Гибель «Москвы»: кто виноват и что делать
В связи с потерей флагмана Черноморского флота, приходится констатировать неутешительный факт – истории с «Кузнецовым» у берегов Сирии оказалось недостаточно для того, чтобы у руководства ВМФ России запустились мыслительные процессы, направленные на переосмысление подхода к военно-морским возможностям современной Российской Федерации
Мое мнение относительно трагедии, произошедшей с крейсером «Москва», такое: ни командир корабля, ни экипаж не виноваты в случившемся. Их, конечно, можно таковыми «назначить», но это ни в коей мере не отражает первопричин, которые, как вы понимаете, намного глубже.
Частично я уже затрагивал причины в статье «Нужен ли России сильный флот», однако в свете случившегося возникает необходимость пояснить некоторые мысли более развернуто.
Почему я считаю и историю с «Кузнецова», и случившееся с «Москвой» закономерностью?
Современный корабль – это боевая единица, которой нет равных по уровню многозадачности. Особенно это справедливо, если мы ведем речь о крупном корабле – фрегате или тем более крейсере.
Широкий спектр задач, в свою очередь, обуславливает огромную вариативность комбинаций действий и задач для экипажа.
Таким образом, для того чтобы подготовить экипаж корабля к реальным боевым действиям, хотя бы на уровень «удовлетворительно», необходимо очень много часов уделить подготовке экипажа во время выходов в море.
Некоторые могут задаться вопросом, что считается «удовлетворительным» – это когда авианосец не топит свои самолеты, это когда флагман флота не самоликвидируется. Это не «хорошо» и тем более не «отлично». Это просто минимальный (!) вменяемый уровень подготовки.
В чем же проблема нашего флота?
А в том, что часть людей до сих пор не могут признать факт развала СССР и пытаются играть во «флот эры Горшкова», эксплуатируя корабли, которые по-настоящему эффективно применять просто не могут.
Для обеспечения вышеописанного уровня подготовки экипажа необходимо, чтобы на каждом флоте была не одна, а 3 единицы подобной техники. Только в этом случае возможно непрерывное боевое дежурство, совмещенное (!) с боевой подготовкой. Когда один корабль в море несет службу, второй отрабатывает различные тактические действия, экипаж получает опыт, а третий корабль готовится выйти в море.
Но в этом случае ресурс техники начинает снижаться значительно быстрее. Это увеличение скорости ресурса, в свою очередь, должно быть скомпенсировано возможностями судоремонтной отрасли.
Теперь давайте подумаем, что происходит в случае, когда РФ продолжает пытаться эксплуатировать такие корабли, как крейсер «Москва», разделив 3 имевшихся экземпляра по 3 флотам? А происходит ровно то же самое, что происходило с «Кузнецовым» – боеспособность корабля пытаются обеспечить в условиях жесточайшей экономии ресурса, что попросту невозможно сделать, особенно если вспомнить все, что мы говорили про объем программы подготовки, обусловленный широким спектром задач.
Как итог такого подхода – пока войны нет, все хорошо. Формально мы можем считать, что у нас есть грозная боевая единица. Можно снимать очень много передач и показывать их по патриотическим каналам, про то, какой корабль большой и какой он грозный.
Горькое разочарование наступает при любой попытке начать реальные боевые действия. Карета превращается в тыкву – всплывают все огрехи подготовки. «Кузнецов» утопил 2 истребителя. Флотофилы склонны считать, что это «роковая случайность». Некачественная партия тросов. Форс-мажор иными словами.
Но если бы в течение 10 лет подготовка велась в 3 раза более интенсивно, «некачественная партия» уже гарантированно бы всплыла, но не на войне, а в мирный период. И было бы время разобраться и разработать меры для недопущения такого в будущем. Наряду с некачественной партией проявились и были бы устранены иные огрехи, которые просто не успели проявиться или просто не были преданы огласке.
Вернемся к «Москве»
Крейсер «Москва» впервые после трехлетнего ремонта вышел в боевой поход в августе 2020 года.
30 апреля 2021 года (спустя 9 месяцев) крейсер произвел показательные стрельбы «главным калибром», по итогам которых было сделано заключение: «Флагман вводится в состав сил постоянной готовности, готов к выполнению поставленных задач».
Как можно оценить такой опыт экипажа? Особенно понимая, что речь идет о корабле 1 ранга и по совместительству флагмане? На мой взгляд, это очень мало.
Но давайте посмотрим, как проходил ремонт корабля, может быть, там все будет в порядке?
Полностью модернизировать успели только крейсер «Маршал Устинов», а «Москва» успешно прошла ремонт с восстановлением технической готовности
40-летний корабль ремонтировался по компромиссному сценарию.
По-видимому, командование сочло, что за 40 лет системы безопасности и пожаротушения эволюционировали не существенно, поэтому, цитируя классика, «и та-а-ак сойдет». Согласитесь, показательное отношение руководства к флагману флота.
Что мы имеем в сухом остатке? Экипаж флагмана с минимальным количеством опыта был отправлен на спецоперацию на 40-летнем флагмане, ремонт которого был произведен по компромиссному варианту. Итог ровно такой же, как и на «Кузнецове» в Сирии, только с более фатальными для корабля последствиями.
Вышеописанное не позволяет мне даже пытаться оценивать степень вины тех людей, которые были на корабле в момент аварии.
В очередной раз процитирую А. Тимохина:
На самом деле тренированные и оснащённые ВМС способны принести любой стране гигантскую пользу. Вплоть до финансовой. Это самоочевидный факт. Но для того, чтобы это было именно так, общество должно понимать, ЧТО ОНО ХОЧЕТ ПОЛУЧИТЬ от флота.
Я, как часть общества, хочу, чтобы «люди в черном» перестали делать то, что они делают, пусть каждый сам подберет соответствующий эпитет.
Для этого необходимо осознать простые факты – невозможно вести речь о по-настоящему «тренированных» ВМС без жесткой эксплуатации матчасти.
Жесткая эксплуатация подразумевает, во-первых, возможность ротации, во-вторых, потенциал ремонта.
Роль флота в спецоперации
В 1954 году молодой, но уже известный доктор философии Самюэль Хантингтон опубликовал статью «Национальная политика и трансокеанские ВМС», в которой всё было разложено по полочкам. Хантингтон справедливо указывал, что любая служба, такая, как флот, потребляет ресурсы общества. Для того чтобы общество с уверенностью эти ресурсы выделяло, у него должно быть понимание того, для чего эта служба нужна и как она отвечает интересам национальной безопасности.
Вот и у меня возникают аналогичные вопросы – что наши блестящие теоретики флота приготовили для спецоперации?
И мне сразу на ум приходит мой вопрос, еще год назад оставшийся без ответа.
И другие вопросы, которые задавались сторонникам больших кораблей.
Вопрос № 2. Каким образом АВ поможет нам «вернуть Украину» хоть в каком виде: как максимум в виде страны-сателлита, с марионеточным правительством, служащую не аванпостом НАТО против нас, а наоборот – нашим поясом безопасности?
...Что было бы, если бы все это время мы не тратили деньги на «корыто», а пустили бы их в разработку «Ориона», который бы оказался у нас к началу операции в Сирии? Сколько бы ресурсов удалось сэкономить?
...Что было бы, если бы все это время мы не тратили деньги на «корыто», а пустили бы их в разработку «Ориона», который бы оказался у нас к началу операции в Сирии? Сколько бы ресурсов удалось сэкономить?
В одного только «Кузнецова» были вложены суммы, сопоставимые со стоимостью 2–4 фрегатов. На эту сумму можно было построить полноценный флот ударных БПЛА, в количестве 50–150 единиц.
К ним сейчас не было бы вопросов типа «а что они там делают» – они бы работали с максимально возможной эффективностью и уничтожали бы технику противника, снижая наши потери.
На фоне происходящего на Украине, все публикации, посвященные популяризации авианосцев и других крупных кораблей, выглядят откровенно вредоносными фантазиями и ложью.
Тимохин и компания писали про «универсальность» авианосца. И как же эта универсальность проецируется на Украину сегодня?
Где сейчас боевая единица, на один только крайний (а были и другие) ремонт которой было потрачено более 60 (!) млрд рублей.
В открытой печати по этому поводу приводились самые разные суммы. Так, например, в 2017 г. ТАСС сообщал о том, что стоимость ремонта и модернизации «Кузнецова» составит около 40 млрд руб. Затем была названа цифра в 50 млрд. В мае 2018 г. она, по сообщениям Интерфакса, увеличилась до примерно 60 млрд руб. Однако и это не стало окончательной цифрой – по сообщению главы ОСК А. Рахманова от 10 декабря 2019 г., сумма, потребная на ремонт корабля, выросла еще. К сожалению, А. Рахманов при этом не уточнил, насколько.
Только вдумайтесь в эту огромную цифру. На эту сумму можно заказать 20 СУ-35. Что еще более дико – эти траты осуществлялись в момент, когда уже была известна проблема на Украине.
Давайте теперь задумаемся о том, а к чему, собственно, вообще свелась роль флота? Особенно в контексте моей старой статьи – нужен ли России сильный флот.
1. Удары крылатыми ракетами. Эту задачу намного более эффективно могут выполнить Ту-160. Из состава флота для нее достаточно 2 мрк, которые будут стоять у пирса, стрелять, перезаряжаться и снова стрелять.
2. Выгрузка техники в порту – операция уровня гражданского сухогруза. При проведении которой флот умудрился понести потери.
3. Плавание вдоль берега с целью симулировать десантную операцию. Казалось бы, симуляция не реальная высадка, должны справиться. Но и тут не задалось – потеряли флагман.
4. Операция на острове Змеиный – постреляли из артустановки.
На фоне этого я предлагаю рассмотреть планы по финансированию вооружений до 2020 года. Вспомнить, как это было.
При равном объеме финансирования, кто «воюет больше»? Авиация или флот? Хотя нам рассказывали, что все будет иначе.
Противник, который нас превосходит и имеет инициативу, не будет тупо стучаться лбом в прочную стену там, где мы сильны, он ударит там, где мы слабы. Увы, слабое звено Вооруженных Сил РФ – это флот.
Если я правильно понял логику – необходимо было забрать часть денег у авиации и перенаправить на флот. Чтобы в Черное море вошел наш авианосец и своим авиакрылом дополнил бы возможности дюжины наземных аэродромов в этом регионе.
Согласитесь, на фоне происходящего все те доводы, которые на протяжении лет озвучивали флотофилы, выглядят откровенно нелепо.
В чем причина и что делать?
Большое количество денег, которые мы вливаем в «сказки о больших кораблях», недостаточно для того, чтобы действительно иметь боеспособные большие корабли со всеми атрибутами, которые описывались выше (подготовка и хорошее техническое состояние).
Сформулирую мысль иначе – пытаясь поддерживать на плаву корабли эпохи СССР, мы заведомо симулируем наличие у нас этих кораблей как полноценных боевых единиц по причинам, описанным выше. И каждый раз во время спецопераций это всплывает на поверхность. И каждый раз флотофилы пытаются списать это на случайности.
С другой стороны, эти деньги настолько огромны (содержание «Кузнецова», «Москвы» и других крупных кораблей СССР, их модернизация), что обескровливают даже те проекты, которые мы реально можем потянуть.
Что было бы правильно сделать, на мой взгляд, сейчас?
1. Продать «Кузнецова» Китаю. Мы получим деньги, избавим себя от ненужных расходов и создадим дополнительную проблему США. В составе флота Китая «Кузя» способен на большее, чем в составе нашего флота – это факт.
2. Альтернативным шагом будет «консервация» имеющихся корпусов на ближайшие 10 лет, в течение которых будут решаться более насущные вопросы.
3. Критически переосмыслить вопросы боевой устойчивости баз ВМФ в реалиях современности.
4. Использовать те корабли, которые мы можем себе позволить.
Какие корабли мы можем себе позволить?
1. Их количество на каждом флоте, на котором предполагается их эксплуатации, должно быть не менее 3 (за редким исключением 2).
2. Ремонт и обслуживание этих кораблей должны быть абсолютно штатными процедурами, которые осуществляются без напряжения. Они не должны быть «событием», «долгостроем», напоминать конвульсии или быть сопоставимыми с национальным проектом.
3. То, как необходимо будет преобразовывать ЧФ РФ, мы поговорим в следующей статье. В том числе и в разрезе того, как за очень маленькие деньги можно было кратно увеличить эффективность ЧФ в идущей сегодня спецоперации.
P. S.
Сторонники АВ часто используют доводы о том, что для того, чтобы иметь АУГ, никаких технических и финансовых проблем у нас нет.
Частный случай:
Иметь аналогичную ВМС КНР авианосную группу: никаких технических проблем с этим у нас нет!
Я неправ, и никаких проблем у нас действительно нет. В этом случае через 10 лет, если все будет происходить так, как я написал выше, Россия закроет свои потребности в кораблях малого и среднего водоизмещения (корветы, фрегаты, тральщики), а также обновит древний парк БДК.
И если все действительно так, как утверждают флотофилы, то «по месту» будет обнаружена разница между задействованными и незадействованными мощностями. И если, не трогая вышеописанные отлаженные процессы, будет возможность строить что-то еще – ради бога.
Но что если это предположение ошибочно? В этом случае старые корабли времен СССР, сколько бы в муках их не поддерживали, через 10–20 лет окончательно уйдут на покой. Но с собой они заберут такое количество ресурсов, что оставят флот РФ голым. Стоимость крайнего капремонта «Кузи» около 90 млрд рублей. «Нахимова» – 50 млрд. А вот информация по «Москве».
Позже его несколько раз ремонтировали, но на серьезную модернизацию старого железа денег тратить не стали. Стоимость модернизационных работ 40-летнего корабля обошлась бы намного дороже, чем ввод в строй нескольких современных кораблей. Архитектура старого крейсера в любом случае не позволила бы сделать его менее заметным, или более живучим в условиях современной войны. Скорее всего, лет через 7–10 его в любом случае ждало бы списание.
Для понимания масштаба цен.
Стоимость будущего Российской авиации, истребителя 5-го поколения Су-57 – 2,5 млрд. р.
Примерно столько же стоит и Су-35. Т. е. можно было бы построить 56 самолетов. Одна только модернизация этих старых кораблей равносильна покупке 3 новых фрегатов!
При всем при этом флотофилы агитируют за то, чтобы уйти от разнотипности кораблей и строить крупными сериями, дабы оптимизировать как саму постройку, так и последующую эксплуатацию.
Но при этом вместо того, чтобы увеличить серию фрегатов, выступают за то, чтобы взять 3 штучных образца старой техники и модернизируют их. А ведь для каждого из них необходимо провести гигантский объем работ. Не развивая поточность строительства и обслуживания боевых кораблей, а занимаясь, по сути, реставрацией штучных экземпляров. При том, что мы держим в уме все, что было сказано в статье про реальную боеспособность на фоне экономии ресурса таких экземпляров техники.
На мой взгляд, через 10–20 лет это приведет к настоящей катастрофе через критическое снижение количества боеспособных единиц на фоне деления их на 5 флотов.
Интересны и аргументы флотофилов.
Цена за возрожденный ТАРКР – три фрегата проекта 22350 или одна МАПЛ «Ясень-М» не выглядит чрезмерной, потому что у него имеется своя тактическая ниша, задачи, с которыми он сможет справиться лучше, чем фрегаты или МАПЛ.
Не выглядит чрезмерной? Что же это за тактическая ниша?
В случае угрозы глобального конфликта подобный корабль в составе СФ мог бы уйти на боевую службу в Средиземное море, где залп 80 «Цирконов», при удаче, способен нанести решающие потери 6-ому флоту США.
На 1 фрегате 32 ячейки под «Циркон», поэтому залп 3 фрегатов получается примерно такой же.
Однако есть еще один неоспоримый факт. Проще говоря, откровенное придумывание казуистических сценариев, в которых хотя бы теоретически можно было применить эти корабли.
А что реальность? А реальность в том числе и такая – английские корабли выставляли наш ЧФ в неприглядном свете. Имеется в виду инцидент с «Дефендером», который подробно разобрал Максим Климов. Цитирую.
Увы, но единственным нашим кораблем на Черном море, способным оказать эффективное противодействие «Дефендеру» был только фрегат «Адмирал Григорович». Однако его… не было (и это вызывает очень серьезные вопросы к ВМФ РФ).
Т. е. пока Андрей пишет про нанесение «решающих потерь» 6-му флоту США, один-единственный эсминец заплыл в наши территориальные воды, и никто его догнать не смог, потому что «взрослых» дома не было, что уже «вчера» с достаточной степенью очевидности обнажило проблему малочисленности фрегатов.
Отдельно обращает на себя внимание фраза «и это вызывает очень серьезные вопросы к ВМФ РФ». Дело в том, что «Адмирал Григорович», как и его 2 «побратима» и по совместительству «одноклассника», фрегаты «Адмирал Макаров» и «Адмирал Эссен», вели полноценную и насыщенную событиями флотскую жизнь – участвовали в учениях в Средиземном море, наносили удары по боевикам ИГИЛ (запрещена в России). Активные действия неизбежно сопряжены с вопросами логистики и ротации, на которых наши «партнеры» могут нас «поймать», что, в сущности, и произошло.
Таким образом, Климов как бы маскирует ключевые обстоятельства – виновато командование, которое не смогло 3 фрегатами «усидеть на 4 стульях».
А то, что «Кузнецов», сначала опозорившись в Сирии, а потом «уснув», а точнее – впав в кому лет на 10, на пару с другим реликтом СССР, «сожрал» фрегатов больше, чем есть сейчас в составе ЧФ, это вопросов у Климова не вызывает.
Увлечение военно-морским фетишизмом стоит очень дорого. Настолько дорого, что это может привести флот к настоящей катастрофе в ближайшие 10–15 лет.
Информация