Марксистский анализ. Первая мировая. Первые залпы войны
Битва на Марне
Вначале все были убеждены, что война будет короткой. Все воюющие державы основывали свои планы на этом предположении.
Англичане даже не верили, что возникнет какая-либо необходимость отправлять солдат на землю. Вклад Великобритании, по их мнению, будет ограничен военно-морским флотом. На самом деле, могучий британский флот почти не участвовал в боевых действиях. Быстро стало ясно, что германская армия угрожала разгромом французской и бельгийской армиям, и англичане были вынуждены прийти им на помощь. И оказалось, что война в Европе, как и в прошлом, будет вестись «бедной пехотой».
Но вначале этого не понимали.
«Мы будем дома к Рождеству» – было распространенным заблуждением солдат всех армий. И, само собой разумеется, что все они вернутся с победой. Им предстояло испытать ужасный урок в окопах и на полях сражений на Марне и Сомме, в Танненберге и Галлиполи. Но это было еще в будущем.
Первые сражения войны отличались от более поздних кровавых сражений на истощение, которые велись в окопах. Начало войны было чрезвычайно подвижным делом, в котором в последний раз (по крайней мере, на западном фронте) видную роль сыграла кавалерия.
Первое сражение на Марне произошло всего в сорока восьми километрах к северо-востоку от Парижа, в долине реки Марна, и длилось с 6 по 12 сентября 1914 года. Следуя плану Шлиффена, разработанному до войны, немцы надеялись одержать быструю победу на Западе, прежде чем повернуть на Восток.
Люди в Берлине были настолько уверены в успехе, что верили, что французы будут выведены из войны в течение трех недель. Это было дико оптимистично.
Немцы быстро продвигались к Парижу, в то время как французская армия отступала под их яростным натиском. К первой неделе сентября французское правительство бежало из Парижа. Немецкие 1-я и 2-я армии (возглавляемые генералами Александром фон Клюком и Карлом фон Бюловым соответственно) двигались параллельными путями на юг, причем 1-я армия находилась немного западнее, а 2-я армия – чуть восточнее.
Клюку и Бюлову было приказано взять Париж единым ударом, поддерживая друг друга. Но вместо того, чтобы направиться прямо в Париж, Клюк решил преследовать измученную, отступающую французскую пятую армию.
Опьяненный своими первыми успехами, Клюк двинулся вперед. Его телеграммы в Берлин были торжествующими и чрезмерно уверенными, как будто все это было просто приятной прогулкой по сельской местности. Но, открыв брешь между немецкой 1-й и 2-й армиями, он подставил правый фланг 1-й армии под французскую контратаку.
3 сентября 1-я армия Клюка пересекла реку Марна и вошла в долину реки. Дальнейший её путь был остановлен контрударом французов.
И немцы, и французы были измотаны долгим и быстрым маршем, но французы были ближе к Парижу и имели преимущество в более коротких линиях снабжения, в то время как линии наступающих немцев были растянуты до предела.
Казалось невозможным, чтобы разбитая и деморализованная армия могла развернуться и сражаться, но именно это и произошло.
Французы сражались с отчаянной храбростью. Говорят, что именно во время этого сражения Фош отправил Жоффру знаменитую телеграмму:
«Mon centre cède, ma droite recule, превосходная ситуация, j'attaque».
[Мой центр уступает, мой правый отступает, ситуация отличная, я атакую].
[Мой центр уступает, мой правый отступает, ситуация отличная, я атакую].
Немецкое наступление было резко остановлено, но ужасной ценой человеческих жизней.
Потери французских войск (убитыми и ранеными) оценивались примерно в 250 000 человек. Потери немцев были почти такими же. Гораздо меньшие британские силы потеряли 12 733 человека.
Немцы отступили в долину Эны, где приготовились к новому сражению. В битве при Эне союзные войска не смогли прорвать немецкую линию обороны, и боевые действия быстро зашли в тупик. Ни одна из сторон не желала отступать.
Немецкая армия была вынуждена отказаться от своей идеи быстрой победы и начала рыть траншеи в оборонительных целях.
С отражением немецкой армии на Марне характер войны претерпел глубокие изменения. Поначалу рытье траншей должно было быть лишь временной мерой, но это ознаменовало фундаментальное изменение военной тактики. Дни открытых войн закончились. Обе стороны теперь увязли в грязи и крови окопов. Люди оставались запертыми в этих подземных логовищах до конца войны.
Однако революционное изменение тактики не сразу привело к соответствующему изменению менталитета генералов.
Французский главнокомандующий Жоффр, даже по сравнению со многими жестокими и некомпетентными генералами Первой мировой войны, выделяется как блестящий пример отсутствия военного таланта и человечности в равной мере. Здесь муловидное упрямство и идиотская негибкость подменили то подлинное упорство и дерзость, которые являются необходимыми качествами великого полководца.
Твердо убежденный в своем абсолютном превосходстве над человечеством, и, в частности, над своими коллегами-офицерами, Жоффр считал себя спасителем Франции. Фош сказал о нем, что, несмотря на отсутствие оригинальности, он никогда не колебался, принимая решение, и «он не знал, что Франция будет делать без него».
Проявляя полнейшее безразличие к гибели своих собственных солдат, Жоффр постоянно оказывал на них давление, чтобы они переходили в наступление. Французской армии было приказано провести серию бессмысленных точечных атак, единственным результатом которых стали тяжелые потери. Атакующие подразделения были скошены беспощадным ружейным и пулеметным огнем задолго до того, как они достигли вражеских окопов. Многие жертвы были оставлены умирать мучительной смертью, лежа на ничейной земле или болтаясь, как пугала, на вражеской колючей проволоке.
Рождество в окопах
Поражение Германии на Марне положило конец мечтам Берлина о быстрой победе.
Это также положило конец военной карьере Мольтке. Он был немедленно уволен. Но, во всяком случае, разочарование на стороне союзников было еще большим. Немцы, несмотря на свое поражение, имели под контролем примерно одну десятую территории Франции. Более того, оккупированная территория включала в себя некоторые из богатейших сельскохозяйственных угодий Франции, восемьдесят процентов ее угля, почти все ее запасы железа и большую часть ее промышленности.
Союзники выиграли битву, но не войну, которая теперь привела к тупику.
Первые траншеи были просто импровизированными сооружениями, часто просто воронками от снарядов, в которых перепуганные солдаты укрывались от разрушительного града пуль. Но вскоре они приобрели более стабильный и сложный характер, особенно на немецкой стороне, где солдаты пользовались гораздо лучшими условиями, чем их французские и британские коллеги. Их траншеи были глубже, лучше защищены и снабжены кухнями и другими удобствами.
Все войны состоят из коротких всплесков бурной деятельности, разделяемых длительными периодами «скуки».
Статичный характер позиционной войны привел к растущему любопытству к тому, что происходило на другой стороне. Близость врага означала, что их можно было слышать, хотя и редко видеть. Запахи от готовящегося ими завтрака доносились до солдат с другой стороны, которые размещались в тех же условиях сырости и холода, что и те. Время от времени между траншеями происходили громкие разговоры, а в некоторых случаях даже обмен разными предметами.
Таким образом, начало развиваться взаимное уважение, которое подготовило почву для братания.
В первые месяцы окопной войны существовало своего рода настроение «живи и давай жить другим», когда солдаты, находящиеся в непосредственной близости друг от друга, прекращали сражаться и вступали в небольшие братания. В некоторых секторах установливались неофициальные перемирия, позволяющие солдатам покидать окопы и лечить раненых товарищей. Иногда они приходили к молчаливому соглашению не стрелять, пока люди отдыхают, тренируются или работают на виду у врага.
1 января 1915 года «Норфолк кроникл» и «Норвич газетт» опубликовали следующее письмо, в котором содержится отчет очевидца об этом:
Забавный окопный инцидент. «Томми» и «Фриц» обмениваются подарками. Одна из странностей войны на западных полях сражений, во всяком случае (говорит «Дейли кроникл»), заключается в непосредственной близости противоборствующих сил в окопах, что дает возможность для разговора.
Но запись, безусловно, должна быть сделана в связи с инцидентом, описанным в письме рядового Х. Скраутона, Эссекский полк, родственникам в Вуд-Грин, Норвич. Он пишет:
«Как я уже говорил вам раньше, наши окопы находятся всего в 30–40 ярдах от немцев. Это привело к волнующему инциденту на днях. У наших товарищей была привычка перекрикиваться с врагом, и мы привыкли получать от них ответы. Нам велели вступить с ними в разговор, и вот что произошло.
Из наших окопов: «Доброе утро, Фриц». (Ответа нет). «Доброе утро, Фриц». (По-прежнему без ответа). «ДОБРОЕ УТРО, ФРИЦ».
Из немецких окопов: «Доброе утро».
Из нашей траншеи: «Как дела?» «Хорошо». «Иди сюда, Фриц». «Нет. Если я пойду, меня застрелят». «Нет, не застрелят. Давай». «Иди и принеси немного сигарет, Фриц». «Нет. Ты пройдешь половину пути до нас, а я до вас». «Хорошо».
После этого один из наших парней набил карман сигаретами и перелез через траншею. Немец перебрался через свою траншею, и довольно скоро они встретились на полпути и пожали друг другу руки, Фриц взял сигареты и дал в обмен на них сыр. Было приятно видеть немцев, стоящих на вершине своих окопов, и англичан тоже, с шапками, размахивающими в воздухе, все приветствовали друг друга.
Около 18 наших мужчин прошли половину пути и встретили примерно такое же количество немцев. Это продолжалось около получаса, когда обе стороны вернулись в свои окопы, чтобы снова стрелять друг в друга».
Но запись, безусловно, должна быть сделана в связи с инцидентом, описанным в письме рядового Х. Скраутона, Эссекский полк, родственникам в Вуд-Грин, Норвич. Он пишет:
«Как я уже говорил вам раньше, наши окопы находятся всего в 30–40 ярдах от немцев. Это привело к волнующему инциденту на днях. У наших товарищей была привычка перекрикиваться с врагом, и мы привыкли получать от них ответы. Нам велели вступить с ними в разговор, и вот что произошло.
Из наших окопов: «Доброе утро, Фриц». (Ответа нет). «Доброе утро, Фриц». (По-прежнему без ответа). «ДОБРОЕ УТРО, ФРИЦ».
Из немецких окопов: «Доброе утро».
Из нашей траншеи: «Как дела?» «Хорошо». «Иди сюда, Фриц». «Нет. Если я пойду, меня застрелят». «Нет, не застрелят. Давай». «Иди и принеси немного сигарет, Фриц». «Нет. Ты пройдешь половину пути до нас, а я до вас». «Хорошо».
После этого один из наших парней набил карман сигаретами и перелез через траншею. Немец перебрался через свою траншею, и довольно скоро они встретились на полпути и пожали друг другу руки, Фриц взял сигареты и дал в обмен на них сыр. Было приятно видеть немцев, стоящих на вершине своих окопов, и англичан тоже, с шапками, размахивающими в воздухе, все приветствовали друг друга.
Около 18 наших мужчин прошли половину пути и встретили примерно такое же количество немцев. Это продолжалось около получаса, когда обе стороны вернулись в свои окопы, чтобы снова стрелять друг в друга».
Опасности, присущие этому, не ускользнули от генералов. Они были особенно обеспокоены приближением рождественского сезона.
5 декабря 1914 года штаб II корпуса [генерал сэр Гораций Смит-Дорриен] издал инструкцию командирам всех дивизий:
Именно в этот период существует наибольшая опасность для боевого духа войск. Опыт этой и любой другой войны, несомненно, доказывает, что войска в окопах в непосредственной близости от противника скользят очень легко, если им позволяют это делать, в теорию жизни «живи и дай жить другим»...
Офицеры и солдаты погружаются в военную летаргию, из которой их трудно пробудить, когда снова наступает момент для великих жертв… Отношение наших войск легко понять и в определенной степени вызывает сочувствие…
Однако такое отношение наиболее опасно, так как оно обескураживает инициативу командиров и разрушает наступательный дух во всех рядах… Поэтому командир корпуса поручает командирам дивизий внушить подчиненным командирам абсолютную необходимость поощрения наступательного духа…
Дружеские отношения с врагом, неофициальные вооруженные действия, какими бы заманчивыми и забавными они ни были, абсолютно запрещены.
Офицеры и солдаты погружаются в военную летаргию, из которой их трудно пробудить, когда снова наступает момент для великих жертв… Отношение наших войск легко понять и в определенной степени вызывает сочувствие…
Однако такое отношение наиболее опасно, так как оно обескураживает инициативу командиров и разрушает наступательный дух во всех рядах… Поэтому командир корпуса поручает командирам дивизий внушить подчиненным командирам абсолютную необходимость поощрения наступательного духа…
Дружеские отношения с врагом, неофициальные вооруженные действия, какими бы заманчивыми и забавными они ни были, абсолютно запрещены.
Но такие запреты были бессильны остановить тенденцию к братанию.
Обрывки песнопений, которые разносились по окопам в течение недели, предшествующей Рождеству, поощряли немецких и британских солдат обмениваться сезонными приветствиями и песнями между своими окопами.
Наконец, они начали выходить из относительно безопасных своих окопов и устанавливать прямой контакт с другой стороной, обмениваясь подарками и сувенирами.
Инстинктивно, солдаты поняли, что люди в других окопах были такими же рабочими, как и они сами, вовлеченными в бессмысленную бойню, чтобы защитить интересы королей, лордов и капиталистов. Многие солдаты с обеих сторон спонтанно шли в ничейные окопы (область между немецкими и британскими), где они обменивались едой и сигаретами и даже проводили совместные похоронные церемонии, иногда с собраниями, заканчивающимися пением гимнов.
Немцы начали с того, что поставили свечи на своих окопах и на рождественских елках, затем продолжили празднование пением колядок, на которые англичане ответили своими собственными песнями.
В канун Рождества 1914 года обе стороны объявили неофициальное перемирие, и на ничейной земле был сыгран футбольный матч. В некоторых местах перемирие длилось неделю. Подсчитано, что в нем приняли участие до 100 000 человек.
Однако офицерская каста с обеих сторон была взбешена этим спонтанным движением к братанию с «врагом».
На следующее Рождество часовые с обеих сторон получили приказ стрелять в любого солдата, который попытается распространить рождественское послание «мира на земле и доброй воли ко всем людям». Любой солдат, который высунет голову над парапетом, получит небольшой рождественский подарок в виде пули в голову.
Цель правящего класса всегда состоит в том, чтобы разделить рабочий класс по национальному, расовому, языковому и другим признакам. Это более видно на войне, чем в мирное время.
Генералы пришли в ужас от инстинктивного братания рабочих.
Размещение снайперов вдоль линии фронта было предпринято именно для того, чтобы предотвратить дальнейшее братание.
Информация