Боевые пловцы кригсмарине: высадка в Нормандии
«Даже если мини-подлодки могут быть доведены до пика технических требований, мы не сможем их рассматривать как соответствующие оперативным целям, потому что две торпеды это слишком маленькое вооружение и потому что неблагоприятные погодные условия в виде сильного волнения не позволят надлежащим образом использовать такой тип судов в ходе операций. Более того, недостаточен радиус действия, имея в виду увеличившиеся расстояния, в которых нам приходится вести войну».
– считал государственный советник Третьего рейха Рудольф Блом.
Несмотря на чрезвычайно объемную отечественную историографию, посвященную Второй мировой войне, многие эпизоды боевых действий, которые вели наши союзники по антигитлеровской коалиции, остаются для нас крайне малоизвестными.
Не меньшей тайной являются и ответные меры противоборствующей стороны – и одним из таких эпизодов стала высадка в Нормандии.
Очень часто те события описываются исключительно с точки зрения сухопутного противостояния. По умолчанию считается, что немцы толком и не пытались противодействовать морскому вторжению союзников. И тема нашего сегодняшнего разговора будет посвящена именно этому эпизоду.
Высадка в Нормандии
«Английские военные корабли непрерывно обстреливали позиции наших пехотинцев, ведущих тяжелые бои впереди, на фронте плацдарма вторжения. Наши действия, безусловно, имели большой смысл: мы должны были заставить замолчать эти батареи. Ночью на море вырисовывались громадные силуэты кораблей, обрушивавших на берег шквалы огня. Это были линкоры, крейсеры и эсминцы, сосредоточенные в огромном количестве. Уж тут-то нам должно было что-нибудь перепасть! Шансы на успех казались мне здесь гораздо более реальными, чем в районе Анцио, где мы не обнаружили противника».
– из записей гардемарина Карла-Гейнца Потхаста, морского диверсанта соединения «К».
После относительно удачного дебюта морских диверсантов в Анцио, Германия произвела новую партию человекоторпед.
Соединение «К» уже готовилось получить вооружение и вновь немедленно отправиться в Италию, однако ситуация резко переменилась. Германское командование верно истолковало разведпризнаки – все чаще стали обнаруживаться свидетельства готовящегося вторжения союзников во Францию.
Немцы предполагали, что высадка произойдет на одном из участков французского побережья Атлантики – в Ла-Манше или Па-де-Кале. Командование военно-морскими силами понимало, что союзники сосредоточат ради этой цели огромное количество боевых кораблей и, соответственно, смогут без труда пресечь любые попытки германских ВМС нанести десантному флоту союзников хоть сколько-нибудь ощутимые потери в морской войне.
И все же остаткам германских кригсмарине требовалось вступить в бой. Немецкий флот готовился атаковать противника каждую ночь всеми доступными кораблями, которые только могли нести на борту орудия или торпедные аппараты.
В данных атаках должно было принять участие также соединение «К», в том числе человекоуправляемые торпеды «Негер».
Несмотря на предубеждения среди командования, царившие по отношению к ассиметричным средствам морской войны, в ходе операции в районе Анцио-Неттунского плацдарма они доказали свою боевую ценность. В свою очередь, морские диверсанты продемонстрировали незаурядные качества, которые свидетельствовали об их способности добиваться поставленных целей.
Впрочем, несмотря на это, гитлеровцы прекрасно понимали – для организации такого большого плацдарма вторжения англичане и американцы должны будут обеспечить сильное и надежное охранение. Соответственно, вся армада союзных эсминцев, крейсеров, канонерских лодок, торпедных и сторожевых катеров могла в кратчайшие сроки создать обстановку, при которой боевая деятельность «Негеров» была бы полностью парализована. Немцы, однако, надеялись, что до этого момента они получат хотя бы несколько ночей.
Несколько ночей, за которые человекоторпеды успеют собрать кровавую жатву, используя свой главный козырь – внезапность.
Командование соединения «К» учло все ошибки и сложности «итальянского дебюта», предварительно выслав в район вторжения противника своего оперативного инспектора. Его главной задачей было обеспечение максимально благоприятных условий для нормального спуска на воду флотилий малых диверсионно-штурмовых средств, прибывающих в район боевых действий.
В качестве инспектора был назначен капитан первого ранга Фриц Бёме. Под его командование был передан солидный грузовой конвой, который перевозил сразу 40 «Негеров» с пилотами и техническим персоналом. В качестве оперативной базы был выбран лес в нескольких километрах от берега бухты Сены. В свою очередь, место спуска на воду было найдено в лежащем неподалеку небольшом курорте Вилле-сюр-Мер, который находился примерно в 10 км к юго-западу от Трувиля.
Главной заботой Фрица Бëме стало обеспечение беспрепятственного спуска «Негеров» на воду. Инспектор хорошо изучил отчеты и знал обо всех трудностях, с которыми морские диверсанты столкнулись в ходе рейда на Анцио.
На этот раз к соединению «К» были прикреплены две саперные роты, задачей которых была подготовка береговой линии. Они проделали проходы в густой сети проволочных, минных и противотанковых заграждений у береговой линии, которые вели к двум длинным полузапрудам (бунам). Данные сооружения оказались чрезвычайно полезны для целей боевых пловцов: при отливе они оказывались довольно далеко в море, а во время прилива затоплялись. Буны были доработаны – саперы возвели на них деревянные спусковые дорожки, которые уводили еще дальше в море.
Таким образом, во время прилива можно было без труда выкатывать тележки с «Негерами» прямо в море. Безусловно, это существенно облегчало непростую задачу развертывания боевых плавсредств.
Итак, в ночь на 6 июля 1944 года немецкие человекоуправляемые торпеды нанесли первый удар по союзному флоту вторжения в бухте Сены.
Подробного описания того боя, к сожалению, не сохранилось. Известно лишь то, что немцы спустили на воду 30 аппаратов.
Боевые успехи соединения были чрезвычайно скромными – ценой жизни 16 пилотов гитлеровцам удалось торпедировать всего два судна союзников.
Следующей ночью (7 июля) немцы решили повторить атаку. В 11 вечера человекоторпеды вновь отправились на задание.
Далее дадим слову непосредственному участнику тех событий – гардемарину Карлу-Гейнце Потхасту:
«Около 3 часов ночи я, продвигаясь в северо-западном направлении, натолкнулся на первые цепи сторожевых кораблей противника. Мне удалось различить шесть силуэтов. Расстояние до ближайшего из них, когда я проходил мимо него, составляло не более 300 м. Тратить торпеду на эту мелочь я не собирался, поэтому обрадовался, что миновал их незаметно. «Негер» на этот раз плыл отлично, и я твердо решил найти и поразить крупный военный корабль противника.
Около 3 час. 30 мин. я услышал первые разрывы глубинных бомб. Слышны были также выстрелы, но на этот раз зенитки били не по воздушным целям. Вероятно, кого-нибудь из наших заметили в лунном свете или обнаружили другим путем. Ведь теперь наша диверсионная вылазка, к сожалению, уже не являлась для томми внезапной.
Мне глубинные бомбы никакого вреда не причинили, я ощутил лишь легкое сотрясение. Минут 15 я не двигался, ожидая развертывания дальнейших событий. Слева по борту прошла группа торговых судов, но она была слишком далеко, а кроме того, я уже вбил себе в голову, что должен потопить только военный корабль.
Продолжая плыть, я около 4 часов ночи увидел невдалеке эсминец и установил, что он относится к типу «Хант». Но когда я подошел на 500 м, он отвернул в сторону. Малая скорость «Негера» не давала мне никаких шансов догнать его. Волнение на море несколько усилилось. С удовлетворением я отметил, что не чувствую усталости или других признаков ухудшения своего физического состояния, хотя уже пробыл в море более 5 часов.
Еще через 20 минут я увидел впереди слева несколько военных кораблей, шедших строем уступа. Они пересекали мой курс. Самый крупный из кораблей шел последним, на самом большом от меня удалении. Я рассчитал, что, наверное, как раз успею выйти на расстояние торпедной атаки к последнему кораблю, если только соединение не изменит курса. Мы быстро сближались. Затем два передних корабля стали разворачиваться, вероятно, в целях перестроения. Последний же, казавшийся мне теперь крупным эсминцем, видимо, ожидал, пока передние суда закончат свой маневр. Он шел самым малым ходом. Казалось даже, что он разворачивается на якоре. Я с каждой минутой приближался к большому эсминцу. Когда расстояние до вражеского корабля составило примерно 500 м, я еще раз вспомнил правило, которому сам обучал младших товарищей: преждевременно торпеду не выпускать, продолжать улучшение своей позиции. И вот осталось всего 400 м – противник все больше разворачивался ко мне бортом, вот всего 300 м – и я выпустил свою торпеду...
Затем немедленно отвернул влево. При выстреле я забыл засечь время. Страшно долго ничего не было слышно. Я уж было повесил голову в полном разочаровании, как вдруг под водой раздался невероятной силы удар. «Негер» почти выскочил из воды. На пораженном корабле взметнулся к небу громадный столб пламени. Несколько секунд спустя огонь уже ослепил меня, густой дым настиг мою торпеду и плотно окутал ее. На некоторое время я совершенно лишился возможности ориентироваться.
Лишь после того, как дым рассеялся, я снова увидел пораженный корабль. На нем бушевал пожар, он дал крен. Силуэт его значительно укоротился, и я вдруг сообразил, что у него ведь оторвало корму.
Другие эсминцы на полном ходу приближались к горящему кораблю, бросая глубинные бомбы. Волны от разрывов трепали мою торпеду-носитель, как щепку. Эсминцы вели беспорядочный неприцельный огонь по всем направлениям. Меня они не видели. Мне удалось выскользнуть из зоны наиболее эффективного огня их легкого бортового оружия, когда они, отказавшись от преследования неведомого врага, поспешили на помощь пораженному кораблю».
Около 3 час. 30 мин. я услышал первые разрывы глубинных бомб. Слышны были также выстрелы, но на этот раз зенитки били не по воздушным целям. Вероятно, кого-нибудь из наших заметили в лунном свете или обнаружили другим путем. Ведь теперь наша диверсионная вылазка, к сожалению, уже не являлась для томми внезапной.
Мне глубинные бомбы никакого вреда не причинили, я ощутил лишь легкое сотрясение. Минут 15 я не двигался, ожидая развертывания дальнейших событий. Слева по борту прошла группа торговых судов, но она была слишком далеко, а кроме того, я уже вбил себе в голову, что должен потопить только военный корабль.
Продолжая плыть, я около 4 часов ночи увидел невдалеке эсминец и установил, что он относится к типу «Хант». Но когда я подошел на 500 м, он отвернул в сторону. Малая скорость «Негера» не давала мне никаких шансов догнать его. Волнение на море несколько усилилось. С удовлетворением я отметил, что не чувствую усталости или других признаков ухудшения своего физического состояния, хотя уже пробыл в море более 5 часов.
Еще через 20 минут я увидел впереди слева несколько военных кораблей, шедших строем уступа. Они пересекали мой курс. Самый крупный из кораблей шел последним, на самом большом от меня удалении. Я рассчитал, что, наверное, как раз успею выйти на расстояние торпедной атаки к последнему кораблю, если только соединение не изменит курса. Мы быстро сближались. Затем два передних корабля стали разворачиваться, вероятно, в целях перестроения. Последний же, казавшийся мне теперь крупным эсминцем, видимо, ожидал, пока передние суда закончат свой маневр. Он шел самым малым ходом. Казалось даже, что он разворачивается на якоре. Я с каждой минутой приближался к большому эсминцу. Когда расстояние до вражеского корабля составило примерно 500 м, я еще раз вспомнил правило, которому сам обучал младших товарищей: преждевременно торпеду не выпускать, продолжать улучшение своей позиции. И вот осталось всего 400 м – противник все больше разворачивался ко мне бортом, вот всего 300 м – и я выпустил свою торпеду...
Затем немедленно отвернул влево. При выстреле я забыл засечь время. Страшно долго ничего не было слышно. Я уж было повесил голову в полном разочаровании, как вдруг под водой раздался невероятной силы удар. «Негер» почти выскочил из воды. На пораженном корабле взметнулся к небу громадный столб пламени. Несколько секунд спустя огонь уже ослепил меня, густой дым настиг мою торпеду и плотно окутал ее. На некоторое время я совершенно лишился возможности ориентироваться.
Лишь после того, как дым рассеялся, я снова увидел пораженный корабль. На нем бушевал пожар, он дал крен. Силуэт его значительно укоротился, и я вдруг сообразил, что у него ведь оторвало корму.
Другие эсминцы на полном ходу приближались к горящему кораблю, бросая глубинные бомбы. Волны от разрывов трепали мою торпеду-носитель, как щепку. Эсминцы вели беспорядочный неприцельный огонь по всем направлениям. Меня они не видели. Мне удалось выскользнуть из зоны наиболее эффективного огня их легкого бортового оружия, когда они, отказавшись от преследования неведомого врага, поспешили на помощь пораженному кораблю».
По иронии судьбы гардемарин Потхаст оказался одним из немногих германских морских диверсантов первого набора, переживших войну.
И он же, помимо прочего, оказался самым эффективным пилотом человекоторпед «Негер». В конце концов, ведь именно Карл-Гейнц торпедировал самую крупную добычу соединения «К» – легкий крейсер «Дрэгон» польских эмиграционных военно-морских сил.
Безрадостные итоги
После боя 7 июля соединение «К» понесло значительные потери.
Множество машин и пилотов были потеряны – уже тогда стало ясно, что возможности «Негеров» были исчерпаны, но командование еще дважды отправляло их в бой.
Следующие атаки произошли в конце июля, а также в ночи на 16 и на 17 августа 1944 года. Успехи, откровенно говоря, не впечатляли – самым заметным из них стало торпедирование британского эсминца «Айсис».
К моменту высадки в Нормандии союзники обладали практически полной информацией не только о боевых возможностях «Негеров», но и чрезвычайно много знали о деятельности соединения «К» (вплоть до наличия личных дел на рядовых военнослужащих подразделения). Применение человекорпед не стало для них неожиданностью – напротив, его ожидали и к нему готовились.
Англичане и американцы организовали эшелонированную систему обороны. И уже после рейда на Анцио «Негеры» не были неприятным сюрпризом для моряков антигитлеровской коалиции.
Главное преимущество человекоторпед – внезапность – было утрачено. И в Нормандии германские диверсанты раз за разом отправлялись на верную смерть.
Продолжение следует...
- Анжей В.
- waralbum.ru
Информация