Права и обязанности военнослужащих стали поводом для общественных и политических баталий
Не так давно в целом ряде российских СМИ разгорелись страсти по поводу того, что отечественным военнослужащим, проходящим службу по контракту, Министерство обороны перекрывает кислород демократических идеалов. Застрельщиком здесь выступила газета «Известия», которая опубликовала достаточно спорный материал о том, что контрактникам Правительство России мешает жить по демократическим принципам. Откуда же такие мысли у журналистов «Известий» появились?Все дело, оказывается, в подписанном еще в марте этого года Анатолием Сердюковым приложении к указаниям главы оборонного ведомства №205/2/180. Это приложение, которое вызвала достаточно негативную реакцию в определенных кругах, представляет собой «Перечень ограничений и запретов, распространяющихся на военнослужащих, проходящих службу по контракту».
В документе перед тем, как начинаются непосредственные запреты, Сердюков требует от командиров «довести под роспись» до военнослужащих-контрактников всю суть документа. При этом министр заявляет, что документ должен иметь две копии, одну из которых нужно хранить в личном деле военнослужащего, а другую вручить каждому военнослужащему на руки.
Сами требования основываются на нескольких Федеральных Законах: «О государственной гражданской службе», «О статусе военнослужащих», «О противодействии коррупции», «О порядке выезда из РФ и въезда в РФ» и «О государственной тайне».
Наибольшее количество споров возникло вокруг нескольких пунктов требований. Эти требования в виде прямых цитат приведены ниже
1. Ограничены права на неприкосновенность частной жизни при проведении проверочных мероприятий в период оформления (переоформления) допуска к государственной тайне.
2. Запрещено отказываться от исполнения обязанностей военной службы по мотивам отношения к религии и использовать свои служебные полномочия для пропаганды того или иного отношения к религии.
3. Запрещено обсуждать и критиковать приказы командира, реализуя свое право на свободу слова, выражение своих мнений и убеждений, доступ к получению и распространению информации.
4. Запрещено допускать публичные оценки, суждения и высказывания в отношении деятельности государственных органов.
2. Запрещено отказываться от исполнения обязанностей военной службы по мотивам отношения к религии и использовать свои служебные полномочия для пропаганды того или иного отношения к религии.
3. Запрещено обсуждать и критиковать приказы командира, реализуя свое право на свободу слова, выражение своих мнений и убеждений, доступ к получению и распространению информации.
4. Запрещено допускать публичные оценки, суждения и высказывания в отношении деятельности государственных органов.
Нарушение этих и ряда других требований может повлечь досрочное увольнение военнослужащего с воинской службы. Кроме того, военнослужащий, который нарушит пункты перечня, может быть подвергнут административному, материальному и даже уголовному наказанию.
На первый взгляд может показаться, что требования министерства обороны к военнослужащим, проходящим службу по контракту, имеют достаточно жесткую форму. Однако здесь нужно понимать и другую сторону: требования касаются исключительно тех людей, которые сами избрали воинскую службу своей главной деятельностью, которая будет приносить им доход. Другими словами, если человек принял присягу, то он и должен ее неукоснительно соблюдать, а разу уж у него есть руководители, то неукоснительное соблюдение и их приказов – его прямая обязанность как военнослужащего. В тексте присяги есть такой пункт, как «выполнять требования Воинских уставов, приказы командиров и начальников». Поэтому совершенно непонятна озабоченность тех, кто заявляет, что на военнослужащих оказывается давление. Да в таком случае, и сама военная присяга является не иначе как давлением, но принимают-то ее люди, которые связывают свою судьбу с армией посредством контракта, вроде как исключительно на добровольных началах, а не из-под палки…
Попробуем поразмышлять, что бы представляли собой Вооруженные Силы России, если бы ни военная присяга, ни четыре приведенных выше пункта требований ни к чему не обязывали.
Итак, некий военнослужащий принимает присягу, получает определенную должность и начинает исполнять свои воинские обязанности. Первый же приказ своего командира этот военнослужащий начинает подвергать своим трактовкам, а для пущей убедительности в сомнительности приказа находит контакт со средствами массовой информации: вот, мол, сегодня получил приказ почистить гусеницы у танка, а на кой их чистить, если завтра опять грязь налипнет... И вообще так запишите, уважаемые корреспонденты: мой командир – дурак, вообще не понимаю, кто его на эту должность утвердил, была бы моя воля, я в воинской части вообще все по-другому обустроил… Видимо, в понимании некоторых правозащитников свобода слова в российской армии должна выглядеть именно так.
Но тут появляется одна совсем немалая проблема: армия из весьма жесткой системы с традиционной иерархией и правилами подчинением превратится в весьма оригинальную дискуссионную площадку, на которой сначала всем желающим предоставляется слово, а потом методом голосования и прозрачных урн будет определено, в какую сторону батальонам наступать и чистить ли танковые гусеницы или все-таки подождать до зимы…
Но видимо, такое положение вещей не особенно заботит тех людей, которые негативно высказываются об ограничениях, касающихся военнослужащих.
В частности, адвокат Дмитрий Аграновский заявляет, что запрет на публичные высказывания о решениях своих командиров, а также запрет оценок деятельности государственных органов нарушает права военнослужащих как граждан России. По его мнению, все эти требования и запреты неконституционны.
Попытки найти в биографии адвоката Аграновского сведения о прохождении военной службы им самим успехом не увенчались. Да и, согласитесь, было бы странно, если человек, который отдал определенное время службе в рядах Российской Армии, позволил бы себе такие весьма спорные высказывания по поводу свободы слова в ВС РФ. Очевидно, что «ущемлением» прав контрактников больше озабочены не сами военнослужащие, которые прекрасно понимают, что им, согласно должностным правам и обязанностям, можно, и чего нельзя, а люди, которые от армии безумно далеки.
Естественно, с точки зрения, скажем так, гражданского обывателя может быть непонятна ситуация с тем, почему должно вводиться ограничение права на неприкосновенность частной жизни во время оформления допуска военнослужащего к гостайне.
Многие люди, которые размышляют такими же парадигмами как Дмитрий Аграновский, под словом «ограничение права на неприкосновенность частной жизни», видимо, понимают примерно следующее: люди в черных масках могут среди ночи врываться в спальню военнослужащего и проверять, не успел ли он в порыве нежности передать своей жене каких-либо секретных сведений о своей службе. Да все ограничения права на неприкосновенность частной жизни военнослужащего в этом случае касаются проверки его биографических сведений. И эта проверка начала проводится далеко не вчера. И до 1917 года, и в советское время перед принятием военнослужащего на определенную должность, связанную с необходимостью хранения государственной тайны, велась проверка его родственных уз, связей и, скажем так, общественных контактов.
А если говорить о недемократичности российской армии, то можно такой же вопрос адресовать, к примеру, многим банкам, которые перед принятием решения о выдаче кредита требуют предоставления документов, подтверждающих наличие работы и уровень заработка заемщика. Чем ни попытки вмешаться в частную жизнь?.. Так министерство обороны хотя бы вещи своими именами называет, а не пытается с помощью юридических хитросплетенных терминов подменять понятия, как это делают представители финансовых систем.
Почему же адвокаты не озаботились этим «ограничением права на неприкосновенность частной жизни» со стороны банковского сообщества?
Если говорить о запрете на то, чтобы военнослужащий допускал публичные суждения в отношении деятельности государственных лиц, так и такой запрет понятен. А разве есть в мире государства, военнослужащие армий которых, не скрывая своей личности, направо-налево критикуют политику государственных властей. В любой стране мира, если захочешь покритиковать, то сначала напиши рапорт, подтверждающий то, что ты не желаешь стоять на защите интересов именно этого государства, а потом уж критикуй, сколько влезет… Во всех остальных случаях публичная критика со стороны военнослужащих государственной власти называется ни чем иным как призывами к свержению конституционного строя. Ни много, ни мало…
Ну, а насчет запрета пропаганды того или иного отношения российских военнослужащих к религии – так тут тоже вроде бы все ясно. Попытки играть в Мартина Лютера при наличии погон российского военнослужащего как-то совсем не стыкуются ни с Уставом Вооруженных Сил, ни с самим понятием российского офицера. Даже перед полковыми священниками стоит задача не призывать к конфессиональным подвигам или противостояниям, а организовывать духовно-нравственное патриотическое воспитание военнослужащих.
Поэтому все слова о том, что Министерство обороны решило ограничить права и свободы российских военнослужащих, можно связать лишь с удаленностью авторов этих слов от реалий военной службы с ее традициями и особенностями.
Информация