по его же словам, сотруднику о позиции чуть ли не всей американской прессы, которая не сомневалась в готовности Советов пойти на мир с Германией. Характерно, что даже через три с лишним месяца позиция масс-медиа в США почти не изменилась. Газета «Chicago Tribun», самая популярная на Среднем Западе, к примеру, писала 17 октября:
Было бы смешно ожидать, чтобы здравомыслящий человек... продолжал верить Сталину, предав интересы демократии, верить в то, что он не предаст и не заключит новую сделку с Гитлером.
Рузвельт не был до конца уверен, что Сталина удовлетворит беседа с человеком без официального статуса, ведь Гопкинс из-за проблем со здоровьем даже оставил пост министра торговли. Поэтому американскому президенту пришлось действовать неординарно.
Гарри Гопкинс вёз с собой в Москву практически единственные реальные полномочия — только телеграмму от Сэмнера Уоллеса, на тот момент исполнявшего обязанности госсекретаря США. В ней содержалось не самое длинное послание Сталину от американского президента, где среди прочего Гопкинсу выдавался своеобразный карт-бланш. Рузвельт писал:
Я прошу вас относиться к г-ну Гопкинсу с таким же доверием, которое вы испытывали бы, если бы говорили лично со мной.
Гопкинс прибыл в Москву 30 июля, когда дела на русском фронте снова принимали плохой оборот. Однако сам город удивил американского гостя, так как продолжал жить почти как в мирное время.
На московских улицах в июле 1941 года
Гопкинс был принят в Кремле без промедления, и, хотя переговоры даже пришлось однажды из-за бомбёжки переносить на станцию метро «Кировская», в подземные помещения Ставки Верховного главнокомандования, стороны всего за три дня сумели донести друг до друга всё, что хотели.
Штуки, тонны, доллары
Уже тогда были предварительно согласованы объёмы поставок, выделены основные виды необходимых Красной Армии вооружений и материалов. Были даже намечены общие объёмы и суммы, в которые предполагалось уложиться.
По косвенным данным, есть все основания полагать, что общая стоимость поставок в Советский Союз в 1 миллиард долларов возникла впоследствии отнюдь не на ровном месте. Что-что, а считать Гарри Гопкинс умел прекрасно.
По этому поводу нельзя не отметить, что примерно в то же время в США сумели определиться и по масштабам всего военного производства в США. В материалах из Библиотеки Рузвельта со ссылкой на контракты и обязательства 1941-го финансового года чётко указано, что «общая сумма того, что необходимо было произвести, в том числе по ленд-лизу, составляла 48 млрд. 700 млн. долларов».
Отсюда несложно рассчитать, что вся американская помощь СССР по ленд-лизу лишь немного превышала 2 (два!) процента военных и сопутствующих им расходов США в 1941 году. Да, впоследствии к первому миллиарду прибавился ещё и второй, но и американская оборонка отнюдь не стояла на месте следующие четыре года войны. Она только наращивала обороты.
Выступая в пользу той точки зрения, что ленд-лиз стал своего рода спасательным кругом для Красной Армии и советской военной промышленности, о таких показателях предпочитают не вспоминать. Как не вспоминают и о том, что необходимость помощи Советам в Штатах вообще ставили под сомнение.
Почему? Потому что она, видите ли, отнимала существенную часть того, что было необходимо Англии, другим союзникам, к примеру Китаю, и самой американской армии. О том, что именно зарубежные заказы по ленд-лизу позволили в 1941 году широко привлечь к военному производству только-только выбравшийся из кризиса национальный бизнес, вообще мало кто вспоминает.
И тем не менее, хотя никаких официальных подтверждений этому не было сделано, первый московский переговорный раунд явно удался. Самым важным стало то, что две стороны, как настоящие учёные, сумели договориться о понятиях. Стало ясно, в чём и насколько остро нуждается СССР, что и сколько готовы поставлять русским США.
Были намечены и возможные маршруты будущих поставок. Практически сразу стало ясно, что главным должен стать Северный: в советский Архангельск пойдут знаменитые арктические конвои с широко известной аббревиатурой PQ, а затем JW. Обратные караваны станут называться QP и RA.
В реальности же по объёмам поставок арктический маршрут в итоге уступил двум другим: дальневосточному и иранскому. По дальневосточному в СССР поступила почти половина военных грузов. В том числе с Аляски прилетели на наш фронт несколько тысяч американских «Аэрокобр», «Бостонов» и «Митчеллов».
Ради южного (иранского) маршрута Британия и СССР оперативно ввели войска в древний Иран и впоследствии гнали из портов Персидского залива десятки тысяч «студебеккеров» и другие грузы, не столь распиаренные.
Тот факт, что помощь союзников будет отнюдь не бескорыстной, советского лидера не смутил нисколько. Перспектива помочь Британии и самим США поставками сырья в определённом смысле порадовала советских специалистов, которых ознакомили с итогами переговоров.
Гарри Гопкинс убедился, что никто в Кремле и не помышляет о мире с нацистами. Наметив сроки и условиях следующих встреч, американский политик уезжал в Штаты в полной мере удовлетворённым и даже вдохновлённым.
Явно довольным остался и Сталин. Позже он вообще назовет Гопкинса «первым американцем, который пришёлся ему по душе». По всем последующим событиям Сталину стали ясны два очень важных обстоятельства.
Первое: поставки оружия, боеприпасов и продовольствия из-за океана начнутся очень скоро и можно не цепляться любой ценой за неприкосновенные запасы. Пресловутый госрезерв существовал уже тогда. Можно и не слишком спешить с эвакуацией промышленных предприятий, которые в лучшем случае заработают на полную мощность к весне будущего 1942 года.
Второе: американцы рано или поздно будут воевать с Японией, экспансия которой в Тихоокеанском регионе напрямую била по интересам бизнеса в США. А это значило, что с Дальнего Востока можно смело брать резервы, так как удар в спину из оккупированной Квантунской армией Маньчжурии вряд ли состоится.
Согласитесь, появление сибирских дивизий на фронте незадолго до решительного сражения под Москвой, пусть и несколько легендарное, лишь подтверждает такую оценку итогов первых московских советско-американских переговоров.
Советский премьер и помощник американского президента не возражали даже против совместной фотосессии, которая подарила историкам одну очень человечную деталь. На паре снимков фотограф из журнала Life Маргарет Бурк-Уайт запечатлела Сталина и Гопкинса с папиросами в руках. Заядлые курильщики подтвердят, как много такое может сказать.
- Алексей Подымов, Алексей Чичкин
- журнал Life, propagandahistory.ru, quo.es, bigpicture.ru
Информация