«Стоять насмерть, но выжить»
Это подлинный рассказ об уникальном танковом бое, который произошёл в Ленинградской области под Гатчиной 20 августа 1941 года. Рассказ о героических защитниках Ленинграда.
В июле 1941 года по берегам реки Луга мобилизованное население Ленинграда и области возводило укрепрайон. Рылись противотанковые рвы, устанавливались надолбы, минировались дороги и танкопроходимые направления. Но смяв сопротивление Красной Армии, соединения танковой группы генерал-полковника Эриха Геппнера в начале августа вышли на Лужский рубеж обороны Ленинграда и, с боями прорвав его, устремились в тылы оборонявшихся частей. Им осталось овладеть только железнодорожной станцией Молосковицы, и тогда открывался оперативный простор для подхода к Ленинграду, так как глухие лужские леса больше уже не сдерживали танковые колонны генерал-полковника Геппнера. Задержать натиск фашистов могла лишь 1-ая Краснознаменная танковая дивизия под командованием генерал-майора Баранова и дивизия народного ополчения, которые и были брошены командованием в этот район. Генерал Баранов, опытный командир, принял единственно правильное решение: уничтожать танковые группировки противника из засад, а также использовать тяжелые гаубицы для поражения развернутые в боевые порядки танки с близких дистанций. Конечно, последнее ставило под смертельную опасность расчеты артиллеристов, но другого решения командование не видело.
Уничтожение пехоты и экипажей подбитых танков противника поручалось бойцам дивизии народного ополчения и группам боевого охранения танков. В результате этих боев из 160 танков 1-ой ударной дивизии группировки Эриха Геппнера в строю осталось не более 50 машин и те требовали ремонта. Боевые машины дивизии генерала Баранова практически все были уничтожены или серьезно повреждены, и лишь пять танков можно быстро восстановить, ремонт которых двумя ленинградскими заводами был налажен в Тайцах, совсем недалеко от места недавнего боя. Восполняя потери за счет резервов, фашисты рвались вперед, им надо было захватить Ленинград. Теперь угроза нависла над городом Красногвардейск, через который, видимо, был направлен главный удар фашистской группировки «Север».
Прикрыть это направление поручалось командиру танкового батальона капитану Штиллеру И.Б. и командиру танковой роты старшему лейтенанту З.Г. Колобанову, которым и передавались восстановленные специалистами ленинградских заводов боевые машины. В каждом танке командиром был офицер, лейтенант Сергеев Федор входил в эту легендарную группу. Лейтенанту Сергееву очень хорошо были знакомы эти места. В детстве с отцом он часто бывал здесь, и отец со знанием рассказывал об истории этого края. Он даже высказал как-то мысль, что название Гатчина произошло от древнего названия деревни Хотчино, располагавшейся здесь вместе с деревнями Зогозка, Замостье. Отцу не нравилось новое название города Красногвардейск и, когда они были без посторонних, отец называл город по-старому. А сейчас лейтенант представить себе не мог, что ему придется защищать эти места, где они с отцом так много раз были вместе, бродили по лесам, любовались прекрасными видами полей и опушек.
Учитывая результаты боев с фашистами в Прибалтике и под Молосковицами, офицеры выбрали позиции для своих машин под Войсковицами, так, что 20 августа 1941 года фашистам исключалась всякая возможность развернуть свои танковые колонны в боевые порядки. Советские офицеры знали, что под Войсковицами группировка немцев может быть усилена за счет маневра и подхода резервов с юга, поэтому командиры роты и батальона расположили советские танки по треугольнику для возможности огневой взаимной поддержки. Пять танков имели возможность простреливать все дороги в этом районе, включая лесные, которыми пользовались крестьяне при вывозе сена. Офицеры понимали, что фашисты имели самые точные карты, поэтому надо было предусмотреть все. Командирам танков была поставлена конкретная задача в предстоящем бою, как будто ротный и комбат знали о намерениях фашистов и их тактике движения. И они в этот раз не ошиблись, боевой опыт, полученный еще в финскую войну, позволил офицерам предвидеть события или кто-то надоумил их свыше. Но, что произошло, то произошло. Лейтенанты Сергеев и Ласточкин получили приказ оборудовать позиции в вершине треугольника общей схемы размещения боевых машин, так что лужская дорога просматривалась очень хорошо, и намеченные ориентиры позволяли при любых условиях вести прицельный огонь. Каждому танку отводилось на оборудование основной и запасной позиций три часа. Поэтому ополченцы и бойцы защиты не прекращали работу ни на одну минуту.
Сергеев, предвидя как было и под Молосковицами, изнурительный характер боя, подозвал сержанта из группы охраны танков и поручил за один час приготовить для экипажей и все бойцов жаренных на костре гусей. Только костер, в целях сохранения маскировки, он приказал развести в метрах 400-300 от позиций танков. Сержант с успехом справился с этим поручением и через полтора часа экипажи рядом с боевыми машинами расправлялись с увесистыми гусями, которых подстрелили около колхозных построек на пруду. Бойцы, тоже не прекращая работу, по очереди съедали приготовленные порции. К назначенному сроку командир роты на мотоцикле приехал осмотреть новые капониры для танков, все его устраивало. Сергееву было приказано при появлении немецких колонн, не обнаруживая себя, пропустить как можно больше машин фашистов на позицию командира роты, который расположился справа от него, и на позицию лейтенанта Евдокименко, укрывшегося слева. Для смены позиций командирам танков были выданы специальные дымовые гранаты, которые должны были имитировать поражение боевой машины.
Проверили связь, она работала исправно. Маскировка танков была безукоризненной, их даже не засекла немецкая воздушная разведка. Прошло часа два, и вот около 14 часов послышались звуки моторов. Первая колонна танков в составе двадцати двух машин вышла на позицию комроты, которые стал пропускать ее до момента, пока не обозначился замыкающий танк. Первыми выстрелами были поражены две машины в голове колонны, затем замыкающий танк. Колонна сложилась в «гармошку», свернуть с дороги не представлялось возможным, кругом был заболоченный луг, и ротный стал хладнокровно расстреливать все танки фашистов. На позициях лейтенантов Сергеева и Ласточкина сложилась аналогичная картина. Офицеры также пропустили первые танки фашистов Т-3 и, когда показались два замыкающих танка Т-4, приступили к уничтожению фашистов. Дистанция до немецких машин не превышала трехсот метров, поэтому бронебойные снаряды русских «КВ» не давали фашистам никаких шансов на спасение.
Слева вели уже огонь Евдокименко и Дегтярь, это была третья танковая колонна фашистов. Наводчик доложил лейтенанту Сергееву, что он видит, как немцы стараются выкатить на дорогу пушки, за минуту осколочно-фугасными снарядами было покончено с орудиями, двумя грузовиками, и фашисты не пытались больше использовать артиллерию в этом бою. Начали наконец-то взрываться боеприпасы в горящих немецких танках. Кругом стоял ад от этих взрывов, огня и дыма, от ударов немецких снарядов о броню башни «КВ» и звона в ушах. Как такое может вытерпеть человек непонятно, это противоречит сущности всего живого. Хорошо хоть в этом аду не было слышно криков солдат, просящих о помощи. Сергеев решил, что пора менять позицию, их засекли, и боеспособные вражеские танки уже пристрелялись по нему. По переговорному устройству он отдал команду, водитель-механик выбросил дымовую гранату и задним ходом вывел танк из укрытия. И в этот момент сразу три бронебойных снаряда попали в то место, где только что стоял их «КВ». Бог спас на этот раз, решил про себя Федор. Вдруг он увидел, как танк лейтенанта Ласточкина на полном ходу устремился к немецкому Т-3, который каким-то чудом не увяз в заболоченном лугу, и двигался на только что покинутую позицию танка Сергеева.
Этот фашист хотел с близкого расстояния в борт расстрелять русский «КВ», командир немецкого танка, видимо, был самоотверженный, смелый или одурманенный нацистской идеологией боец, а может быть, он получил команду от своего такого же высокомерного командира. Что этот фашист пришел защищать или утверждать в России, Федор понять не мог, но он уже знал, что ни одного фашиста нельзя было оставлять живым. Эти захватчики, что бы ими ни руководило, должны быть преданы смерти. Пощады им не могло быть. Лейтенант Сергеев видел, что танк лейтенанта Ласточкина не стреляет, а идет на таран фашистской машины. Он хотел прокричать по рации, что это не по уставу, надо стрелять, но было поздно. Удар танка лейтенанта Ласточкина перевернул вражеский Т-3 на башню, а русский «КВ» замер и не двигался с места. Сергеев понял, что у Ласточкина возникли проблемы с орудием, и у него другого выхода не было. Так на таран могли идти на фашистов только русские люди, защищавшие своих детей, жен, матерей, отцов и отчизну. Это был первый танковый таран в этой кровопролитной войне и произошел он на глазах лейтенанта Сергеева.
Заняв новую позицию, Сергеев доложил командиру роты о результатах боя, своей дислокации и таране вражеского танка лейтенантом Ласточкиным. Последовала команда: «Спасибо, Федор, продолжай добивать танки фашистов в заболоченном лугу и на дороге. Затем выясни, чем можешь помочь экипажу лейтенанта Ласточкина, он на мои запросы не отвечает». Боекомплект у Сергеева был израсходован на половину, экипажи с немецких танков разбегались в разные стороны, фашисты уже не могли вести ответный прицельный огонь из-за скученности своей техники, им невозможно было даже развернуть свои орудия. Вот что сделала правильная подготовка к бою и возможность не выпустить немецкие машины на открытую местность для перестройки в боевой порядок и атаки. Бой продолжался еще несколько минут. Продолжали взрываться боекомплекты в горящих танках. Последовала команда командира батальона, который молчал весь бой, видимо, он оценил обстановку и иногда вел сам прицельный огонь. Поступивший приказ требовал сбора роты на окраине деревни.
Танки были целы, за исключением танка лейтенанта Ласточкина, который погиб в этом бою, живым остался только механик-водитель. Он и протаранил вражеский танк по команде лейтенанта Ласточкина, когда они не смогли перезарядить орудие. Другого способа победить врага экипаж не видел. Танк лейтенанта Сергеева подцепил стоящий около перевернутого фашистского Т-3 танк Ласточкина и потащил его к месту сбора роты. Механик-водитель поврежденного танка хоть был ранен, но мог управлять им. Через полтора часа доложили о результатах боя, было уничтожено сорок три фашистских танка, три грузовика с пехотой и два противотанковых орудия. За лейтенантом Сергеевым значилось восемь танков, про пушки, грузовики и живую силу забыли.
На две недели было задержано наступление немцев на Ленинград, и чтобы возобновить его, фашисты вынуждены были снимать воинские части с других участков фронта, а на это надо было время. Через четыре дня лейтенанту Сергееву генерал Баранов вручал орден Боевого Красного Знамени, он пожал руку лейтенанту, а затем, положив на стол наградные документы, обнял Федора, поцеловал в обе щеки и произнес: «Спасибо тебе лейтенант за этот бой, за умение ориентироваться, за мужество, выдержку и за то, что ты сделал для нашей победы». За выигранные у врага две недели десятки эшелонов с жителями Ленинграда, оборудованием заводов смогли быть эвакуированы на Восток страны. 13 сентября части Красной Армии оставили город Красногвардейск, который освободили от фашистов только после прорыва блокады.
В июле 1941 года по берегам реки Луга мобилизованное население Ленинграда и области возводило укрепрайон. Рылись противотанковые рвы, устанавливались надолбы, минировались дороги и танкопроходимые направления. Но смяв сопротивление Красной Армии, соединения танковой группы генерал-полковника Эриха Геппнера в начале августа вышли на Лужский рубеж обороны Ленинграда и, с боями прорвав его, устремились в тылы оборонявшихся частей. Им осталось овладеть только железнодорожной станцией Молосковицы, и тогда открывался оперативный простор для подхода к Ленинграду, так как глухие лужские леса больше уже не сдерживали танковые колонны генерал-полковника Геппнера. Задержать натиск фашистов могла лишь 1-ая Краснознаменная танковая дивизия под командованием генерал-майора Баранова и дивизия народного ополчения, которые и были брошены командованием в этот район. Генерал Баранов, опытный командир, принял единственно правильное решение: уничтожать танковые группировки противника из засад, а также использовать тяжелые гаубицы для поражения развернутые в боевые порядки танки с близких дистанций. Конечно, последнее ставило под смертельную опасность расчеты артиллеристов, но другого решения командование не видело.
Уничтожение пехоты и экипажей подбитых танков противника поручалось бойцам дивизии народного ополчения и группам боевого охранения танков. В результате этих боев из 160 танков 1-ой ударной дивизии группировки Эриха Геппнера в строю осталось не более 50 машин и те требовали ремонта. Боевые машины дивизии генерала Баранова практически все были уничтожены или серьезно повреждены, и лишь пять танков можно быстро восстановить, ремонт которых двумя ленинградскими заводами был налажен в Тайцах, совсем недалеко от места недавнего боя. Восполняя потери за счет резервов, фашисты рвались вперед, им надо было захватить Ленинград. Теперь угроза нависла над городом Красногвардейск, через который, видимо, был направлен главный удар фашистской группировки «Север».
Прикрыть это направление поручалось командиру танкового батальона капитану Штиллеру И.Б. и командиру танковой роты старшему лейтенанту З.Г. Колобанову, которым и передавались восстановленные специалистами ленинградских заводов боевые машины. В каждом танке командиром был офицер, лейтенант Сергеев Федор входил в эту легендарную группу. Лейтенанту Сергееву очень хорошо были знакомы эти места. В детстве с отцом он часто бывал здесь, и отец со знанием рассказывал об истории этого края. Он даже высказал как-то мысль, что название Гатчина произошло от древнего названия деревни Хотчино, располагавшейся здесь вместе с деревнями Зогозка, Замостье. Отцу не нравилось новое название города Красногвардейск и, когда они были без посторонних, отец называл город по-старому. А сейчас лейтенант представить себе не мог, что ему придется защищать эти места, где они с отцом так много раз были вместе, бродили по лесам, любовались прекрасными видами полей и опушек.
Учитывая результаты боев с фашистами в Прибалтике и под Молосковицами, офицеры выбрали позиции для своих машин под Войсковицами, так, что 20 августа 1941 года фашистам исключалась всякая возможность развернуть свои танковые колонны в боевые порядки. Советские офицеры знали, что под Войсковицами группировка немцев может быть усилена за счет маневра и подхода резервов с юга, поэтому командиры роты и батальона расположили советские танки по треугольнику для возможности огневой взаимной поддержки. Пять танков имели возможность простреливать все дороги в этом районе, включая лесные, которыми пользовались крестьяне при вывозе сена. Офицеры понимали, что фашисты имели самые точные карты, поэтому надо было предусмотреть все. Командирам танков была поставлена конкретная задача в предстоящем бою, как будто ротный и комбат знали о намерениях фашистов и их тактике движения. И они в этот раз не ошиблись, боевой опыт, полученный еще в финскую войну, позволил офицерам предвидеть события или кто-то надоумил их свыше. Но, что произошло, то произошло. Лейтенанты Сергеев и Ласточкин получили приказ оборудовать позиции в вершине треугольника общей схемы размещения боевых машин, так что лужская дорога просматривалась очень хорошо, и намеченные ориентиры позволяли при любых условиях вести прицельный огонь. Каждому танку отводилось на оборудование основной и запасной позиций три часа. Поэтому ополченцы и бойцы защиты не прекращали работу ни на одну минуту.
Сергеев, предвидя как было и под Молосковицами, изнурительный характер боя, подозвал сержанта из группы охраны танков и поручил за один час приготовить для экипажей и все бойцов жаренных на костре гусей. Только костер, в целях сохранения маскировки, он приказал развести в метрах 400-300 от позиций танков. Сержант с успехом справился с этим поручением и через полтора часа экипажи рядом с боевыми машинами расправлялись с увесистыми гусями, которых подстрелили около колхозных построек на пруду. Бойцы, тоже не прекращая работу, по очереди съедали приготовленные порции. К назначенному сроку командир роты на мотоцикле приехал осмотреть новые капониры для танков, все его устраивало. Сергееву было приказано при появлении немецких колонн, не обнаруживая себя, пропустить как можно больше машин фашистов на позицию командира роты, который расположился справа от него, и на позицию лейтенанта Евдокименко, укрывшегося слева. Для смены позиций командирам танков были выданы специальные дымовые гранаты, которые должны были имитировать поражение боевой машины.
Проверили связь, она работала исправно. Маскировка танков была безукоризненной, их даже не засекла немецкая воздушная разведка. Прошло часа два, и вот около 14 часов послышались звуки моторов. Первая колонна танков в составе двадцати двух машин вышла на позицию комроты, которые стал пропускать ее до момента, пока не обозначился замыкающий танк. Первыми выстрелами были поражены две машины в голове колонны, затем замыкающий танк. Колонна сложилась в «гармошку», свернуть с дороги не представлялось возможным, кругом был заболоченный луг, и ротный стал хладнокровно расстреливать все танки фашистов. На позициях лейтенантов Сергеева и Ласточкина сложилась аналогичная картина. Офицеры также пропустили первые танки фашистов Т-3 и, когда показались два замыкающих танка Т-4, приступили к уничтожению фашистов. Дистанция до немецких машин не превышала трехсот метров, поэтому бронебойные снаряды русских «КВ» не давали фашистам никаких шансов на спасение.
Слева вели уже огонь Евдокименко и Дегтярь, это была третья танковая колонна фашистов. Наводчик доложил лейтенанту Сергееву, что он видит, как немцы стараются выкатить на дорогу пушки, за минуту осколочно-фугасными снарядами было покончено с орудиями, двумя грузовиками, и фашисты не пытались больше использовать артиллерию в этом бою. Начали наконец-то взрываться боеприпасы в горящих немецких танках. Кругом стоял ад от этих взрывов, огня и дыма, от ударов немецких снарядов о броню башни «КВ» и звона в ушах. Как такое может вытерпеть человек непонятно, это противоречит сущности всего живого. Хорошо хоть в этом аду не было слышно криков солдат, просящих о помощи. Сергеев решил, что пора менять позицию, их засекли, и боеспособные вражеские танки уже пристрелялись по нему. По переговорному устройству он отдал команду, водитель-механик выбросил дымовую гранату и задним ходом вывел танк из укрытия. И в этот момент сразу три бронебойных снаряда попали в то место, где только что стоял их «КВ». Бог спас на этот раз, решил про себя Федор. Вдруг он увидел, как танк лейтенанта Ласточкина на полном ходу устремился к немецкому Т-3, который каким-то чудом не увяз в заболоченном лугу, и двигался на только что покинутую позицию танка Сергеева.
Этот фашист хотел с близкого расстояния в борт расстрелять русский «КВ», командир немецкого танка, видимо, был самоотверженный, смелый или одурманенный нацистской идеологией боец, а может быть, он получил команду от своего такого же высокомерного командира. Что этот фашист пришел защищать или утверждать в России, Федор понять не мог, но он уже знал, что ни одного фашиста нельзя было оставлять живым. Эти захватчики, что бы ими ни руководило, должны быть преданы смерти. Пощады им не могло быть. Лейтенант Сергеев видел, что танк лейтенанта Ласточкина не стреляет, а идет на таран фашистской машины. Он хотел прокричать по рации, что это не по уставу, надо стрелять, но было поздно. Удар танка лейтенанта Ласточкина перевернул вражеский Т-3 на башню, а русский «КВ» замер и не двигался с места. Сергеев понял, что у Ласточкина возникли проблемы с орудием, и у него другого выхода не было. Так на таран могли идти на фашистов только русские люди, защищавшие своих детей, жен, матерей, отцов и отчизну. Это был первый танковый таран в этой кровопролитной войне и произошел он на глазах лейтенанта Сергеева.
Заняв новую позицию, Сергеев доложил командиру роты о результатах боя, своей дислокации и таране вражеского танка лейтенантом Ласточкиным. Последовала команда: «Спасибо, Федор, продолжай добивать танки фашистов в заболоченном лугу и на дороге. Затем выясни, чем можешь помочь экипажу лейтенанта Ласточкина, он на мои запросы не отвечает». Боекомплект у Сергеева был израсходован на половину, экипажи с немецких танков разбегались в разные стороны, фашисты уже не могли вести ответный прицельный огонь из-за скученности своей техники, им невозможно было даже развернуть свои орудия. Вот что сделала правильная подготовка к бою и возможность не выпустить немецкие машины на открытую местность для перестройки в боевой порядок и атаки. Бой продолжался еще несколько минут. Продолжали взрываться боекомплекты в горящих танках. Последовала команда командира батальона, который молчал весь бой, видимо, он оценил обстановку и иногда вел сам прицельный огонь. Поступивший приказ требовал сбора роты на окраине деревни.
Танки были целы, за исключением танка лейтенанта Ласточкина, который погиб в этом бою, живым остался только механик-водитель. Он и протаранил вражеский танк по команде лейтенанта Ласточкина, когда они не смогли перезарядить орудие. Другого способа победить врага экипаж не видел. Танк лейтенанта Сергеева подцепил стоящий около перевернутого фашистского Т-3 танк Ласточкина и потащил его к месту сбора роты. Механик-водитель поврежденного танка хоть был ранен, но мог управлять им. Через полтора часа доложили о результатах боя, было уничтожено сорок три фашистских танка, три грузовика с пехотой и два противотанковых орудия. За лейтенантом Сергеевым значилось восемь танков, про пушки, грузовики и живую силу забыли.
На две недели было задержано наступление немцев на Ленинград, и чтобы возобновить его, фашисты вынуждены были снимать воинские части с других участков фронта, а на это надо было время. Через четыре дня лейтенанту Сергееву генерал Баранов вручал орден Боевого Красного Знамени, он пожал руку лейтенанту, а затем, положив на стол наградные документы, обнял Федора, поцеловал в обе щеки и произнес: «Спасибо тебе лейтенант за этот бой, за умение ориентироваться, за мужество, выдержку и за то, что ты сделал для нашей победы». За выигранные у врага две недели десятки эшелонов с жителями Ленинграда, оборудованием заводов смогли быть эвакуированы на Восток страны. 13 сентября части Красной Армии оставили город Красногвардейск, который освободили от фашистов только после прорыва блокады.
Информация