Психологические странности политики президентов США и президента России
По заявлениям психологов, оказывается, что успех человека как политика определяется далеко не только его профессиональными качествами. Куда более важную роль здесь играет такое понятие как психологический портрет. Не то, что бы именно харизма... При этом самое удивительное в том, что больший успех может сопутствовать политику, если его психологический портрет будет не самым адекватным с точки зрения медицины. Другими словами, если политик имеет определенные проблемы с психикой, то ему будет куда проще не просто завладеть вниманием электората, но и проще настроить этот электорат на свою поддержку, заставить аплодировать (пусть и покручивая пальцем у виска), сообщает Time.
Об этом в частности ведут речь американские специалисты по социальной психологии, которые провели комплексное исследование выступлений и действий сразу нескольких американских президентов, согласно исследованию, опубликованному в издании Journal of Personality and Social Psychology. По мнению американских психологов и социологов, здесь нужно вводить особый рейтинг - рейтинг «ненормальной бесстрашности», которая определяет политическую силу того или иного американского лидера. Смысл этого необычного понятия заключается в том, что политик может идти на такой риск, на который бы любой адекватный человек даже и не отважился. Именно этим американские психологи в своеобразной манере находят оправдания развязыванию авантюрных военных кампаний со стороны Соединенных Штатов. Если руководствоваться тем самым рейтингом «ненормальной бесстрашности» от американских специалистов, то можно говорить, что наиболее выдающимися американскими президентами (по мнению тех же психологов, социологов и психиатров) являются такие личности как Теодор Рузвельт, Джон Кеннеди, Франклин Рузвельт, Рональд Рейган, Билл Клинтон и Джордж У. Буш.
Легко заметить, в список людей с очевидной неадекватностью, которую американские специалисты называют одной из главных составляющих политического успеха, не входит действующий американский лидер – Барак Обама. А за последние полвека вне «списка ненормальных» оказались такие президенты Соединенных Штатов как демократы Линдон Джонсон, Джимми Картер и республиканцы Ричард Никсон, Джеральд Форд и Джордж Буш-старший. Получается, что эти господа, если судить, основываясь исключительно на мнении американских психологов, были более адекватны с точки зрения проявления психических особенностей, нежели те, которые были названы выше. Получается, что Буш-старший все-таки адекватнее Буша-младшего, а Джон Кеннеди неадекватнее, к примеру, Джеральда Форда. Но если уж сами американцы для своих политических лидеров такую шкалу изобрели, то им, как говорится, и карты в руки, кого и на какие места по этой шкале располагать.
Нас всё же гораздо больше интересует проблема с адекватностью политических сил в современной России. А интересовать она нас может в том плане, насколько политический авантюризм, помноженный на психологические параметры политика, может привлекать позитивное внимание со стороны российской общественности, и насколько власти страны готовы этим пользоваться.
Если уж такая тема затронута, то и рассматривать нужно человека, который по Конституции является главным политиком страны, то бишь президента Владимира Путина. Руководствуясь правилами составления психологического портрета политика, необходимо разобраться с такими вопросами как характер, проявляющийся в различных ситуациях, в том числе, и в экстремальных, самооценка, уровень интеллекта и интеллигентности, способность контролировать собственные эмоции.
Владимир Путин с психологической точки зрения может считаться человеком, который в силу сложивших обстоятельств привык побеждать и привык к тому, что большинство россиян его считают настоящим лидером. Как говорится, к хорошему привыкаешь быстро... Однако этот же психологический стереотип очень часто играет и против действующего президента. Дело в том, что привычка к победам притупляет чувство осознанного понимания реального политического веса. Даже если этот вес в определенные моменты времени снижается, то человек пытается либо этого не замечать и демонстрировать окружающим и, главным образом, самому себе, что это на самом деле не так, либо выстраивать своеобразную стену психологической защиты.
У Владимира Путина построение такой стены проявлялось раньше и проявляется сейчас. Проявление заключается в том, что президент, отвечая на критику оппонентов и вопросы, которые являются, скажем так, неудобными, переводит разговор в привычную для себя плоскость. Излюбленным приемом Владимира Путина в этом плане следующий: президент на первом шаге пытается свести суть вопроса либо к шутке, либо сам ответ сделать таким, чтобы он разрушал всю возможную серьезность поставленного вопроса. Пользуясь своим достаточно ярко выраженным чувством юмора, Путин в этот момент настраивает на свою сторону, тех, кто в данный момент не готов определиться, на чьей он стороне – на стороне Путина или на стороне человека, задающего достаточно резкий, а то и откровенно провокационный вопрос. Если же Владимир Путин замечает, что его излюбленный козырь не проходит, тогда он пользуется классическим правилом: лучшая защита – это нападение. Многие специалисты в области психологии, да и люди вполне обычные, замечали, что по всем законам политического жанра от президента дождаться прямых и однозначных ответов на поставленный вопрос крайне тяжело, особенно если такие вопросы в своем подтексте (или же напрямую) потенциально могут привести к ответу, так или иначе дискредитирующему политику власти. Путин может просто игнорировать сам вопрос, а вместо этого идет в наступление на человека, который такой вопрос задает. И чем длиннее и витиеватее ответ президента, тем более понятно становится, что он пытается скрыться за стеной из слов, часто осознавая, что его позиция в данном случае весьма спорная и скользкая.
Конечно, это можно ставить в укор президенту, но с другой стороны, президент – это политик. Если допустить, что политик будет постоянно демонстрировать свою слабость перед теми, кто на него пытается наступать, то дни такого человека, именно как политика, будут сочтены (задающие «сложные» вопросы сами это прекрасно понимают). Народ сам потребует перемен во власти, потому что мягкотелость в этом случае не прощается. Кто-то это может называть харизмой, кто-то говорить о психологической зашоренности президента, кто-то хвалить за жесткость, а кто-то за нее же критиковать, однако именно законы психологии говорят о том, что политиков жестких и достаточно прямолинейных во все времена поддерживало больше количество людей, чем тех, кто шел в русле «сегодня – одно, завтра можно попробовать и другое».
Если говорить, используя термин американских психологов, а именно, о «ненормальной бесстрашности», то, пожалуй, Путина таким, с позволения сказать, эпитетом наделять вряд ли правильно. Путин, при всем желании определенного круга людей (как сторонников, так, кстати, и противников) не всегда нацелен на однозначный конечный результат. Видимо, сам президент иногда говорит себе, что пора закатывать рукава и решать ту или иную наболевшую проблему, но потом, когда оказывается, что эта проблема сильнее его, либо старается перевести свою активность на другие рельсы, либо откладывает такого рода решение до лучших времен.
Сторонники президента желают, чтобы его слова всегда сочетались с реальными делами, противники же ищут любой повод, чтобы засвидетельствовать, что слова и дела Путина в определенном случае разошлись. Сам Владимир Путин, если анализировать его публичные выступления (а анализировать другую сторону у нас, естественно, возможности нет), в этом плане пытается своими интеллектуальными потенциалами подавить нередко проявляющийся общественный негатив. Но он не готов рубить с плеча. Путин, видимо, вследствие своей работы в спецслужбах, старается выглядеть достаточно спокойно, что, надо признать, чаще всего получается. Если он допустил ошибку, то ему, безусловно, тяжело в этом признаться. За все те годы, когда он находился у руля российской политики, количество таких признаний можно пересчитать по пальцам одной руки. Естественно, это еще одно психологическое кольцо, рамки которого давят на Владимира Путина, ведь он понимает, что признание даже незначительной собственной ошибки – это повод для его оппонентов нанести точечный удар по всей выстроенной вертикали. А нежелание признавать ошибки повышает число его противников. Такая политическая вилка.
Путин в достаточной степени предсказуем, но в то же время, как и любой русский человек, в силу своих характерных особенностей, достаточно медленно реагирует на внешние изменения. Как говорится, долго запрягает, но зато быстро едет, что и выражается в принятии часто весьма экстравагантных решений по вопросам, которые, казалось бы, требовали куда меньше рвения со стороны президента.
Сила психологии Путина в том, что она далека от политического безумия и шараханья из стороны в сторону. Но, как не странно, в этом есть и своя доля слабости. Дело в том, что человека, идущего по заранее прогнозируемому пути, впереди может ожидать заранее подготовленная преграда. Те, кто уловил своеобразную психологическую инертность и прямолинейность, имеющую место быть у нынешней российской власти, может этой инертностью воспользоваться. Если Владимир Путин не желает встречать перед собой непреодолимых барьеров, то некая щепотка политического авантюризма ему явно не помешает.
Использованы материалы:
http://www.vesti.ru/doc.html?id=904966
Об этом в частности ведут речь американские специалисты по социальной психологии, которые провели комплексное исследование выступлений и действий сразу нескольких американских президентов, согласно исследованию, опубликованному в издании Journal of Personality and Social Psychology. По мнению американских психологов и социологов, здесь нужно вводить особый рейтинг - рейтинг «ненормальной бесстрашности», которая определяет политическую силу того или иного американского лидера. Смысл этого необычного понятия заключается в том, что политик может идти на такой риск, на который бы любой адекватный человек даже и не отважился. Именно этим американские психологи в своеобразной манере находят оправдания развязыванию авантюрных военных кампаний со стороны Соединенных Штатов. Если руководствоваться тем самым рейтингом «ненормальной бесстрашности» от американских специалистов, то можно говорить, что наиболее выдающимися американскими президентами (по мнению тех же психологов, социологов и психиатров) являются такие личности как Теодор Рузвельт, Джон Кеннеди, Франклин Рузвельт, Рональд Рейган, Билл Клинтон и Джордж У. Буш.
Легко заметить, в список людей с очевидной неадекватностью, которую американские специалисты называют одной из главных составляющих политического успеха, не входит действующий американский лидер – Барак Обама. А за последние полвека вне «списка ненормальных» оказались такие президенты Соединенных Штатов как демократы Линдон Джонсон, Джимми Картер и республиканцы Ричард Никсон, Джеральд Форд и Джордж Буш-старший. Получается, что эти господа, если судить, основываясь исключительно на мнении американских психологов, были более адекватны с точки зрения проявления психических особенностей, нежели те, которые были названы выше. Получается, что Буш-старший все-таки адекватнее Буша-младшего, а Джон Кеннеди неадекватнее, к примеру, Джеральда Форда. Но если уж сами американцы для своих политических лидеров такую шкалу изобрели, то им, как говорится, и карты в руки, кого и на какие места по этой шкале располагать.
Нас всё же гораздо больше интересует проблема с адекватностью политических сил в современной России. А интересовать она нас может в том плане, насколько политический авантюризм, помноженный на психологические параметры политика, может привлекать позитивное внимание со стороны российской общественности, и насколько власти страны готовы этим пользоваться.
Если уж такая тема затронута, то и рассматривать нужно человека, который по Конституции является главным политиком страны, то бишь президента Владимира Путина. Руководствуясь правилами составления психологического портрета политика, необходимо разобраться с такими вопросами как характер, проявляющийся в различных ситуациях, в том числе, и в экстремальных, самооценка, уровень интеллекта и интеллигентности, способность контролировать собственные эмоции.
Владимир Путин с психологической точки зрения может считаться человеком, который в силу сложивших обстоятельств привык побеждать и привык к тому, что большинство россиян его считают настоящим лидером. Как говорится, к хорошему привыкаешь быстро... Однако этот же психологический стереотип очень часто играет и против действующего президента. Дело в том, что привычка к победам притупляет чувство осознанного понимания реального политического веса. Даже если этот вес в определенные моменты времени снижается, то человек пытается либо этого не замечать и демонстрировать окружающим и, главным образом, самому себе, что это на самом деле не так, либо выстраивать своеобразную стену психологической защиты.
У Владимира Путина построение такой стены проявлялось раньше и проявляется сейчас. Проявление заключается в том, что президент, отвечая на критику оппонентов и вопросы, которые являются, скажем так, неудобными, переводит разговор в привычную для себя плоскость. Излюбленным приемом Владимира Путина в этом плане следующий: президент на первом шаге пытается свести суть вопроса либо к шутке, либо сам ответ сделать таким, чтобы он разрушал всю возможную серьезность поставленного вопроса. Пользуясь своим достаточно ярко выраженным чувством юмора, Путин в этот момент настраивает на свою сторону, тех, кто в данный момент не готов определиться, на чьей он стороне – на стороне Путина или на стороне человека, задающего достаточно резкий, а то и откровенно провокационный вопрос. Если же Владимир Путин замечает, что его излюбленный козырь не проходит, тогда он пользуется классическим правилом: лучшая защита – это нападение. Многие специалисты в области психологии, да и люди вполне обычные, замечали, что по всем законам политического жанра от президента дождаться прямых и однозначных ответов на поставленный вопрос крайне тяжело, особенно если такие вопросы в своем подтексте (или же напрямую) потенциально могут привести к ответу, так или иначе дискредитирующему политику власти. Путин может просто игнорировать сам вопрос, а вместо этого идет в наступление на человека, который такой вопрос задает. И чем длиннее и витиеватее ответ президента, тем более понятно становится, что он пытается скрыться за стеной из слов, часто осознавая, что его позиция в данном случае весьма спорная и скользкая.
Конечно, это можно ставить в укор президенту, но с другой стороны, президент – это политик. Если допустить, что политик будет постоянно демонстрировать свою слабость перед теми, кто на него пытается наступать, то дни такого человека, именно как политика, будут сочтены (задающие «сложные» вопросы сами это прекрасно понимают). Народ сам потребует перемен во власти, потому что мягкотелость в этом случае не прощается. Кто-то это может называть харизмой, кто-то говорить о психологической зашоренности президента, кто-то хвалить за жесткость, а кто-то за нее же критиковать, однако именно законы психологии говорят о том, что политиков жестких и достаточно прямолинейных во все времена поддерживало больше количество людей, чем тех, кто шел в русле «сегодня – одно, завтра можно попробовать и другое».
Если говорить, используя термин американских психологов, а именно, о «ненормальной бесстрашности», то, пожалуй, Путина таким, с позволения сказать, эпитетом наделять вряд ли правильно. Путин, при всем желании определенного круга людей (как сторонников, так, кстати, и противников) не всегда нацелен на однозначный конечный результат. Видимо, сам президент иногда говорит себе, что пора закатывать рукава и решать ту или иную наболевшую проблему, но потом, когда оказывается, что эта проблема сильнее его, либо старается перевести свою активность на другие рельсы, либо откладывает такого рода решение до лучших времен.
Сторонники президента желают, чтобы его слова всегда сочетались с реальными делами, противники же ищут любой повод, чтобы засвидетельствовать, что слова и дела Путина в определенном случае разошлись. Сам Владимир Путин, если анализировать его публичные выступления (а анализировать другую сторону у нас, естественно, возможности нет), в этом плане пытается своими интеллектуальными потенциалами подавить нередко проявляющийся общественный негатив. Но он не готов рубить с плеча. Путин, видимо, вследствие своей работы в спецслужбах, старается выглядеть достаточно спокойно, что, надо признать, чаще всего получается. Если он допустил ошибку, то ему, безусловно, тяжело в этом признаться. За все те годы, когда он находился у руля российской политики, количество таких признаний можно пересчитать по пальцам одной руки. Естественно, это еще одно психологическое кольцо, рамки которого давят на Владимира Путина, ведь он понимает, что признание даже незначительной собственной ошибки – это повод для его оппонентов нанести точечный удар по всей выстроенной вертикали. А нежелание признавать ошибки повышает число его противников. Такая политическая вилка.
Путин в достаточной степени предсказуем, но в то же время, как и любой русский человек, в силу своих характерных особенностей, достаточно медленно реагирует на внешние изменения. Как говорится, долго запрягает, но зато быстро едет, что и выражается в принятии часто весьма экстравагантных решений по вопросам, которые, казалось бы, требовали куда меньше рвения со стороны президента.
Сила психологии Путина в том, что она далека от политического безумия и шараханья из стороны в сторону. Но, как не странно, в этом есть и своя доля слабости. Дело в том, что человека, идущего по заранее прогнозируемому пути, впереди может ожидать заранее подготовленная преграда. Те, кто уловил своеобразную психологическую инертность и прямолинейность, имеющую место быть у нынешней российской власти, может этой инертностью воспользоваться. Если Владимир Путин не желает встречать перед собой непреодолимых барьеров, то некая щепотка политического авантюризма ему явно не помешает.
Использованы материалы:
http://www.vesti.ru/doc.html?id=904966
Информация