Танк «Маус»: грозное оружие «Панцерваффе-46» или 200-тонный «чемодан без ручки»
Гонка тяжеловесов
Вторгнувшись в Советский Союз, немцы преуспели в тактике и оперативном искусстве, но большая стратегия осталась заложницей неспособности собрать нужное количество разведданных и вовремя довести их до лиц, влияющих на принятие решений. В Третьем рейхе искренне полагали, что Советской Союз – голем на глиняных ногах, способный рухнуть уже после первого серьезного удара.
Эта неоправдавшаяся надежда была не единственным ошибочным представлением. Сюрпризом для противника оказались и танковые войска СССР. А именно – наличие в них новейших Т-34 и КВ, серьезно вооруженных и противоснарядно забронированных. Преувеличивать значение этих танков не стоит. Они еще были во многом сырыми, с серьезнейшими проблемами в организационной структуре танковых подразделений. И у немцев имелись эффективные средства борьбы с новыми танками. Т-34 и КВ не были чудодейственной палочкой-выручалочкой, но на серьезный козырь в тяжелой драке они вполне себе тянули. И внесли серьезнейший вклад в главный результат 1941 года – в то, что страна, вообще, удержалась на ногах.
Другой эффект был психологическим, и действовал он уже на немцев. Внезапно встретившись с новыми русскими танками, которые оказались куда мощнее, чем предполагалось, теперь они были готовы верить в любые сказки. И начавшие поступать в начале 1942 года сообщения разведки, что противник вот-вот выкатит на поле боя нечто такое, по сравнению с чем и КВ покажется ласковым хомячком, воспринимали всерьез.
Чтобы не оказаться с голым пузом против того, что и «ахт-ахты» не берут, немцы бросились проектировать свои сверхтяжелые танки. К делу приступили в марте 1942 года – заказ на шасси и башню будущего «уберпанцера» получили, соответственно, фирмы «Порше» и «Крупп».
После КВ-2 немцы были готовы поверить уже во что угодно
Предполагалось, что вес «противоядия» достигнет ни много ни мало сотни тонн, а бронирование местами будет достигать внушительной цифры в 220 миллиметров – немцы явно претендовали на создание неуязвимой для артиллерийского огня машины.
Проекты на вооружение были разные – то ли 128-мм, то ли 150-мм, то ли 170-мм пушки в качестве главного калибра. Помимо них, подумывали добавить и 20-мм или 37-мм автопушку для стрельбы по низколетящим воздушным целям и встроенные огнеметы. Словом, стесняться и ограничивать себя какой-то скучной рациональностью никто не собирался.
Плата за оружие мечты была вполне себе ощутимой – проектная масса будущего изделия росла как на дрожжах. Не успела толком закончиться весна, а она уже перевалила за 120 тонн. Еще не родившись, «Мышь» (Маус) уже кушала за десятерых. К осени она доросла до 150 тонн, а на годовщину собственной разработки, довольно урча, похлопывала себя по животу, разожравшись до 180-ти. Построенный прототип набрал еще 8 тонн, что на фоне разыгравшейся ранее мышиной булимии выглядело, в принципе, не так уж и страшно. В конце концов, на бумаге проект выглядел так круто, что удержаться от попытки его реализации было почти невозможно. Но в итоге стал походить на «чемодан без ручки».
Родовые муки
Сделать это смог разве что «быстрый Хейнц» Гудериан, являвшийся на момент принятия решений (летом 1943-го) генеральным инспектором танковых войск. Он был способным, хоть и не всегда, безусловно, управляемым танковым командиром и понимал, что танк должен быть быстрым и способным без проблем передвигаться по обычным мостам. Ведь он нужен не для того, чтобы поражать всех своими мускулами, а для быстрых и глубоких прорывов и замыкания котлов – или, если речь об обороне, для экстренного реагирования на прорывы противника.
Но Гудериан был один. А других чиновников, принимавших решения, имелось еще навалом. И в итоге немцы поддались соблазну и заявили о заказе аж 140 «Маусов». Цифра была фантастична – очень быстро она превратилась в куда более скромные «5 единиц в месяц». Но вскоре случилось нечто, сломавшее и эти планы.
Гудериан был единственной высокопоставленной персоной, не оценившей новый танк. И влияния на то, чтобы прихлопнуть мышку в зародыше, ему не хватило.
Коррективы, как это часто бывает в военное время, внесли действия противника. В один прекрасный день на заводы Эссена налетело семь сотен британских бомбардировщиков, которые разнесли на кусочки все производство. Удар для проекта сверхтяжелого танка оказался столь чувствительным, что немцы сбавили уровень своих ожиданий до всего двух прототипов. А в следующем году (1944) и вовсе отказались от идеи «Мауса». Что, впрочем, не означало, что два шасси и одна башня, которые успели к тому времени изготовить, отправятся в утиль.
Изо всей этой радости собрали полтора танка – один полноценный и еще один лишь с макетом башни. И принялись трудолюбиво катать этими тяжеленными махинами по танковому полигону. Надеялись ли все причастные на какие-то результаты или же просто валяли дурака, чтобы не отправиться на фронт с фаустпатроном в зубах (последнее было особенно актуально для финальных месяцев войны), сказать сегодня уже сложно.
Может ездить и воевать
Как бы то ни было, у них имелись не такие уж и тухлые оправдания – «Маус» не напоминал еле живые и ломающиеся танки Первой мировой, он вполне мог передвигаться, маневрировать, совершать довольно филигранные (для его размеров и веса) повороты.
Танк не остановило даже затопление в заболоченном уголке полигона. Да, он безнадежно увяз по самую башню и отказался двигаться, даже когда к нему подогнали сразу несколько 18-тонных тягачей. Но проблема была вполне решаема: несколько десятков солдат с лопатами – и прототип был освобожден. Какой-то принципиальной проблемы типа «мы застряли тут навсегда», свойственной «Царь-танку», тут не было.
Главный герой статьи в руках русских
Но война неизбежно подходила к концу – Восточный и Западный фронты сжимали Германию с двух сторон, подводя немцев к неизбежному выводу. Кто-то, как Гитлер, считал, что если не получится осуществить задуманные в начале войны планы, то надо хотя бы уйти с достоинством нибелунгов, отчаянно сражаясь до своего полного уничтожения. Кто-то думал совсем о другом – о необходимости бежать, пока не поздно.
«Маусы» закончили войну сообразно второму пути – они не отправились в последний бой в попытке разменяться на десяток-другой Т-34, но были взорваны и достались в искореженном виде русским. Последние громадинами впечатлились и восстановили один из танков – внутренностей там уже не было, и, следовательно, способности передвигаться он был лишен. Сегодня его можно увидеть в танковом музее в подмосковной Кубинке. Одна игровая компания, помнится, замахивалась на то, чтобы сделать из затрофеенного «Мауса» ходовую машину, но, осознав истинные масштабы стоящей задачи, быстро об этом забыла. Поэтому в музее можно посмотреть на впечатляющий, но совершенно неходовой экспонат.
Панцерваффе-46
При попытке мысленно «поиграть за немцев» очень сложно представить реалистичный сценарий, где они смогли бы выиграть войну – уж слишком не равны были промышленные потенциалы противостоящих коалиций. Но затянуть ее возможности вполне были – даже в каком-нибудь 1944-м.
Взять, например, операцию «Багратион», успех в которой радикально изменил обстановку на советско-германском фронте. Случилось то, чего раньше не было никогда – рухнула не армия, как под Сталинградом, а целая группа армий «Центр». Во фронте образовалась здоровенная дыра, которую пришлось затыкать уже совсем спешно мобилизованными солдатами. Немецкая пехота была уже давно не та, и пробивать оборону, организовывать новые котлы, продвигаться на запад стало намного проще.
Если бы в «Багратионе» пошло бы что-то не так – как это шло зимой 1943–1944 годов под Витебском, в попытке взломать линию укреплений противника в белорусских лесах, продвижение русских могло бы пойти с куда меньшими темпами. Давая немцам год-другой на безнадежное, но отчаянное, подогретое фанатизмом нацистов, сопротивление. Случись еще несколько совпадений, и немцы могли бы взять и попробовать построить задуманные 140 «Маусов». И осилить из них хотя бы полсотни – разумеется, в ущерб другим машинам.
Вопрос в том, кто бы от этого выиграл?
Однозначно сказать сложно – быть может, минусы бы перевешивали плюсы. Но однозначного выигрыша немцев бы точно не было.
«Маус» в Кубинке
Да, «Маус» не был полигонной игрушкой, он мог ездить и воевать. Ему не мешала даже страшная масса, обрушивавшая большинство мостов того времени. Немцы о таких проблемах смутно догадывались и дальновидно оборудовали танк системой подводного вождения, чтобы тот мог преодолевать реки, хотя бы по дну.
Зато сверхтяжелые танки бы страшно били по своим же интендантским службам, пожирая 3500 литров горючего на сотню километров пути. Всю эту радость надо было не только добыть и обработать (с чем у Германии на завершающей стадии войны имелись определенные проблемы), но и доставить на фронт. Все это вызывало бы серьезнейшую нагрузку на и без того подвергавшиеся бомбардировкам логистические линии.
И – то, что бы в любом смысле обессмыслило все предпринимаемые усилия – «Маус» вполне себе поражался танковыми орудиями Советского Союза. Не всеми, конечно, и не везде – но ИС-2 и Су-100 вполне прошивали мышкины бока. Ситуация бы тут немногим отличалась от времен Курска, когда Т-34 с 76-мм пушками вполне могли уничтожать могучие «Тигры», появившиеся в куда большем (чем когда-либо могли бы «Маусы») количестве.
Конечно, не стоит упрощать этот вопрос и думать, что эта борьба с «Тиграми» обходилась дешево – за такие тактические выкрутасы приходилось платить страшную цену человеческими жизнями. Но каждый «Маус» означал бы отсутствие на поле боя 4–5 «Тигров» или десятка «четверок». При этом нагружая логистику, обладая куда меньшей скоростью и бесконечно слабой, по сравнению с вышеперечисленным «зверинцем», огневой мощью.
Тем более что не приходится сомневаться, что подобная Курску ситуация продлилась бы недолго – индустриально могучие страны Антигитлеровской коалиции бы просто «сместили акценты» и насытили фронт орудиями, способными убивать «Мышь», возможно, в итоге даже и в лоб. Так что всепобеждающих, и уж, больше того, меняющих стратегическую обстановку на фронтах «Маусов» ждать бы не пришлось в любом случае.
- Тимур Шерзад
- pinterest.com.au, osta.ee, commons.wikimedia.org, reddit.com
Информация