Уникальная и забытая: рождение советской ПРО
Схема современной американской системы ПРО
Если спросить кого угодно, какая область науки и техники в СССР была наиболее ресурсоемкой и находилась на самом пике, требовала вливания астрономических средств и, в конце концов, провалилась, что косвенно способствовало краху советской идеи как таковой, то многие назовут что угодно – от космической гонки до обобщенно военных технологий. На самом деле такую роль играла одна конкретная часть подготовки к потенциальной войне – создание системы ПРО. В итоге именно система ПРО (так никогда толком и не заработавшая) поглотила денег больше, чем ракетно-ядерная и космическая программы, вместе взятые! Ответом на вопрос, как же так вышло, и послужит этот цикл, который перенесет нас в начало 1960-х годов, чтобы мы могли проследить за всем путем развития отечественной противоракетной обороны: от зарождения до договора об ограничении систем ПРО 1972 года.
Введение
Гонка за космос была вопросом престижа (в котором мы даже взяли 2 колоссальных приза – первый ИСЗ и первый человек в космосе), а не выживания страны и навязывания миру своей политической воли. ВПК поглощал огромные, нереально гигантские деньги. Но производство танков и даже ядерных ракет – задача в целом тривиальная (особенно с учетом того, что задел по ракетам у нас и у американцев был на старте примерно одинаковый, и рос он из одного и того же места – легендарного немецкого полигона Пенемюнде). Проблемой же номер один, самой важной и актуальной, требующей невообразимого количества денег (только на проект трех загоризонтных РЛС «Дуга» было убито более 600 млн рублей – сумма, на которую можно было бы построить не одну танковую армию!), на которую были брошены все действительно лучшие умы страны, было создание защиты от ядерных ракет.
Насчет не одной армии мы не шутим! По данным на 1987 год, стоимость танка Т-72Б1 составляла 236930 рублей, Т-72Б - 283370 рублей. Т-64Б1 стоил 271970 рублей, Т-64Б – 358000 рублей. Если говорить о более адекватной по времени создания и боевым качествам машине – Т-80УД, то в том же 1987 году он стоил 733000 рублей. Еще в декабре 1960 года было создано управление начальника танковых войск и введена должность начальника танковых войск. Всего же к началу 1960-х годов только на западном ТВД было развёрнуто 8 танковых армий. На 1987 год в СССР уже имелись невообразимые 53,3 тыс. танков. Одна танковая армия насчитывала примерно 1250 танков. В итоге в ценах 1987 года (а РЛС «Дуга» разрабатывалась с 1975 по 1985 год и была введена в эксплуатацию примерно в это же время), на стоимость проекта можно было построить 2 полноценные танковые армии из Т-72 или одну из Т-80.
С учетом того, как отечественные генералы обожали великие танковые армады (например, только в СССР после войны было звание Маршала бронетанковых войск), можно представить, каково им было пожертвовать еще парой тысяч танков в обмен на РЛС. Но пожертвовали. И при том не один раз.
В принципе, очевидно, почему так получилось.
Танки и боеголовки – оружие наступательное и, по меркам сложнейшей системы ПРО, относительно низкотехнологичное. Нет ничего особенно сложного в том, чтобы создать ракету, которая (в простейшем варианте) улетела бы в космос по баллистической траектории, а затем сама упала бы на континент врага (как известно, с этим справились даже немцы еще в 1942 году, когда состоялся первый пробный пуск V-2). С учетом же мощности заряда и количества этих ракет не требовалось и особой точности – что-то да попадет, и этого хватит.
Но никакое противостояние невозможно без баланса щита и меча. Щитом против ракетной угрозы должны были стать комплексы противоракетной обороны. И вот эта задача была куда важнее: без рабочей системы ПРО Советский Союз оказывался голым исполином с ядерной дубиной. Попробуешь атаковать, и американское ПРО собьет (в теории) все, что ты выпустил, а ответ будет сокрушительным. Особенно актуально это было на конец 1950-х, когда США уже располагали более чем 1600 боеголовками, а СССР – лишь скромными 150.
В таких условиях мысль рискнуть и попробовать покончить с «империей зла» была очень заманчивой и грела некоторых американских генералов. Отсутствие надежного щита от ракет обесценивало вообще всю ядерную гонку и все виды наступательного оружия. Какой от них толк, если противник от тебя защищен, а ты от него – нет?
В результате создание эффективной ПРО стало проблемой номер один в Союзе (отметим, так полностью и не решенной). Когда же Рейган провозгласил инициирование программы «Звездных войн», которая должна была стать абсолютным щитом против советских ракет, это было равносильно объявлению о том, что на следующий раунд против еле живого и почти не стоящего на ногах боксера выйдет свеженький Майк Тайсон. Оказалось неважно, что программа СОИ провалилась (да и не могла не провалиться) – к началу 1980-х СССР был чудовищно изнурен, и изнурение это возникло на 80 % именно благодаря гонке ПРО.
В результате даже слух о том, что новая американская система превзойдет все, что у нас было, окончательно сломил дух политбюро. Никто не стал возражать против начала перестройки. Все поняли, что либо так, либо еще через год-два СССР развалится сам собой уже без всякого Горбачева. Холодная война была проиграна, США победили. Благодаря в сотни раз лучшему управлению капиталом и умелому блефу. Это был конфликт на истощение. Первая мировая экономических систем и кабинетных ученых – и СССР сломался раньше.
Вспоминает Ю. В. Ревич, научный сотрудник ФГУП ОКБ ОТ РАН, позже журналист издательского дома «Компьютерра» в области информационных технологий:
«Противоракетная оборона СССР была одним из самых значимых проектов советского времени и не только благодаря сумасшедшим масштабам затраченных средств и ресурсов. Наличие у СССР развитых средств защиты от ракетного нападения стало одним из главных факторов, определивших весь мировой политический ландшафт второй половины XX века. Все политические разногласия и различия в знаках оценки советской системы меркнут перед фактом, что выход из состояния холодной войны, особенно в ее начальной стадии (конец 1940-х – начало 1960-х), был только в превращении ее в «горячую». Мир имел немаленькие шансы сгореть в термоядерной топке… Само осознание того факта, что ядерное оружие есть неактуальное средство подавления противника, применимое в боевых условиях наравне с другими, а лишь оружие сдерживания, недопущения развития событий по катастрофическому сценарию, пришло по обе стороны баррикад далеко не сразу. И наличие работоспособной ПРО у одной из сторон… стало одним из главных факторов, все это время остужавших горячие головы, пока сама идея атомной войны не превратилась в некую абстракцию».
Интерлюдия
Эта интерлюдия нужна, чтобы читатели понимали, что стояло на кону в конце 1950-х, когда гонка ПРО только начиналась.
Американцам было на порядок проще: и психологически, и экономически – они кинули кость в виде пары миллиардов крупнейшим корпорациям, понаблюдали, как они бьются и грызутся за нее пару лет, выбрали по итогам побоища самую лучшую систему и поставили на вооружение. Потраченные же деньги США отбили тем, что сотни побочных продуктов, появившихся в результате гонки, были пущены в коммерческий оборот и стали продаваться по всему миру. Собственные издержки почти ноль – эффективность почти 100 %, повторить требуемое число раз.
В СССР все было абсолютно не так.
КБ и НИИ точно так же дрались за внимание партии, но на кону была либо огромная слава, ордена, почет и полное обеспечение до конца своих дней, улицы, названные в твою честь, и так далее – либо же потеря всего: репутации, положения, денег, наград, работы и, возможно, свободы. В итоге накал конкуренции был не просто чудовищным – он был термоядерным. Ибо на ПРО не жалели вообще ничего – никаких ресурсов, астрономических сумм денег (премии за разработки достигали невообразимых по меркам СССР десятков тысяч рублей), орденов, званий и наград. Люди сгорали, умирая от инфарктов и инсультов в 40–50 лет, пытаясь буквально зубами загрызть конкурирующие разработки и продавить свои.
Кадры хроники пробных пусков советской В-1000 – первой полноценной противоракеты в мире (из книги В. Коровин, Ракеты «Факела». М., МКБ «Факел», 2003 г.)
Следует учитывать полную дремучесть чиновников партии, переводящей битву из области интеллекта в область умения нажать, продавить, подлизать, опозорить, и воспитывало все самые худшие человеческие качества. Более того, это привело к тому, что по итогу титанических битв министерств и партийных чинуш за деньги и звезды страна вообще осталась без мало-мальски эффективной системы ПРО. Точнее сказать, без компьютеров, которые могли ее обеспечить.
И именно в эти жернова угодили и несчастная великолепная ЭВМ М-9/10 Карцева, и проект «Алмаз», и иные разработки, о которых ниже пойдет речь. Снова процитируем Ю. В. Ревича:
«История создания ПРО действительно была довольно драматичной в плане личностных взаимоотношений: именно создание ПРО среди всех значительных проектов советской эпохи наиболее пострадало от никогда не утихавшей войны ведомственных и личных интересов. В этом противоракетная оборона намного превзошла не только сравнительно мирный в этом отношении атомный проект, но и ракетно-космическую программу, где тоже конфликтов было предостаточно. Сказалось, вероятно, то, что, в отличие от наукоемких атомной и ракетной отраслей, задачи ПРО никогда не поддавались четкой формулировке так, чтобы раз и навсегда выбрать оптимальный путь развития и неуклонно ему следовать. В глобальной постановке («защитить территорию страны от любых средств ядерного нападения») задача оказалась нерешаемой, а для частичных решений существовало множество конкурирующих путей, каждый из которых тянул на отдельную программу государственного уровня. Военные перед лицом угроз, анализ которых требовал фундаментальных технических знаний, также нередко пребывали в растерянности и не могли сформулировать четкие требования к создаваемым в состоянии цейтнота сложнейшим системам. В результате программа тормозилась, возникали уродливые и никуда не ведущие параллельные проекты, средства, время и ресурсы распылялись и утекали в песок».
Все это накладывалось на то, что о том, как будет работать потенциальная система ПРО, в начале ее создания не имели представления даже те, кто толково разбирался в ракетной технике. Например, генеральный конструктор ракет-носителей (и тоже неслабо бившийся за свои проекты с Королевым) В. Н. Челомей предложил систему «Таран». По его «экспертному» (в области ПРО, конструктором-то ракет он был отличным) мнению, все американские ракеты должны были лететь на СССР в относительно узком коридоре вблизи Северного полюса. В связи с этим он просто предложил перекрыть этот коридор своими баллистическими ракетами УР-100, несущими многомегатонный термоядерный заряд.
Абсурдность идеи понимали, вероятно, все компетентные люди, но у Челомея работал сын Хрущева – Сергей Никитич, а Хрущев очень любил простые и понятные ему решения. Единственным новым объектом в системе должна была стать многоканальная РЛС ЦСО-С разработки А. Л. Минца (человека, сыгравшего значительную роль в гибели проекта А-35 и всех причастных ЭВМ, но об этом позже). Академик М. В. Келдыш подсчитал, что для уничтожения 100 боеголовок «Минитмен» (по одной мегатонне каждая) пришлось бы устроить ядерную иллюминацию из одновременного взрыва 200 антиракет УР-100 по 10 мегатонн. Впрочем, в конце 1964 года Хрущева сняли, и разработка этого безумия закончилась сама собой.
После такого вступления становится ясно, что ПРО – вещь архиважная и разработка ее (особенно в СССР) была делом архисложным. В этом цикле статей мы сосредоточимся на, пожалуй, важнейшем ее компоненте – бесценных компьютерах наведения, без которых все прочие элементы – радары и ракеты, являют собой бесполезную груду металлолома. Причем абы какой компьютер нам не подойдет – в том числе общего назначения. Нужна специализированная мощнейшая машина для решения конкретных задач. А с компьютерами, даже обыкновенными, на конец 1950-х в СССР все было довольно печально. Чтобы обрисовать плацдарм, разговор об этом мы продолжим в следующих статьях нашего цикла.
Продолжение следует...
Информация