Из записной книжки штурмана
Есть ли правда в жизни?
Я уже был штурманом-инструктором по всем видам подготовки, слегка заматерел, имел право на собственное мнение и пользовался им по полной схеме, иногда и с перебором.
У командования обо мне сложилось неоднозначное мнение – «соображает, но противный».
Так оно и было.
Летали ночную летную смену с 19:00 до 03:00.
Но это совсем не значит, что я начал свою работу в 19:00, нет, начал я её в 16:00, а уж когда закончу, этого никто не знает, но уж точно не в 03:00.
В общем, будничная летная работа на обычных ночных полетах стандартной зимой.
Мы отлетали все полетные задания, запланированные нашему экипажу на эту летную смену, зарулили на стоянку, самолет закатили, вышли из самолета и типа построились, чтобы выслушать командира.
Командир замечаний по работе никому не высказал и дал команду убывать домой – самая приятная команда на ночных полетах.
Но все пошло совсем не так, как нам хотелось.
К самолету подъехала машина начальника штаба полка, он вышел и обратился к командиру:
– Какой остаток топлива?
– 12 тонн.
– Отлично, я без заправки «зонку» сгоняю с твоим экипажем, командир полка разрешил, в плановой таблице потом дорисуют.
Все планы уехать домой резко пошли «по резьбе, по борозде» и еще по одной рифме.
Можно возбухнуть и не летать, мол, не готовились, и никто не заставит. Но ведь я уже кое-что соображаю в летной работе и понимаю, что начальник штаба полка, подполковник, не потому лезет в самолет в два часа ночи, что ему вдруг захотелось «романтизьму», а потому что у него выходит срок перерыва в ночных полетах, и этот полет будет выполняться для «поддержки штанов», чтобы этот срок «обнулить».
Но понимаю я и другое.
Сядем мы в 03:00, пока зарулим, пока закатят самолет на стоянку, пока вылезем, будет уже половина четвертого, начальник штаба умчится на разбор полетов, эскадрильская машина уже уедет, и придется нам идти домой пешком, а это около восьми километров по морозу.
В общем, перспективы не радовали.
Я скорчил такую «рожу лица», что начальник штаба все понял:
– Ну ты чего? Мне край как надо, сроки выходят…
– У меня сроки не выходят, мы не планировали с вами летать, не готовились, так нельзя…
Начальник штаба обратился к нашему командиру:
– Сергеич! Чего это он? Ну скажи ему!
Сергеич прекрасно все понимает, поэтому индифферентно пожимает плечами.
Весь экипаж смотрит на меня с какой-то надеждой.
Но ничего не поделаешь, это же такая работа, а не личная прихоть подполковника.
Принимаю решение не в нашу пользу:
– Ладно, погнали!
И мы погнали в «воздушное небо».
Слетали в зону и сели в самом конце летной смены, как я и предполагал. Вылезли из самолета, начальник штаба полка нас поблагодарил:
– Спасибо вам, ребята!
А потом сел в свою машину и помчался на разбор полетов.
Я с тоской посмотрел на удаляющиеся огоньки автомобиля, поднял повыше воротник куртки, застегнул его на горле и сказал своему второму штурману:
– Пошли потихоньку…
Вторым штурманом со мной летал не «строевой» офицер, а «лесник» – выпускник «лесотехнической академии», там была военная кафедра, и выпускников этой кафедры призывали к нам на службу на три года.
В силу своего «гражданского» взгляда на нашу военную действительность, этот офицер иногда очень метко высказывался по разным поводам, а иногда и без всякого повода.
Вот и сейчас Серега посмотрел вслед уехавшей машине, бросил на бетон свой шлемофон, и громко сказал:
– Нет правды в жизни!
Спорить с ним я не стал, в чем-то он действительно был прав.
И тут мы увидели, что машина затормозила, развернулась и подъехала к нам.
Начальник штаба крикнул:
– Садитесь быстрее! Что-то я совсем…
Мы быстренько загрузились, и нас повезли к штабу полка.
Как только мы устроились в машине, я спросил у Сереги:
– Ну что, есть ли правда в жизни?
Его ответ мне очень понравился, и я эту формулировку не раз использовал в своей дальнейшей службе и жизни:
– Правда в жизни есть. Но она такая маленькая, что её не сразу и заметишь!
Вот такая она, эта правда…
Инструментальный контроль
Вот зашли в класс два подполковника – Хусейн Мамедович (Мамедыч, начальник службы безопасности дивизии) и Мансур Хабибулович (Халабудыч, начальник штаба полка), и начали приставать к капитану по кличке Сеня. А Сеня (на самом деле Саня) в свободное от Ту-16-х время летал на дивизионном Ан-2.
Вот Мамедыч и спрашивает у Сени, почему это он на Ан-2 в прошлом полете начал 1-й разворот на высоте менее 100 метров?
Сеня вяло отбрехивается, Мамедыч настаивает, что с командно-диспетчерского пункта (КДП) все видел.
И кто меня за язык потянул?
Вот сижу рядом и говорю «в воздух», что с КДП определить истинную высоту невозможно, а вот если к хвосту Ан-2 привязать веревку длиной 100 метров, то по её отрыву от земли сразу станет ясно, что высота более 100 метров, это и можно считать инструментальным контролем.
Народ смеется, Мамедыч шипит и выскакивает из класса.
Халабудыч с укоризной смотрит на меня.
«Ну а что? Грубый солдатский юмор!» – парирую я этот взгляд.
«Если бы не твой язык, давно бы был штурманом эскадрильи» – раскрывает причину моего служебного «неуспеха» Халабудыч.
«Зато сохраняются перспективы карьерного роста» – успокаиваю я себя вслух.
И народу не так скучно штаны в классе протирать.
Кролики
Предварительная подготовка к завтрашним полетам.
Я – штурман эскадрильи, обязан её организовывать и контролировать.
Организовал, теперь контролирую.
Осматриваю класс, вижу штурмана корабля, украинской национальности, по выражению лица которого хорошо заметно, что мыслями он где-то далеко от полетов.
Подхожу для визуального и голосового контакта:
– О чем задумался, детина?
– О кроликах, Михаил Владимирович…
– А что так? Все – о полетах, а ты – о кроликах?
– Вот закончится этот кошмар в стиле «милитари», пойду на дембель, поеду домой, буду кроликов разводить…
– А почему кроликов?
– Потому что «кролики – это не только ценный мех…»
– Хорошие у тебя мечты, но не совсем к месту. Давай, ты подумаешь о том, как завтра в полете на радиус подойдешь на рубеж в заданное время, а то у тебя не все с этим хорошо.
– Понял, но ведь полеты – это так приземлённо…
– Приземлённо – это уже для меня, а для тебя – выход на цель в заданное время пока еще голубая мечта.
Дыра
Прибыли на предполетные указания перед вылетом на «обеспечение флота».
Как обычно, флотоводцы что-то не смогли сделать вовремя, «зеленые» свою «войну» устроили, и нам пришли условия на вылет с некоторыми изменениями и ограничениями.
Старшой (старший штурман полка) подсел ко мне, и говорит:
– Доставай карту, сразу внесем изменения в маршрут, я проверю, потом дадим указания.
Я достал карту, которую подготовил вчера, развернул её на столе и увидел посередине маршрута аккуратную сквозную дыру диаметром около 3-х сантиметров.
Оторопели мы оба – и я, и старшой...
Старшой отреагировал быстрее:
– Это что?
– Да откуда я знаю? Сам эту дырку первый раз вижу. Ты же вчера вечером меня контролировал, никакой дыры на карте не было...
– Ладно, давай новый маршрут рисуй, дыра – в центре, нам не мешает. Но ты бы разобрался, кто это тебе дыры на карте делает...
Я нарисовал измененный маршрут.
Старшой проверил, потом нам выдали предполетные указания, и мы поехали на самолет.
Но я все не мог успокоиться из-за этой дыры, и прекрасно понимал, что с этой дырой надо разбираться немедленно, иначе я весь полет буду думать только об этой дыре.
В домике эскадрильи я внимательно осмотрел свой штурманский портфель и обнаружил, что он продырявлен насквозь, и моя карта просто попала в эту сквозную дыру. Вытряхнул все из портфеля, обнаружил остатки фольги от шоколада и понял, что произошло.
Штурманский портфель
Штурманский портфель изнутри
Вчера вечером, подготовившись к полету, я сложил все штурманские принадлежности и карту в портфель и оставил портфель в штабе эскадрильи. И еще оставил в портфеле маленькую шоколадку, которую мне выдали на завтраке.
Одна из мышей, которые жили в учебном корпусе, учуяла запах шоколада и, чтобы достать шоколад, насквозь прогрызла мой портфель, а заодно – и карту.
Поняв, что произошло, я успокоился, сложил все свои шмотки в портфель и пошел на самолет.
Полет прошел успешно, портфель я заменил и больше ничего съедобного в нем не хранил.
Информация